Ушёл из жизни скульптор – Эрнст Неизвестный на 92м году жизни...
И вот сейчас, когда вослед вспоминается его долгий и многотрудный жизненный путь его немногочисленными живыми свидетелями-друзьями, он видится немыслимой твёрдости огромной скалой, утёсом, выстоявшим и противостоявшим стольким жизненным бурям и ударам, ...не сломившись и не дрогнув! – что трудно в это поверить.
До последнего трудясь, создавая, творя тяжким трудом каменотёса, извлекающего душу из каменных глыб...
Сколько-же силищи было в нём, простом земном человеке, исполненном таланта и мужества. По плечу и ноша? – Богу виднее...
Да, и мужества, с ранних лет...
...когда он, 16-летним, поступил в военное училище чтоб отправиться на фронт, бить врага уже молодым лейтенaнтом. Первые бои, первые ранения, первая любовь с молоденькой медсестричкой... Узнав, что она была жестоко изнасилована одним из выздоравливающих офицеров, он голыми руками задушил его... Далее – трибунал и предполагаемый – расстрел. Но, расстрел был заменён штрафбатом, что было равноценно в большинстве случаев. А в штрфбате, как в штрафбате – минные поля, заградотряды, откуда мало кто выходил живым. В одном из боёв за Бударешт, он был ранен разрывной пулей, которая, практически убила его. Без всяких надежд - доставили в госпиталь, где нАскоро загипсовав переломанные обе ноги, доставили на опереционный стол... где обнаружили 3 радробленных позвонка, переломанными рёбрами повреждение лёгких – пневмоторакс, и другие внутренние органы. Что считалось несовместимым с жизнью.
К завершению операции раненный умер. О чём было зафиксировано и сообщено командованию. Тело погрузили на носилки и санитары понесли его в морг. По дороге случайно уронили носилки и «покойный» вдруг застонал. К этому моменту он уже был «посмертно» награждён орденом Красной Звезды, что считалось очень высокой наградой... Значит было за что – штрафника... Но, - орденом, который был ему вручен через 25 лет, с медалью «За отвагу». Совсем, как в песне: - "медаль за город Будапешт"...
После ранения три года ходил на костылях, с перебитым позвоночником, кололся морфием, борясь со страшными болями, даже стал заикаться.
Затем долгие месяцы полуживого существования и борьбы за жизнь, к чему приложил все силы отец – врач. Начало пути. Затем – учёба на костылях долгое время, творчество, творчество и признание. Первые выставки, и награды, но :
За свои работы Неизвестный подвергся критике со стороны тогдашнего главы Советского Союза Н. С. Хрущёва, который в 1962 году на выставке назвал его скульптуры «дегенеративным искусством»:
— Почему ты так искажаешь лица советских людей? -- спросил Н. С. Хрущёв.
... на что однажды, сопровождая на выставке ответил вполголоса:
-- Если ничего( не хрена) в этом не понимаешь – не свисти! –( правда сказано было другое более интимное словечко), что, однако, осталось без последствий, даже уважения прибавило!
Позже Эрнст Неизвестный создал надгробный памятник Н. С. Хрущёву на Новодевичьем кладбище, по просьбе его родственников.
А уезжая в эммиграцию, оставил все свои многочисленные работы на хранение семьи Хрущёвых - Рады Никитичны и её мужа Алексея Аджубея – известного журналиста.
Далее – эммиграция, т.к. на родине было признание и даже во всём мире, но не имел применения. Более того --
с начала шестидесятых годов и до своего отъезда скульптор создал более 850 скульптур — это циклы «Странные рождения», «Кентавры», «Строительство человека», «Распятия», «Маски» и другие. На свои скульптуры Неизвестный тратил почти все деньги, которые он зарабатывал, работая каменщиком или восстанавливая и реставрируя рельефы разрушенного храма Христа Спасителя, находящиеся в Донском монастыре.
Из его 850 скульптур у него закупили только 4. Против него возбуждались уголовные дела, его обвиняли в валютных махинациях, в шпионаже.
Из страны выпустили одного без жены и дочери на долгие 20 лет...
Признание, бесконечные заказы из множества городов мира, признание и заказы от Папы Римского для Ватикана. Приезд на родину в 90е годы... Желание создать монумент в память миллионов жертв сталинского Гулага. Было одобрено свыше, но дальше дело не двигалось. И им лично, на свои все сбережения к тому времени – более 800 т. долларов в Магадане создание монумента – «Маска скорби»...
И вот путь окончен. Мал он или велик? – решать живущим и знавшим его по его трудам...
Его друг поэт Андрей Вознесенский увековечил этот удивительно трудный путь в своих стихах :
Андрей Вознесенский
Неизвестный - реквием
в двух шагах, с эпилогом
Памяти лейтенанта Советской
Армии Эрнста Неизвестного,
павшего в атаке 2-го Украинского
фронта.
Лейтенант Неизвестный Эрнст.
На тысячи верст кругом
равнину утюжит смерть
огненным утюгом.
В атаку взвод не поднять,
но сверху в радиосеть:
"В атаке - зовут - твою мать!"
И Эрнст отвечает: "Есть".
Но взводик твой землю ест.
Он доблестно недвижим.
Лейтенант Неизвестный Эрнст
идет
наступать
один!
И смерть говорит: "Прочь!
Ты же один, как перст.
Против кого ты прешь?
Против громады, Эрнст!
Против -
четырехмиллионнопятьсотсорокасемитысяячвосемь-
сотдвадцатитрехквадратнокилометрового чудища
против, -
против армии, флота,
и угарного сброда,
против -
культургервышибал,
против национал-социализма,
- против!
Против глобальных зверств.
Ты уже мертв, сопляк?..
"Еще бы", - решает Эрнст
И делает
Первый шаг!
И Жизнь говорит: "Эрик,
живые нужны живым.
Качнется сирень по скверам
уж не тебе - им,
не будет -
1945, 1949, 196, 1963 - не будет,
и только формула убитого человечества станет -
3 823 568 004 + 1,
и ты не поступишь в Университет,
и не перейдёшь на скульптурный,
и никогда не поймешь, что горячий гипс пахнет
как парное молоко,
не будет мастерской на Сретенке, которая запирается
на проволочку,
не будет выставки в Манеже,
и 14 апреля 1964 года не забежит Динка и не положит на
гипсовую модель мизинца с облупившимся маникюром,
и она не вырвется, не убежит
и не прибежит назавтра утром, и опять не убжит,
и совсем не прибежит,
не будет ни Динки, ни Космонавта (вернее, будут, но не
для тебя, а для белесого Митьки Филина, который не
вылез тогда из окопа),
а для тебя никогда, ничего -
не!
не!
не!..
Лишь мама сползет у двери
с конвертом, в котором смерть,
ты понимаешь, Эрик?!
"Еще бы", - думает Эрнст.
Но выше Жизни и Смерти,
пронзающее, как свет,
нас требует что-то третье, -
чем выделен человек.
Животные жизнь берут.
Лишь люди жизнь отдают.
Тревожаще и прожекторно,
в отличие от зверей, -
способность к самопожертвованию
единстенна у людей.
Единственная Россия,
единственная моя,
единственное спасибо,
что ты избрала меня.
Лейтенант Неизвестный Эрнст,
когда окружен бабьем,
как ихтиозавр нетрезв,
ты спишь за моим столом,
когда пижоны и паиньки
пищат, что ты слаб в гульбе,
я чувствую,
как памятник
ворочается в тебе.
Я голову обнажу
и вежливо им скажу:
"Конечно, вы свежевыбриты
и вкус вам не изменял.
Но были ли вы убиты
за родину наповал?"
1964
справка из Википедии:Родился в семье врача-оториноларинголога Иосифа Моисеевича Неизвестного (1898, Оренбург — 1979, Свердловск) и поэтессы Беллы Абрамовны Дижур(1903—2006), химика по-профессии, писавшей научно-популярные книги для детей.
Дед, Моисей-Лейб Иосифович Неизвестный (Неизвестнов, 1874—1945), происходил из семьи кантониста Йоселя Неизвестного (1840—?), в 1900 году перевёз семью из Оренбурга в Белорецк, где открыл типографию на Белорецком заводе; и т.д. По некоторым данным - прадед был офицером на службе в Государевой армии ...
В 1996 году Неизвестный закончил свое монументальное (высотой в 15 метров) произведение "Маска скорби" в Магадане, посвящённое жертвам сталинских репрессий в Советском Союзе.