ПРОДОЛЖЕНИЕ
Никакой свиньи нет и не было!
Полосатая тюремная форма чуть ли не трещит по швам, когда он заходит в камеру. (В то время форму для заключенных шили, не думая о размерах, и подходящей одежды на его богатырскую фигуру на складе не нашлось.) Совершенно лысый человек, с круглой, как биллиардный шар, головой и обезьяньей челюстью бросает взгляд на вновь прибывшего и почти с искренней радостью поднимается ему навстречу:
-Наконец-то знакомое лицо! Господин Пеликан!
Йошка Пеликан внимательно всматривается и, когда окончательно убеждается в том, кто стоит перед ним, его лицо багровеет. Он ощеривает ряд блестящих металлических зубов:
-Ам-м!
Лысый испуганно пятится, новый заключенный следует за ним. Лысый вжимается в стену камеры, Пеликан показывает зубы, кончиком ногтя простукивает по верхнему ряду:
-Это протез, господин Гуляш! Вам показать?
-Нет необходимости,- растерянно протестует Гуляш, бывший хортистский следователь.- Получилось очень красиво. Родные выбил я?
Вопрос звучит совершенно невинно, ответ больше соответствует ситуации:
-Дети подмели с пола.- Пеликан с добродушным спокойствием сгребает Гуляша за ворот тюремной робы.- А теперь, если не возражаете, я с вами немного поквитаюсь.
Гуляш грохается на колени и начинает скулить:
-Пожалейте меня, господин Пеликан! Вы же видите, я и так уже наказан. Вам мало того, что меня посадили? Как же я буду здесь без зубов?
-Сколько лет получили?
-Восемь,- хнычет Гуляш и умоляюще смотрит на смотрителя дамбы снизу вверх.
-Ну, хорошо,- смягчается Пеликан.- Столько я могу подождать. Но чтобы потом явились ко мне.
Господин Гуляш поднимается на ноги, к нему постепенно возвращается привычная самонадеянность, он запанибратски обращается к новому сокамернику:
-Так не по-людски, Пеликан. Ведь я на вас никогда не злобился. Просто это была моя профессия. Даже нынешний режим мог бы использовать меня. Думаете, так уж много нынче хороших специалистов?
Пеликан сочувственно меряет следователя взглядом, но затем жестко ставит его на место:
-Смотрите, как меня вычислили. Вчера ночью забил свинью втихаря, а сегодня я уже здесь. Достаточно расторопно получилось, не правда ли? Так что наша милиция тоже не из последних!
Лысый следователь смотрит на него недоверчиво.
-Пытали?
-Нисколько,- небрежно отвечает Пеликан.- В общем, и без вашей помощи кое-что можем!
Открывается дверь, вертухай впускает худого мужчину с аскетичным лицом, одетого во всё чёрное. Когда металлическая дверь закрывается, Гуляш подходит и целует ему руку.
-Признались, святой отец?- спрашивает шёпотом.
Худой мужчина с достоинством качает головой, садится на свои нары.
Гуляш шепчет на ухо Пеликану:
-Поцелуйте ему руку, это вам ещё пригодится.
Пеликан с удивлением смотрит на него, но тут епископ сам обращается к смотрителю дамбы.
-А тебя, сын мой, что сюда привело?
-Он не политический, ваше преосвященство,- важничает следователь.- Простой уголовник. Забой скота по-чёрному.
Епископ жестом прерывает его. Пристально смотрит на Пеликана.
-Всё есть политика, сын мой. Буду молиться за тебя.
На третий день Пеликана выводят на свидание. С другой стороны решётки его уже ждёт Гизи. Отец не может сдержать улыбку. Потому что паршивая девчонка смотрит не на того, к кому пришла, а строит глазки стоящему за спиной заключённого дюжему надзирателю. Что на это может сказать отец? Ничего. Лучше задать вопрос:
-Как вы там, дочка?
-Хорошо, правда хорошо. Всё очень хорошо,- быстро и с задором отвечает Гизи.
Следующий вопрос более насущный:
-Дамба?
-С ней тоже всё в порядке.
-Уровень воды?
-Поднялся на два сантиметра.
Глазки девушки вновь устраивают перестрелку с надзирателем. Пеликан наклоняется к ней поближе.
-По вечерам уходишь из дому, да?
-Вовсе нет,- пожимает плечами девушка.
-Чтобы малые твоих игр не видели!
Ответ звучит успокаивающе:
-Не волнуйся, папа, не увидят.
В мозгу Пеликана что-то щелкает:
-Ты была у адвоката?
Девушку внезапно прорывает:
-Представляешь, отец, дядя Даниэл прислал шофёра, чтобы узнать, как у нас дела. Твою одежду тоже прислал обратно. Шофёр был просто красавчик. И дядя Даниэл передал через него, что сам он тоже приедет.
-Достойно,- констатирует Пеликан растроганно.- Очень достойно. Вот видишь, дочка, что значит дружба…
Однако, дочь так и не ответила на его вопрос. Он повторяет:
-Так адвокат? Что он говорит?
Гизи приходит в замешательство:
-Он сказал, что сделает всё возможное.
-Сколько мне дадут?- спрашивает отец нервно, нетерпеливо.
-Ну, это зависит,- Гизи старается выглядеть беззаботной, весело щебечет,- может, только денежный штраф, а может и вышка… в общем, смертная. Говорит, всё дело в том, захотят ли твоему отцу придать статус примера.
Пеликан думает, что ему послышалось.
-Что?! Смертная казнь?! Меня повесят из-за какой-то паршивой свиньи?
-Всё дело в статусе!- продолжает важничать девушка.- Он говорит, в зависимости от него твой папа и получит наказание.
Пеликан, потирая шею, задумывается:
-Хорошенькое дельце. А что ещё сказал адвокат?
-Что не надо удивляться, когда на суде он запросит самого сурового наказания.
Отец вспыхивает:
-Кто? Адвокат?
-Да,- продолжает Гизи с умным видом.- Потому что, говорит, если бы твой папа был кулаком… таких сейчас много. Но поскольку он член партии, а я, говорит, беспартийный, в общем, говорит, социалистическое правосудие и всё такое…
Пеликан останавливает её:
-Что значит социалистическое правосудие? Вспоминай, я хочу знать всё в точности!
-Всё зависит от статуса, в этом суть,- заключает Гизи с триумфом.- И не надо нервничать!
Отцу, наконец, это надоедает, и он прерывает её:
-Ну, ладно, поцелуй всех за меня, берегите себя. Следите за дамбой, как бы беды не случилось. Глаз да глаз за сусликами и кротами!
-А ты-то в порядке, папа?- спрашивает Гизи, и теперь она уже готова расплакаться.
-А почему я не должен быть в порядке?- хорохорится Пеликан.- Ну, дочка, пока.
Через решетку он целует трубящую в носовой платок Гизи и тяжелыми неспешными шагами - один надзиратель впереди, второй позади него – направляется к своей камере.
Там его сходу озадачивает господин Гуляш:
-Ну что, Пеликан, социализм ещё жив?
Смотритель дамбы внимательно оглядывает хортистского следователя.
-Всё-таки пристукнуть вас прямо сейчас, господин Гуляш? А ведь могли бы ещё целых восемь лет здесь пожить.
Он садится на свои нары, круглоголовый садится рядом и начинает подлизываться:
-Мы же все венгры, надо любить друг друга. Поверьте, я не враг ни одному режиму. Более того, я полностью предан любому из них. Поэтому мне совершенно непонятно, почему меня заставляют болтаться здесь без дела. У вас есть высокопоставленные друзья: не могли бы вы замолвить за меня словечко?
Пеликан приходит в бешенство. Он вскакивает, в голосе угроза:
-Отстаньте от меня, господин Гуляш!
Следователь испуганно пятится. От окна к смотрителю дамбы подходит епископ и кладет руку ему на плечо:
-Ты расстроен, сын мой!
-Да, я немного беспокоюсь,- признается Пеликан, взяв себя в руки.
-Не хочешь облегчить душу?- смотрит на него епископ поощрительно. Ответ и разведённые в волнении руки свидетельствуют о беспокойстве совсем иного рода:
-Понимаете, господин епископ, приближаются большие дожди, поднимется уровень воды. Река может выйти из берегов. А меня как раз могут спокойненько повесить.
-Надо верить в милосердие Господа, сын мой…
Пеликан отмахивается.
-Послушайте, господин епископ… верю я, верю, хотя и не в милосердие Господа… Ну, да ладно… есть хочется, что сегодня на ужин?
Епископ подходит к радиатору, начинает постукивать по нему зубной щеткой. Вскоре по трубам приходит ответный стук.
-Лапша,- сухо констатирует епископ. Пеликан огорчённо качает головой.
-Опять лапша. Хоть бы лук добавляли для вкуса!
Господин Гуляш чувствует, что пришло время вставить словечко:
-В наше время готовили гораздо лучше.
Но именно это пробуждает в оппоненте упрямство:
-А вы бы помалкивали, господин Гуляш. Едал я ваши разносолы.
Звякает ключ в замке. Появляется надзиратель, выкрикивает:
-Йожеф Пеликан!
Названный с готовностью встает.
-Здесь.
-Следуйте за мной. С вещами.
Пеликан собирает свои пожитки, двое других смотрят на него с тревожным сочувствием.
-В камеру смертников?- спрашивает он сквозь зубы у надзирателя.
Тот не отвечает, напряженно смотрит прямо перед собой.
-Исповедуешься, сын мой?- заботливо спрашивает епископ.
Да что-то не хочется,- говорит Пеликан и с вещами под мышкой идет за охранником.
Их шаги гулко отдаются в коридоре.
Начальник тюрьмы выходит навстречу аж к двери своего кабинета. Следует широкий дружеский жест:
-Товарищ Пеликан, ты свободен!
Смотритель дамбы ожидал чего угодно, только не этого.
-Свободен?
-Как птица.- Упитанный начальник с искренним дружелюбием пожимает руку заключённого.- Поздравляю.
Но так просто его не убедить.
-А свинья?
-Какая свинья?- вздрагивает начальник тюрьмы.
-Дежё,- с упором произносит Пеликан. Так, чтобы тому было понятнее. Начальник тюрьмы немедленно реагирует и тоже отвечает с нажимом:
-Никакой свиньи нет и не было. Ты невиновен. Все обвинения сняты.
-Ну и чудеса,- качает головой невиновный.- Я же в самом деле эту свинью заколол. Выходит, нахожусь здесь на вполне законных основаниях.
Начальник тюрьмы вот-вот потеряет терпение.
-Нам не о чем спорить. Свободен, и всё тут! Указание сверху!
С этим уже действительно не поспоришь.
-Понимаю. То есть ничего не понимаю. Но я насчет идеологии, правда, не очень-то подкован. Ну, за всё большое спасибо. Конечно, питание всё-таки можно было бы подправить.
Он доверительно наклоняется к начальнику тюрьмы:
-Зачем давать повод какому-то говняному реакционеру болтать, будто при народной демократии в тюрьме плохое снабжение? Снаружи оно не лучше, но там по крайней мере люди более сознательные!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ