Она сидела в самом центре восхитительной белой кувшинки и горько плакала. Одна за одной слезинки медленно стекали, падая на перепончатые лапки.
"Фу! Какая гадкая, страшная жаба! Мамочка, ну, зачем она залезла на такой красивый цветочек?"
Голос маленькой девочки все звучал, как непрекращающееся эхо, наполняя сердце обидой.
- Чудо! До чего жжжж хорожша! - раздалось вдруг совсем рядом, и на край кувшинки бесцеремонно уселся огромный шмель.
"Какой милый! Я бы его погладила", - подумала она, а вслух неприязненно буркнула:
- Не волнуйтесь. Сейчас уйду. Любуйтесь на здоровье!
- Как жжже я смогу вами любоваться, если вы, жжж-ж, уйдёте? - спросил он немного насмешливо.
- Кем-кем любоваться? Мной?! - она широко распахнула глаза, уставившись на него в полном недоумении.
- Огромные, жжж-ж, янтарные..., - тихо сказал шмель, не отрывая взгляд, и спустился по лепестку чуть ниже.
"Я бы запустила пальцы сначала в чёрную, а потом в желтую полоску", - снова пронеслась в пупырчатой головке шальная мысль.
- Яркая, ижжжзумрудная и блестяжжщая, - бормотал лохматый комочек, подбираясь ближе.
"Да что ж такое творится! Окончательно все сбрендили! Ну, совсем ведь друг другу не подходят, а туда же!" - пробегающая мимо водомерка бросила на них осуждающий взгляд и, безнадежно махнув тонкой лапкой, заспешила дальше.
- Кажж-жется, я тебя люблю, - едва слышно прошептал шмель, окончательно соскользнув вниз, и прижался тёплым пушистым боком к торчащей зеленой коленке.
"И я тебя. Очень.", - подумала юная жаба, но почему-то громко и с вызовом сказала:
- Тогда поцелуй!
- Я не ..., - ответил шмель, отражаясь в янтарных зеркалах.
- Конечно не можешь, - нетерпеливо прервала она его. - Никто и никогда не поцелует "гадкую, страшную" жабу! Обида снова захлестнула, заставив приготовиться к прыжку.
- Постой!
Почувствовав головокружение от приятного легкого укола в губы, жаба потеряла равновесие и плюхнулась прямо на полосатое тельце.
- Жало, вытаскивай скорее жало! - завопила сердобольная водомерка, мысленно нахваливая свою расторопность и правильно принятое решение вернуться к странной парочке.
Все ещё в полной прострации от поцелуя и наползающего ужаса возможных последствий содеянного, юная жаба принялась тупо водить лапкой по глянцевой морде. Возмущённый, слегка приглушённый окрик заставил её очнуться.
- Жжж-жзелененькая! Я тащусь от твоего жжж-животика, но не могла бы ты чуть-чуть сдвинуться. Я задыхаюсь. И на свет, покряхтывая и расправляя крылышки, выполз немного помятый, но улыбающийся шмель.
- Я тебя люблю! - закричала счастливая жаба.
- Знаю, необразованная ты моя вредина. Вообще-то я - шмель, а не пчела. И, если ты мечтала напоследок распухнуть от яда, распластавшись в рыданиях на моем недвижимом трупике, то это вряд ли получится. Сцена не из нашей пьесы. А вы, бабуся, - обратился он к застывшей совсем рядом в немом удивлении водомерке, - бежали бы себе дальше.
- Да, ну, вас психов! - пробормотала "спасительница", набирая обороты.