Учитель математики Григорий Никонорович Щавелёв был интеллигентом в пятом поколении, поэтому дисциплины на его уроках не было никогда. Вместо того, чтобы грозно прикрикнуть на шаловливых учеников или треснуть линейкой по лбу самого шкодливого, Григорий Никонорович, обращаясь на «вы» к каждому сопляку, вежливыми словами призывал образумиться.
-Ну, что же Вы так плохо себя ведёте?
-Пожалуйста, не кричите!
-Всё-таки я надеюсь, что у Вас есть человеческая совесть?
Но какая там совесть! Чувствуя полную безнаказанность и слабину учителя, озорники наглели всё больше и больше! В классе стоял такой шум, что отдохнуть от него и расслабиться Григорий Никонорович мог только дома.
С его приходом супружница его Феня Яковлевна своим детям – десятилетней Танюшке и четарныдцателетнему Денису сначала показывала кулак, а потом подносила указательный палец к своим губам, что означало, что в доме должна воцариться тишина. Дети, вышколенные строгой мамой, замолкали. Садились делать уроки или уходили гулять.
Вот и в этот раз Григорий Никонорович, вернувшись домой, степенно, не торопясь, переоделся в домашнюю одежду. Молча пообедал. Молча почитал газеты. И прилёг на диван немножко покемарить. Правда, перед тем, как забыться на часок другой, Григорий Никонорович неожиданно спросил жену:
-Феня! А этот лоботряс не появлялся?
Супруга молча покачала головой.
«Этот лоботряс» - первенец Александр, 23 годов, разругался с отцом и ушёл из дома. Жил где-то в общежитии. Менял место работы то и дело! Очень любил вино и женщин. Презирал отцовское «интеллигентное чистоплюйство». Был ветреным и озорным!
-И в кого он такой только уродился? – задал риторический вопрос Григорий Никонорович, поудобнее укладываясь на диване.
Феня Яковлевна знала, что Сашка уродился похожим на массовика-затейника Гурьева из санатория ВЦСПС, куда она ездила отдыхать в то злополучное лето. Но, конечно, промолчала.
В доме воцарилась тишина. Григорий Никонорович задремал. Дети гуляли. Феня Яковлевна мыла на кухне посуду.
Вдруг в окно постучали. Феня Яковлевна пошла открывать.
У порога стояла молодая миловидная женщина.
-Здравствуйте! – поздоровалась она. – А Григорий Никонорович Щавелёв здесь живёт?
-Здесь! - подтвердила Феня Яковлевна, решив, что это чья-то родительница. – Проходите, пожалуйста!
-Григорий Никонорович! К тебе пришли! – позвала она мужа.
Григорий Никонорович вышел заспанный и слегка сердитый, но, увидев молодую симпатичную женщину, смягчился.
-Присаживайтесь! Я вас слушаю!
-Григорий Никонорович! В прошлое воскресенье я познакомилась с вашим сыном Александром. Ну, и так получилось, - женщина опустила глаза, щёки её зарделись. – что всю неделю он пробыл у меня! А я не выходила на работу. Я работаю дояркой в колхозе имени Калинина. За целую неделю отсутствия меня могут уволить!
Женщина замолчала и пристально посмотрела на Григория Никоноровича.
-Так. Интересно! Ну, а я здесь при чём? – вежливо поинтересовался математик.
-А Саша сказал, что вы работаете хирургом-анастезиологом и сможете мне выписать больничный за эту неделю!
-Милая девушка! Саша пошутил и очень неудачно! Я работаю учителем в школе и очень далёк от больничных листов!
-Учителем? – разочаровано повторила незнакомка.
-Да. Представьте себе, учителем! А Саше передайте привет от меня и скажите, чтобы он зашёл домой.
-Девушка! Подождите несколько минуток, пожалуйста, я напишу сыну записку сейчас! – вмешалась в разговор Феня Яковлевна. Через несколько минут она вручила неожиданной просительнице запечатанный простой солдатский конверт без марки. – Вот передайте Александру, если увидите! Только не читайте, пожалуйста! Всего хорошего!
И Феня Яковлевна выпроводила сконфуженную доярку из дома.
Но как же женщина не прочитает письмо, предназначенное другому!
Дома, на пару, письмо было расклеено сообразительной дояркой. Мать писала сыну:
«Ты что, паразит, отца позоришь! Тебе, кобелине, действительно, хирург нужен, чтобы кое-что отрезать! Придёшь домой, я тебе такой больничный «выпишу» - долго помнить будешь!»