Всякое случалось в жизни боярыни. Перед жизненными испытаниями радетеля за веру свою, произошло с Феодосией Прокопьевной не слишком понятное и ей самой недоразумение.
Шестого августа 1662 года села она в свою роскошную карету, отделанную златом-серебром, запряженную дюжиной рыскав и тронулась в западном направлении. Как обычно, впереди и сзади охрана многочисленная, да рабов, для обслуги дорожной, не меньше.
С фанфарами и гуслями тронулись. При выезде из ворот, отодвинула Феодосия Прокопьевна занавесочку шелковую. На обочине нищий в едва прикрывающем коросту и язвы рубище. Поднял правую руку, как бы осеняет кавалькаду эту двоеперстием. Глянула в его мутные, залепленные гноем очи боярыня и похолодела. Тут же крикнула нечеловеческим голосом.
Процессия остановилась. Сбежались охранники и рабы поближе подтянулись. А она рукой в сторону убогого. Хотели притащить его к карете, но оперлась на руку главного секьюрити боярыня, сама по выдвинутым тут же ступенечкам степенно спустилась.
Не брезгуя, подошла к христарадному. Тут и помощник суетится, протягивает тому полушку. Нищий отвергает подношение, к Морозовой тянется. И губами неразборчиво:
-Олимпиада?
Окаменела Феодосия Прокопьевна от слова простого. Как он узнал, куда она направляется? Сама накануне решила, никому до последнего не говорила. А калика дальше:
-А грибочков, что одурь наводят, не забыла? Слепоты куриной набрала?
-Как и раньше, -еле говорит убогий, -Олимпиаду угостить. Как Бориса, деверя своего.
Подкосились ноженьки боярские. Еле усадили Феодосию Прокопьевну обратно в карету. Доктора придворные вокруг захлопотали. Пришла в себя боярыня. Поглядела на старое место, а нет там Христа просящего. То ли сам уполз в терновник, то ли охрана уже в асфальт закатала.
Махнула Морозова. Кучеры развернули коней, слуги подняли и поставили следом карету. Нет дороги прямой, вернулась кавалькада в ворота старые. Следом голубица белая с запиской: Борис Иванович, деверь в одночасье представился.
А вскоре и брат за ним последовал. После кончины мужа приказала своим слугам боярыня обрядить свое молодое тело во власяницу. Да поздно, видно, прозрение пришло.
Как связана Олимпиада с Феодосией, истории неизвестно. Возможно, была подруженька любимая на девичьих посиделках. Но не судьба дальше было встретиться им. А все грибочки, да куриная слепота...
Говорят, что на картине Сурикова и тот калика изображен. Как он здесь появился, тоже истории непонятно. Из тернового куста-то и асфальта...
А вот нынешняя тема вновь приближает нас к "боярыням Морозовым" (http://www.proza.ru/2016/08/11/224)