Иногда приходят старухи и все портят. Но в целом у нас все хорошо. Когда старухи не приходят. А когда приходят – все плохо. Вот недавно пришли и стали ходить по коридорам. Ходят и молчат, ходят и молчат. Ну мы, конечно, в комнаты попрятались. Тогда они стучать стали. Мы говорим «Кто там?», а они молчат. Очень страшно, когда старухи молчат. Но ведь когда говорят - еще страшней. Тут нет ничего непонятного, тут все непонятно… Очень плохо, когда старухи приходят.
А еще плохо, когда приходят голубые мальчики. Голубые мальчики это такие мальчики, у которых голубая кожа. Они тоже приходят и тоже начинают ходить. Но при этом не молчат и не говорят ничего, а только шипят, как крысы. И просят чего-то. В мыслях… Очень неприятно слышать в своей голове мысли голубых мальчиков.
А еще неприятно, когда приходят зубастые карлики. Они приносят с собой мышей и начинают их резать. Тупыми ножницами. Мыши орут, как белые медведи зимой, а белые медведи орут, как мыши. От такого шума любой нормальный человек заорет. Вот и мы орем – все вместе. А от этого получается колебание почвы. И где-нибудь с той стороны земли падают дома. А в домах живут дети. А в детях - канарейки. И эти канарейки пищат. И этот писк страшнее, чем наши крики… Неприятно, когда писк страшнее, чем крики.
Немного полегче, когда приходят деревянные принцессы. Они не кричат и ничего не просят, а просто стучат деревянными лбами в двери и воют, как суки. Но даже от этого ничтожного стука нам себя не избавить. Есть только один способ – быстро открыть дверь и показать деревянной принцессе дохлого старичка. Если старичок откроет глаза и скажет: «Гретхен, это ты?», деревянная принцесса перестанет быть деревянной, старичок омолодится, и они полюбят друг друга. Но это очень редко бывает. Очень редко.
Чуть-чуть повеселее, когда приходят сонные рыцари. Они немножко забавные. Бывает даже, что засыпают не только на сундуках, половиках и кастрюлях, но и на женщинах. Однажды женщины в письменном виде выразили свой протест, но когда комендант вознамерился запретить сонным рыцарям безобразничать, женщины поймали коменданта в коридоре, затащили в чулан и что-то с ним сделали. И комендант в тот же день разрешил сонным рыцарям не только безобразничать, но и паскудничать. С тех пор стало похуже. Раньше было повеселее, а сейчас уже не совсем весело… сейчас уже немного грустно, но с легким оттенком ностальгической мудрости.
А вот когда гномы косяком валят, а следом за ними железные космонавты верхом на цаплях, тут уже, конечно, только и делай, что пряники раздавай. Правда, цапли едят только медовые пряники, а у нас все пчелы, как на грех, передохли. Летали, летали, а потом упали и передохли. Или сначала передохли, а потом упали. На самом деле не имеет значения, передохли они до падения, или упали и только после этого передохли. Имеет значение только стоимость сырьевого ресурса на нефтяном рынке. Но цапли тем временем кусают за щиколотки длинноногих рабынь из негритянского гетто. И пока лебеди летают над вишнями, а золотые стрекозы кладут свои лица на розовые камни, одноногие ведьмы соблазняют всех одноногих мужчин в нашем доме, и даже нескольким двуногим достается немного одноногого счастья, чтобы им не казалось, что они не такие, как все.
Совсем хорошо, когда приходят танцовщицы с пушистыми лицами. Танцовщицы раздают всем подарки в виде небольших предметов с непонятным назначением. Их назначение становится понятным, когда пьяные слесари путают их с прокладками и вставляют в раковины. После этого раковины наполняются кровью, прибегают синие пузатые упыри, пугают женщин до сладких содроганий в сумерках пыльных одиночеств, и выпивают всю кровь с утробным свистом, от которого нам совсем хорошо.
Но нет наслаждения выше, чем то наслаждение, которое приходит к каждому, когда приходят наконец невольники гуманистической мысли. Невольники гуманистической мысли это такие люди, у которых вместо мозгов механический вакуум, принимающий в себя любую астральную энергию, кроме той, которая не является астральной. Проще говоря, они любят человечество, но обязательно целиком, потому что любви у них очень много, и для полного любовного удовлетворения невольникам гуманистической мысли необходимо человечество целиком. Иногда они, правда, устают и кладут невзначай свои крупные головы на плечи грудастых девушек, но никакой надежды грудастым девушкам питать нельзя, ибо едва зазвучит смычок ласковой мужской лирики, невольники гуманистической мысли отбрасывают грудастых деву-шек обратно в темноту шерстяной выдумки и летят со скоростью пули в распахнутые двери неиссякаемой любви к человечеству. А так как наш дом, несмотря ни на что, является частью этого человечества, немного бодрящего юмора в уголок внутренней обреченности всегда возможен и, не побоюсь этих слов, вполне вероятен. Даже меня, отщепенца и мизантропа, погладила однажды по голове лесбиянка. Зашла вместе с пучеглазой бабой, поставила ее на четвереньки, села на нее верхом и потом ко мне на кровать залезла. По голове погладила и ушла. А сколько всего хорошего потом происходит, ах, сколько всего хорошего происходит потом! Тонконогие нимфы в белых туниках целуют крокодилов в зеленые затылки. Конопатые питекантропы строят замки из разноцветного песка. Рассветы и закаты меняются местами. Красивые женщины в старинных масках роняют лепестки своих ароматов в подставленные ладони романтической вечности. И так хорошо на душе, что просто сил никаких нет…
А потом приходят старухи и все портят.