Когда художник Крамской написал этот портрет прекрасной дамы, он видимо и думать не думал, насколько станет она известной во всей нашей портретной живописи. Ну кто ж её не знает, эту Неизвестную. Её облик у нас у всех в памяти и в глазах. Он растиражирован в миллионных экземплярах. И где мы только его не увидим. Вплоть на коробках шоколадных конфет. Вот такая она неизвестная.
А вопрос, тем не менее, остается. Вопрос простой, понятный и неизбежный. И неотвратимый. КТО! Кто она, эта неизвестная. Его задавали, разумеется, создателю портрета. Да и как не задать. А тот, что называется, хранил упорное молчание. Так ни разу и не выдал тайну. Что, естественно, только добавляло больше таинственности и притягательного шарма чудному видению на холсте. Неотразимого шарма.
Вот если бы мы знали, кто она была действительно в жизни, наше внимание было бы сосредоточено только на реальной личности. И уровень чарующей притягательности сильно бы снизился. Потому как всем известно, что таинственность и мистика нашему сердцу куда милее, чем безупречная ясность и исчерпывающая простота.
И тем не менее, говорят, что, дескать, Крамской, так назвал свою картину с желанием специально подогреть интерес к ней и к себе тоже. Да только зачем это ему было. Он и без того был главный передвижник и знаменитость российская. Да и не в его характере было такими пошлыми штуками привлекать к себе внимание.
*****
Я всматриваюсь в облик этой Неизвестной и в моей душе растёт убеждение, что в неё невозможно было не влюбится. И безнадёжно влюбиться. В безумной увлеченности так и не разобрать, являет ли эта красота огонь, мерцающий в сосуде, или сосуд этот безнадёжно пуст.
Было мнение, что Крамской нам даму полусвета тут изобразил. Даже и доказательства приводили. К примеру, говорили, что настоящие дамы света, то есть родовитые дворянки – аристократки никогда так роскошно вызывающе не одевались. Не было им в том никакой нужды так пошло откровенно привлекать, нет, не женихов, а клиентов. Ну не простых, конечно, а таких вип-персон, как сказали бы ныне.
А ещё в газетах рекомендовали детей и подростков не водить на выставку и не показывать им Неизвестную, дабы не возбуждать в юных и неиспорченных душах непристойные желания и известные плотские позывы. Вредная эта картина для юных душ. Запретить!
Были и такие, которые во взгляде Неизвестной усмотрели вызов общественной морали. Слишком хороша. Слишком! При этом я думаю и задаю себе один неразрешимый вопрос. Явленная красота, она от кого? От Бога она или от дьявола? Никто пока не нашел ответа. И не найдет.
А Стасов, такой седовласый метр – искусствовед её и вовсе обозвал «кокоткой в коляске». Ну и понятно, как мог Третьяков после такой характеристики и скандальной славы купить картину для своей коллекции? И не купил. И, тем не менее, картина висит ныне в Третьяковке в зале Крамского. Её купил другой коллекционер. А потом после революции его коллекцию
национализировали. И картину отнесли-таки в знаменитую галерею.
А ведь картина побуждала тогда и к иным и очень серьезным вопросам. А именно, вопросам о месте женщины в обществе, о двойной морали. О том же писал и Толстой в своей знаменитой повести «Крейцерова соната». Да и сняты ли эти вопросы сегодня – это тоже вопрос.
*****
Говоря о сомнительной репутации «Кокотки в коляске», я вспоминаю одну передачу, которую совсем недавно смотрел по телевизору. Это был Второй государственный канал. Героиней передачи была девица, ставшая миллионершей. Ни будучи никем и ничем. Работала официанткой в замызганной кафешке в провинции глухой. И вот так стремительно вдруг стала всем. Как и почему? Просто. Дал Бог ей пленительную попу со всем остальным плотским шармом. Почему же отказываться от столь щедрого подарка судьбы. Если ты совсем не дура, то надо им воспользоваться.
Она умеючи им и воспользовалась. И после этого в один удачный момент другие подарки посыпались на неё со всех сторон. От спонсоров, как она их называла в студии. В какой-то момент их было у неё сразу трое. Спала по очереди со всеми тремя. Один подарил ей не хилую квартиру в Москве на Тверской.
И вот сидит она в студии нога на ногу, и говорит на всю страну, что мужчина, неспособный одарить её чем то ценою ниже 25 000 $, к ней даже и не подходи. Её ведущий спрашивает так наивно, что по всему она проститутка. Оскорбившись, на голубом глазу отвечает, что она даёт мужчине то, что он хочет и просит. Только вот цена у неё очень высокая. И нет у неё здесь никакой вины. Мне почему-то вспомнилась тут же Катюша Маслова с её отчаянным криком «Не виновата я!»
*****
Но мне не хочется об этом думать. Не хочу верить тому, что она – кокотка в коляске. Чем больше всматриваюсь, тем больше проникаюсь силою другого произведения. Поэтического. Вспомним и насладимся
Её глаза как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Её глаза – как два обмана,
Покрыты мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг
Безумный нежности припадок
Предвосхищение смертных мук.
Нет, Заболоцкий имел в виду совсем другую даму. Графиню Струйскую. А ведь эти строки подходят куда как больше к Неизвестной. Ну просто одно к одному. Слово в слово. А общее мнение нам указывает ещё и на то, что Крамской вот так вот представил нам Анну Каренину. Особенно указывает на это последняя строка. И когда я подвожу очередную группу к этому портрету, я упоминаю именно эту героиню знаменитого романа. Слегка кривя душой. Ну и пусть. Я так их чуток пробую на зуб, то есть на знание нашей классики.
Да и как не поверить, что это Анна Каренина! Вот прочтём, как Толстой сам описывает свою героиню.
«По одному взгляду на внешность этой дамы Вронский определил её принадлежность к высшему свету.
Когда он оглянулся, она тоже повернула голову. Блестящие, казавшимися тёмными от густых ресниц серые глаза дружелюбно внимательно остановились на его лице, как будто она признавала его, и тотчас перенеслись на проходившую толпу, как бы ища кого-то»
Надо сказать, что художник и писатель были хорошо знакомы. В том же зале весит портрет Толстого, написанный Крамским. На мой взгляд – лучший. И при этом художник потратил не мало сил уговорить уже знаменитого писателя сделать его портрет. Толстой говорил, что ему не нужна слава. Пиариться, выражаясь современным языком, он считал для себя неприличным и даже безнравственным.
Но художник нашёл аргумент, чтобы уговорить. Аргумент простой. Он сказал:
«Вы, Лев Николаевич, уже великий писатель. Ваши книги будут читать все последующие поколения. А вот подлинного изображения человека, написавшего их, у них не будет. И что же им делать. А ведь между творением и его творцом должна существовать непременно связь. Зримая связь. И где она , если этот портрет не будет написан?"
Словом, уговорил. А Толстой как раз в это время работал над «Анной Карениной», и быть того не может, чтобы он не делился с художником мыслями по поводу главной героини. Легко предположить, что художник захотел дать и ей зримое воплощение.
Интересная деталь. И писатель тоже дал словесный портрет художника всё в том же романе. Откройте его на странице, повествующей о том, как художник Михеев пишет портрет Карениной. Михеев – это и есть точное описание художника Крамского.
*****
И все-таки не принимает у меня душа никаких «кокоток-содеожанок», когда в упоении я вглядываюсь в пленительные черты этой дамы. Вся моя душа претит этой мысли. Она возмущается и не верит. Хотя и был у меня самого когда-то в далёкой юности один печальный отрезвляющий урок. Было и у меня когда-то сердце все наполненное романтикой чувства по отношению к одной особе, бывшей чуть младше меня.
Я тогда только что вернулся из армии и работал в НИИ в отделе по разработке лазерных аппаратов. Линзы делал и всякие там призмы. И готовился поступать в ИнЯз Мориса Тореза. Элитный институт. И это желание забрало меня всего. Ни оставив и секунды на всякие сердечные дела. Да ведь явилась-таки однажды мозолистая рука страсти и взяла за шиворот. Природа взяла свое. Душа уже ждала, не спрашивая на то позволение у разума.
Ну и понятно, что однажды она появилась. Почти как мимолётное видение. Чистейшей прелести чистейший образец. И вздыхал, и мечтал, и перед окнами стоял. И письма писал тоже. И поднимался в своих мечтаниях до душевных высот головокружительных. И эта страсть стала смыслом всей моей жизни. И видение, казалось, стоило того.
Это было, что-то хрупкое и воздушное, к чему было не только что прикоснуться страшно, но и даже заговорить. Это было в моих глазах что-то запредельно неприступное и неприкасаемое. За это видение мне было бы не страшно и саму жизнь положить. А уж о каких то нечистых мыслях и эротических мечтаний и говорить вовсе не приходилось.Она работала в соседнем отделе и знала о моей такой несовременной и упоительной страсти. Я думаю так сегодня, что она даже её пугала.
И что же? А вот что. Однажды в профком явилась одна грубоватая тётка. Явилась с жалобой на мужа, который был начальником как раз того отдела, в котором работала моя душевная боль. Это был такой лысоватый с пузиком мужчина. И вот он загулял с этим самым моим чистейшим образцом, ангелом моим воздушным. Да ещё и как.
А у пузана к тому же уже была жена и двое собственных детей. И меня после такой новости, как обухом по голове. Это все равно как в мечтах вдыхать нежнейший запах необыкновенной красоты цветка, и уже потянуться к нему всею душой, а от него в ноздри ударил мерзкий, рвотный дурман. Вот как оно бывает.
И после этого женщина для меня надолго стала лишь материальной живой плотью. Не больше. Без всяких приписываемых ей неземных свойств. Сосуд она, в котором пустота, сказал я себе с горечью в душе. И никакого таинственного мерцания в нём нет. И возвышающий обман растворился как туман. Низкая истина обрела всю свою жестокую реальность.
*****
А вот в облике Неизвестной этот обман мне становится всё дороже. Да и легко понять почему? Вот давайте вспомним Незнакомку Блока, и тогда всё станет понятно. Ведь знаем же мы все, кем была эта прекрасная незнакомка в кабаке, наполненном пьяницами с глазами кроликов. Знаем. И, тем не менее, волшебная музыка стиха вызывает желание видеть «берег очарованный и очарованную даль». Вот и я тоже смотрю на эту даму в пролетке и все души моей излучены пронзает её облик.
Да и у кого не пронзит. И быть того не может, чтобы этот чудный стих не был навеян этой необыкновенной картиной Крамского. Блок написал свою «Незнакомку» 20 лет спустя после явленной нам «Неизвестной»
Да, красота вне сомнения – это страшная сила. Да ещё ведь и какая. Взгляд полный чар, действительно, как известно из одной песни, разожжет и самую холодную,уже и нечувствительную к романтике кровь. А ещё она, как тоже известно, и «старика разорит на подарки, и в сердце юноши кинет любовь».
И тут у меня и вопрос. Почему только красота физическая, то есть плотская, способна на такие чудеса. А если Бог не дал, а если дурнушка и не по вине невезучей девушки, то и какие же подарки, и какая любовь у юноши? А как же душа? И спросим себя, что же в нашем выборе должно быть первичным, прелести души или плоти? Вспомним уже упомянутый стих Заболодского «Некрасивая девочка», который всегда меня трогает до слёз.
Как же несправедлива природа! А если красота только душевная, то почему в этом случае никаких подарков, а только одни страдания. И при этом мы повторяем, как мантру, что красота спасёт мир. И я не сильно понимаю, как она спасёт мир. И ещё я, повторю, спрашиваю себя иногда – красота, она от кого? От Бога, или от дьявола. Ведь сам же Достоевских нам и сказал, что эти две силы находятся в вечном борении между собой. А поле сражения – сердца человеческие.
*****
И всё-таки Кто же она, эта Неизвестная. Вот художник выставляет впервые свой шедевр на очередную выставку передвижников. Он страшно и непривычно волнуется. А он уже не новичок – художник.Совсем нет. Он можно сказать душа и идеолог этой группы художников, именующих себя передвижниками. Он заслуженный и знаменит. И волнуется. И настолько, что даже убежал с выставки. А когда вернулся-таки, его принимают на ура. На руках качают. И все спрашивают и спрашивают. Да скажите же нам всем, кто она. Вопрос со всех сторон. А он молчит. Или отвечает уклончиво.
А ведь художники по тем временам так вот портреты из головы не писали. Присутствие модели было обязательно. Без живой плоти человеческой перед холстом никто портреты не писал. Значит, была она. И кто же? Дай ответ. Не дает ответа, как бы сказал Гоголь на похожий вопрос.
Но я вот так думаю, что это таинственное видение, могло бы быть не только Анной Карениной. Портрет мог бы нам явить и другую очень известную литературную героиню Вот в подтверждение этой мысли прочтём следующий пассаж.
«Князь подошёл ближе к свету и стал глядеть на портрет … На портрете была представлена действительно необыкновенной красоты женщина. Глаза темные, глубокие, лоб задумчивый, и как будто необъятная гордость и презрение, почти ненависть были в этом лице. И в тоже самое время что-то доверчивое, что-то удивительно простодушное. Эти два контраста возбуждали как будто даже какое-то сострадание при взгляде на эти черты»
Как удивительно эти строки подходят к нашему портрету. Ну как будто для него и были написаны эти слова. И конец у этой героини был столь же трагичен, как и у Анны Карениной. И опять-таки в пике безысходной любви. Зарезал её купец необузданного нрава Рогожин. То есть Настасью Филипповну мы видим здесь. Почему бы и нет. Поскольку известный роман был написан за 15 лет до появления портрета. И художник не мог его не прочесть.
*****
А есть еще и другие версии и догадки. Более-менее правдоподобные. Можно верить или не верить. Есть даже одна совсем уж курьёзная в моих глазах. Можете себе представить, эту обворожительную незнакомку звали Матрёна Саввишна. Вы со стула не рухнули. Такая красавица. Со столь божественным обликом, рафинированной красотой и всей её дворянской осанкой и вдруг такое простолюдинное имя Матрена.
А настоящая Матрена и была по роду крестьянкой из Курской губернии. Потом горничной у дворянки Бестужевой. И вот однажды к тётушке так случайно заглянул её племянник. И сразила его бывшая крестьянка своею красотой.
Любовь иной раз не знает сословных различий. Страсть берёт за горло, и противостоять ей нет никакой возможности. И женился на ней племянник. Пленила его Матрёна безысходно. Женился, несмотря на все протесты тётки.Та ему говорит: «Да ты что, спятил, жениться на мужичке» А он все равно женился.
И как-то ехала эта «мужичка» в коляске по Невскому и встретила у Аничкина моста свою бывшую хозяйку. И посмотрела на неё. Вот этим самым презрительным взглядом, что мы видим на картине. Такая история. Но только и для Матрёны, такой барышне-крестьянке, эта история тоже кончилась трагически. Да, любил её муж. И ревновал жутко. Даже и на дуэлях дрался из-за неё. А потом устал от своей страсти. Всё проходит. Стал изменять и, в конце концов, отослал барышню-крестьянку в её родную деревню Курской губернии. Не снесло горя её слабое сердечко. Умерла она по пути домой.
Говорят, что сам Крамской был влюблен в неё тайно. Потому и написал её портрет, но тайну не выдал никому.
*****
И ещё одна версия. Самая удивительная. На картине мы видим Екатерину Михайловну Долгорукую. Кто она? А она была возлюбленной царя Александра второго. Он даже и обвенчался с нею. Был заключён, так сказать, морганатический брак. И ещё чуть-чуть и была бы у нас Екатерина Третья. Да вот не случилось. Судьба-злодейка нанесла удар коварный и нежданный. Нам поведали следующую историю их любви. Историю романтическую, трагическую, печальную.
Посетил как-то царь Смольный институт благородных девиц. Звучит как-то слегка пошловато. Ну зачем там появляться мужчине, в этом-то благородном цветнике. Но не подумайте только что-то не то. Сей институт находился под попечительством царской семьи. Визит дежурный и официальный. И лучше было бы, чтобы он туда не ходил. Увидел там одну благородную. Ей было едва семнадцать. Красавица. Ну и как было не влюбиться. Потому как своя благоверная была уже сильно в летах, да ещё и больна уже неизлечимо и безнадёжно. Угасала от туберкулёза.
С Катенькой прожил император 14 лет. То есть все было очень серьёзно. Она родила ему четверых детей. Один, правда, умер во младенчестве. Они писали друг другу нежные письма, преимущественно по-французски. Не поверите, несколько тысяч писем. И он не скрывал этой связи. Поскольку эта его другая семья тоже проживала в Зимнем дворце. Понятно, что в другом его крыле.
И вот, наконец, умерла жена. Она стоически перенесла своё такое тягостное положение. Дети всячески поддерживали её. Только они и были её единственным утешением. А все они были против романтического загула их отца. Ведь все же происходило на их глазах. И терпеть они не могли фаворитку, с которой они были вынуждены жить в одном дворце.
Умерла Мария Александровна в мае 1880 года. А уже в июле в церкви Царскосельского дворца состоялось браковенчание. Не истёк даже и срок протокольного траура.
А дальше должна была состояться коронация . И день был уже назначен в августе 1881 года. Да вот спутала все исторические карты и похоронила надежды стать императрицей другая дама. Судьба-злодейка явилась в образе никому тогда неизвестной Софьи Перовской с её товарищами-бомбистами. Горе! Все рухнуло в один миг у канала Грибоедова.
А Крамской уже писал портрет Екатерины. И что же было с ним делать, когда заказчик был убит? И первое время портрет оставался в мастерской художника ещё незавершённым. Такие дела.
А что оставалось делать бывшей воспитаннице Смольного института в доме, который она уже совсем своим считала. В Зимнем дворце, в атмосфере ненависти его законных обитателей. В доме, который в миг стал её чужим. Покинула она его. И Россию тоже. В Ниццу уехала, где и умерла сорок лет спустя.
Рассказывают, что сам император заказал художнику портрет своей возлюбленной. И ничего в этом нет удивительно. Крамской был художником – портретистом известным и с хорошей репутацией. Он был вхож в императорскую семью. Он давал уроки живописи детям. Что ж удивительного в том, что он написал портрет возможно будущей императрицы. А вот почему не сказал, кто это, так этому есть простое объяснение. Исполнив высочайший заказ, художник не имел никакого и, прежде всего, морального права раскрывать не ему принадлежащую тайну.
Но кто бы она ни была эта прекрасная «Неизвестная» - Матрёной Саввишной или несостоявшейся императрицей – портрет необыкновенно хорош. Шедевр всей нашей живописи. При первом же взгляде на него он сразу же и навсегда остается в памяти. Она будет смотреть на нас, кажется, вечно. Вот этим самым взглядом, который бросает отчаянный вызов всем тем, кто бы на неё не посмотрел.