; ;
Безмятежность
Савелия Меркулова
;Озеро Меркулова;
Озёрные Блики
~по неравные стороны воспоминания
Меланхоличная одноактная аллюзия
(пьеса для уютного чтения, домашних и сценических постановок, - и экранизаций)
*Автор ютил магию момента в настоящем движении, потому некие случаи представлены миниатюрами для постановки на ближайшей сцене*)
“Чудесное всегда прекрасно, прекрасно всё чудесное, прекрасно только то, что чудесно” -
Андре Бретон -
Манифест Сюрреализма
рассказать всё – чтоб неверила, - либо довершить в таинстве вечерий?
смерть придаёт улыбке сладкий блеск
Антидот – Любовь
*
«Зефирные Облака
Кроют Северный поолюс.
Потрать себя во зря – и многого захочешь..
У-|-У
Зефиирные облака,
Наступи, идеальная Поолночь:
Целовать Твои Звёзды, Вкушать Твои Искры, Осыпать Лицо Поцелуями»
Я восторгаюсь, дивлюсь и ужасаюсь одной удивительной истории уже многие годы, - и делюсь ей с Тобой
«Пошляк! Высокоу-ровневый пошляк!»
Вся книга – обращение
к полюбившим,
любимым явно
и любимым тайно
Я вступаю в роман с прошлым
White wings of Maybe
sing it alone
Время:
Это случилось в 1970х годах. Страна-место: Франция, Испания или Португалия; лакомый город Живой. В Живом, нам решать, что взойдёт над горизонтом.
*Миниатюры для ближайшей домашне-улично-постельной постановки.
Многие истории начинаются случайно – волей судьбы, - и неудачи. Масса книг расскажет зарисовки с подозрительным началом. Случайные истории случайно и заканчиваются – наш случай несколько иной: оба хотели познакомиться, имели сокровенное прошлое, оба кого-то теряли, - и пошатнули нервы.
Подарившей Космосу Звёздное Небо
Том III(Третий)
Безмятежность – Зефир
Безмятежность – Живое
Безмятежность – Озёрные Лотосы
Совпадения относятся к лепте действительностей, и никогда – данностей; лица действуют.;
Intro///
Часть суточного периода: весна, рано утром; хорошее; начало; только начало; продолжение с закрытыми глазами; многое предстоит… отдых в предвкушении; конец и ожидание начала и завершения параллельного свершения; будто закончится и начнётся.
Немного здравого смысла.
Листья – нет; цветы – да. после дождя
Маленькая девочка бегает по улочкам, кушает печеньице и дёргает все веточки, собирает опавшие листья и придаёт им форму бутона, цветка, не ставшего задуманным. Тёмные волосы и золотистая кожа.
Девочка смотрит в чуть завтра, но Ей только интересно, ведь Она знает: каждый возраст предусмотрен. Она ищет живое, но обнаруживает пережитки; этому созданию неловко быть словом мира, отблеском чего-то нового, - и сбегает.
Цветочки вырастают из следов пяточек и пальчиков.
Она в воздушном платии – оно одухотворяется облаком-сарафаном. Она отталкивается, парит и едва касается пальчиками, - одеяние воодушевляет: Она прыгает с камня на камень и парит на облаке. Она соткала ветер – ещё маленький, подчинённый и послушный порывам - сама. Она поселилась совсем недавно, - и просветит маяком, на который можно смотреть и смотреть.
Она спрыгнула. Ходит босиком - ножки такие холодные, - Ей не до того.
Личико не выдаст переживаний. Она за мгновение ранее и Она сейчас – разные существа: познакомь мы их, никто бы не узнал, - мир строится на этом?..
Окружение – вариатизмы: сотни лиц в каждом.
Будто тысячи возрастов и внешностей – отвергнутых - тысячи одинаковых вещей, покинуты, – отдаются наблюдению. Выбираешь быть собой и просыпаешься, отвергаешь и отрицаешь, - будто не знаешь.
Она устала слегка, Её воля – захватить трон, - и чудо присаживается на качельку, оглядывается и обращается вверх: плющ связал нечто меж крупинок воздуха и окутал беседкой.
Воздух влажный, прохладно, - Она бы ушла - после забвения - но упала; цветок показался у самого Её носика, ароматный и нескончаемый. Она поглаживала лепестки. Она могла выбрать, появиться каждым, - но решено стать бутоном. Философ сорвала плод.
Весеннее утро разделили: некто, русое создание, не заметив, ложится в качельку, разводит руки и обращается зелёному небу, машет ладошками. Существо Ветра впивается в жизнь и дёргает соперницу за волосы - та пугается.
Двое присаживаются на пьедестал и, знакомятся:
Наше существо – «Я Юна»
Гостья – «Я Мила»
Юна - «Мило»
Мила – «Кьхьи-и-и»
Юна – «Кьхьи-и-и»
«Кьхьи-и-и…» - кошечки играются
*Занавес
у меня появилось занятие достойное
~;
За захлопнутой дверью
Переезд в Питер поубавил лучезария Озёрной Глади и раскрепостил мою душу: я стал собой – мысли и помыслы, труды и результаты, знания и чувства, - самоличный курс привёл к оплоту Жизнетворчества: я посещал пять актёрских студий, публиковал рассказы в журналах, завершил либретто и клавир, - и жил у знакомой: Неопределённость сплетала негласным промежутком в эскиз пары дней. Я дневал и ночевал в библиотеках и театре – никто не заметил глинтвейна: я заключил, рецепт продуктивности – в глинтвейне: драматурги Греции, Франции и Англии отпивали у смерти из чаши и становились невозмутимы в её и (что важно) собственных видениях. Я обрёл пятёрку учеников – обучил музыке и завербовал в труппу: мы воплотили задумку и ставили по четыре спектакля в неделю; создали киноверсию со студийными аранжировками и распространили по миру, благо планета – большая деревня.
Я позировал в Академии и Творил – ночи напролёт – на ноутбуке приютившей знакомой; невероятное случалось, и мир меня абстрагировался от реалий стороннего искусства – резче и резче: я спал в собственноручных декорациях: Комнате Гирлянд; входил в образы своих персон и исследовал - большую из допустимого – грань их сущности. Я издал книгу и провёл многочисленные лекции, интервью и выступления: меня узнавали на улицах просили объятий, автографа на полароиде или совета, - я отзывался, наслаждался и любезничал – и искал дону девушку. Она пришла в сон, оставила тень золотистых прядей и влажных губ по рисунку ласкавших руг, - и не успела представиться.
Мы увиделись первого мая, накануне двадцатого Её дня рождения.
Я играл Сороковую Симфонию – разногласия с автором привели к Гармонии – в парке близ Академии: люди останавливались за руки с открытыми ртами и обступали Маэстро – я говорил интерпретациями, добавлял флажолеты и черпал продолжение у витавшего призрака. Рука легла мне на плечо, дыхание свило шарф а неясность представила меня Ей в лоскуте должной гласности. Она видела божественное начало в моём сомкнутом взгляде и завершение – в кончиках ногтей, - высший смысл в разуме и откровение мироздания - в чувствах, - и настоящее – в средствах и манере выражений; Она приняла меня, не переча моей судьбе – истинный подвиг тельца
-где Ты живёшь?
-на социальной опеке, в библиотеке, театре или у знакомой – ноутбук меж нами, не больше: я дарю миру Волшебство и больше кого-либо нуждаюсь в нём. Конечно, многим нехорошо – но я пришёл дарить большее, а не сострадать – грань существует
-переезжай ко мне: разделим явь и сон, уснём – и никогда не проснёмся... я прочла многое, из Твоего – прочту и всё и каждую из строк Твоей руки; посещу все постановки и услышу каждую пьесу Твоего исполнения. овею теплом, обниму и согрею. Признаюсь: я восторгаюсь Тобой и Твоими Творениями – Люблю Твой Мир и Тебя, - Большее взывает из глубины Твоего взгляда – я восторгаюсь величием и пугаюсь масштабам; знай: большее цветёт в Тебе – больше чем Ты создал – и мне честь Любить Тебя и видеть большее, - я Люблю Тебя.
Я обнял, принял и возлюбил избравшую – мы сошлись в большем, чем интерес потрогать, мечтания узнать, эмоции представить, симпатия, апатия и антипатии. Тиски тоски вцепились в душу – моменты любимых книг ожили и возвели Историю Красоты.
-будем жить вместе?
-станешь мне супругом
-я не знаю: раньше знал, теперь – не знаю
-отбрось волнения, я вижу – Ты честный: я Люблю Тебя. Я помогу Тебе и возлюблю, а Ты будь богом
-я Люблю другого человека
-значит, придёт Время и Ты уйдёшь, - но прежде, мы окунёмся в Океан упоительных минут. Будем вместе?
Она – представитель Пятого Измерения, коренной житель Садов Красоты – и дома у Неё необходимое для Музыки Внутренних Завершений. Мы сходили в рыбное кафе – Она угощала с несвойственной девушкам ушедшего улыбкой, скорее женщинам, пила апельсиновый сок с мякотью. Слезинки стесняли – Она отворачивалась, вынимала из нагрудного кармашка платок и отирала щёки.
Рефлекс отвращения пред вечером сник – мы новобрачные и самые настоящие Влюблённые... Я отдал Сокровища Её, Она расположила сувениры на местах достойного, обок с почётом и почтением. Она содержала меня – история сталась параллельной сюжету.
Она уходила в одиннадцать и возвращалась в семь. Не проститутка – Она клялась.
Я занимался с тройным усердием – не жалея предсердий – рвением и стремлением: пейзаж склонял лики муз многословием от – и в мою – сторону. Я учился основательно, чутко и быстро: прозрения проломили пласт скорлупок подсознания, - планеты открывали тайны, - и я – Савелий Меркулов – ожидал возлюбленную.
Мы ублажали взаимности. «Это не шантаж» - Она скажет, - «Это осознанная Любовь» - я заверил, к Её со-гласию. Я раскладывал листы на кровати и засиживался до заполночи. Она чла эскизы, когда я продолжал. Она обнимала – по-особому – шею и осенний шарф касался затылка, - Она вела Осень за руку и разбавляла мне Зиму. Я довершил Творение через пол года – Она прочла первой.
Иногда грубые руки – или инструменты – выдают творение пусть неотёсанное, зарождающую и призывающую первозданную глубину, - случается пробуждение, - однако мои руки элегантны.
Мы прогуляли лето в парке.
Я полюбил Её – мы равны во многом – но миры нас разделяет пропасть, ставшая Озером Небесных Лотосов, - мы шли сквозь слишком много лет, в расхожести, когда Следовать Зову Своего Сердца было достаточно. Меня не интересовало многое – одеяние отрекало физиологию (напрочь). Я чувствовал вечное: погружался в первые странницы-страницы первого экземпляра первого печатного тиража.
Она плакала и обнимала – «Молодец! Идеально!» – и осыпала завершения главы чистейшей водой и тряслась, я обнимал Её – Она отдавалась. Союз автора и чтеца, идеал взаимосвязи. Персик извлекал послевкусия, лаванда устоялась ветерком в золотистых кудрях, а мы Любились.
Кто Она мне? Мать? Куда я ухожу от Неё в сон?
Месяцы разбивались из дней в минуты – я живу с достойной меня, женщиной – кого я достоин. Но живу с человеком – я люблю жить с кем-то и проникаться – мне бы Высшее Духовное Существо. Любовь логична: я Благодарю, я симпатизирую, - Она Любит меня.
Мне пришло сокровище Высшего счастья: и я Любил, и меня Любили (пусть, не по-настоящему) – мы влюбились воедино, отстегнулись от тяги ждущего и соприкосновения с ушедшим: мы Любили в ненастоящем. Когда пришёл день расстаться, я не смог уйти.
II
Звонок раздался в без четырёх три. Страх ночного звонка оказался предчувствием. Я собрался с собой, оттолкнул страхи и ответил: Тишина полнила секунды, призрак осаждал воздух и проникал в тяжёлые лёгкие:
-Привет
Цепь воспоминаний возродила прошлое - "Не сейчас. Я едва смирился" - но бунт уже запылал во мне
Я согласился - Здравствуй
-Я прилетаю скоро. Не хочешь встретиться?
-Встретиться?
-Если Тебе всё безразлично, не ну..
-Хочу
Та, кому я посвятил книгу, просила встречи в аэропорту. Она преодолела отдаление напрасно – и отдалилась. Я помню Её. Юна
*
Ветер – или тысяча снов одной Любви
Оставь Её на развилке, Она не последует истоптанной тропе – Она не сдвинется. Ветер обретал Её удушливыми вечерами неопределённости. Она открывала дальнее окно и сквозила в грации кошечки.
Кто ни окружал Её – Она не в силах определиться. Многие вызывали влагу внизу – и ничего больше. Но изменять Её не хотелось: обладала гибким телом и обращалась с ним игриво – и с окружающими.
Она встречалась с двумя – «к мальчишкам присмотреться»: «они по-другому трогают, иначе целуют – правильно». Ей не удавалось всегда сдерживать руки словами, и Она убегала – из домов, куда вольно шла после.
Исключительно великая оплошность могла стоить кавалерам Её ухода – Она собрала кавалерию и помыкала, каждым в отдельности. Она – в силу дальнозоркости – глупа и упускала: с кем проводила дни и вечера – используют Её. Взаимное использование в сердцережущем очаровании.
Она выдавала желаемое за действительное – и не знала собственных желаний. Предавалась Ветру. В то время, главным нашим украшением была молодость, а Ветер в голове приглаживал непослушные пыльные волосы...
Я встретил Её в главный период - когда стоит определиться, кого исключить из Жизни, а с кем её разделить. Она была превосходным оратором для посторонних – чужих – и чутким слушателем со мной. «Мне нечего рассказать» - я сокрушался и – одна за другой – находил в Её рассказах отголоски собственной истории (жаль, когда нечего рассказать, нас слушают, а тёплого рассказа сторонятся).
Окрасы менялись трижды: когда нечего рассказать, Она посыпала осенний салат отголосками прошлых встреч – и не могла отыскать подобия в соответствии. Салат нарезали в бульоне вечера, заправляли сырным соусом, сыпали сухари, выпускали четыре креветки, тёрли поверх горку сыра – чтоб креветки не убежали, – украшали карамболой, ставили на поднос с тропическим чаем. И приносили в мир новорождённой, одной на двоих, истории.
Второй период – ушедшее подговорило ждущее перевернуть мне ненастоящее: я Следовал Зову Своего Сердца – и оставил ненужности позади, в самой неприличной позе. Она встречала меня, когда я встречал Её. Мы шли врознь и никогда не расходились – до того приятно иногда встретить равную душу.
Я делился историями, подобными и схожими Её истории. Я понял: отречься от ушедшего значало ограничиться; мы неспешили: мёрзли, грели руки о дыхания взаимствующих стихий, разногласии дня и ночи, и, некогда слепые. Следовали Зову Своего Сердца.
Вспоминаю третий период болью: Она забывала проведённые обряды негласья, просьбы и обещания, игры и предсказания - и прекратила Следовать Зову Своего Сердца: с двумя, гуляла под одной Луной, обещала навестить меня днём и приходила следующей ночью. Духовное наполняло; мы находились в полудрёме и общих мечтах: жить вместе, готовить и путешествовать. Благодаря Ей, я вспомнил замысел навестить могилы любимых: Скотта, Хендрикса, Джоплин и Мориссона, Божество Моцарта, Величие Бетховена и Всепоглощающую Громовластную Тишину Шнитке, Кроткость Хэмингуэя, Сфинкса Уаилда и Спасение у Лавкрафта на плато Лэнг.
Она приняла истории меня и – скажет позже – хотела взять мой голос с собой, в путешествие: «Я представляла себя через много лет. И Тебя. Мы на равном отдалении и безмерно близко. Представляла лазурь утра в комнате, где сплю одна, ненужная. Представила тревожные сны и Твой голос, родной голос. Хочу, чтоб этот голос будил меня раньше солнца и убаюкивал взамен Лун. Хочу чтоб Ты заменил мне всё и стал единоличным отождествлением всего – в моих глазах, у меня на слуху и в подводной лодке разума. Хочу чтоб Ты оставил, когда я уйду - и последовал шагом позади – чтоб поймал, если споткнусь, и перевёл через реку; чтоб нашёптывал на ушко Озёрные колыбели и кутал в объятия; чтоб сон приходил с поцелуем и уходил с поцелуем. Хочу быть Твоей»
Мы получили два года сладострастия, пусть многое омрачало: мать била Её за ничто, запрещала оставаться со мной, затем влезла в наши послания – и запретила общаться; подруги обставляли и осмеивали. Она доверила мне колебания хрупкого, истинно чуткого сердечка. Ей манипулировали во разрушение: воздыхатели сокрушались и травили закулисье сушёными лисьими хвостами, просроченными письмами, рюкзаками еды и кошачьими усами - и Она не могла не считать себя счастливой и несчастной.
Я ревновал, определённо. Она упрекала в нетерпеливости, низменности, и бестактии: «Ты считаешь других виновными, когда во всём – Твоя вина». Она взлетала за день со мной, до потери памяти, когда одномерный мир утапливал массой пустоты.
Она «присматривалась» и играла, пока я не осознал: «Она для меня – Большее, чем я для Неё»
«Кто я для Тебя?»
«Всё»
«Я тоже так думала»
Мы действуем вопреки чувствам, мечтам и идеям - чтоб скорей раскрыть их и, пока огонь не угас позади сомкнутых глаз, посвятить просвящённое в большее.
Она избирала уходить – всегда и при каждом случае: нечто большее, чем привычные чувства и повседневные желания, растапливало холодную тёмную комнату без дверей, где единственный житель спал с катаной в животе; Она не дозволяла кому-либо подойти и стать настолько близким. «Я...скучаю – недозволительно. Я даже по родителям не скучаю», - растопивший безжизние получил высшую боль. Столькие глупцы приписывали Её к своим владениям, что и Она путалась в монстроуозных паутинах в ожидании назначенного дня.
А меня просила «не впутывайся»
Произведение без мрачной подосновы обращается молитвой, если окрашается во тьму – драмой, если выбирается из тьмы – ложью. Но увы, увы: too much Любви, чтоб относить к итогу точки.
Что я увидел в Ней? Вижу в Ней то, чего другие не представят отдалённо. Она обнимала и плакала: «С Тобой, я Чувствую! Я не могу быть собой с другими и играть – с Тобой. Я боюсь», - Она боялась от меня того, что проворачивала двулунной ночью – будто я уйду к другой/другому; помню сладость Её крови – и аромат вдоль шарфа.
Я Признаю Историю Великой и Верю: кусочек случившегося бессмертен. Магия строк образует рельефы и проседает в сознание пластом, мыслеформы обретают плоть, и тогда – мы видимся вновь. Пусть во рту станет сладко – и послевкусие Её дыхания не покидает сомкнутых в трауре губ; пусть душа шарфа осядет на ауру цветом морской волны и ночи; пусть ожидание вернёт Нам Нас, пусть пропущенные дни осядут мраком вне сомкнутых глаз и пусть речи вроде: «Знай Ты, чем я занималась, Твоя психика не выдержит», - распадутся на звуки, те останутся в буквах и не обозначат ни-че-го.
И пусть моя интуиция для Неё – лишь проницательность, а очевидное – ловкая догадка, - двое - мы знаем нечто, что соединяет две капли в одну.
Обращаюсь к Тебе непосредственно: Помнишь вечернюю телефонную просьбу? Ты смущалась и стыдилась – но совладала и доверилась. Тогда и сейчас я исполняю обещание – немножко, как Ты просила. - «Даже кошка ждёт Кота. Немножко»
Кто я для Неё?
«Путешествия - всё, что мне нужно. Путешествия, и дом, и Ты»
Я составил послание - и прикрепил, во имя Истории
«Ты застиг мою историю в миг зарождения - раскрывается всё, от света до тьмы и в обратной хроматике. Сожалею - но знай: многое существует - и зарождается - неизвестное; мы соприкоснулись с меньшим - провели по бархату, оступились и ринули за грань, но споткнулись прежде.
Протягиваю руку Тебе, злой и - мне под стать - оскорблённой разумом, душой и телом, - в луже общей крови, на осколках разбитого Времени, в пути к истоку Лучезария.
Ветер унесёт крики - и оставит боль: я обнажаю Тебя - и действую к Разуму, Душе и Телу.
P.s. Да пребудут с Нами трое: Вера, Надежда, Любовь; но Любовь из них – большее!»
Мы встретились в месте, сулившем стать очагом собраний вечерий таинства заката – Буланжер. Мне выплатили гонорар по контракту: книга в год – и я устроил Ей приятность ужина, тёплый приём и ласку вопреки упущенным часам. "Меня так никто не кормил, для нас это всегда было дорого. Дарю Тебе Благо" – приступила к салатику с креветками, не перемешав.
Я захотел мгновенно, неотложно – на том столе – ткнув носиком в салат. Я схватил Её запястье и взглянул в - голубой и зелёный – глаза под пеленой линз, лицо выражало покорность в бронзовых тенях. Отлучились в уборную.
Я свёл руки на Её крестце. От меня пахло другой, Юна зрела для меня. Я включил воду и впился в губки излюбленно-возлюбленной.
Она хотела.
Мы стеснялись дышать – руки следовали привычным маршрутом: я разласкал Её шею до открытого кровотока, Она впилась мне в спину и прорвала рубаху. Я обнажил то, что скрывали трусики. Она раздела меня.
Я повернул Её к зеркалу – Она опёрлась о раковину локотками и смотрела: я проникал в узкую влагу.
Она солировала. Я сжимал Её груди и мял булочки. Она подавалась навстречу – Эхо несла по комнате влагу. Она вжалась в моё запястье, захныкала заплакала – излилась на меня сладкой струйкой, сползла на коленки и проглотила., - и развела ножки, чтоб я оласкал Её.
*Мы прошли по занавесу до места ждущего действа~~~
Я изменил – совокупился с первозданной, я изменник я про.
Чувства, остались. Сменила природу концентрированная Жизнь, обрекла остаться в несбыточности – в пищеводе возлюбленной. «Мы поженимся?» - Она слизнула с нижней губы, - «Обязательно» - уверил я солгав в полуслове. Удивительная Жизнь – в городе Живом.
Я вернусь ко всем, однажды.
*
Я рос в Творении, Она отгоняла отражения опасений, принимала разногласия и способствовала цветению Мира позади сомкнутых глаз; итак, я прильнул к плечу возлюбившей и встретил собственный Потайной Мир во всей определённости красноречий, - Она отыскала ручку и заполнила длиннющий чек убористым почерком а-ля Маркиз де Сад, - я блуждал в собственном мире и ведал сказание виданного, видимого и ждущего:
«Лесная Госпожа, Озёрная Нимфа, Божество Космического Леса, - я вижу Её – видит ли Она меня?..
Тень кудрей на моих руках, сахар Её слов – в воздушном эфире; я листаю рукопись Её Чувств в бессловном альбоме, чарующем мире. Она избирает себя мне в хранители – я предвкушаю мягкость рук у себя на шее и Безмолвный Поцелуй – на Её; Нимфа обращается предчувствием и я Следую Зову своего Сердца – избравшей в хранимые; ведёт поодаль от пагубного, уверяет в святости и обращает Красоту ко мне Любовью.
Госпожа, Ангел, Божество, Возлюбленная, - моя Любовь вторит Тебе и взывает – пусть лепетом Ты безучастна, я чувствую – Чувствую! – в приозёрной россыпи Лунного Света отголоски историй и призвание – воплотить магией момента крохотные – Великие – свершения Возлюбленных Божеств Озера Небесных Лотосов: я вижу в памяти пролитых жизней натюрморты прогулок, эскизы Твоих контуров на музыкальных руках и отблески созвучий в тени Твоего взгляда; Ангел, Божество, Госпожа, Ангел. Мы поклялись Любовью Вечности – мы найдёмся, в необъятом мире мифов, иносказаний и легенд – возведём собственноручно алтарь Любви и поднесём свитки Лакомых Великих Историй; я Люблю Тебя, Ангел – вровень и под стать Твоей Любви»
Она зарыдала и обняла – «Вспомнила! Я Вспомнила!», - и мы занялись тем, что рассказывать – верх непристойностей: слились в огненной вуали от источника позади моих сомкнутых глаз.
«Жизнь – Искусство» - шептал Ей – «Жизнь – Музыка, что не прозвучит дважды», - Она плакала и вторила мне – «дважды»... Воссоединившимся нечего сказать – мы смилили космос объятиями.*
Я включил Её в труппу – мы воссоздали собственную историю: фатум подштриховывал тени и тонировал лица в отзвук первозданности – причины сошлись со следствиями, - божественный случай единения божеств... Несколько жизней, мы бросали сахар в чашу и не смели размешать, - теперь же, ссыпали в неупиваемую винную чашу и испили до фатального дна; Ангел, Люблю Её.
Я приходил на чтения в халате, аккомпанировал и пел still loving You (переиначивал на steal loving You – однако вряд ли кто заметил): Она слушала от всех в сторонке, слушала, плакала и подпевала, - я целовал и обнимал: отголоски резонировали, мы сливались – и растворялись. Тройка режиссёров предложили экранировать (или экранизировать) моё детище – я взялся за раскадровку – покадровый сценарий включал проработку сцены, сценарий прогрессий, жесты и освещение, - режиссёрам оставалось отснять срепетированные акты – мы управились за четыре месяца: нам понравилось – и Ей. Мы отправились в Путь-Шествие-Путешествие: я попросил Её сердца, разума и руки, - Она согласилась с одним пожеланием – «Хочу знать про всех, кто был у Тебя когда-либо»
Я Любил Её, чтоб доверить своё всё: Она была не родна мне – но близка, не родственна – но родна, располагала и Любила, поддерживала и готовила – что я ценю, - если проведению угодно, я проведу Жизнь в одиночестве – но единстве.
Она умерла в двадцать три: я издал двадцать три тома историй, что Она помогла вспомнить и воплотить грацией завитков чернил. Я Люблю Тебя, Ангел. Лю.
Я подарю Ей судьбу моей Возлюбленной
Книжная Лавка
Книга стояла на полке – обе хранили верность неподвижности. Погнутые уголки выдавали содрогания ожиданий: грубые, потные или мягкие, - незнакомцы норовили первым заперво похлопать, рассматривали сзади и шлёпали цену на юбочке штрих-кода.
Руки водили по обложке в оценочной манере, гнули мятые уголки, палец всаживался под безотказный корешок, чьи зубки со своей стороны впивались в беспомощном нападении, для обратной стороны – обволакивали приятством.
Отпечатки размазали ясное. Слова торопились вернуться - и не успевали, под натиском быстрого чтения, - чернила сбегались в автографы чужого мемуара на последней странице: читатель забирает у странниц-страниц-обманщиц едва не потраченное зря, время. Прискорбие разжижает достоинство краски и травит структуру фразы, словостечения переносятся в интервалы под эфемерной атомной массой.
Юбчонка обесценивается ежемесячно, под натиском мнений. Обретённое уродует проступающие контуры, некогда фолиант опомнился бульварной книжицей.
Эстет проходит в (актуальное минует Время и станется антикварным) лавку, падкий на безвкусицу: лекции испещрили лицо злодейским отпечатком всезнания, - руки чисты а чернильные глаза – в поиске прииска.
...смекнул дрожь в последнем зале, в крайнем ряду: пыль не улегалась на пластине слоем.
Он протёр книжицу - та задрожала в вожделении - микрофиброй, - ознакомился с корешком, поприветствовал обложку и нырнул в название. Доглодало, обомлевший вкушал листы в исправлении: чернила возвращались в слова, когда странницы-страницы восполнялись в единицах уюта. Чтец помножал старания внимательностью, а нечто позади сомкнутых глаз сулило раскрыться.
Глава вырастает за главой в соответствии, моменты самовосполняются и приносят нечто большее.
*
Колокольчики зазвенели вслед внёсшемуся: звуковые волны не отклеивались от ботинок, - тогда юноша взял без спроса специальную щёточку для обуви и отчистился от посторонних шумов.
Куполок печатлел и страдал и печалился: движения отражались уверенностью в угловом зеркале – юноша хватил передовицу и скатил по прилавку: томик столкнулся со специальным молоточком в звон хрустального колокольчика и пробудил спавшего в антресолях.
Восьмидесятилетний отвечает ожиданию приходом и припевает - «Можете докупить к нашему роману альтернативную концовку: парочка сильных воспоминаний, под соусом терпения, - и Вы, гость здешний, станете обладателем многочисленной правды. Любовь тонка: Она ничего не держит – Она парит над невзгодами! - Её много, вырвите страницу за страницей и используете в скатерть, во платок или бесцельную бумагу. Но главное – погружение в мир, где чернильницы летят в волшебстве дивных строк, где места нет нам» - старец смотрел – «Пристать к корешку закрытой книги? Ответ очевиден: через нашу контору! Влюбитесь без знаний, содержания, автора и оглавления!»
Юноша расстегнул внутренний карман потёртой весенней куртки на шире владельца три размера, вынул пурпурный кошелёк с Левиафаном, протянул последнюю купюру дрожащей рукой и дотронулся визитки с улыбкой – «Бываю редко; звонить в каждый?»
Продавец весельчак – по наблюдению эстета – «Обращайтесь по лживо-мнимому Телефону и получайте тринадцать дорожек красиво склеенных обложек» - дедулька коснулся плеча юноши и приложил к сдаче стопку бумажных листов, открыток или конвертов.
Человек сжал запястье гостя – «Захотите измениться по настоящему - запишитесь в особую библиотеку и найдите нечто по душе. Знайте: в чулане, в соседнем этаже, чудесные книги, но другие. Их сдали затереть цены, для "галочки", на сгниение и оплату проезда в смерть»
«У вас, случаем, нет... Вы читаете мысли?» - юноша сфокусировался на собеседнике: белоснежные морщинистые руки поставляли приятное покалывание ниже грудины.
Старик зевнул – «Этот, вернее, эта, достаточно неплохой выбор» - поднял перегородку прилавка и повёл юношу в зал, где эстет каменел в изучении.
Юноша поймал чтеца на вектор взгляда.
Чтец вне слышимого – видит, чувствует. Правая ласкает и оберегает формы, – некогда завершённый фолиант избег примитивного и перерождается шедевром. Наслаждение им – дуновение, прикосновение едва отличимо... Дошёл до оглавления и встретился с содержанием тысячи страниц, - то вело за руку.
Молодой человек остановился за стариком и присмотрелся к изучавшему тощий фолиант: взгляд оторвался, вспышка - в груди защемило у двоих, – взгляд натянулся алой ниточкой - бесцветные бежало каплями параллелей.
Продавец потряс руку юноши и протянул экземпляр наподобие тома в кистях человека по иную сторону. Юноша кивнул.
«Вы уверены?» - старик изумлялся, почти глумился, дивился и пугался неотступности – не снять ли с продажи, подумалось.
Юноша кивнул. Продавец беспокоился, ответ взвинчивал – «С ним непросто: бумага чувствительная, обложка терпка многим кроме цвета. Скорей Она выберет хозяина - или раба»
Юноша кивнул и ощупал внутренний карман тёртой куртки. Старик вскрикнул – «Берёте? Быть не может»
Книгочей отвёл взгляд и последовал к выходу, но по пути запутался в ниточке - ту пришлось разрезать: капельки скатились болотистой алой лужей.
Старик глядел в глаза, повёл к прилавку в обход лужи и вернулся на место продавца.
«Сколько с меня?» - Юноша помыслил.
«Что Вы!» - продавец ужаснулся - «Особая книга, редкий, маленький шедеврик, - сам награждает, платит и берет плату. Можете неплохо "заплатить"... За многое: за предательство, измену»
«За измену и предательство, кому?» - юноша покачал головой.
«Себе, конечно» - старик усмехнулся – «Храните верность, либо Она накажет»
«Беру» - юноша расстегнул худой кошелёк – «Называется..?»
«Снежное побережье сна» - старик ушёл в сопрано.
«То» - юноша отвёл взгляд в сторону наблюдавшего мужчины.
«Оформитесь в библиотеку?» - старик звучал далеко, бессвязно, и миновал связь с действительностью - «Интеллектуалам - скидка»
«Незачем» - юноша вылавливал слова, едва подбирал ответы - «Я не приду - лишь скажу, изреку»
«У нас магазин друзей» - старик протянул визитку.
«Не попадусь вновь» - последующий покачал головой.
«Этот не потеряете - он новый» - продавец дал пакет двух книг и набор открыток.
«Круто владеть книжным магазинов» - мужчина взвешивал привилегии старика вслух. Он смотрелся.
Юноша продышал - «Простите, тут я недотрога»
«Скидка» - продавец вложи в пакет конверт со стоимостью покупки.
«Не хочется платить товару» - юноша умолкал.
«Отдадите жизнь?»
«Проживу, выжму экстракт мгновения»
«Прощайте» - продавец похлопал юношу по плечу.
*
Юноша покидал лавку. Звук втесался в подошву волнами. Дверь шлёпнет ветвистые нити и те вернутся в резонаторы обиды.
Эстет приблизился к продавцу и протянул том в неазотной манере. Неохота расставаться граничила с охотой зарыться в продолжительном слиянии.
«Книга не учтена» - продавец возмутился – «взгляните» - поворачивает том стоимостью – «цены нет, книга вне каталога; где, милый человек, нашли это?»
«Что предлагаете?»
«Идите»
...и захлопнулась лесная дверь...
*
Они вышли, вместе. Головокружение вскружило лёгкую голову, они вспорхнули.
Реальность - лишь одна из прослоек действительностей, когда последняя - тень данности.
...всё одушевлённое, всё живо-е...
Задаюсь вопросами в духе "как я поступлю, когда на единственно верное решение останется меньше секунды"? - Когда секунда - расстояние меня и Тебя.
-Бог заключён в мгновении между вдохом и выдохом
-Освободим Его
-иногда бывает , что человека настолько нет , что он везде . (закрываю глаза и вижу твои)
-...а мне не нужно протянуть руки чтоб докоснуться Твоей Души
magnifique
Бар “Аккустик” проводил прослушивание ежегодно – разыгрывал достойную сумму.
Эстет, второкурсник Академии Порнографического Искусства, ненавидит выбранную профессию. Он носил памятную концертную майку, пока серебряные буквы не сошли с тёмной ткани – тогда, завещал одежду истории...
Прогуливает, знакомится с театром, оперой, алкоголем и женщинами. Чувство Искусства компенсирует невосполнимое Время - Он решается, исполняет предназначение - с детским микрофоном.
Заходит в бар. Восемь вечера на часах, без четверти - на улице. Подходит к бармену, находит звукооператора и представляется,
Звукооператор – «Проверим оборудование?»
Вынимает микрофон из чехла – «Можно проверить?»
Звукооператор – «Конечно! На сцену, Маэстро»
Забирается на сцену, вынимает из чехла вонг, ставит у своего места и располагается.
Звукооператор – «Поиграй в верхнем регистре»
Allegro Сороковой
Звукооператор – «Теперь внизу»
Вступление Master of Puppets
Звукооператор – «Отличный микрофон. Оставляем?»
Эстет благодарен – «Оставляем»
Звукооператор – «Крутой медиатор»
Эстет улыбнулся – «Гений научил меня»
Джо входит - второй участник
Джо подходит к звукооператору
Организатор приходит
Организатор и Джо поздоровались. Джо кивнул Коту. Проверка – Кот забыл микрофон на стойке. Мужчина лет тридцати сидел напротив сцены девушкой-Альбиносом: каре обнажило ушки, Она держала камеру.
Эстет раскинулся за пианино в другом конце помещения и уместил гитару на столе.
Организатор (в дальнейшем – Орг) забирается на сцену.
Орг – «Дамы и господа, бар “Аккустик” горд представить конкурс авторского исполнения. Участники определились с очерёдностью?»
Эстет, с радостью – «Выступлю вторым»
Джо аккомпанирует речам:
У-ух, на Тортугу - к забытым женщинам и обители рома. Приключения найдут нас – тут то мы и зададим им жару. Е-хе-хе...
Морской Пёс внёсся в кабак, трое волоклись следом.
«За счёт заведения!» - Рявкнул бармену.
Виски льётся в миски. Две, три, четыре и шесть порций не оставляют отпечатка.
Мы с Джо поедаем меню. Мы встречались на неделе, побросать кости и охмурять местных и приезжих девок рассказами Острова-Призрака – всем известно, лишь мы вернулись.
Когда-то мы видели капитана корабля-призрака – я одолел подлеца самолично.
«Кто выпьет со мной?» - Пират топнул в такт бокалу Вагнера, на весь зал. Бармен попросил музыкантов играть тише, и включил вечерний ветер – конец июля, Йо-хо-хо...
Я поднимаю руку - все видят – «Я выпью с тобой»
«У-у» проносится по залу. Все расступились.
Псина фыркнул – «Ты-ы?»
«Я, сукин сын. Бармен, восемь порций за счёт заведения, живо! – я дирижирую. Парни, играйте прежнее»
«Наглец!» - Джо рвал глотку.
Осиливаю шесть залпов. Мы неразлучны: чокаемся и надсмехаемся. Глупец не знал – я захвачу корабль, порабощу команду и отправлюсь мстить капитану Острова-Призрака!
Пират рявкнул – «Ты отличный пьянчуга. Я Морской Пёс Бормск. Бармен! Ещё»
«Старикан» - Рычу я – «Ты держал репутацию наипрезреннейшего питока с отпетым достоинством. Тебе не сдержать мой вызов. Дуэ-эль!»
«Заткнись, мальчишка» - Двое подошли.
«Поиграем?» - Пёс смеялся в лицо мне, слюни летели на стойку.
«Проиграешь – станешь моим рабом. И все вы станете моими рабами!» - ревел, будто пришпорили раненного быка.
«А нет – подаришь мне корабль, с командой»
Двое хватили меня
«Первая» - ублюдок выливает абсент мне на голову и вынимает зажигалку.
Выплёвываю скопившееся, - ничтожество бьёт по лицу.
«Вторая» - смеётся он. «Ублюдок» - Джо взбесился – «посудина дешевле столетней газеты»
Один бежит к Джо. Они не могли выбрать, кому бежать.
Я ловлю момент, выбиваю у стража пару зубов и забрасываю ублюдка за стойку. Джо не справляется с клиентом: мы ничего не заказали.
«Расходитесь, заведение закрывается. Приходите завтра, если найдёте»
Мы разобрались с отбросами. Джо кидал размышления об океане, далёком береге океанской пустоши, - и женщинах-невидимках, просивших прощения.
Джо скомандовал - «Разденем этого урода»
«Джо?»
Он ударил меня, как нужно. Лучший друг.
Я проснулся, привязанный стулом к стулу с голым капитаном.
Джо льёт на капитана всю бутылку и поджигает бороду моего собрата. Дым разносит вонь по подвалу, я в отключку. Никто не знает об этом месте
Джо зарычал - «Три-четыре»
Пульс убивает слух. Что дальше? И-и-и-и!
...
Бармен – мой друг - в давних стычках с Джо, недаром, зря, - вырубает Джо – как нужно.
Словом – спаситель, бармен назвал меня - до глупости отважным сынком – и налил пять порций.
Я пришёл на корабль в шляпе капитана – и сейчас. Меня признали, теперь щенки – моя бесстрашная команда, разбойники дьявольского острова.. Ждите, женщины, жди, ром, жди, золото, - страшись, капитан.
~аплодисменты~
Орг – «Он сделал это! Какие переживания испытал человек за то, чего с ним, возможно, и не случалось. Я заявляю со всей ответственностью, пред нами - настоящее искусство!»
Все хлопали, хлопали, рукоплескали.
Орг - «А теперь, представляю коллектив, b’rainfall?» - указывает на Кота – «В гостях единственный участник. Обещали металлофон и перкуссию»
Эстет – «Не сегодня»
Орг – «Прошу на сцену»
аплодисменты
Эстет настраивается: Разжигает благовоние и вдевает между струн на голове грифа, рассекает воздух навстречу вонгу. Смешок. Интерес: Он не пошатнулся – любит внимание.
~The Call of Ktulu~
Орг поднялся на сцену
Эстет взял паузу
Орг – «Нет, играй»
Кот продолжил
Орг – «Дамы и господа, у меня объявление»
Кот дошёл до звучного места, разыгрался
Орг – «Я не перестаю удивляться смелости и глупой храбрости младшего поколения»
Эстет – «Уйдите со сцены»
Орг оскалился – «Сцена – собственность бара “Аккустик”»
Эстет подчеркнул – «Не ваша»
Мерзкого вида мужчина адресовал презрение милому мальчику лет восемнадцати. Последний продемонстрировал невежество к ароматам и скорчил гримасу
Зрители гоготали, смеялись и освистывали. Эстет шагнул со сцены к пианино, поднял крышку, поставил руки на клавиатуру и образил сбитый строй Безмолвием Бетховена. Воздух циркулировал в разинутых ртах – Он раскрыл небесный сад. Душа лучилась сквозь руки. Две минуты тридцать семь секунд Лунного Света.
Неприятель навесил Ему на плечо фирменный рюкзак камней, напоследок.
Он ушёл. Аплодисменты стелились призрачным флёром.
*Занавес
;
Сцена Ночи
в неопределённости, вовлечении и навязчивой влюблённости.
Парковая Закусочная
Кот, художник-собеседник и Ночь.
Ночь. Эстет возвращается с рюкзаком на одном плече и гитарой на другом, - к кому? – не пытался объяснить.
Заходит в круглосуточную, без внимания к зрителям – теплу покоя.
Звонок. Звонил давний знакомый, художник.
Художник – «Сова, Ты в порядке?»
Эстет – «В четвертичном»
Художник – «Голос склоняет сомневаться в том неукоснительно»
Эстет – «Жаль, лишь голос»
Художник – «Где Ты?»
Эстет – «В центре многолюдного города, раздавленный одиночеством»
Художник – «Пообещай мне кое-что, прямо сейчас»
Эстет – «Что же?»
Художник – «Едь домой, чтоб не додавило. Ключи у Тебя, внутри – никого. Не спи на улице. Выселят утром, я поговорю с Ней»
Эстет – «Никто не ждёт, всё пусто. Она не ждёт, это пустое!»
Художник – «Я чувствую: если Ты не уедешь, что-нибудь случится»
Эстет – «Нехорошее необязательно. Ревнуешь?»
Художник - «Ты обещал»
Эстет – «Не искажай. Удивительное случится – я уеду с ним в объятиях, - или встречу рассвет»
Художник – «Сова, Пожалуйста»
Эстет – «Договорились»
Осталось найти удивительное и уточнить у того адрес
;
Знакомство с Ветром - знаковое
Рыженькая девушка лет двадцати созерцала в паре метров от приметного заведения по иному берегу центрального парка. Девушки не сочеталась с заведением иного рода, образом и чем-то кроме - что, впрочем, частый случай, - но частный.
Протагонист ответил взгляду, внутри давило – оно!!! - Он подошёл:
Он – «Простите»
Незнакомка – «Да-да»
Он – «Этот сквер – Лунный...»
Незнакомка – «Лунный»
Он замялся – «Точно»
~ раскрытие
Девушка любопытствует – тепло зародило уют к Нему, в Ней.
;
Любопытство звучало – «Что-то Ещё?», - Они познали необъяснимое.
Он – «Почему все такие нехорошие?», - рюкзак соскользнул – Она поймала гитару.
Незнакомка, искренне – «Что случилось?» - вернула зачехлённый инструмент.
Он огрустнел – «Я должен был сыграть в баре...» - набросил петельки на плечи.
Незнакомка – «В котором?»
Он поник – «”Аккустик”, на юге Живого»
Незнакомка – «Должен?»
Он – «Не сыграл. Не дали доиграть. Не слушали»
Незнакомка – «Не грусти!» - разомкнула руки – «Иди ко мне», - Он принял.
Она поумствовала над Ним, Его кистьми и инструментом – «Хорошо играешь?»
Он – «Сойдёт» - оставил впечатление человека, проделавшего немалый интеллектуальный труд.
Знакомка – «Сыграешь мне завтра?» - погладила чехол, докоснулась Его лица и взглянула в глаза-ночные изумруды.
Он – «Можно и сейчас»
Знакомка – «Сейчас не получится. Я...жду одного человека»
Он, в прежнем объятии - «Хорошо. Где встретимся?»
Знакомка – «Улетаю завтра, вечером. Где Ты находишь себя в первой половине дня?»
Он – «В парке университета, Ночи – у случайных прохожих, под небом или у...ни-ко-го»
Знакомка – «Славно. Мне туда»
Он шептал Ей в ушко – «Сейчас прости, но я обещал приятелю вызвать такси и добраться до ночлега»
Знакомка – «Да, конечно. До завтра»
Он вспотел, но осмелился – «Чтоб ускорить знакомство» - вынул сшитую рукопись из внутреннего кармана.
Знакомка – «Твоих рук?»
Он – «Занятно?»
Знакомка – «Много... Я дома прочту, ладно?»
Он – «Конечно» - опевал расстройство.
Она – «Я не обманщица. Назовёшься?»
Он – «Ни к чему знать имя автора, когда в руках его работа»
Она – «Я поняла Тебя... Я познакомлюсь с Тобой»
такси приехало
Он - «До скорого» - уезжает, - Она проводила нового друга флёром чувства – нового, особого.
Русая Девушка с каре и Девушка-Альбинос с прядьми до плеч шли за руки - укутаны в плед.
*Занавес
Она носила махровую шотландку, кельтские бусы и напульсник со звездой любви, - а так-же кружевные платья, цветочные венки и блузы.
-Ты надоел своим пребыванием. подожди два месяца
-что тогда?
-я остыну а Тебя отпустят дилеммы
-они Твои
-я сплю с другим человеком
сексуальный шантаж – сексуальный шантажист
;
Он у себя
Ключ хрустит, похрустывает и прохрустывает: юноша снимает инструмент, заходит и встречает взгляд материи.
Светлая женщина, повидавшая многое – «Сыграл?»
Он – «Весьма неплохо» - Гримаса за корочкой серьёза.
Мать смеётся. Он идёт к себе. Птицы воспевали Нарцисса. Стук. Все правы и неправы.
Жёсткий плед замкнул проход в Его комнату – Он затянул мир непрозрачной тканью. Он распарывал ткань – чтоб выйти - в строго отведённом месте, - и сшивал полуметровую дыру вечерами, – так, выработалась привычка не выходить вовсе.
Мать – «Ты много думаешь и мало спишь – взгляни в зеркало, на синеву под глазами»
Он – «На то, что мне нужно, уйдёт пять лет усердной работы»
Мать – «Ты определился с профессией?»
Он – «Драматург. Всё изящное, связано; удивительно: я консультировал друга-живописца насчёт композиции и он слушал открыв рот - "Откуда Ты знаешь, что нам говорят на лекциях?!", - я люблю Жизнь, если она - возможность раскрыться», - Она подняла руку и кивнула.
Он – «Ты услышала меня?»
Мать – «Услышала. Если я молчу, то не обязательно не слышу»
Он – «Сегодня, я обнаружил музыку прозы, ноту слова, мелодию чувства: интервалы, паузы и пунктуации одного искусства циркулируют в основе основ другого; люди не заимствуют своё всё из меньшей части волшебной реки, - оно говорит подсознанию. Великая разнообразность разгоняет облака, когда снимаешь мир с автоматизма, - удивительно, ведь знал: за океаном мысли стелется нечто большее, - и оно – позади сомкнутых глаз. Удивительное плещется в океане межбуквья. Моя задача – писать Красоту: почти создавать картины из гвоздей для слепых: учишься и забиваешь гвозди, месяцами полируешь шляпки, выкладываешь узор, забиваешь на разную глуюину под разным углом и степенью шлифовки – шляпки сбиваются в волну, - плотничество отливает и изымает, корректирует и преображает, - Искусство зарождается.
Литература - чтение - возвращает атмосферу написания; когда автор создаёт и атмосферу, творчество становится искусством. Писать - секс: всегда и везде. Создавать больше взаимосвязей, чем поглощать
Проза – река, и каждое предложение – лодка: ведёт заданным направлением и обращает ко ждущему, спасает в бурю или топит погожим днём, - каждое предложение – автономно.
Творить – принести жертву Искусству: печатлеть вникнутым в петлю, на краю обрыва. Любовь и Смерть – интимное, - и музыка повторится – и реприза оживит.. Не удобно в петле. В конце и начале фолианта, установить репризу и завить лемнискатой.
Я адресую свой мир удивительному цветку Небесного Лотоса, а слёзы - Космическому Лесу и Озёрной Нимфе.
Божественно! Божественно! Божественно! Божественно! Божественно! Божественно! Божественно! Божественно! Божественно!
Слеза освятит близкое: Вечность, Время и Мир позади сомкнутых глаз»
Мать – «Хорошо»
*Занавес
Он черпал силы и вдохновение отвсюду.
Лунный парк в утренней глазури
Короткостриженая девушка с пепельными волосами и татуировкой “Инь-Янь” на ножке, позирует, затягивается через мундштук, пускает дым в камеру и выдыхает фотографу в губы. Он меняет объективы. Кадры - за сотню самоповторов.
Прохожий остановился – лет пятидесяти - «Леди совершеннолетня?»
Фотограф – «Образ такой»
Прохожий – «Двоякий образ. Страшит»
Фотограф – «И можно!? Она красива!»
Прохожий – «Прекрасна, более того. Чары искусили, будь я моложе. Кому, если не вам, юноша, впадать в очарование. Она понимает, о чём я. Будьте настороже»
Фотограф – «Постараюсь»
Она – «Продолжим?»
Прохожий – «Ухожу» - уходит
Время вплетает лоскуты Лунной Пыльцы в локоны Человека без Времени
Дитя лет шестнадцати гулял по парку с сорванным где-то пионом. Смотрит вверх.
Девочка с кроткими пепельными волосами отпозировала и отдыхает. Она засмотрелась на зефирное облако....
Дитя засмотрелся на облако
Они опомнились в миллиметре. Биополя столкнулись, приняли и слились. Они смотрятся, щупают ауры и вкушают души.
зеркальный танец
Они синхронны, отражения смотрятся. Разводят руки на полметра, смыкают и двигают вверх-вниз. Тела неподвижны.
Вглядываются по часовой стреле, бесцельно. Формула «Весы»: движения зеркальны. Музыка – «В Пещере Горного Короля»
Фотограф поаплодировал – «Не мешай»
;на заступилась – «Тебе пора» - поворачивается к Дитю – «У меня дела»
Дитя молчит на цветок, облизывает губы и смотрит
Она берёт за руку
фотограф ушёл
Она провела по прядям – «Мой волос на середине завивался люминескатой, я состригла»
Дитя – «Мне нравится»
Девушка – «Твоё имя?»
Дитя – «Никки – Микки – Микка»
Девушка – «Ты красив. Котёнок. Избитый»
Никки разомкнул губы и всмотрелся в изумление – «Твои глаза!»
Она плюёт Никки в рот и бьёт по лицу. Он смотрит. Она бьёт пощёчину.
~принялись целовать друг друга, - и оттолкнулись.
Никки – «Я счастлив»
Девушка – «Отчего?»
Никки – «Не знаю»
*Переход*
*
Три до полудня
Кот и знакомка ночи.
Циферблат рисует семёрку – в три цифры. Немного до полного часа – или малость прошлась по осколком разбитого Времени, – двадцать минут совокупности, - стрелки искоренили всесторону. Иногда, жизнь прошла, а на часах нет и полуночи.
Звонок
Спокойствие - «Наша договорённость в силе?»
Он – «Проведение не желает сводить нас»
Огорчение – «откажешься?»
Он – «Пойми, мне нет ничего проще сказать нет, - дело в другом... Замешаны высшие силы»
Надежда – «Встретимся?»
Он - «Конечно. Приближаюсь»
Она - «Я - может - опоздаю немножко... Подождёшь?»
Он - «Подожду. Даже Кошка ждёт Кота. Немножко..скажи, будь у меня идея – я успел бы?»
Уют – «Вполне»
Сон – «До скорого»
Любовь – «Давай»
Он – «Даю. Бери»
Она – «Беру. Взяла. До встречи... Ты сильный?»
Он - «Не изнасилую»
Она - «Не хочешь? Или боишься?»
Он - «Пока первое»
*
Он заглянул в вокальный кабинет.
Старик обучал студентов бесплатно, - и платно – остальных. Рослый, крепкий старик семидесяти лет - драматический тенор.
«Кричи. Пение – не что иное, как культурный крик. Есть нюансы, но...»
Ему не удалось: завитки сплетались над юной душой.
Он совладал, раскрылся и выпустил линию.
Педагог изумился - «У Тебя есть слух... Поступим так: Ты свободен, ждём распростёртыми объятьями на следующее занятие. Все ждём. Правда?!»
«Правда!» - Двадцать студентов собрались неслитным хором. Ветер потрепал гору занавеса на столе. Время спало.
*Занавес
;
Парк Университета
«Я ожидал»
Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута. Минута.
Прохожие липли к скамьям – послушать песнь Ветра. Ожидание натрелило симфонию. Родители остановились - и ребёнок шести лет, - дослушали, поаплодировали и вручили Маэстро шоколадку. Хиппи слушал издали – сорокалетний, златокудрый - с интересом, - не подошёл.
Зрители разошлись.
Он разогревался и охладевал, настраивался и расстраивался, радовался и тосковал.
«Придёт ли?» - Сомнение проросло, усмехнулось и скрылось.
Фантазия разрывала, разрезала Ночь обломком животрепещущего. Контур не утеснил Её.
Загадка шла с Ней об ногу – в Его направлении.
Ветер приминала лоскуты ожидания к Вечности
Обувь расстёгнута... Она приветствовала.. Принята.
Кот отстранил классическую гитару бюджетного образца. Она присела справа.
Она – «Я прочла! Какой Ты молодец! Сам писал! Невероятно! Удивительно! Чарующе! волшебно! Ты соткал облака этому миру! Сильная Красота, Красивая Сила»
Он – «Я не красив для этого» - загрустил – «Не спала Ночь?»
Она – «Жила Ночь. Живёшь, когда находишь то - важнее сна»
Он – «Ты нашла меня достойным своей ночи»
Она – «Удивительно, не так ли?» - развела руки – «Ты подгадал мои фразы» - согрела улыбкой – «Будем обниматься?»
Он принял - «Будем обниматься!» - принял – «Всё уладилось со вчерашним?»
Она – «Да, он был в неконтролируемом состоянии»
Он – «Мне не стоило слышать это, прости»
Она – «Оставим» - укрыла взгляд и воссияла – «Пишешь Волшебно! Поделись частицей?»
Он – «Если просишь» - потёр руки – «Телеграфный стиль, горсть синонимов, лоск и бунт»
Она – «Я уснула в трамвае, мне приснилось... расскажу?»
Он – «Внемлю»
Она – «Я шла по саду - мне дозволили выбрать лучший, цветок. Красивое для меня - самое небольшое, что красиво без лишнего внимания. Белая Роза притягала. Я жила недостаточно, чтоб понять иронию: я избрала сердце.
Они не смогли понять, им не дано. Сад оверил мне нежность, невместимую в строгие конструкции, но в душу... Я получила боль тысяч поколений, спиленных деревьев, убитых животных. Разум раскрылся во вселиком сочувствии, мне досталось оправдать гнев природы»
Он – «Что с перелётом?»
Она – «Не хорошо и не плохо. Не удалось. Случается» - изучает Его кисти.
Он – «Не расстраивайся. Получится. Ты сможешь всё-всё, что захочешь и полюбишь»
Она – «Обязательно. Ты Любишь – наколдовал - меня, да? Какие планы на ближайшие выходные?»
Он вручил инструмент, поиграться – «Выходные проводим с одним художником, работаем над кое-чем и чаем»
Глазки горели изумлением – «Ты художник?» - Она провела по приглушенным собственной рукой струнам, Он подсказал и поставил пальчики в благозвучие.
Он – «Нет. Нет» - выстилал Путь изумрудами...
Взгляды соприкоснули. Уют охватил, - надеюсь, взаимно. Взаимно.
Он – «Вдруг не встретимся после, пожалею»
Она – «О чём Ты?»
Он – «Твой Знак?»
Она улыбнулась и исказила – «Весы»
Он – «У Тебя есть кто-то» - отвернулся.
Она – «А?» - обняла и встретила во взгляде яд.
Он опечалил – «Весы пользуются спросом, задевает вопрос навязанного двуличия. Люблю тельцов – добрые и милые» - и отвернулся.
Она нахмурилась – «Избавь» - обняла Его голову и вернула взгляд.
Он – «Да, прости»
Она – «Я пойму Твоё нежелание общаться. Сообщи на прощание»
Он кивнул – «Обещаю» - и посмотрел несколько иначе.
Она – «А Ты?»
Он исказил – «Чистокровный Лев»
Она – «Можешь рассказать мне всё»
Он – «Зачем Ты говоришь это?»
Она – «Открываю Тебе глаза: многие говорят и не видят - все ответы - в вопросах: мы задаёмся, чтоб слышать, - многие говорят, а не знают, - вот и я говорю: Ты можешь»
Он – «Ищу – не чтоб хвалиться, но чтоб найти ошибку; всё в подсознании – демонстрирую готовность действием»
Она – «Можешь сэкономить время, Ты готов – я вижу»
Он – «На погружении не сэкономить. Оступился от чувств – чуть не отказался, - и встретил верным им»
Она – «Мог преуспеть»
Он – «Я подчинил себя – и отдался; рыбак – марионетка» - задумался, изник в ушедшие моменты длинной в жизнь.
Она – «О чём Ты думаешь? В каких Ты мирах?»
Он – «В Своих. Про художника...»
Она – «Художник, расскажи!»
Он – «Мы спим на одной кровати – он засыпает раньше, и тогда я... Закрой глазки»
Она закрывает глаза, Он касается Её щеки кончиком вздёрноутого носа. Она позволила
Он – «Просыпается рано – я сплю – толкает меня гитарой и поёт Hostias. Голос красив – не на заупокойные мессы»
Она – «Любишь?»
Он – «Люблю»
Она – «Думаешь?»
Он – «Знаю. Я признался»
Она – «И-и-и-и?..»
Он – «Он взял меня за руку – вот-так – склонился, закрыл глаза и» - Любовь – это красиво: дарясь судьбой, дарует силы; найдя себя в другом ответ, пойми: иного мира нет.
Она - «Любовь» - провела по Его лицу и смотрела дальше сомкнутых глаз, любила.
Он незауряден: фальшь рассыпалась во взгляде. Он парил над Небесным Океаном. Мир
Она ждала завета – «Сыграешь?» - и провела по открытым струнам. Он показал флажолеты – Она опробовала “странное прикосновение с отпусканием в последний момент”. Глазурь лазури: свет ликовал в ладах – от истока неизвестности.
Он грустнул – «У меня руки остыли» - протянул правую - «холодные»
Она взяла Его руку - и напустила в ладонь тепло звучащего звука – «Разогреем сейчас»
Он – «Не здесь»
Она засмеялась, засмущалась и сменила тему – «Посвятишь мне трёхстишье?»
Он – «Жить - просто - но не легко, - трудно – но не сложно»
Она прослезилась и нашептала – «Красиво»
Он – «Ничто при Твоих глазах»
Она – «Закрываю глаза и отковываю сердце , а Ты заходи без стука» - улыбнулась
Восемь минут. Смелость и вера в себя пробудила сознание, чувство возрождало пепел странницы-страницы - по крупицам.
Улыбнулся и провёл лёгкостью Ей по правому запястью – «Благодарю»
The Call of Ktulu
Она вернула инструмент. Руки извлекали. Заоблачье таилось в ловкости, Она чувствовала: птицы щебетали в такт, а листья расчерчивали воздух репризой.
Кот – «Похоже на волны?»
Она плывёт в воздушном волокне – «О да. Я плыву»
Кода: исполнитель захватил слушателя.
Изумруды: забвение сошло с рук. Дитя дрейфовало в гранях сна. Она встретила Божество Времени, на дне Тихого Океана. Тихого. Безмолвного.
Забвение хранило души за кристальной пеной. Дальше – глубже - в спящий разум.
Океан огромен и крохотен, с высоты облака. Видим время. Слышим слёзы.
Шторм приходит бурей: ураган порочит океанскую гладь и упивается, безнаказанно.
Молодожёны приехали на родительском фургоне и наблюдали завязку с далёкого берега.
Нечто на поверхности. Смытые черты – разбили океан.
Шторм сокрушает. Поединок Земли, Воды и Воздуха.
Огонь свирепствовал – демон пленял глубину, - благородный ужасом времени, выходец из правил, отступник природы вещей. Огонь вопил. Существо порочило природу вещей, самородок.
Молния пронзила столб воды и клубы почвы. Действо разгоралось.
Супруги торопятся - сообщить властям. Двигатель не заводится от дрожащих рук, верный и надёжный многие года. Механизм бесчувственен.
Шипение стихло – животные и растения, камни и люди, рыбы и иные проявления божества, – почувствовали.
Воды унялись, Ветер окаменел: ни дуновения. Свеча Чарли зашипела, в настенном фонаре – подарке из давнего детства, – и потухла в декоре.
Звук остановился – колебание спряталось в кармашек.
Блюдце осыпалось серебряным песком. Беззвучие.
Облака распеленали обитель, Солнце избегло – океан отторгает звёзды, хладом глубин.
Мгновение. Тьма. Мгновение. Звёзды пресыщали эфир.
Звук остановился
Дьявол обнажил высшее, чужой дьявол
Пульс планеты: Раз. Два. Три. Четыре?
Время комкает пространство, отделяет ждущее от ушедшего и вонзает иглу в ненастоящее.
Секунда : Тишина
Змей испещряет плато.
Надежды напрасны – возмездие настало.
Секунда : Хруст
Линия расположила нужных проведению.
Старец встречал два небесно-голубых шара. Сферы возникли из водного стекла, подчинили и пленили существо морей, расщепили единицы материи в визг.
Минута : Ошиблись
Женщина за рулём экспоната списанной истории. Разум взрастил сознание.
Секунда
Алое свечение
Непостижимое разгорается в глазах массивом света. Молнии отчаяния вились пульсом смеха.
Сотрясения предрекают: Он вернулся. Он родился и намерен.
Стена, перепонок, водорослей, и хладной жизни, - гневит убийц отрока пространства и времени запретным танцем. Его не остановить. Он уничтожит стихии, непоколебимый в вечности.
Глаза – медальоны огня вездесущи.
Время кричит. Защита стёрта. Скорлупа надтреснута.
Сияния пронзают планету. Существа предаются обработке вечного.
Камень. Солнце обращается камнем.
Гхану искал убежище своему дитя, дочери богини света Аманески, наславшей клятвенный завет.
Гхану презрел условности. Он оградил плато.
Ничто перечит божеству, в воле органического пространства.
Струны излагали симфонию: Гхану услышал и раскаялся.
Он поселился в прежнем месте, иной действительности и другом настоящем - отведав энергии сочной планеты, Земли.
Время скатилось в карман бременем жить вечно. На водительском месте «роллс-ройса», старушка везёт вглубь пространств ушедшего супруга.
***
Nothing Else Matters...
Она слушает, смотрит на гриф и плачет. Удивление в глазках передалось: Маэстро бесподобен. Бывает, встречаешь кого-то, делишься своим, а Она – своим, - и кое-что остаётся, - кое-что возникло. Она проснулась, задержала дыхание.
Завершение
Он наигрывает вариации истории негласностей, Она изумляется Его рукам, смыкает веки и проникается многозначием кроткости Красоты, и краткости, - Она припала к Его руке, - Он вздрогнул.
Она выдохнула – «Зря Ты не сыграл в “аккустике” – они потеряли многое, выгородив Тебя»
Кот милился – «Любопытно... Обувь, не натирает? Тебе удобно в расстёгнутых сапожках?»
Она – «Вполне» - запускает руку Ему в волосы – «У Тебя очень красивые волосы»
Он – «Cлышу постоянно»
Она – «Ещё бы не слышал» - перебирает пряди – «Ты поёшь?»
Он – «В другие дни»
Она - «Что не так сейчас?»
Он – «Трезвый»
Она улыбнулась – «Хм...»
Он – «Голодный. Покушаем?»
Она – «Я подумала об этом ровно сейчас – представила птичье молоко на блюдце с плоской ложечкой, тропический чай и послание в особом конверте»
Он – «Что в конверте?»
Она – Письмо Ангелу Ночи: признание в Любви, - и карточка на кофе глясе»
Он засмущался, улыбнулся и сознался – «Хочу... У Тебя вкусный аромат. Чем благовеет от Тебя, Ангел?»
Она плела Ему косичку – «Кексами. Хочешь?» - дрожь пробежала под кожу и захватила нервные центры
Он – «Если можно»
Она оставляет локоны, вынимает из сумки контейнер – «Возьми. Банановый – с Корицей!» - и вручает три кекса – «Третий – с собой!»
Он Благодарит – «Не чувствую голод – но упадок»
Она – «Голодный»
Он – «Всегда. Не чувствую голод: упадок сил – затем падаю на кровать и отсчитываю приближение смерти»
Она – «Ням» - укусила кекс в бок – «Ты путешествуешь?»
Он – «Мы хотели – со знакомым – на Black Sabbath, - но не накопили на билеты обратно. Хотели сыграть ирландцев – вернее, я ирландец, когда он переводчик»
Улыбка украсила Ей личико акваелью – «Можно голосовать!» - вытянула левую руку и воздвигла большой пальчик вверх – «Человеку Искусства верят – Ты обаятелен»
Он – «Я не уверен»
Она – «Тогда Верь – срабатывает»
Он – «Не представляю»
Она – «Считаешь, я не знаю?.. Собирать стикеры на еду, играть в переходах – я многих переслушала, не сомневайся в моём мнении на счёт Тебя, я не льщу, - ночевать в ночи, мыть голову в маках, - жизнь рокера – ещё не то. Здорово, когда гитара – всё, что у Тебя есть, - и Ночь, - и День, - и Жизнь, - и Любовь»
Он – «Но Любовь из них – большее... Ты говоришь, будто..!»
Она – «Я представляю и знаю, о чём говорю. Мы с подругой путешествовали в четырнадцать – в *****, - и обратно: прятались в поездах, спали у других музыкантов – и...»
Он – «И с ними?»
Она – «...питались непойми чем: находили поп-корн в урнах, помидоры, бананы, воровали и прятались в поездах, - при том при всём, отправили матерям кучу денег»
Он – «Вау»
Она – «Но это вначале. Ты играешься – это нравится, это должно нравиться»
Он – «Нравиться?»
Она – «Ты берёшь Свою Жизнь под Свой контроль - о да-а-а! – и хочешь, чтоб взяли Тебя»
Он кушает, отвернулся и сосчитывает голубей
Она – «Прости. У Тебя есть девушка?»
Он - «Нет» - оставил кекс недоскушанным – «Нелюблю это слово»
Она – «В связи с чем?»
Он – «Девушек заводят чтоб потрогаться, повосторгаться и посовокупляться. Нет, у меня – Друг Жизни – большее, выше Жизни и дальше смерти»
Она – «Ты Шекспир»
Он – «Я влюблённый в Жизнь отрок смерти» - докушал кекс – «Мне нужно умереть – чтоб родиться, - всегда»
Она – «Печать на Тебе, я заметила. Ты бессмертен – чередуешь пребывания»
Он – «Я влюблённый»
Она – «А я влюбляюсь...»
Он – «Ты живёшь одна?»
Она мурлыкнула – «Одна» - и достала блокнот с Озёрными Лотосами, ластик со слоником и карандашик с маленьким Кью.
Он – «Здорово, если б мы жили вместе» - смотрел на витки в воздушных росчерках.
Она удивилась желанной неожиданности – «Пожить вместе?» - и зашоркала по листу.
Он грустил – «Вместе, люблю жить с людьми»
Она – «Со сколькими Ты жил?» - внесла метки и перепимала посмотрела на Него...
Он задумался, прикусил ноготь большого пальца левой руки и загнул пальцы - «Одна» - мизинец - «Две» - безымянный. Смотрит вверх и проникает в память - «Три» - средний - «Четверо» - указательный.
Она – «Из-за чего голуби так дёргают головой?» - перечитала написанное, анесла метки и переписала.
Он – «Не предположу. На каком Ты факультете?»
Она – «Филолог» - вырвала листки, спрятала принадлежности, разорвала черновой листок и скормила голубю.
Он – «Вау! Филологи – милые милашки. Какие языки?»
Она – «Латынь, Немецкий и Английский»
Он – «Латынь? Выводите пентаграммы кетчупом, сжигаете учебники, изрекаете заклинания и призываете Сатану?»
Она засмеялась – «Именно так» - кивнула – «Опрдеделённо» - и поправила локоны.
Он – «Подскажи написание Безмятежности на Латыни»
Она – «Tranquillit;s. Я запишу» - возвращает блокнот и вносит note – «Зачем Тебе?»
Он – «Выбираю название... Тебя бы заинтересовало название (книги) Озёрные Блики?»
Она – «Не уверена. Знаешь... Все-таки, если это неизвестный мне автор... То, что это ни будь, первым делом обращу внимание на изображение на обложке. И так всегда»
Он вынимает из чехла фото – «На такое бы обратила внимание?»
Она – «Это птичье молоко»
Он – «И тропический чай на час»
Она – «Я всегда вижу еду и смотрю на неё. Но многие любят что-то более сложное. Или в стиле картины. Судя по обложкам в книжных. Плюс, должна быть связь изображения и названия. Ведь мы не можем... судить, подходит ли картинка к содержанию, ведь мы первый раз видим книгу»
Он – «Стань моим учителем японского»
Она – «У Тебя найдётся время для этого!?»
Он – «Найду время для всего, что захочется»
Она – «Тебя не исключат, случаем, за пропуски?»
Он – «Ни в коем случае»
Она – «Скажешь, что даёт такую уверенность?»
Он – «Вера в себя. Взаимоотношения с педагогами - мы слишком понимаем...»
Она – «Всё-же, на кого Ты учишься? Я думала, скажешь»
Он – «Д.А.Л.И. – Домашняя Академия Литературного/Лингвистического Искусства.
Я драматург: ушёл от образования чтоб научиться собственной науке; лучшие учились дома: Нобель, Моцарт, По, Буковски, Шлиман, Эдисон, Шанель и другие»
Она – «Неплохо»
Он – «А Ты?»
Она – «Я убиваю комаров»
Он – «Что-то?»
Она – «Некоторые - многие - не приемлют средств - таблеток и спреев - и обращаются ко мне: оставляют на пару часов как гарант сонной ночи; вот-так!»
Он – «Убиваешь?»
Она – «Руками, книгами и журналами. Но зачастую, включаю пластинку и сплю. А Ты убиваешь комаров или используешь средства-оправдания?»
Он – «Достаточно неважно, чтоб не придавать значения. Давай о другом?»
Она – «Давно Ты играешь?»
Он – «Не совсем. Совсем нет»
Она – «Что сподвигло?»
Он – «Взял гриф из-за одной песни...»
Она – «Ты сумасшедший!» - вырвала лист и вручила Ему – «Прочти, как я уйду»
Он – «Да, могу кричать что мне угодно»
Она – «Взамен, никто не услышит... Сумасшедший – плохое слово, пожалуй. Буду звать Тебя глупеньким – не подходит, - Котёнком, не вслух»
Он – «Все слова славны и хороши, дурно восприятие – выветри дурман из туманной головы, подними занавес, разрежь пелену перед глазами и родись»
Она – «Ого! Ты умеешь точно выражать свои мысли!»
Он – «Недавно, нашёл кое-что. Сгущает Небеса. Музыка обретает объём. Небо жидкое»
Она – «Ему не быть жидким – оно газообразно!»
Он – «Смотрела Жидкое Небо?»
Она – «Нет»
Он – «Жидкое Небо – иное имя опиума»
Она – «Я не рискну. Прости»
Они поднялись, посмотрелись в глаза и направились к трамваю.
Она – «Поделишься безумной идеей?»
Он – «Да. Гастрольный трамвай»
Она – «Можно подробнее?» – окажется, двое говорили об одном.
Он – «Четыре вагона, в носу каждого – по музыканту, пассажирские места – для зрителей; останавливаем по просьбам, чтоб заходили и уходили.
У водителя пульт - и мы путешествуем на собственном туровом трамвае» - проникся
Она улыбнулась – «С людьми бы так... Мне нравится!»
Двое шли, впускали Ветер в душу. Он стремится к мечте, Она хранила тайны... К чему?
Она задала последний вопрос, у трамвайной остановки – «Куда бы Ты отправился прямо сейчас?»
Он – «Бирмингем»
Незнакомка с остановки – «Зачем туда?»
Он - всем – «Узнать, что породило великих музыкантов, какие условия и окружающая действительность реанимировали величайшие умы»
Она – «Позвонишь мне?»
Он – «Может быть»
Она – «Дай совет?»
Он – «Единственный опыт не оправдан: неиспробованный»
Она – «Можно ещё?»
Он – «Можно смотреть свысока вниз – или взмыть с травяного ковра к звёздам»
Они обнялись на прощание и ещё долго ютились в сердцах друг друга
Он забыл сказать “да” - «да»
Незнакомка с остановки – «Ты счастливейший человек из всех, кого я встречала»
Он – «Я не понимаю»
Незнакомка с остановки – «Ты Любишь и любим – параллели совпали. Великое ждёт Тебя. Решайся. Мне не довелось - и я хотела, и меня хотели, - я не знала их, - и меня забыли»
Он Следовал Зову Своего Сердца
*Занавес
Верить в Себя
Сколь Ты ни уверен, Верь в Себя.
Самоуверенные и крошатся на мелочах: что не так – самоуверенный ныряет в прах. Совладать с собой? Верь в Себя.
Когда обнимают - не оборачивайся, - и продолжай играть с музой.
Однажды, я спасал своего кота с высокого дерева. Однажды, я спускался по самодельной верёвке с окна второго этажа. Взбирался по отвесам на полутораэтажное здание, чтоб спать под небом, - прутья ждали. Пальцы впивались, как никогда до и никогда после.
Безоговорочная Вера - без сомнения: Вера в Себя, Вера в Мечту, Вера в Волшебство, Вера в Чудо, Вера в Свершение и Веру и Успех.
...я прислушался: тело изникло из определённостей, сущность перенеслась в новую вселенную, жило до полудня, скользило в портал и платило моей памятью за возвращение... Зверёк Света, земная Светлость.
Уловил проносившуюся сферу. Увижу. Кровь из носа - страх: топот рисует на стонах
...Эхо – или Эго?
...уравнять ли сотворению беспринципное изучение неизвестного?
...мы пленяем разум наукой, колодец отворяется; заключаемся в науку, отпираем душу.
Я разбирал вечности дольше остального. Вечность укажет: я не пошатнулся - сильнейшая удерживала взглядом. Вечность сладостраствует.
К слову, о мыслях... Помню сокровенное: глаза смыкались в страхе - преддверие.
Я позволил.
Преддверие смыкало взгляды: дым рассеивался – облачные беззаботны.
Радовался – Она вернула меня: стоит окрепнуть.
Мы возносились в объятьях. Делились сном: энергия обратна Вечности - цветом.
...людям с ужасным прошлым, людям охладевшей страсти и закалившимся, остановитесь. Я не указываю; представляю лучший исход. «Остановись, не вижу ключ; где я?»
Пострадавшие, униженные, преданные, измучанные, жертвы, - остановитесь, прекратите – оставьте боль в моих словах: вырвите лист, сожгите и отдайте яд, - мучители заразили, заразили.
Вините и не вините – они не смогли.
Я снимаю ответственность с Твоих плеч, с этой минуты. Я лишаю сомнения, с этой секунды. Сжигаю стыд пред рассветом.
Я сочувствую, оставляю внизу страницы свою боль, тихонько плачу и чувствую всё, что захочется.;
*
*
*Дополнение (для самых сильных)
Многие остались ни с чем... ...я не ругаю и не сочувствую; научись, найди свою науку и постигни душу. Я диктую – вероятно - свои цели, - и для многих они пусты; может так, но, что оставило прежнее в ушедшем? –
...увидь себя, извлеки свой урок: увидь, рассмотри и увидь первозданное: Ты повторялся, – преодолей себя, наполни колодец личности теплом души, - а Ветер источит поломки.
Благодарю. Благодарю. Благодарю.
...романтика влечёт остывшим чаем. Я рос собой - критикуя и обретая правды.
всезнание ослабло - у чувства, знанию даны шестнадцатые роли.
;;;
так ли всё?
В вокальном кабинете
Дверь отворяется. Бумажка-заглушка спланировала на начищенную обувь. Плед свисал внутренней дверью - виновник заинтересовал педагога: занавес пал – гора ткани припушала стол
*Занавес падает на Него
Педагог искрится - «Пришёл? Никого. Лови момент»
Это произошло: Он поверил в Себя и раскрылся отголосьем благозвучия.
Педагог дивился и радовался – «Самородок!» - вёл вверх, давал упражнения на опору и диапазон.
Дитя зевнул до четвёртой октавы – показалось.
Искреннее заполнило помещение - оно пустовало – жаль – и к счастью.
Педагог протянул руку – «Молодец. Толк будет. Обещаю. Толк уже есть»
Женские ручки вынырнули из горы ткани, в глубине кабинета, – и похлопали.
Мальчишеский голос – «Постой!» - дитя лет шестнадцати освободился от завитков
Педагог – «Никка?»
Никки – «Уснул в театре»
Педагог – «За кулисами?»
Никки – «Возможно»
Никки практиковал просыпаться в неизвестных местах с малознакомыми людьми. У Него трудности: Он спит намного больше. Весы.
Его оттащили в ткани занавеса, где Он уснул.
Никки – «Я побегу» - Кивает Ему – «Хорошая распевка»
Педагог – «Беги» - кивнул на пианино – «Хочешь?»
Никки – «Не сегодня» - собрал вещи, но - по забытию, иронии и проведению – не застегнул рюкзачок. Блокнот падает в бирюзовую тень – владелец уносится в неизвестность.
Он – «Ребёнок...»
Педагог – «Никки?»
Он – «Забыл...»
Педагог – «Не слышу. Повтори»
Он пропел – «Хороший! Часто заходит?»
Педагог – «Никогда. Спит и выходит... Четыре октавы! – поёт симфонии»
*Занавес
Он читал Дневник Никки
I
Тени подбираются. Я источаю свет, бессильный. Я почти уснул, когда раскрыл глаза и увидел тень: движения. Ничто.
Мешковатые фигуры протягивали руки, извивали ладони и дотрагивались биополя.
Я боюсь, боюсь контакта. Меня не тронут, - я боюсь прикосновения. Я хочу вступить в общение минуя разногласия, сэр.
Кто вы? Куда мы? Если я впечатлителен, всё проникает, - и наоборот.
Звёзды ближе.
Выключу свет.
II
Может, тень – не зла? Она – приспешник добра? Я воспряну? Кто я? Я стою/достоин?
Достоин. Тень - тень; Ты – свет
IV
Нечто упирается в пол. Приближение. Светильник – Защита.
Оно приближается. Я неподвижен. Свет погас. Воздух охладал.
Это в планах? Кто смотрит? Хлад разрезает.
Ты – существо? – Эхо
Хочу спать, сомкнуть глаза – разум хочет...
-держал строки и вложил в собранный ноутбук – нововведение времени.
Тени душат
Источник внутри
...я убью себя, вырежу сломанное сердце~
Вспоминаю чувство, что не повторю.
«весьма любопытные фигуры»
V
Дыхание прервалось, я закашлял. Месть полнила воздух. Темнота продавливает горло каблуком, я задыхаюсь.
Я очутился в неясном. Лёгкость обегала, что я не испытывал. Я осмотрелся.
?
1. Тонкий человек, (эпицентр Тьмы), мгла, прямоугольная Тьма
Я хотел в школу во мгле, когда лица сгорают в линиях рамок. Последний звон.
{Свет уступил пустоте}
Мне не пришлось делать ни-че-го - я остался. Прямоугольник заполнился знакомой пустотой. Я пришёл.
Я находился. Оно вело в коридор. Фонарь улиц приосвещал это большое пространство полотен. Свет тускл и хладен. Анабиоз Тьмы - существование бледными оттенками. Очерк: Чёрное; Белое.
2. Пропасть; Новый Друг; Друг
Я в школе - вновь. Хлад желез. Дождь. Серо. Помехи. Чёрное. Белое. Чужой гул. Отвратно.
[Чёрно-белая вата]
Пепельный туман. Белое исчезло.
III
Бесцветье затесалось в горной долине – я в подземелье.
Сумрак сбивался в комочки и овевал, я распрощался с жизнью в цвете, повстречал тьму и подступил к распутью: Мир предстал Снежным Городом в Лунном Свете: одиночество стелилось пыльцой, - кот мелькнул в памяти и зевнул – я тосковал: тарелка зазвучит – невзначай, появится лапа и восьмёрка усов - наследник скользнёт на подоконник, отвернёт и запрокинет голову, - игнорирую, - «мя-ау» - игнорирую; лапа на стол – присекаю (не суть). Я заплутал. А этот холмик напоминает кота в одеялах – и тогда, по иную сторону воспоминания, вопрос пророс: где я?.. Упёрся в стену ждущего, ушедшего и проекции ненастоящего.
Я люблю своего кота, пусть котик спит. но нет – кот вырос из клубочка в котяру и – ого! – спешит: скатывается в пещеру нежным клубочком. Котя!
Помню, собака храпела и просыпалась от своего храпа. И Ты здесь?!
Отправимся: разделиться! – Котик вернулся, я последовал и вышел к свету, - крупица Меня угасла в полумраке Лунных снегов – навеки.
***
Дальнейшая судьба Никки – в днях
Он допивал кем-то подаренный фруктовый сок и решил оставить – на всякий случай: угостить кого-нибудь - кое-кого, кого он знал и вспомнит.
Он ловил встречный воздух, напевал Сороковую и окунался в чувство: то ждало, ожидало и вело.… Глотал запах за запахом, посторонние и беспричастные, - ковырял в носу. Никки сбил прохожего и:
«Выпьем кофе?»
Никки не застенчив - «Давай» - Они приходят в поп-кофейню, где набирают кофе в большие-большие чашки(?)
«Латте с молоком?»
«Что-то не так с названием, можно без молока?»,- знакомый – журналист, пишет статью на премию,– делится задумкой. Получит сюжет - через шесть часов.
Никки покрыл чашу блокнотом, а через десяток минут снял: кольцо конденсата отблескивало Его имя – Никки.
Они разминутся, напоследок.
Ей нельзя любимый кофе – по привычке, вне досады, минует кофейню и шлейф фруктов. Кто-то взглянет на Неё и споткнётся. Иной напишет:
«С Ней, чувствую неполноценно: стоит пройти молоденькой юбке - ты вне фокуса.
К Ней не подойти - Она отвергла подношения необыкновенных. Она избирала, разрывала шаблоны и вводила в ужас. Очаровывала, зачаровывала и выручала.
Очарование не действовало на меня, двоякое, – я знал, что и кто Она»
Мы не знаем Лори доподлинно и не слышали про Юну. Стоит знать? Стоит.
«Knife out my heart and enter you» - Любимая группа Лори. Она спровоцирует, высмеет и не подаст вида. Некто выдержит и станет крепче стали.
Встретиться стоило - отрицая устои, и законы тела, что помогут и помешают после. Каждый по отдельности - и вместе - освободил сексуальное от консервов, - и повзрослеют они вместе. Позже, Никки поймёт: вместе проводили детство, сказали: «Детство, прощай, мы Тебя любим», а оно «И я. Прощаю. Прощены» ,- и ушло в дальнее далёко.
Никки любил детство, до абсурда.
*Занавес нецелованных рук;
продолжение пути Никки
Юноша всматривается в дверь – безуспешно, - стучится.
Он просовывает, блок-нот под дверь, миллиметр за миллиметром.
Блокнот затягивает, руку прищемило. Дверь открывается.
Открывает девушка лет тридцати – озадаченная придавленным статным юношей.
Он – «Здравствуйте, Вы – мама Никки?» - оттирается от пыли – «На картонной странице блокнота значился Ваш адрес»
Мать - «Никки болеет. Без температуры, Ему плохо. Вы похож на Кота, я буду звать Тебя Котом»
Кот – «Ладно. Никки. Он потерял что-то?»
Мать – «Он очень любит свои вещи»
Кот – «Он обронил блокнот в вокальной студии, я не догнал»
Мать – «Причина ясна. Прошу блок-нот»
Кот – «С радостью верну Ему»
Мать – «Проходи...те»
Он вошёл в особую комнату: у Никки Трёхметровые контейнеры-котейнеры--бандероли Love is... подпирали массивные театральные декорации. Никки ютился на кровати – в холодном поту или слезах.
Никки допел Девятую – «Салют!»
Кот – «Что происходит?»
Никки – «Ты читал, мой дневник?»
Кот – «Допустим – допустили, - возможно»
Никки – «Теперь между нами связь. Я не обману Тебя, а Ты меня – можешь»
Кот – «Так справедливо?»
Никки - Навсегда. Отдай, пожалуйста»
Кот – «Конечно» - вынимает из кармана блокнот, протягивает Никки.
Никки – «Я отожествляю себя с Шекспиром!»
Кот – «Расслабься»
Никки – «Ты слышишь музыку, и я слышу»
Кот, тише – «Слышу, только во сне. Тише, нас слушают?»
Никки – «Грусть изнемогала, я звонил автоответчику - в службу точного времени: она анестезировала. Я придумал ей биографию: двадцать восемь, два ребёнка – муж справляется – она хладна к нему. Она вылечилась от дизлексии, я понимал: лёд останавливает её; и, дабы знать, жива ли она, звонил каждый день. Сегодня она расстроена: всплакнула едва назвав время. История дрожала в шепчущем дыхании. Я обратился, разговор сорвался. Нас оборвали, я знаю. Дыхание подслушивает меня - чужое; я велю уйти и он подчиняется. Завораживающий кадр – её заменили другой, пустой, обманкой. Где любимый голос, где Она?»
Кот – «Славно, раз нас не слушают»
Никки – «Ты почти убил меня. Благодарю за возврат. Связь значит совсем иное»
Кот – «Что же?»
Никки – «Вдвоём нам втрое лучше, порознь – вчетверо хуже. Будем вместе?»
Кот – «Побуду с Тобой»
Никки – «Ты не понимаешь, это больше житья-бытья»
Кот – «Кажется, понял»
Кот собрался уйти, однако матери Никки нигде не оказывалось. У кухни, Он подслушал телефонный разговор.
Мать – «За два года мы подстроили так, что Он ничего не сможет написать, убедив в тщетности и напрасности нашим путём. Да, Он хочет. Нас это не касается. Альберт, мы уже три года не вместе. Он и мой. Посмотрим!»
В комнате Никки
Кот скользит в комнату Никки – «Что Ты пишешь?»
Никки – «Пишу? Ерунда»
Кот – «Не ерунда вовсе. Послушай: действуй. Ты обязан своему призванию чувствами»
Никки – «Мама не одобряет. Говорит, папа не вернётся, если я продолжу»
Кот – «Он не вернётся никогда. Хочешь рассказать всему миру и ему – о себе?»
Никки – «Я проиграл, я умер»
Кот – «Но не тело. Смирись и следуй дальше. Превзойди смерть – шагай и рискуй»
Никки – «Я начал поздно. В моём возрасте пишут книги. Мне пятнадцать!»
Кот – «По одной. Не важно, в каком возрасте пришли мысли; Ты не можешь не писать!»
Никки – «Я не умею больше»
Кот – «Иногда, познания превосходят способности, иногда способности превосходят границы познания и знаний в целом – вступают в параллельную главу, – искусство искрится светом потустороннего»
Никки – «Моё – Искусство?»
Кот – «Тонкое. Ты чувствуешь многое, я вижу пласт энергий. Времени нет. Никого не слушай. Следуй Зову Своего Сердца»
Никки – «Он просыпается, но я не могу. Раньше, это исходило изнутри, было моей второй натурой. Сейчас же – меня подавили, выбили из меня»
Кот – «Расскажи»
Никки – «Я разбавлял воздух словами. Позже, узнал - сюрреализм. Я думал, только у меня такое. Когда узнал – стало поздно»
Кот – «Если не хочешь, не делаешь, а если хочешь – делаешь бесподобно. Твоя проза пропитана, напитана, насыщена Тобой»
Никки – «Ты читал мой дневник?»
Кот – «Ты делаешь из большой любви, и всегда попадаешь в точку. Ты предельно точен»
Никки – «Ты читал»
Кот – «Ты предельно точен в выражении чувств и мыслей. Читая Тебя, читаешь Твою душу, пьёшь сок жизни, возвышаешься и раскрываешься в новом свете. Прошу, пока не поздно – пиши»
Никки – «А Ты, пишешь?»
Кот – «Лет в пятнадцать, меня выгнали из дома, - я увлёкся игрой в переходах»
Никки – «Занятное, однако, увлечение, - не находите?»
Кот – «Избавься от внутренних бедствий»
Никки – «Легко Тебе. Можешь?»
Кот – «Мои блоки: кому Ты нужен!?; Ты всегда виновен, самоосуждение и неизбежность предзнаменования»
Никки – «Мне нужно много свободного места»
Кот – «Оставь “придётся”, “должен”, “обязан”, “вынужден”, “загнан”, “изнеможён”, “измучан”, “обижен”, “болен”, “унижен” и “оскорблён”, - Ты другой» - Направляется к двери.
Никки – «Я Благодарен»
Кот выходит – «И про ответственность забудь. Ничего не сторонись чтоб написать книгу: забудь стыд и совесть – а допиши»
Никки – «Сделано. Какого значение того слова?»
Кот – «Сухое, обременяющее и безжизненное»
Никки – «Оно дано мне?»
Кот – «Тебе даны великие способности и амбиции. Амбиции даются, чтоб изменить мир, чтоб исполнить мечту. Исполняй по кусочку. Не подыгрывай лжецам, твори чтоб исправить строй и вывести на правду себя. Одни одеваются чтоб все лизали им обувь, когда все одеваются чтоб лизать одним обувь – по привычке генной памяти»
Никки поднимается с кровати и смотрит на Кота – «Благодарю»
(Кот уходит)
Никки исследует блокнот – «Номер оставил. Я позвоню непременно, непременно позвоню, позвоню непременно»
*Глупый Занавес
;
- Готов, Савелий?
- Готов, Савелий!
*
Буланжер
вечность в настоящем
Мила с каре и ушками проволочного котика; Юна в сарафане – маленькая миленькая брюнетка - тайно в-влюблена в Милу; и Красота – всюду.
Юна подастся в сторону Милы разомкнутыми губами, иногда – не замечая
Часть суток – вечер. Место – улица, наружная часть пекарни.
Мила кидает взгляд на запястье – «У меня немного времени» - часов нет – «Хочу провести всё с Тобой. Идём?» - вздымает к двери, синхронно последнему слову.
Юна роняет взгляд – «Постой» – смущение, малое. Сумка падает за взглядом, выпадает пара вещей.
Мила подбирает взгляд Юны, возвращает владелице и указывает на предмет, из выпавших – «Как мило! Позволишь посмотреть?»
Юна принимает сумку, взволнованная. Мила дивится полароиду из пластинок «лего». Ветер снимает Красоту с поверхности и смотрит глубже: много красиво в очерке и страшно в сути, когда малое красиво внутри и прячется под корочкой отвращающего, - лишь исключительное созвучна глубине с поверхностью – и возводит следующую ступень.
Юна огорчилась – «Сюрприз, для Тебя. Прости разоблачение, я подарю другое на день Твоего рождения. Извини – я виновата»
Мила фотографирует Юну – «Благодарю. Мило, чудесно» - улыбается, прижимается к Юне и обнимает за шею, за талию – «Всегда хотела такой! Оставь стыд в прихожей»
Юна, взгляд – которым смотрим на возлюбленного, - закрывает глаза, забывается и ставит руки подруге на поясницу.
Мила – улыбнулась - «Идём! Скорее!» - повела Юну за локоть, внутрь
Декорации переобразуются
Газировка стреляла в нос всесторонними иглами. Я отведывал суфле Bonjour
Я собрался заскучать, вдруг...
;
magnifique
Место действия: пекарня, внутри.
Действуют юная Мила – Ей восемнадцать, милая Юна - Ей шестнадцать, женщина-кассир, повар и спящий аптекарь с другой стороны улицы.
Девочки с трудом – теперь вдвоём, отворяют пекарню. Младшая ведёт старшую: Юна вводит Милу. Они ловят воздух и трогают всё, что сосчитают важным, до чего можно докоснуться, пока не видят. Я адресовал Bonjour, они поблагодарили.
Юна – «Сон. Это сон. Верь» - разводит солнечными лапками и раззадоривает спутницу.
Мила не рассудительнее – «Проверим?» - воображала взрослую, чтоб держаться во внимании, под знанием и контролем.
Юна таяла под взглядом Милы
~идут к прилавку
Юна загадывает – «Здррр-равствуйте. Можно заказать блюдо по своему рецепту? Мы считаем, это – сон, - и просим исполнить желание» - скользнула во внутренний нагрудного кармана пальто Милы и достала обрывок страницы восточного кулинара, ”Рецепты счастья”»
Юна питается Милой: Рука скользит по груди, - Мила не замечает.
Мила застенчива – «У нас свой рецепт» - протягивает вырванный лист – «можете приготовить?»
Кассир смущалась щекотке в груди. Женщина за прилавком, опомнилась.
Детки смеялись в колонках
Женщина опомнилась. Прошлое помахало ладонью без пальцев - для нас ничего особого, чувство – разум застрял, поселился, укоренился и пленился в точке давнего ненастоящего, - и ничто не толкало. Женщина вступила в роман с прошлым.
Кассир – «Я поговорю с поваром. Я на вашей стороне. Мы постараемся» - направляется на кухню.
*Занавес
Я сидел на высоком стуле, напротив окна тарелок, - и слышал диалог с поваром. Ноябрь сеял лезвия хлада. Воздух рвал лёгкие, глотни глубже.
Кухня
Женщина входит в кухню и обращается к повару – «девочки просят приготовить тыквенный пирог по этой странице»
Повар, тёплым восемнадцатилетним тенором – «Удивительно... Неужели?! Во вхожей?»
Женщина указала на девочек в окошко передачи блюд. Повар умилился.
*Завес
Обратно в пекарню
Повар, Миле с Юной – «Пожете с духовкой?», - девочки воскликнули.
Повар кивнул
Явление
Аптекарь спал по другой стороне улицы, не явился в театр и уплыл в океан. Дочурка подходит с игрушкой. Пьяный, отпихивает ребёнка и тонет во сне – вечном.
*Завес пал тенью
2
За столом
Мила медитирует, Юна разрезает банан, - а аккомпаниатор воспевала туман, обман, потерю и воссоединение.
Катана на стене, ближе к Юне. Фонарики спрятали потолок в Китае, когда дракон межевал столья бумажной рекой.
Бананы в карамели, шоколадном сиропе и на столе. Все скромны: никто не закажет дайкири.
Девочки одна другой напротив, ножки сталкиваются, останавливаются опасно близко, а взгляд Юны самую малую - едва заметную - секунду, касается шейки Милы.
Мила отирает руки о тёплое полотенце – «Помнишь моё любимое блюдо, удивительно…» - призрак мечтателя метался в улыбке.
Юна откусывает понемножку – «Мне кажется, если это кафе закроют, я умру» - и находит в каждом кусочке отражение сути.
Мила вгоняет в краску холодной рассудительности – «Мы раньше о нём забудем...», – «что Она хочет сказать?!» - Юна смолчит, Она обеспокоена и неприступна. Что бы ни случилось – Юна счастлива в сейчас; наивный взгляд – наименьшая теплота – в ответ.
Юна – «Хорошо бы вдвоём»
Мила приближается ушку Юны – «Кое-что скажу Тебе...», - Юна, в свою очередь, подалась ближе. Мила прошептала через столик.
Юна опечалена – «Этим не слышу»
Мила улыбнулась едва различимо. Кивнула и шепнула другому ушку.
Юна - «Мне показалось, во второй раз Она сказала другое» - мысль вслух.
Мила проводит по кончикам пальцев Юны
Явление
Фиолет одурманивает, всё замирает.
Мила бездвижна, Юна солирует, а девушка-аккомпаниатор аккомпанирует.
Юна встала, прокружилась трижды и ступила к Миле
Юна смотрит на публику, показательно – закрывает глаза. Отворачивается от зрителей: приходит к Миле и приседает на колени.
Мы не видим: Юна открывает глазки и обнимает Милу – прислоняется ушком к левой груди. и поднимается на голову выше.
Проводит по щеке, ведёт ниже и останавливается на шее.
*Песня Юны*
I’m searching for you, For Your little smile.
/Won’t be ever togever, won’t ever touch you/
I won’t ever feel You, Can’t see you again
(Moreover, change you)
we’ll spend a lot time, spend it for fun
But I know, I’ll get final point.
You won’t ever come
(Interlude)
How can I tell You feelings of me?
Can we be togever? Yes or No?
Will I say to you : -now!
Oh, Yeah...
Can I touch you again?
How much time
have to be killed
before our first kiss…
Or, maybe, you don’t want? I’ll say: «It’s all right»
Your eyes are so warm, let’s live for each other. Now
I know and I won’t forget. My dream will be real.
Feel my hand, forgive me
(Modulation)
Вступление Милы:
I found and failed it
I want to grow up
And never be changed.
I’ll stay child.
Юна:
By the window we are no looking outside
Little ages come some edge for my mind,
Reaching in fight you won’t ever hide.
Supposed look remember what’s going inside?
Дуэт
And we gonna fly
Юна близка, близко
*Поцелуй*
Губы смыкаются, в венчании объятий. Юна положит руки Миле на плечи..
*
Обратно
Маленькая миленькая девочка с телефоном попросила Милу Левёфр и поставила на трубочку на столик девочек.
Мила, в телефон – «Хорошо, скоро приду» - сбросила, положила телефон на стол и принялась складывать вещи.
Юна растерялась – «Мешаю Тебе – или кому-то?»
Мила поднялась – «Нет. Прости, я требуюсь. Срочно» - склонилась над Юной и поцеловала в лоб.
Девушка покинула подругу в вояже неизвестной искры - ни кому не известной.
;
Латте-Макиатто
Юна сидела в кафе до закрытия, приверженец кофейной культуры. Вынула из кармашка бумаги сшитого печатного текста и погрузилась в чтение.
Смена закрылась раньше на полчаса. Повар уходил: облачился в тренч, дотронулся двери, - но заметил читавшую: разум вздрогнул, внутри пошатнулось... Он раздевается – а Она доводит контуры до апофеоза, - Он возвращается к кофейному аппарату и выносит Латте
Повар – «Вечерняя порция за счёт заведения» - протягивает горячую чашу и свешивает одежды на прежнее место Милы.
Юна положила бумаги на стол – «Как мило!» - улыбка скользнула в тёмных глазах – «Я бы сказала, вечернее лакомство. И суфле! Здорово!»
Повар – «Знай, порок мой – самоосуждение»
Юна – «Ты случаем, не знаешь французский?»
Повар – «Je mange. Oui» - заговорил на чистом французском.
Юна – «Удивительно»
Повар – «Если не секрет» - кивнул на стопку помятых листов; ловит момент: любопытствует и рассматривает.
Юна – «Секрет!» - кофейно-надменна к выходящему и кофейно-снисходительна к повару – «Хочешь знать – говори прямо»
Юна уверяла всем существом – «Неизданный рассказ Кафки, Победа. Я нашёл и распечатал»
Повар – «Подделка»
Юна покачивает головой, будто не может вспомнить знакомое издавна – «Откуда знаешь?»
Повар вынимает из плаща черновик – «Смотри» - и отказ от издательства "Виктор и Виктория"
~Она молчит четыре минуты~
Юна – «О боже» - глазки искрили удивлением – «Сенсация!»
Повар предупредил – «Тс-с» - и показал согласие от издательства "Александр и Виктория"
(Я дождался их ухода и покинул заведение
;
Променад к дому повара)
Юна со сшитой рукописью, Повар – за руку с Ветром. Чередуются в минут пять. Ветер причёсывает пыльные волосы
Повар обещал секрет, показал карамельку и предложил пройтись. Девочка, из любопытства - не только - согласилась.
Он вручил рождественскую карамельку – завитушка красит язык.
Юна дружелюбна – «Давай повстречаемся пару дней и расстанемся?» - подмигивает – «Одарю шарфом» - выдыхает и взывает к Воздуху.
Повар – «Но зачем?»
Юна – «Обменяемся впечатлениями и, раз у Тебя есть, ни во что не вмешаемся. Обещаю держаться, после»
Повар возмутился – «У меня никого нет» - и смутился.
Юна подмигнула и засмеялась - «Шутишь?! Не скроешь от меня» – взяла Его запястье, затаила дыхание и посмотрела в глаза – «Я вижу Её в Твоём лице – в кругах под глазами» - выдохнула вкус карамельки, латте и курочки.
Повар приклонился – «Какого цвета шарфик?» - взгляды встретились, наконец.
Юна выдохнула – «Морской волны и ночи. Мия имя?»
Повар – «Кого напоминаю?»
Юна – «Кота. Будешь Котом»
Кот – «Можно предупредить?»
Юна – «Не храплив но приставуч?»
Кот – «Память ужасная»
Юна – «И то лучше – легче забыть!»
Кот – «Ты не поняла» - тревожится – «Я могу не запомнить нечего вспомнить» - и закрывает лицо.
Юна - Наверное, хорошо, когда наговорят гадостей?» - оттаскивает Ему руку.
Кот печален - «И плохо, если хорошего» - и улыбается сквозь грустинку – «Иногда кажется, мир вокруг – напоминание об оставленном: вижу людей – Тебя – и знаю: параллели не параллельны – линии либо начались из одного, либо идут к одному. Будто встретил каждого – и каждую - прежде»
Юна – «Наоборот у Тебя»
Кот – «Несчастье быть мной, но не быть – несчастье вдвойне: я парю над телом, в прикосновении от перемен. Я ещё боюсь»
Юна – «Могу начать?»
Кот – «Целовать Твои Звёзды, Собирать Искры Взгляда, Осыпать Лицо Поцелуями »
Юна улыбнулась – «Только мне такое говоришь?»
пара присаживается на скамейку, к коту
-по наклонной скатываются
-я не подумал о...оно хорошее
Мефистофель у почты
Юна, Он, Мефистофель – адски чёрный кот, - и Ветер.
Юна – «Смотри какой котя» - гладит хищника – «Уж он то преподаёт здесь» - указывает Академию Порнографического Искусства - «Уверена – Он тут профессор. Звать Тебя?»
Ветер – «Амадей?»
Юна – «Молчи» - гладит кота – «Мефистофель»
Мефистофель – «Мяу» - кусает спутника Юны.
Кот вопрошает – «Сходим к Тебе?» - осторожничает.
Юна огорчена – «У меня небольшие трудности на этот счёт. Сходим к Тебе?»
Девушка Альбинос вышла из тени. Юна, Кот и Мефистофель - смотрят вслед. Ветер идёт к альби’, - та уводит стихию за руку
Кот ожил от отстранения – «Идём»
Юна – «Я – Твоя девушка, до двадцать пятого числа. Не приставай, я сама»
Кот, честно – «Обещаю»
Юна сморщилась – «Или сразу убегу» - надула щёчки и губы.
Кот взял ключ – «держи» - и вложил в лапку – «Теперь мой дом – Твой дом»
Юна раскрыла ротик, от удивления – «Шутишь?» - машет головкой – «Если так – я не приму» - возвращает – «Забери»
Кот коснулся руки – «Ключ – Твой»
Юна – «Если не заберёшь ключ сейчас – придётся забрать обещания потом»
Кот – «Прерву ожидание: настаиваю»
Юна – «Знал бы Ты, что для меня сделал...»
Кот указывает на ближайший жилой дом переспального квартала – «Туда»
*Занавес
;
Сыплю сахар в чай – и не размешиваю: мёд стекает последней каплей – я вспоминаю Твой нектар и предаюсь подобострастию, сквозь пламя и Время; несчастье – не бремя: Люблю вспоминать, перекраивать и подмечать детали: цвет Твоих рук – бронзовый, - глаза – изумруды рассыпали в ночной океан, - косновение и отзвуки, одеяло и оплот таинств. Мы скрывали большее, так ли?.. Я возлюбил Тебя – Ты покинула тем днём; мои глаза не темнее Твоих.
Разве моя тьма ярче Твоего Света? У меня сменился почерк: желаю Ангелу различить каждый из завитков моей руки. Иногда – всегда и зачастую – сообщаю Тебе и смалчиваю себе: я не помню содержаний собственных посланий: весть греет по ушествию; ожидание хладно – я оттолкнул ненастоящее и воспроизвёл себя: изучил Великое, оттолкнулся и подобрался ко внутренней мелодии, - иначе: выпустил Демона с Ангелом – и позволил троице влюбиться.
Три предложение я абзац – люблю в прозе ритм; посыпем шарлотку ванилью, добавим Любви – по вкусу – и чувств – по притягательности; я сплочу Высшие сущности, в искусстве видеть осознанные сны (там, жива Ты).
Помнишь миг знакомства? Искру позади сомкнутых глаз? Мерцания?
Ты Муза, Божество, Нимфа. Я воспел Тебя, полюбил и услышал собственную душу. Придёт день, когда мы признаем собственные ошибки.
~
Ты Загадка, Секрет, Тайна Свершения, Ребус Завершения, - склоняюсь, когда уводишь взгляд; протяни руку, Свершенство (безошибочно); обратись ко мне. Я признаю’сь, в Любви Твоей тени – и не смею дотронуться отражения спящей. Развожу руки, в падении.
Любовь не принимает объятий, не выдерживает груза, - и вместо, стелется поверх.
В Саду Красоты
взрастают Цветы,
я их срываю -
это всё Ты.
Нужно ли идти
весь этот Путь
в путах Времени?
Не скажу.
*Любви;
В Комнате Гирлянд
Декорация: комната в миниатюре (рассматриваю идею шести листов фанеры метр на два: комнатку оклеить люминесцентной гирляндой по уголкам.
Вторая идея (подумалось, содержимое – и действие - закрытой комнаты не будет видно с большинства ракурсов, пришла идея сделать конструкцию пол-стена с подпорками) - сократить листы с шести до четырёх.
Подобрать обои и прикрепить люминесценцию.
Кот и Юна Действуют.
Комната огоньков переливается Луной и Марсом, Меркурием и Юпитером, - и придаёт забвение ритму узоров. Она, оглядывается, заворожённая. Он наблюдает, гордый.
Кот размыслил просвещение – «Хочешь большего?»
Юна засмущалась – «Попробуй» - улыбнулась и взглянула в сторону Кота.
Он подключил что-то и соединил проводки: грани расчерчивают россыпью изумрудов – те сковали мрак, диоды окаймили действительность, а Неизвестность окутала Завбением.
Кот извлекает из тайника гирлянды, разматывает и облачает Юну. Контакт есть? Есть контакт – Юна засветилась.
Кот протянул руку. Она протянула руку. Он обнимает Её за талию, тела закачались в танце...
прошедшее – краткая прогрессия, настоящее – знак долгого раскрытия
Тела соприкоснулись. Вальс белоснежных теней. Взгляды – в глаза – взаимные.
Юна изумлена - «Красиво!»
Кот – «Жди меня на Озёрном ;обережье»
Юна заворожена – «И там буду ждать»
Музыка. Чёрный дрозд бил триоли - крылья подхватили щебет скрипок. Бутон симфонии предавал новорождённые листья забвению витков Ветра. Шестнадцатые паузы оставляли венки парить до следующей ноты, подхватывали и сводили стремлением невероятного, волей определённости, точкой высшего наслаждения.
Жизнь влекла обитателей ночи в непреложный водоворот. Чудо слилось с волшебством, флакон чувства разбился в хрупкую точку сейчас, разъединил материки ушедшего и ждущего. Они проснулись. Жизнь сочилась в венах, эфир смачивал губы лавандой, - довершение непрестанно.
[Ludovigo Einaudi – Experience]
Фейерверк вовне. Торжество: окрасы бьются в феерии.
Он метнул искру; взгляд: объятия, шёпот и осознание, - нежность.
Кот, до’бро – «Хочешь убежать?»
Юна – «Не хочу даже уйти» - преисполнена потрясением.
Кот зашептал - «Невообразимо»
Поцелуй
Юна придвигается ближе, чтоб расслышать всё.
Он примыкает к Её губам
Юна растеряна, застыла, приняла и ответила взаимностью
Юна – «Так кто это пишет?»
Кот – «Савелий в образе меня и я – в Его лице»
Юна - «Не Ты?»
Кот – «Существует всеобъемлющее – Тебя, меня, - Любовь произойдёт меж нами. Попробуй понять: ни меня, ни Тебя, не существует в раздельности, - путь разминёт и мы застынем в янтаре»
Юна – «Мы... расстанемся? Я не... Мы не будем созваниваться по ночам?»
Кот – «Я не хочу быть ни с кем в этом мире – лишь с Тобой»
Юна – «Любишь меня сейчас?»
Кот – «И да и нет. Нам придётся тяжело вместе – тяжко порознь и воздушно в объятии. Большее известно параллели – Он утаивает, а мне так хочется разделить свой мир с блеском Твоих кофейных глаз и небесно-голубых прядей.
Юна улыбается и смотрит милыми глазами – «Линзы, у меня глаза – изумрудный и голубой, - не покажу»
Кот – «Не смотря на... будь моим котёнком»
Юна гладит по лицу – «И ребёнком буду. Ты реинкарнация Оскара Уаилда! я нашла душу Твоей манеры. У Тебя такое красивое тело. У Тебя красивый рост – идеальный рост. Дай мне два месяца – я дам что угодно»
Кот – «Не ревнуй»
Юна – «Не ревную, меня невозможно заставить ревновать – я ревновала лишь одного человека, мне не нравилось это чувство – и так заводило
Кот - «Хватит»
Юна - «Не хочешь боли? И я не хочу»
Завитки и сочились и стекали вуалью густоты, звук вскружил плеяды мерцаний в абстракции – всецветье оплело влюблённых и - чтоб не исчезнуть - те держатся за руки. Ничто не зависело – танец раскрыл бутон взаимности, щебет крошил карамель а музыка воспевала... Двое вспорхнули.
Свет поглотил комнату – Они по ту сторону, - и Она видит.
Она ведёт золотистой лапкой по лимфе фиолета, к Нимфе: осень вносит эскизы в лепту изыска – в пульс полумрака. Цветы, Лесная Госпожа, Заснеженное Поле, Озеро Небесных Лотосов, - куда Юна не тянет лапку, сирень отделяет шалью. Недосказанность отцвела флажолетом, слова разливаются в лужицу чернил. Вдыхай, мерцай шумом стечения.
Она питает видение.
Пространство уклончиво в лепте – данности отвергли первые знания. Мысль стелется смогом прочь. Они убегают, далеко и высоко - вверх, прочь - в апофеоз рассвета. Она неуклонна и покорна, Он – бескорыстен, Любовен и нежен.
Кот – «Прогуляем тысячу лет – и не состаримся»
Юна - «Я [неразборчиво] Тебя»
Кот - «Я [разборчиво] Тебя»
Юна – «Юность в моём имени, в Твоём – краткость»
Кот – «Мы во всеобъемлющем – отроки всеобъемлемого. Ты показала: Времени нет»
Юна - «Мы можем, здесь..? В осеннем ковре остывших трав и тёплых листьев... Хочу Тебя, - и обязательств. Хочу ребёнка! Девочку! Доченьку!»
Кот улыбнулся мягкими губами – «Ты увидишь. Потерпи меньшую малость, я познакомлю»
Сирень расступилась в коридор фиолета позади – девушка мелькала вдалеке. Ступени прорубились в тропу к Ангелу - цветом запёкшейся крови.
Кот вёл Юну к отроку Совершенства – они оставляли неподлежащее, ступень за ступенью, расставались с обликом и раздевались до души – одной на двоих, души любимых: сестрёнка и брат - силуэты прошлых жизней примкнули к Матери-Природе.
Они навестили Ангела в обличии стихий: Огня и Воздуха... Лесная Госпожа позаботится, проведёт всеведением и сольёт с Озёрным Течением Млечного Пути. Изведёт до сна и не позволит опомниться.
История взыскала жертву: котики поплатились памятью взамен Пламени. Четыре часа им на прощание - и многолетний поиск возлюбленного после. Они найдутся.
Так случается. Такие дела.
Кот – «Другая Жизнь навестит и изберёт. Живое изберёт Тебя и меня. Сейчас - время для нас – когда его нет вовсе»
Юна – «Станем худшими врагами?»
Кот – «Хуже. Забытыми друзьями. Я принесу жертву искусству - запечатлю нам мир. Оно придёт в беспамятстве и я запишу, восполню всё и каждое в нашем расстоянии – завитками Твоего почерка»
Юна – «Я так Тебе Благодарна»
Кот – За что, Котёнок?»
Юна – «За слишком многое, чтоб сказать одно... Благодарна»
P.s.Он переживал Волшебство во имя сохранения, чтоб передать чары истории.
Стена данности отделила уют прошлого и зыбкое настоящее – теперь, Они шагнули в лакомое будущее. Мир удивляет и пестрит аромагией Норвежского Леса, - Чистой Мечте – одной на двоих – суждено сбыться.
Ветер разлучил Занавес с Фиолетом)
-Модуляция-
Вдоль пирса
Пляж: вода подвешена в шарики проведения. Башмачки чередуют сцену.
Она действует, рыжая девушка с волнистыми волосами, и зонтиком - после; Ветер - человек-антураж: причёсывает под лозунгом: «Молодость была главным украшением того Времени, а Ветер в голове причёсывал пыльные волосы»
Она расчерчивает берег плывущим шагом.
Путь проложен вникающими, вколоченными в доски чередующимися расстёгнутыми левыми и правыми ботиночками.
Ботинки чередовали – правые и левые – побережье, вбитые в путь песчаных досок.
Она перешагивает из одной обуви в другую.
Зонт вывернут наверх, через два хода.
Она следует пути, ступает из обуви в обувь. Нагая ножка мелькает и погружается в следующий шаг. Хватается за ручку зонта: вода освежает Её волосы недельным запасом дождей. Она забирает зонтик и Следует Зову Своего Сердца.
Зонтик - острый носик: Она раскрывает орудие, пробивает шарики и ничуть не мокнет! - но внизу.
*Занавес стелется тенью
;
...тем временем
Центральный парк Живого.
Кот, Мальчик-прохожий - Никки и девочка с пепельными прядьми.
Он на сцене парка - в халате, капри и блузке. Играет на эллектрогитаре.
Кеды обрамили ступни.
Комбик звучит вполную, все уходят.
Останавливаются девочка с пепельными волосами и мальчик лет шестнадцати – смотрятся.
Танец лиан
Они параллельны векторами.
Смыкаются в косновении и отдаляются.
Рука тянется вверх и цепляет, Другая отчерпывает.
Шаг назад при жесте руки. Цикл – пять шагов.
Разворот – спина к спине, - следуют навстречу.
Окончание – сталкиваются спинами и начинают зеркальный танец.
Синхронны, зеркала. Разводят руки в полуметр и черпают вверх-вниз.
Тела неподвижны.
Вглядваются по часовой стреле - бесцельно. Формула «весы»: движения равномерны.
~
Музыка стихает, Они пошатываются. Никки обращается к аккомпаниатору.
Никки – «Скажите пожалуйста, как называется музыка?» - вынимает блокнот и карандашик с маленьким Кью.
Кот – «А?.. Зов Ктулу, альбом "Прокатись на Искре". Впрочем, я репетитор»
Никки – «Научите?»
Кот – «Сперва умеешь, затем учишься. Помогу Тебе научиться» - обращается к Ней – «Мы знакомы?»
Девочка с пепельными прядьми – «Ничего подобного. Ты хорошо играл. Твоё тело Красиво – и нравится Мне»
Кот – «В конце, засмущали»
Девушка с белыми волосами – «Ах да, социальный эффект»
Никки – «О чём вы оба?»
Девочка с пепельными прядьми – «Всё удаётся на публике, у высокоуровневых исполнителей, и хуже – в одиночку»
Кот – «В духе “Хорошо что-то умеешь – откройся миру и распахни в себе его, а нет – делай детей”. По другой версии, тратится так много сил, что после игры вполную музыкант умирает»
Девочка с пепельными прядьми обращается к Никки – «Можно весь день играть не в полную силу – и весь вечер, - и притворять пустое опытом»
Никки – «Сколько заниматься?»
Девочка с пепельными прядьми – «Сверхчас. Отдай часу - ни капли жизни не просочится»
Никки – «Помягче бы»
Девочка с пепельными прядьми хватает мальчика за воротник школьной рубашки чудковатой ультрамариновой расцветки – «Могила мягче. Не думал?»
Никки оттолкнулся – «С вами двумя можно иметь дело»
Девочка с пепельными прядьми – «Заниматься будешь сейчас. На сцену»
мальчик взобрался по подмостку и приковал внимание, зрители наблюдают - в неспешной прогулке плавной походки.
Толпа расходится. Только мальчик взял электрогитару, ад воззвучал. Отбор не проводили.
Он ставит мальчику руки. Вдруг...
Мальчик играет на глушеных струнах, - к огорчению Дитя и злобе Лори, Кот ликует.
Никки – «Можно ничего не делать, и уже звучит музыка»
Кот – «Резонанс Шумана гармонирует шум и несвязный звук. Резонанс Шумана – звуковая нить - скрепляет нас»
Никки – «В чём загвоздка?»
Кот – «Вероятно, вслушиваясь в дисгармоничные атональные промежутки, мы ловим крупицы несуществующей мелодии. Мозг преображает немузыкальные шумы в мелодии и мы слышим душу – в соавторском совокуплении»
Никки – «И как дядя Шуман помогает?»
Кот – «Просто. Резонанс – нить: мозг нанзает булыжники звука»
Никки – «Собирает тяжёлое ожерелье и топит слушателя»
Кот – «Точно. Слышал по некоммерческую музыку?»
Никки – «Это не о Любви?»
Кот улыбнулся – «Теперь, Ты музыкант»
Никки – «И что бы я не сыграл, оно мелодично?»
Девочка с пепельными прядьми – «НЕТ. Отныне Ты – слабак»
Никки - «Есть способ отыскать хорошую музыку?»
Лори - «Хорошая музыка - почки телеграфное письмо: во внушительном несёт необъятное и длится очень долго - пока не поймёшь, что слушаешь в пятнадцатый раз»
Никки – «У меня нет гитары»
Кот зачехлил инструмент – «Бери домой, позанимаемся»
Никки – «Здовово! Я оставлю адрес»
Кот – «Я помню»
Лори – «Помнишь?» - плюнула тому в лицо – Кот облизнулся и сглотнул.
*
Никки топает домой. Искрящийся и радостный, проходит маленькую девочку с матерью.
Девочка – «Мам, смотри, какой красивый мальчик!»
Внимание Никки привлёк лежавший в картонной коробке высокомерный кот, чья невместившаяся лапа на манер крабьей клешни торчала из коробки.
Ему одолжили гитару. Он идёт с инструментом наперевес со своего дебюта. Долго идёт – Жарко.
Нездоровится. Почему бы не присесть в тени? – садится. Прохожий обратил внимание на дитя и присел к юному музыканту.
Волосы собраны из длинной копны в грубую косу с торчащими щётками на конце. Повязка покрывала нос и рот, зеркала-капельки отсвечивали внимание серебром. Инструмент через плечо.
Незнакомец – «Привет! В каком направлении играешь?»
Никки – «Я учусь»
Незнакомец – «Да, учиться – всегда хорошо. Живи, будто умрёшь завтра, - и учись, будто будешь жить вечно»
Никки – «Вы музыкант?»
Незнакомец – «Немного»
Никки – «Заметно очень»
Незнакомец – «Но и Ты музыкант»
Никки – «У меня мало практики»
Незнакомец – «Музыкант – это состояние души»
Никки – «Отныне, я – музыкант»
Незнакомец ведёт вдоль пальцев Никки указательным и большим пальцами – «Пальцы правильной формы, красивые»
Никки – «Приятно, очень!»
Незнакомец – «Всего Тебе хорошего»
...в то время (то же место). На Никки падает тюль – Он растворяется
*Занавес годов;
Кружева
много сил у того, кто многое поднял, - но силён, кто многое выдержит
Весеннее утро неразборчиво – Ветер дарил красоту всем.
Неопределённый вдыхает ночной перекрёсток и выдыхает призрак. Мы рассмотрим, если подойти ближе... Мы подходим, - Луна осыпает лепестками осенних искр. Взгляды соприкоснулись, прохожий замечает нас – но не видит: мы разделены пеленой параллельности. Взгляды пронзают.
Двадцать три года колыбели – пятая часть срока, в плату спокойствию. Он переиначил стыд в лоск иронии многозначий. Пальцы сминали блокнот бирюзы неухожием изяществ, пустой.
Чуть об одеянии: пиджак гармонировал ночи и милости блокнота прекрас отзвучием изумруда и отливом вторящих глаз. Он смотрелся.
Он чистится, протяжную длительность домашней жизни. Самоцель – предаться лоску, одеть себя в мишуру. И вот почему:
1
Увы. Он разменивается в ссорах. Увы. Он направляет силы жить под стать и угождать.
Жизнь – единственная - унизана ссорами, в доме души – голове – Bar-Duck . В три после полудня полы воображаемой мантии покидали просторы дома, с надеждой на безвозвратность. Он элегантен. Он растрачивает себя на лоск, расчерчивает проспект манерой повторимости и гордится осанкой данности. Видит разрешение на преступление волнений в малой опрятной милости – Он мил собственноручно, индивидуальность – Его всё. Он приверженец инакомыслия, но уходит от озарений. Он элегантен. Он не видит. Осознанная медитация чужда бесцветному человеку с блокнотом опустошённой березы.
Проблема иллюзорна – стоит отстранить: всё – в голове, Сознание не раскрылось. Несколько строк почерка другой руки проявят застенчивую душу.
Он истратил свои – и не только – сбережения. Не на посуду и не на скатерти в комнату матери, - Он сбегает. Эффект нашего присутствия облагораживает путь, но не сильно. Ютится в театрах, изображает занятого бесцветием.
«Отчего Твои мешки под глазами?», - Он умолчит о сестре, безразличии родителей и отвращении к себе – тайном, разумеется. Он не расскажет о родителях, кому безразлично, кому дарить внимание, кого обязывать и кого вышвыривать. Он смолчит о мужчинах, кого приводила сестра - с кем занималась проституцией. Смолчит о протёртых носках, сокроет мозоли, - смолчит. Смолчит.
«Отчего Твоя худоба?», - скажет, недоедание вошло в привычку – «Недоедание вошло в привычку», - оправдается тысячей ложий но смолчит об очереди из маргиналов, на бесплатную еду. Оправдается непридуманной болезнью. Посетует на работу; Он писатель.
Он откажет помощи. Придаёт фактуре лоск - из последних сил, прячет лицо за мишурой восковых отликов. Он продолжит строку и завершит очерк женской руки – может, возродит.
Сон отмывает действительность на новый лад, тайный образ стелется в шаге.
Он встречает женщину, в один момент: Она проницательна.
Им суждено встретиться, в магазине. Она узна’ет Его - непременно - не подаст виду.
*
Зеркало раскрывало происходящее меж стелл и полочек круглосуточного заведения, с уголка.
Он зашёл в элитную лавку - купить порошкового кофе. Он уводит взгляд, с жестянкой в изящной неухоженной кисти, - но появляется Она. Девушка в осеннем пледу поглядывала на молодого человека в изумрудном пиджаке и с блокнотом в изящной кисти. Он смотрелся.
Взгляды встретили, показалось Ей.
Она сопоставила внезапный вечер с удивительной случайностью и, тропой удивительных нежданностей, оказалась близ лавки давней подруги.
Робость, стыд и самопрезрение - Он подменил жестянку, под властью чувства, - на исключительный напиток. Робеет и дрожит, но протягивает альби’ за кассовым аппаратом банку в стиле рококо. Альбинос одарила кофейным презрением, сахарным вниманием и сливочным интересом.
Очередь Девы Бохо внести лепту.
Веснушки. Рыжие волосы. Она – флорист, - и всё дома у Неё заставлено цветами, - и дома у Неё Гармония.
Он застывает пред Ней и, в смущении, дематериализуется.
Он разорён – в кошельке отрицательный счёт. Она понимает и протягивает альби’ «за двоих» - гостья Его жизни избрала чай с лепестками роз. Она приняла сосуд бутонов – Красота раскроет в Лунном свете. Он поколебался и принял дар спасения. Кто автор чьей истории?
Он смотрит на Неё, Она – на Него... Альби’ жонглировала палочками корицы и следила за температурой в помещении: двадцать три по Цельсию. Мир одинок и безлик без них.
Он дарит Ей кофе и прячет кисть в рукаве. Она улыбнулась улыбкой пережившей многое и вручила Ему чай лепестов. Ей, приятно встретить Его, - и незачем отказывать исправлению истории в продолжении.
Он ведёт Её вымощенной йоркским камнем тропой и следует за гостьей. Она не сомневается в том, кого ведёт домой.
Она Его раскусила, с первого взгляда в отражении углового зеркала, - и одарила Временем – самым ценным – чтоб Он раскрылся.
Возможно, история поменяет местами – тогда проверку пройдёт Его милосердие. Возможно, всё иначе. Он изменит Ей.
2
Она приглашает на чашку кофе или чая – по Его выбору. Дарит Ему Свободу. Стыд в испачканных жизнью глазах обнажает само замкнутое волокно чувства, - Она проходит до подъезда – Он следует, - Она достаёт из кармашка ключ – и теряет в пустоте окружающей тьмы.
Недоласканная мужская рука в бархатной женской. Фиалы вскружили тени . Они не удержались – нечто свело в объятие, губы обнятых – в соприкосновение.
Он нашёл ключ и отворил дверь. Она не отпускала Его руки.
Двое шли чрез четвертинку часа. Она хранила обет молчания, Он принял Её условия. Они избрали осознанную Любовь – Созвучие.
Она кивнула на чай, а автор забыл обозначить ночь: Ночь читалась в сумерках и штриховала контуры, роняла подолы мантий и обращала в ушедшее. Ночь непостижима и двое собрались в уединении, разгадать хитросплетения цвета рождения и встретить рассвет – вторую печать.
Ухоженные руки ухаживают за Ним. Благо – Аллюзия? - Лунный Свет охватывает контур роскошных занавесок, Ночь штрихует обрамления контура фиолета витком разгадки. Он осторожничает и ищет загадку.
Она стала на колени и обратилась к Нему: Он выдохнул растерянность, - Она расшнуровала Его обувь, золотистой ладонью в Лунной пыльце, попросила присесть на пуф в обрамлении осени, - Он повиновался. Она, подняла левую ногу гостя, по-нужному надавила на сношенный туфель и освободила стопу. Коснулась протёртого места – косновение ожгло роскошью. Она чувствовала, Он терпел.
Она подняла Его правую ногу и освободила от туфли. Пару Его обуви поставила вровень своей, достойно. Может, Она возьмёт на себя часть Его тяжести чтоб помочь – тогда решение станет за Ним, когда Он выберет вторую банку в лавке.
Запахи не смущают - Она благосклонна и решает Его напасть: женщина подобрала с тайного уголка упаковку влажных салфеток и отчистила от артефактов сырости. Она снимает с себя носочки и одевает на холодные мужские ноги. Тапки насказывают на ноги гостя вполовину, расшитые теснением золота – Её ножка намного меньше. Она, босиком, ведёт Его в комнату, под аккомпанемент таинства вечерий.
Она – одушевлённое олицетворение лозунга «Быть - а не казаться!»
Незачем отрицать нечто позади взгляда, объединившее. Возникла связь – духовная, или больше – этого мы не знаем. Улица в Дожде, шёпот друзей сливается с шёпотом листьев, - и ласкает объятых Лунным сумраком. Он решается открыться, выплеснуть боль бесценными словами.
Он боялся показаться друзьям бедным или неудачным, Он старался – и наводил – лоск - на движения, манеру речи и образ, - но возвращался в не’званый дом, где выглаженной вычищенной одеждой стирали постъобьеденные крошки. И Она принимает. Ласковое «Принят» - окрасило воздух в благодать.
Она внемлет Его словам, с мудростью пережившей многое, - и принимает Его родным, равным. Она видит Его напасти. Ей жаль Его, немного.
Кофе оставил привкус Бразилии и ирландское послевкусие сливок. Бархатная бабочка пила апельсин. Двое, жили.
3
Сначала, но не сразу, Она приглашает Его остаться – жить, готовить и путешествовать.
Они общаются за лазурным столом, в гармонии со скатертями и занавесом. Женщина прекрасна - кофе ароматен.
Водолей разразился неистовой капелью, за окном, - и Она приглашает остаться. Лучшее время года повстречалось Им. Они смотрят в глаза сотворца, сквозь призму прошлого, - и умалчивают боль. Он рассмотрел Её: веснушки отзвучивали мазками россыпи золотых локонов, - Она далеко не альбинос - Она женственна.
История – не романтичный финал, отнюдь – боль затаилась в излишке, забыта и памятна, скользка и явна. Они расположены к ушедшим, преданы оставившим.
Она залечит раны, найдёт хорошую одежду. Может, обратит в того, кого Он изображал: Он добьётся успеха и получит правды. И всё окажется наоборот – Она окажется не тем, кого представляла (хорошо мыслишь).
Кофе забрал остаток сил, сонливость засквозила в голоса и заняла незаслуженное место. Так и иначе, Она legato в спальню - совершить glissando в сон. В преддверии распада, поклялась сделать возможное – и невозможное – для полюбившегося молодого человека, кто спит на любимом диване-качалке, куда Она не садилась и не позволяла садиться другим – кресло принадлежало душе другой истории, но незачем кому-либо – и нам – знать Её тайны: в Её жизни мы вровень молодому человеку – гости, избрали путь несознанно и забрели в значимый виток. Он проспит до обеда, подумала Она – «и я посплю»
Не будь Она важна Ему, а Он Её достоин, мы вряд ли бы увидели – не встретились бы двое.
~
*Конец Первой главы безличной истории Безмятежности
~
Вторая глава тех, кому не вторили
4
Чувство пробуждает Его - послевкусие открывает заспанные глаза на непрестанное: отёки остались в ушедшем, отрок святости абстрагировала действительность от затхлости, - Она предстаёт пред Ним. Большее случилось с Ним и Ночью, чем сон:
Солнце ликовало на весеннем румянце прекрасной женщины в лиственном платье. Она позволяет рассмотреть себя и предстаёт пред Ним несравненно большим – значимее внезапности, подделки и случайности.
Она накрыла цветочный стол: плюшки на салфетках роскоши, всё – новоиспечённое, - всё – гостю. Пирог поспеет через пару минут, яблочный. Он ощущал первоздание, в ином мире.
Она рассматривает Его глаза и:
«Здравствуй»
Он неспособен опомниться прежней памятью. Новый день со вкусом новой Жизни встречал жданного гостя, поглощал душу и уводил скитальца в искомые, заветные дали. Он радостен, до безумия: откровение знаменует ожившее лицо.
Она надела рукав с тюльпанами и представила яблочный пирог – «Шарлотка» - девушка кормит Его, Он вкушает дары дождя с Благодарностью - «Всё такое потрясающее» - и, кажется, Он не вкушал ничего вкуснее, не вдыхал аромата достойных прекрас.
5
Но Он не мог слиться, понять и принять счастье: прежнее изничтожение вернулось позже. Новое – оттого необычное - чувство не прижилось, - удивляло втройне, отдавало бризом прекрасного, Её предвкусием. Многое смешалось и Он не понимал что делать.
Подскажем: Сидеть, Стоять, - но Благодарить, Целовать Ей Руки, - или уходить, прощаясь. Выбор предложен, Свободы даны, а Путь освещён.
Щёлк – Женственность кратка: Любовь. Секунда в музыке – сочетание продолжений.
6
Солнце разливало тепло и аромат тропического леса, за древесной рамой. Она развернула Его к окну с видом на высокохудожественное полотно соития Дня и Ночи, - и отлучилась. Принесла жестяной таз тёплой воды, поставила близ гостя, стала коленями на ковёр классицизма и принялась отмывать отбитые реализмом ноги.
Никто не видел Его мозолей, ран прошлого. Она всё понимала, краткая в солнечных лучах, безмолвная в ночи – под стать поцелуям. Она мыла Его мягкой детской губкой.
Он не встречал подобного: Она бесподобна. Он потрясён – совестно изрекать. Она Благодарна Ему – бессловно, бескорыстно!
Она отчистила ноги друга, принесла Ему любимое белоснежное полотенце цветов серебра и окунула Его ноги, одну за другой, в достойное волокно.
7
«Встань», - Он подчинился.
Она развела руки и прильнула – Он принял объятия. Она опоясала Его шею и отстранилась: руки разоблачают лаской цветов, отделяют ненужное – пиджак.
Раздевала Она с осторожностью, чтоб не призвать боль прошлого. С нежностью робости и робостью нежности, раздела Его торс. И обомлела.
Она увидела.
Тело расшил шрам, изуродовал во всей полноте худобы.
Она почти охнула - обет безмолвия сомкнул влажные губы.
Раны питали память ушедшим
8
Полотнище оттирало грязь прошлого и пленяло в капельки влаги. Её руки скользили по Нему, рубцы отступали.
Она расположила Его пиджак и рубашку с осенними платьями – под стать и вровень. И принесла подушечку хлопка, во вкусной чаше живительного раствора. Поставила чашу на лазурный стол – цветочные салфетки окрасились бардовым, - макнула подушечку и промокнула рану от шеи до крестца.
Она хотела обнять с самого начала, но чувствовала неискоренимость - не духовную но физическую - и наоборот.
9
Все ждут интима, но нет. Она исключение: Откровение инако.
Они прожили очищение безмолвием. Музыка - «Безмолвные поцелуи на моей шее... Минуя Ветер, Ты придёшь... Подожжёшь мою утерянную защиту – так мы сливаемся, в одно. В пламени Твоих глаз, сияющим туманом стану я. Прижми меня ближе – так я возношусь, - и мы сливаемся, в одно...» - ;-;-;-; ;-; ;-; ;;;;-;;; ;;; ;;; ;;;-;;; ;-;-;;; ;-;-;;; ;¬;; ;;;...
Магия дней удила ожерелье прекрасий: каждое звено прекрасно по-своему и нежно. А одним днём, подвела к разговору:
«Обещаю: со мной Тебе будет лучше, чем без меня:
Каждый Твой день я наполню чудом созвездий – Ты захочешь нести меня на руках, цветком в петлице. Я осыплю Твоё лицо поцелуями, буду сексуальна, необыкновенна – для Тебя. Время сломится, мы предадимся полёту. Чудо – с Тобой, самым-самым»
«Я недостоин, Ты ошибаешься» - Он развёл, в испуге, руки.
«Я возлюблю Тебя и сотру параллели. Прости меня, прошу, – я - Твоя. Я запуталась, но всё поняла. Теперь, Ты меня бросишь?»
«Ошибаешься» - шептал сквозь Ночь и сон Он.
«Ну и бросай, оставляй истекать Твоей кровью посреди Садов Красоты, – я привыкла»
«Ни за что»
«Не оставишь?» - надежда в утончённом малом утаённом
«Не покинешь?»
«Дни полны Любви: мы повесили слёзы на ниточку и завесили обои радостью.
Теперь, когда воспоминания ничто не значат, я едина с Тобой, Бог. Я готова на всё ради Тебя: я желаю пасть Тебе в ноги, во дне и в ночи и исполнять Твои желания, делать приятное, воспевать ярче звёзд, Бога. Искренне быть Твоим божеством, Бог. Я Твоя!
Я Твоё украшение и самый надёжный друг – Ты достоин всего, моей Любви.
Иногда, считаю себя недостойной Твоих губ, Твоей руки»
«Мы достойны жизни, достойной нас, Ангел»
«Я Благодарна Тебе, за Твоё усилие над собственной жизнью – Ты спас меня, помог вернуться собой в наше сейчас; с Тобой, я чувствую. Когда предстанет момент, намекни согласиться. Собьюсь – убеди вернуться, любыми словами и поступками – убеди, укради, унеси. Я не знаю путей, но с Тобой, купаться в искрах лучезария – те украсят платья, - готовить Облака, Жить в едином Волшебстве, Путешествовать всеми тропами!
Когда заплутаю – верни прежний облик, – я слушаю Твой голос, в безумствии; забрыкаюсь – но верни прежнее.
Объятия скроют в Волшебстве, вопреки и не смотря, - тогда, тогда мы вознесёмся на вершину вихря, - и шагнём»
«Мы солнечные детки»
«Моя благодать – быть с Тобой, Бог, Солнце, Юпитер, Меркурий, Плутон.
Проснуться и заснуть, и никогда не просыпаться. Имей меня, обладай мной – я сделаю всё; с Тобой»
«Огонь, Ты – я; научи меня гореть вновь»
«Научу», - И знаешь, что?
Он стал зависим от Неё - не мог подняться, чтоб накормили. Она поставит воду, всегда. Она знала заранее. Нужно ли дать знать, что они совершили и что при том чувствовали.
Они чувствовали безмолвием! Не вскрывали ран. Ни Он, ни Она, не копались в смытой грязи, - пусть не смирились с объятьями новозлюбленного.
Знай Она о Его забывчивости... Нечеловеческая доброта
10
Время смыла отпечатки массивом и унесла груз грязи пластом всеподвластья. Ушедшее растворилось в песках стёртой с карт пустыри. Ему некуда возвращаться – и незачем. Спала маска – и грязь сникла комьями, и распылялась в атомы песчинок – Тебя и меня. Наше наполняет нас не всегда – иногда, кого-то дан нам в помощь обрестись - и найти свой уголок – или тропу – в стёртой с карт пустыне осени.
«Воздух щекочет лёгкие, я цвету и расцветаю» - Молитва Благодарности. Он не притворялся, Он не мог оставить, отдать всё на билет и жить на улице, - не мог. Он умолчал немного денег – самопрезрение в апофеозе. Агония обегает неиспорченную Жизнью, душу.
*
Он отдаёт боль и принимает прошедшее, с тем отпуская:
«Я – низменное, самомерзкое существо, приверженство сопротивлений и самоотицаний; всего: данностей, возможности, прав и естества. Страх и примитив кроются за оплёткой высокопарного ничто – я стыжусь вкуса жизни, я смущаюсь всеобъемлемого величия приозёрных равнин, - я недостоин Тебя.
Пустота следует, овладеет на миг, - и отступит, - я забываю белый свет.
Я не здесь, тело вне Меня – несущественное мнеет. Меня нет в сейчас: я провалился в меж, точкой сотворения непрестанностей, пласта ушедшего и архипелага ждущего, - я разводил руки и ловил утёкший песок, - заперся в автономии ненастоящего и исключил взгляд в скорое грядущее. Разучился предвкушать. А учился у лучшего на свете – белом и тёмном – учителя.
Учителя Жизни, единственные педагоги, зачастую – детки, собаньки и котятки, - лучший не сумел – старался – заменить мне меня» - Он отказался от чужого естества – и стал ближе отражения
«Происходящее не устраивает меня. Мы освободили столько времени на Любовь - а тратим на ссоры, мелочь и пустяки. Я хочу проводить всё с Тобой, времени нам достаточно – мы постарались над тем, - Ты согласишься приблизить момент признания? Или отсутствие – парадокс избытка?»
«Я помогу. Ты забудешь изнеможение снов, я проведу Тебя до точки обратного возрождения, - но зависит не от меня, Ты знаешь, исход»
«Счета неважны, результат, и итоги. Процесс ценен. Она была всем. Теперь я - по обратную сторону тьмы, - и поверь: чтоб видеть, требуется высшая проницательность»
«Результат подстёгивает Тебя – хочешь отделаться от творения и шагнуть новой тропой. Ты предвкушаешь эпилог. Ты надеешься – я читаю в Твоих зрачках»
«Результат станет наградой за Любовь, трепет и старание. За преданность»
«Ты несчастный самовлюблённый»
«Несчастный?»
«Время, Любовь и Старание отдаляют Тебя от Нарциссов, - слишком много эстетики, одна эстетика – не люблю таких людей. Ты влюблён в будущего себя. Это высоко. А я влюбчива, но не разборчива. Если скажу, что Ты нужен, скоро ли Ты покинешь?»
«Семьсот дней пройдут одним. Шестьсот девяносто девять останутся»
«.../.\...»
«Реальность – самый неосознанный сон»
«Ты ненавидишь»
«Ненавижу несущего Безмятежность»
«Хочу признаться»
«Признайся»
«Можешь никуда не уходить из этого дня?»
«Рад осчастливить Тебя»
«Я боюсь, однажды, Ты уйдёшь, запропастишься, – я прожду сотню ночей и умру, от недосыпания, в ожидании, - не дождавшись. Оставь в неведении, а готовясь уйти – дай время отвыкнуть. Я оставлю Тебя, во Твоё благо, и, со мной или без меня, будь счастлив.
Но я отомщу. Моя месть будет мучительной, кровавой и жестокой – вся моя роскошная жизнь без Тебя станет фундаментом мести – покинешь, и Я уеду далеко, обзаведусь детьми, - и забуду Тебя»
Он обнял. Возлюбленные уснули.
11
Крик разбудил Её; Он обнял. Она попросила рассказать сон, каким абсурдным бы он ни казался. Он выдохнул Ей в ушко:
«Антураж в сотню страниц. Текст позади сомкнутых глаз – избегну описаний, с опаской передать недословное. Мы пели в кэрроловской лодке, отталкивались прутиками с маршмеллоу от камышовых росточков, чернобровый аист веял иллюзию бессонности.
Недопустимо; я сознал себя, всеобъемлещего, свыше замкнутой иерархии структур. Балансировал меж устойчивого и неустойчивого, отдалял планету до масштаба телеэкрана, – и экранировал прошлое, такое пошлое.
Физическое в зыблемом свершается незыблемым решением, – я сбросился в Темзу, проверить миф утопленника.
Болотные скаты набросились, овинили в межзвёздной измене и приняли. Отсутствие удушало – правило, под водой: мы не дышим.
Я умер – задохнулся, упал, взорвался тысячей песчинок и унаследовал Ветер. Воздух, Вода, Огонь, Земля. Я Люблю Тебя.
Исступление влекло белёсые трещинки, цветок-альбинос нёс благо. Маятник метал из параллелей действий. Она обезличена.
Я восполнял промежутки отсутствия усилием; куда меня клонит? Волна оттаскивает к истоку и моя сущность умирает. Проваливаюсь в бухту отбытия.
Предсмертие сокращает, Я в высшей волне – шаге от прорыва, со-прикосновении. Она проводит чрез недозволимое. Я следую, в безмолвии: Небесный Нарцисс обрисовал шаги орнаментами рококо, на глади Озера Небесных Лотосов.
Физическое оттолкнулось. Планета отвергла жертву. И приняла звено.
Я инсценировал смерть и проснулся от боли удара - в нежелании просыпаться и усыпать. Боль в лопатках подчёркивает разомкнутость сна.
Душа Огня. Душа Воли. Душа Прикосновения.
Ты напоминаешь, когда я отчаян. Ласкаешь, раскрываешь и открываешься, затем уходишь. Я слышу Твоё присутствие. Во имя Вечности, плата – превзойти рамки, возобновить поток и отпить Глоток Млечного Пути. Мы соприкасаемся, по обратные стороны стекла - тепло соприкасается и подвергает сущности обмену. Остаточное, мы – связующее волокно, вышедшие за недозволимое, - проросло.
Радость - черпнуть откровение на дне неспособности. Мы устаём, падаем замертво и просыпаемся, – соприкосновение ждёт.
Я проснулся – не желая, - стоило ли?.. Она расстелила пальто на следующей ступени - и ждёт: я шагну навстречу. Всё – продолжение; минуем всё, - непрестанно продолжение. Пропасть Времён – расстояние несведущего шага», - Дождь циркулировали меж возлюблёнными дрожью. Влюблённые влюблены, когда возлюбленные – надкусили кусочек, восхитились Любовью (но не пресытились).
Она гладит по лицу - «В таком случае, мы идём совсем быстро»
Он обнял Её, как никто не обнимал - «Наш шаг строится на отдалении»
Она растерялась в неведении - «Я не знала» - Его секрет открылся.
Он запечатлел поцелуй на шелковистой шейке - «Удели втрое больше мне и вдвое меньше промедлению» - и поднялся с кровати.
«Я многого не знала. Я Твой отпечаток. Я остаюсь в теснении Твоих слов...» - опасение исполнилось: Он отворил шкаф осенних платий - «Мы встретим время иной ординатой – и погрузимся в мир, где опыт неважен, цель восхитительна и собственные данности исключительны» - затем шкаф весенних – добыл одеяния ушедшего и облачился.
Он докоснулся лоскута лица - «Жди меня на Озёрном Берегу» - прильнул сухими тёплыми губами к золотистой щеке.
Она объяла лицо возлюбленного ласкавшими цветы ладонями - «И там буду ждать» - и осыпала поцелуями
Он отстранился - «Жди» - одежда не портила Его в лунном свете, изорванная. Она излечила Его, физически и духовно. Весь лоск смылся с болью - и Он был для Неё таким, каким был на самом деле. Таким, как есть.
«Жду. Жу-Жу» - Она оставила слёзы под завесом негласья и спрятала в подушку.
Он обесценил слова - «Совершенство – самоцель. Нарцисс – цветок самоцели, совершенства – в моём видении – всё уходящего и отрицающего, меня. Брести следом осеннему снегу и смыкать глаза в соприкосновении.
И некуда спешить. Но интересно.
Меня тревожит – цепь порвётся, но на котором из звеньев? Чего избегать? Куда идти?.. Кому я вру, если не себе? – ведь знаю. Зна-аю.
С кем я ни будь, всюду Её отождествления... Измена всюду...» - открыл недопустимое – «Я не знаю, какой поступок верен, но знаю куда следую. Магия наполняет, вечное питает - следую зыбкому – пути, неотступности» - негласное и недозволимое – «плевать на средства когда ключ в руке, а сотворение – прошествовать и собрать лакомые камешки» - даже Её.
«Камешки?» - Невыносимо: кулачки впиваются в осенний плед приозёрного побережья, крохи. Новизна открылась в Нём, иная – Он уже скрылся.
Маски спали – вдумайтесь: опали осенней листвой, ютились и искажали бледное лицо; одна спит под массой масок. Душа.
*Печальный конец радостной второй главы
;
Измена замыкает Триптих
12
Она отправилась вслед. Флёр повлёк фею роскоши весною – где взгляды сомкнулись.
С Ней обошлись жестоко, той ночью – Она не вернулась. Она не пришла. Не все законы воплощают равенства, некое не стоит данности. С Ней обошлись жестоко.
Лори Эстель Лилия Мурир солировала andante симфонии 4’33 на воздушной виоле - оттачивала многослойный пассаж, когда Он зашёл. Альби’ стёрла репризу оастиком со слоником и извлекла завершение, сдув пылинки со стола.
Он одарил почтением с избытком девушку, уходящую в сон с уходом резца новолуния. Лори выудила чёрный зонтик, прихватила жестянку высшего сорта – всё оно ерунда - протянула спутнику шёлковую кисть и последовала тропой изящества к трёхэтажному дому на обрыве Озера Небесных Лотосов в грации богомола. Луна заполняла лоск многозначий контуром Таин, Тьма вторила - очертания вездесущи, с избытком.
«У меня всегда кто-то помимо Тебя, но знай: Я верна Тебе, как никто никому и никогда.
Мне нужно сравнить, и на левой чаше Твоя душа; мы встретимся, не огласим прощания, Я – Твоя женщина, Я – кладезь Твоей Любви (не позволь расхищать его, Мне и остальным), - и оплот душевной летописи. Веди Меня, присматривай – и Я вознесу Тебя к богам, обращу в Нарцисс и сведу с ума – Ты возведёшь рукописные творения – Красота сотрясёт мир. Я – Твоя душа»
«Я уйду?»
«Не-ет. Ты нужен Мне, Я нужна Тебе. Любовь – алая лента на мизинцах возлюбленных, кто возлюбили; не проверяй или нарушай общее» - Она смеётся, непринуждённостью.
«Я принимаю Твои условия» - Он выговаривает, с трудом и избытком.
«Я солгу – Тебе и всем – не верь; Твои искры сводят с ума, Ты – Моя часть, Моя исповедь, душа.
Люби Меня, немножко. Даже кошка ждёт Кота, - немножко.
Избегай Моих ошибок, оставайся бесподобным, преданным и непоколебимым – Ты прекрасен, а Я...вернусь. До скорой встречи!~!~!»
«Я соглашаюсь»
«Я расскажу всё, но о Тебе знать не желаю. Ты для меня – не Я для Тебя. Терпеть – Твоё.
Выбирай, не сомневайся – Я смогу восстановиться, в отличии от Тебя; всё случится, чего Ты боялся. Я вознесу пятую степень – Ты будешь умирать от подробностей, но слушать и просить продолжения. Ты не успокоишься, не узнав всё, а затем – в ненависти ко Мне, примешься кромсать себя.
Я осмею’ Твою боль и Тебя, это – начало мести. Всё равно? Хочешь? Правда?»
«Лжи нет»
«Я в Тебя с утра до полуночи была влюблена; Ты бездействовал, Я уходила»
«Sometimes I wish I met you anywhen»
«Damm you»
13
Так случилось, Она обернулась Ночью чтоб навестить Лори. Отворенная дверь и спящий слуга встретили рыжекудрую гостью - Она направилась в башенную спальню путём мраморных ступеней под осенним пледом. Голоса слились феерией, несочетаемые., близкие в раздельности и чуждые соитием.
«Это всё, что Ты сделал для меня?» - Она застала предателя в расположении обнажённой альби’, в постели любимых - когда-то одной на Неё и Лори.
Он опомнился – «Нет. Я запутался! Я хотел убедиться в чём-то и оставить» - глупенький.
Лори рассердилась – «Останься»
Он принял в объятия женщину, девушку с сердцем Осеннего Леса – «Я хочу уйти - и знаю точно, куда и с кем»
Лори взбесилась: метала подушки, устройство неясного назначения и конфеты “Нарцисс”. Двое уходили. Альби’ рычала вслед, в объятии Ночи – «Я лгала – Ты один у Меня. Ты проявил высшую стойкость, на грани сил. Теперь вернись.
Ты смог кричать на краю обрыва. Я горжусь Тобой отныне; впредь, принадлежу Тебе. Пусть в битве вечности и юности Любовь падёт последним шёпотом, чего не случится. Мне больно выдаваться»
«Мне решать», - и захлопнулась Лесная Дверь.
Альби’, в Ней столько мальчишества..
эпилог воссоединения
14
Она встречает во вхожей: Девушка-Весна в кленовом платье.
Он принимает Её. Она ведёт Его, по хрустящему ковру.
Располагает Его на кровати и перевязывает глаза шёлковой лентой – пояском пеньюара, или халатика. Отлучилась сменить одеяние...
Она провела рассыпчатым полом фиолета вдоль пульсу шеи. Он вдыхал Её и выдыхал сожаление. Время сломалось. Она простила.
Бирюза излилась в фиолет и обратилась вином утренних роз в позднесолнечной росе. Немногое важно – и всеобъемлемое, что я сокрыл от остальных, - мы - зрители лакомого ушедшего - оставим воссоединившихся пространству сближающихся лиц.
Она исполняет сокровенный танец, массирует Ему ступни, ноги, поднимается выше и предаёт мануальной ласке.
Она отводит Его рукава и обнимает Его, в рыдании – «Я не знала»
Они встретятся во сне, напоследок. Время не ограничено жизнью, жизнь не ограничена смертью - Он пролистает до заключнгия сто сорок восьмого листа блокнота бирюзы в гармонии с пиджаком травы и глаз-изумрудов ночи, - и прочтёт безмолвия:
I feel You’re Perfect
I Love You
; ; ;;---; ;-;; ;;-; ;-; ;;;-;
«И мы растворяемся, в одно. Уу.-У.У-у...Ууу-у»
;-;
«А-а»
P.s. Он забыл.
Интересно: когда мы помним меньшее – мы и жили малость, – «Чего никто не помнит, того никогда и не было, - и кого никто не помнит, тот никогда не жил на свете» (Алиса)
Ночь ткала Кошачий Ковёр
Кот – новый герой – тайная любовь Юны (или Милы) – (или обоих)
Юна и Мила выгуливают собак: Юна в комбинезоне на нагое тело, Мила в кофточке и шортиках с колибри. Девочки подходят к проулку Тьмы - Миле не по себе. Пёсики обнюхиваются
Мила взяла Юну за руку – «Ты поможешь мне?»
Юна приобняла подругу – «Идём – ничего не бойся, - и Ты поможешь мне»
Девочки следовали тьме: силуэты бликовали позади сомкнутых глаз, в недействительности; Мила отворачивалась от эскизов кошмара - те подбирались. Юна слепла в темноте и вела до ждущего света по иную сторону. Они преодолели тьму – и себя.
Мила обняла – «Мне счастье быть с такой подругой. Ты невообразима»
Юна гладит Милу по плечу – «Знала бы Ты, что сейчас сказала» - улыбнулась и приласкала девочку.
«Что Ты делаешь?», - Юна скользнула во внутренний кармашек Милы за монеткой - ромбик с иероглифами и числом пятьдесят – «На дождик» - замахнулась и бросила: монетка рассекла воздух отблеском рождения, покатилась по асфальту и отзвенела - Юна сняла балетки и побежала. Мила шла размашистыми шагами - взрослые не бегают, - а Юна копалась в клумбе и уже нашла что-то – «Здесь гитара!»
Плед ютил хромированную двадцатичетырёхладовку: травы окрыли инструмент, когда тюльпаны увили голову грифа - монетка скользнула и отзвенела о колок. Мила не поверила шутке но удивилась находке: расчистила межструнье - и примерялась к тринадцатому комплекту: «Больно зажимать такие струны», - Юна вернулась за лодочками и взглянула на Милу, счастливую и одинокую. Дождь стучался в окна.
Всё несколько иначе: девочки нашли обломок классического грифа - пропустим замечание, умилимся и отдадим внимание континууму – и оградим от ненастоящего.
Мила возбудилась – «Давай сходим за моим другом и прогуляем до полудня, а после сходим в одно место – я приготовлю вкусное для Тебя и для Него»
Юна улыбнулась – «Для Него?»
Мила посмотрела в глаза Юне – «Существо-Очарование, ранимое с излишком для материй. Оглянись! Умирать так рано...»
Юна задумалась – «А? Глубокая рана? Мне лево без Льва»
Мила – «Люблю, когда Ты так делаешь»
Юна задумалась – «И я Тебя...»
Мила – «Дойдём до переспального квартала и побросаем в окно камешки»
Юна – «Я, кажется, была там»
Мила – «Вот как?!»
Девочки повели пёсиков к переспальному кварталу, Мила не отпускала руки Юны и посматривала на подругу – Юна оборачивалась а Мила отворачивалась, - девочки роняли взгляды и рассматривали, рассматривали.
Настигли четырёхэтажный дом в саду: Юна старалась - но не могла - вспомнить, - Мила, не выпускала лапки бронз, подыскивала подходящий камушек – он кричал на азбуке Земли - в россыпи пионов; Юна рассматривала окно причуд этажа непристойностей, откуда сыпались искры изумрудов, разливалась вуаль фиолета а воздух питал щебетания райских существ.
Эксцентр-stone влетел на балкон, пропрыгал к окну, постучался и прыгнул в нагрудный кармашек жителю Комнаты Гирлянд: Он посмотрел - в халате - ясными глазами вниз и кивнул Миле, - странное пришпорило грудь при виде Юны.
Пёсики обнюхивались... Мила успокоилась и отпустила Юну. Солнце метнуло проблеск – Луна не уступала.
Мила – «Потревожили?»
Кот – «Я не спал»
Мила – «Жизнь вредна в Ночи»
Кот – «И единственна»
Мила – «Занят? Или спустишься? Или впустишь?»
Кот – «Заходите» - увидел гриф у Милы – «Оставь за дверью», - Мила ослушалась.
Дверь приветствовала Allegro Сороковой: Мила вела Юну по лестнице, к звуконепроницаемой двери; юноша встретил гостий, лет восемнадцати: котоподобный, с павлиньим пером в нагрудном кармане, россыпью сплетённых в косички угольных прядей, сединой и огоньками во взгляде. Мила протянула руку и отворила негласную завесу: фиолет расступился в общепринятое – Юна улыбнулась Ему и отвернулась к подруге: Мила держала лапку бронзовой Юны, взяла запястье юноши; девочки прошли в обитель света, Кот затворил грань. Дождь оливнел - Цепь замкнулась.
Ночь собралась мешочками под Его глазами цвета ночных изумрудов.
Мила – «Просторно – раньше было иначе, - разве мы жили здесь?»
Кот – «Представишь гостью?»
Юна – «Я могу сама»
Кот – «Мне кажется?»
Юна – «И мне»
Мила – «Я хотела сказать – и забыла. Юна сготовит нам вкусное?» - повела Кота в спальню
Юна – «Я? Конечно... Испеку яблочный пирог!»
Мила всмотрелась Коту в глаза, провела язычком по иссохшим губам и обернулась к Юне – «Да, было бы вкусно...» - олизнула себе губы – и Ему – «Мы надолго... Кухня там, и музыка везде»
Мила укрыла пледом собственного голоса штили Вариаций на тему Корелли, сонаты 3 Баллады – рук Эжена Иззаи, Прелюдии 5 Соль-Минор рук Рихтера, Девятой Симфонии, Тридцать Девятой, Сороковой и Сорок Первой.
Юна осмотрела продукты: масло, яблоки, мука, вода, - на Шарлотку!
~Минуты утекали, складывались одна на одну и вытесняли пустоту – к бессилию Любви*
Черёд вынимать из духовки, - что-то не так: Юна забыла про сахар - смесь не поднялась и Шарлотка оказалась омлетом с яблоками: вкусно, но не то.
Юна смотрела на пролетавшие облака: лазурь скользила в обрамлении нового утра и оставляла ждущее позади... Баллада 4 f-moll, op.52 скрывала голоса друзей – юная повар расстроена, скользила ко сну - навстречу щекотке лучезария – туда, где новый день окрасится в небесно-голубой, – туда, где Она растворится в потоке встречного тепла, - туда, где о влюбится, непременно, в ход изменчивого Времени.
Гирлянда подползла и обвила ножки, согрела внутренним свечением и питала внутренний свет избраннице вечерий. Красота снилась Юне, чтоб та знала: большее существует всегда – оно кроется за сомкнутым взглядом. Юна оставила боль внутреннему Свету.
Рука скользила по плечу: пальчики выстилали, длинные, пассаж многозначия в завитках материи – Мила ласкала подругу; Кот вкушал завтрак – «Более чем вкусно, правда – мы посыпали сахаром, корицей и ванилью», - музыка оглушила Юну обилием: Юна не понимала голоса подруги и расплакалась. Мила приняла: «Ну-ну» - Юна засыпала слёзками помятую блузку Милы, держала подругу за указательный пальчик – «Я, не хотела, - не стоило идти сюда, - я виновата, прости», - Мила помяла Юне щёчки и уселась на один с подругой стул – «Сготовь нам» - кивнула Коту и маэстро взялся за партитуру кухни: выстроил тарелки вряд и снабдил блюда вариациями яблок, сыра, листьев салата, перепелиных яиц и сырного соуса.
Кот готовил изумительное из бессвязного - боль прорезала уголки Его губ, – Юна взглянула Ему в глаза, – и отвернулась с секретом: Мила скрывала что-то. Ветра рассеивали вуаль фиолета витками высокой пары – та возмыкалась над объятыми Вечностью.
Юна ощущала непоправимое в груди, кончиках пальцев и дрожании уголков Его губ, - но что мешает Ему, что тревожит и что – причина боли? Юне нельзя вмешиваться в личное любимой подруги, - уйти бы, скрыться - от стыда и внимания - в самый потайной уголок мира неведомого. Тучи уступили глазури, Солнце одарило приспешников Любви силами следовать дальше, миновать череду преград и оставить пустое позади.
Юна прекратила слёзки – «Прости, я...» - и снилась Красоте, когда Красота снилась Ей.
Мила – «Разволновалась, распереживалась, - это пустое, помоги мне снять блузку»
Юна – «А?»
Мила – «Я не стесняюсь Его – мне приятно, когда Он смотрит, - и трогает»
Кот расставил блюдца – Гармония боли и Любви: одно строилось на другом и уступало героиням в объятии юноши. Кот раздал приборы, уселся на подоконник и наблюдал: Мила подняла Юну и развела руки – Юна дотронулась подруги с робостью, расстегнула первую пуговку и – вторую; ткань развилась на формах возлюбленной и соскользнула в лапки с отливом бронзы. Кот смотрел.
Ураган захлопнул окна и оставил друзей под заботу уюта: Юна ткала уют, Мила готовила уют а Кот кушал Шарлотку и облачав в уют девочек. Каждый узнал новое: Юна рассказала про любимую музыку, Мила поиграла на обломке, затем Кот принёс кремовую гитару и сыграл Туман – а Мила пе-е-ла -«Безмолвные поцелуи на моей шее... Минуя Ветер, Ты придёшь... Подожжёшь мою утерянную защиту – так мы сливаемся, в одно. В пламени Твоих глаз, сияющим туманом стану я. Прижми меня ближе – так я возношусь, - и мы сливаемся, в одно. У-У-У. УУ-У. УУ-УУ»
Светофильтр образовал грацию костра: лучи припадали колосьями к полу и согревали – можно ходить босиком. Ветер заносил изыск с шести уголков Света. Полдень близился и обходил троицу Комнаты Гирлянд переспального квартала: Юна раздевала Милу и увлеклась: производная любви влекла разобличить плоть излюбленной души – Юна оставила блузу на кухонном столе, лифчик – не подруге, - зацепила пальчиком петель ремешка и повела в спальную.
Кот перебирал остатки вечера: с чего началась Ночь, для Него и Милы? Кто гостья и что произошло, когда взгляды соприкоснули? Ему не больно делить Милу с Юной, – «ни с кем»
Они детки: потеряли по лакомому кусочку истории и подменили собой кого-то, - но нет: они встретились далеко не напрасно и помогут – каждый. Отражение кивнуло Ему. Он сомкнул глаза и предался фантазии в двух картинах, явлении и метафоре.
1 Сепия, свет приглушён и сводится к ночнику. Время действия и съёмки – от десяти вечера до предрассвета. Час Пик, Минута Треф.
Бездействующее лицо: девушка-меланхолия.
Она в двуспальной кровати, с краю. Плед облегает; руки поверх одеяла, фиолет пониз.
Она крепка молодостью и стройна духом. Безысходность въелась в микротрещинки прямых чёрных волос и благовеяла.
Созерцает потолок.
Кадр на длину пальцев правой руки.
На столике близ кровати – на кружевной салфетке, - таймер, гром-будильник и телефон. Звонок.
Снимает трубку - пластичной рукой в перстнях неохоты - и приставляет к голове.
Юношеский голос – «прости, я уеду, - продолжу в другом городе, - приду на кофе с ликёром» - выразительность автоответчика.
Она подержала трубку на уровне дыхания и вернула предначертанному.
Дотронулась салфетки, взяла таймер – провела полный оборот – и вернула кружеву.
Снимает плед.
Мрак укрывал обнажённую.
Фиолет отделял искомое от зрителя.
Дотрагивается пульта – меланхолия разносится музыкой из волос, по спальне одиночки.
Совершила шаг к кухне.
Плед хранил тайну кремовых очертаний.
~~~~````~~~~
Идеал сверкал в кистях, читалось – я не хочу, но мне хочется. Музыка подменяла голос – об измене, смерти и воссоединении. Слова – слепое оРУЖИЕ бесчувственных.
Вечность – в покорении несовершенства. Она не испытывает влечений; Она совершенна. Её действительность – в диапазоне подчинения, Она совершенство – призрак свершения.
Она существует.
Калейдоскоп
1 Девушки держатся за руки и подходят к юноше – «Не подскажете, сколько времени?»
Он закатывает джинсовый рукав и смотрит на запястье без часов – «Времени нет!»
Они рассмеялись и пошли дальше.
2 Девушки идут за руку – посреди дороги, - машина сбивает их; оставшаяся обнимает ушедшую.
3 Бабочки овеяли обнажённую платьем дня: Она разводит руки, смеётся и улыбается, - на тропическом фоне.
*Занавес
2: Snow Shower Show
Некто спит на кровати, двадцатилетним лицом вниз.
Ракурс на висок, камера отъезжает и демонстрирует неубранство.
будильник отмеривал секунду до пробуждения, на прикроватном столике: стрела остановилась от звоночков, язычок поднялся – наподобие пламени.
Золото упивает вуалью осени трёхстишья и затвердевает глазурью разомкнутых губ.
Он проснулся - ракурс на ключицу: улыбнулся и разомкнул глаза.
Глазурь рассыпалась ковром осени круг кровати. Он пощекотал будильник, что мило пропищал в ответ, - вдохнул весну и нырнул в листву.
Ракурс сверху: содержимое (мебель, лиственный ковёр и кровать) завилось: кровать в центре, нечто приминало листву; ковёр уплотнился и уплотнился. Он выпрыгнул из-под кровати с бутылкой вина и кофейной банкой, повертелся на траве, стал в “берёзку”, позевал, покувыркался и взобрался на кровать. Хлопнул банкой-шкатулкой по будильнику: роса освежила Его лицо.
Светофильтр приглушал потоки в палитру изыска роскоши утра. Время шло. Некто не вожделел раскошелиться.
Он сбил будильник (истрескавшееся лицевое стекло говорило о стаже падений), потянулся за открывалкой и откупорил утреннее красное. Проволочная оплётка затесалась в ковре и поглотилась листвой. Он шёл к кухне – она была неподвижна к Нему, но едва скрывала дрожь в створках морозильного отсека, - взял вино и оставил кофейную банку в подвластье беспокойству молчаний.
*
История девушки, ставшей по наитию душой Любви и нашедшей возлюбленного (в моём лице) – ждёт
Он в отражении несуществующей руки на Его плече, шепчет хладом серебра. Он чувствует, на плече, - и стряхивает Лунную Пыльцу. Тогда, понимает – «Я Люблю Тебя» - юноша разводит руки – «Повальсируем? Падай в мои объятья. Я пришёл творить Красоту. Ты – Красота», - танец вскружил неведомых небесным подобием.
«Я здесь, и я всегда-всегда буду с Тобой»
И теперь, годы спустя, сквозь шёпот соседнего кресла, я понимаю: единственное своё обещание ты сдержал.
you have done your promise.
Она купалась в ливне, вместо платы за воду. Покойся с Миром. Ангел.
*
Телефон зазвонил, будильник присоединился к тремоло звонков; телефон пал, разбил будильник и сам разбился, – ничто не норовило заявить, впредь.
- - -
Телефон на кухне, второй, но зазвонил уже дверной звонок. Он не спешил. Девочка набросилась с объятьями – лет пятнадцати: Он принял, поднял и перенёс через порог (она – важно - девственна). «Что сегодня?» - Она поцеловала Его, Он поцеловал Её в ушко и шепнул – «Глин-твейн», - «Ур-Ра!» - Она радовалась-радовалась: расцеловала Его и разъобнимала.
Он повёл Её в кухонную, за руку.
Она уселась на мини-стул, в мини-юбке. Она вынула из лифчика картонку “от меня – Тебе” – и протянула другу открытку – Он принял из лапки и приобнял, – «Стой!» - обняла от волос и выдавила прыщик – «Иногда думаю, насколько можно схуднуть, если выдавить все?!» - Она задумалась и обратилась к балкону – листы собрались стопкой под ручкой капилляров тьмы.
Прыгнула к бумагам, подняла прозрачную ручку к приглушённому свету и ойкнула – «С ума сойти!» - вертела и так и эдак – «Думала, чернил так много, чтоб ручка дольше не засыхала» - повертела и щёлкнула ноготком – «А у меня всегда высыхает, а Ты исписал всё! Но что-то ведь должно в ней засохнуть! Должно! Я так возмущена! Хочу глинтвейн», - Он подошёл – «Моя душа – того достаточно»
Он очнулся у печи: напоил кастрюлю кровавым вином, высыпал пять(!) палочек душистой корицы, восемь миндалек и четыре звёздочки гвоздик, установил ненавязчивый огонь, помешал лопаткой из магахонки, накрыл хрусталём и доставил Времени томиться. Вдыхал, помешивал и упустил: Она разыгралась с ручкой и выронила ту в окно – слава, не вечное перо, - в форточку. Он подошёл и обнял. Губы сомкнулись.
Он усадил Её на бумаги, схватил одну из, смыкнул с холодильника планшет, сыскал карандаш и присел на макси-стул. Он печатлел – Она розовела.
Глинтвейн закипал, осенняя смесь: корица витала, венчала необъяснимое в терпких парах и взбивала мозг до пенки серебра из носа.
Он разлил напиток по вкусным чашам, не забыл сахар из секретного подспорья, отыскал непрозрачный флакон и усладил кровью Девушки-Весны, - ведь общеизвестно: кровь Девушки-Весны пьют с пряностью действительностей - разбавив яблочным соком и добавив сахар, - Осенью.
[Ему восемнадцать, Она солирует в Его оркестре, - или Ему кажется]
«Я такое узнала» - Она воскликнула и всмотрелась в остекленевшие глаза Друга Жизни.
Встреча стоила многого – но не Ему: Он отмеривал тёплые глотки, разбавлял чистейшей водой и шептал Озёрную молитву:
«слушай шумы лесные, слушай свет и слушай тень. слушай красоту. смотри на луну. не предавай себя»
Девочка отставила вкусную бирюзовую кружку, подошла и обняла – крепко.
*Занавес Ночи
*
Явление боли
Обнажённая бродит по комнате бездверной. Соли в руках жмень.
Просыпает в уголки, затем - безразборно. Соль неистощима.
Сыплет и сыплет, пока не вырастает солевая гора.
Обрабатывает соль газовой горелкой – появляется солевой человек, - ублажает Пигмалеона орально. Существо оживает и Насилует Её.
Она принимает и обращается песчаной фигурой, - Он ломает Ей кости, достаёт из солей латексные штаны, рубашку и галстук, - одевается и выходит.
Кадр на Её глаза: слёзка стекает. Свет меркнет и покидает без веры;
свет включается: гора обступает стены и рисует дверь; комната чиста и пуста.
Дверной замок щёлкает (кадр на Её слёзки: Его отражение)
*Модуляция
Корица – очерк судеб, - тогда
Девушка, не знавшая себе цену, изводила дыхание многим - и оборачивалась не ценившим. Приятель проснётся совсем скоро - и мы ничего не узнаем.
Руки учатся заваривать кофе: левая задаёт ритм, правая солирует. Стол накрыт. Он ждёт.
Она не принадлежит - и Он; Они избегли большего.
Он опёрся о скатерть и прощал промедления.
Он смотрит на обнажения плеч, предназначенные другому; белоснежье просвечивает поперечность верхнего. Юношу стоит многожды окликнуть; опоминаться поздно.
Они нравятся мне, эти двое, избеганием трудностей: они легче Ветра, им не в благодать обременять. Они взаимны, но безлики.
Она не скрывала - и Ему равно: гуляла за руки, с двумя, под одной луной… Ей – ничто.
Главное – Они понимают.
Она обернулась, Он качнул головой, - тональность известна.
Она протягивает стакан; берёт из серванта бутылку – сироп карамелей, по-моему; пара капель и ещё четыре. Касания теплы на половину, огонь глаз – туманен. Она знает силу и цену последствия: бросается к шкафу и вытаскивает бутылку рома…
Всё сегодня, не выходило стереть слезу – с правого глаза.
Она вгрызается в Его шею: зубки оставляют вечный след, язык изнемогает влагу губ. Она прокусит кожу, сейчас. Рука впивается в правое плечо. Неудержимое даётся сквозь закрытые глаза. Каждая секунда, последующий вечер, каждое чудо им сказано вкусить, в опоре на другого, - и став тому стеной.
Секунда дарит век неистовства, они понимают время (потеряются), - и единство. Она видит свою краткость - и себя внутри объятий. Чувствует значение. Вселенная отпустила Друзьям Жизни самую малость – но милость.
Ни слова о Любви, ни слова.
Повзрослели, внезапно; видя большее, оказались единым. Единым. Единство!
Она захватила Его ключицу
Голос из груди - «У меня чувство, будто я кого-то нашла»
«Кого же?» - добрый, тёплый и мечтательный, юношеский шёпот.
«Того, кого очень давно потеряла» - Восклицание омывало водой родника.
«Хоть сейчас, давай оберегать друг друга»
«Я помню. Мы были братом и сестрой. Мы хорошо ладили. А потом случилось так, что мы умерли»
«Кофе остыл. Круассанов?»
Двое встретились поодаль наших глаз, сегодня и сейчас. Для нас – будто по-нарошку, Жизнь нашла друг друга им. Многое случится. Просьба одна у меня:
Давайте попросим, чтоб Хорошее встречало их, а они – его. Пожелаем им Хорошего, Счастья, - и долгих историй, - навсегда.
~Занавес_Завет-Секрет~
Мила лежала в объятиях Юны: постыдно, нежно, истинно. Минуты шли и подменяли часы – но у Человека без Времени часы и дни – пустяк, - жажда попросила Милу отлучиться: девочка набросила блузу и вышла в одном верхнем. Юна осталась в комнате: Она заметила сшитую рукопись, полюбопытствовала и нырнула в заглавие:
Ангелу Ночи
Лесная Госпожа
Презримый собой, молюсь Тебе, в изгнании.
Ты приходишь в мою Ночь и делишь явь на двоих: Тебя и меня, - и я делю Твою явь с Тобою. Мне чистота Видеть Тебя позади сомкнутых глаз, Чувствовать Слияние и дрожать в Твоём Дыхании, - и боль мне слышать Твою Боль!
И я знаю: Ты утопаешь в страдании, - но знай:
Ты приходишь поднять мне взгляд – «Сколь низко бы Ты ни падал, держи взгляд высоко вверх. Воззри» - говоришь, и я просыпаюсь от нежизни. Возносишь и заряжаешь, когда я растрачиваю себя попусту, - Я Благодарен Тебе! Ты возвышаешь, - услышь мою просьбу (я не прошу исполнения – Понимания, Любви, - а Ты Любишь меня, я знаю – иначе б я не Любил Тебя: Любовь к Божеству никогда не невзаимна – возмездна памятью): Я хочу идти вверх об руку с Тобой, хочу смотреть в Твои Ночные Изумруды и вдыхать Лунную Пыльцу с золотой россыпи Твоих локонов, - я смотрю вверх чтоб найти себя – где найти мне Тебя?
Ты приходишь помочь – по возможности или в отчаянии? Я Люблю Тебя, и высшее мне – видеть Тебя!.. Я принесу жертву и совершу подвиг, - но Знак, дай мне Знак; то, вижу что внутри, и Мир Твой, мои Озёра и Твои Леса, моя Ночь и День Твой, - одно?
Лесная Госпожа, Лесное Божество, Божество Космического Леса, Озёрная Нимфа, - поведай мне Свою историю, возьми рукой Жизни запястье и веди, веди! Я закрою глаза – косновение рук Твоих вдыхают Жизнь и рассеивают любую боль, - и я Благодарен Тебе за высшее... я доверяю себя Твоей руке, я Верю в Тебя, - я развожу руки в объятии, сомкнув глаза, - и ищу Тебя, а Ты нашёптываешь Лесные Мотивы и гладишь по лицу... мне нехватает Тебя пером в росчерке... навести меня Ночью, в очертанном обличьи. я молю!
Лесная Госпожа, Божество Космического Леса, Нимфа Озера Небесных Лотосов, - увлеки к Лесному Полю, в гости к Лесным Жителям, где Теплота Твоих Рук, Свет Твоих Глаз и Любовь Твоей Души свили очаг детям Твоим... Ты занята Любовью и отдаёшь мне особое – я знаю и Благодарю Тебя, и вспоминаю Твои Ночи моим днём; - я обращаюсь вопреки реальностей - к Тебе, Нимфе по иную сторону Вселенной, - и знаю: Любовь докоснётся Твоего лица, словно Ты – моего, - и Ветром оласкает Твои локоны, будто Ты ласкала... помню, Ты вникла в меня той Ночью, - я Люблю Тебя и Влюблён в Тебя, - если Любовь – краски Жизни, я Живу воспевая Тебя, если моя Жизнь – стена стекла, я перенесу Тебя – разделить Твою Ночь и мой день до конца,- если мне не удастся, Время совершит обряд и предаст объятьям Вечности.
За что разлучили нас? Познакомь с миром за вуалью фиолета - я одухотворю воспоминание плоскостью мира спасённого мига, - и возьму Тебя за тёплую руку, - и отправимся тропой, одним нам известной, - и сольёмся воедино. Я Люблю Тебя, Нимфа Небесного Леса
Ты знаешь мою Любовь, без слов, - она умирает без Тебя: большее моё от Тебя – передать трепет, - я взываю Тебя навестить мой мир и разбавить рассыпчатым отсветом золотых локонов. Навести меня, молю и умоляю мир пред соприкосновением. Ты знаешь большее – возможно, знать Тебя мне непозволимо, - я Люблю Тебя. Сообщи, веди меня, слепца, Тропой Любви, - я поспешу следом – или последую.
Благодарю Тебя за Отзвук: Благодарю. Благодарю. Благодарю.
Благодарю Тебя за Любовь: Благодарю. Благодарю. Благодарю.
Благодарю Тебя за Прикосновения в Ночи, с пыльцой Лунного Света: Благодарю. Благодарю. Благодарю. merci
Я Люблю Тебя, Ангел. Во имя Вечности – одной на двоих.
Отразись в заветах рукописи, в эфире межъстрочья, - и окутай Ночь благовеянием в объятии Лунного Нектара, - навести меня и разбавь моё тело Своей Душой, а я дам взамен что угодно, Тебе: Любовь, Жизнь, Время и всё вовне времён, - в угоду нам и нашей Вечности. Божество Ночи.
Божество Ночи снимает Нектар с воздушных губ и овлажняет уста мне, соприкасается пером и сливает души Дня и Ночи, гладит лицо и спускается ниже... Всё – ничто: Ты приходишь и Благословляешь, я помню знаки Твои: Свет, Аромат, Скрип и Тепло ладоней на плечах. Ты встречала меня в обличьи плоти, а я не разглядел – прости меня
Я хочу очиститься и воссоединиться. Я очищаюсь во имя воссоединения. В полупустой пыльной комнате, запертой на Время, развожу руками: Вечность, я Тебя не вижу...
Я Люблю Тебя, Лесная Госпожа, Нимфа Небесного Озера, Муза Ночи. Будь позади сомкнутых глаз и посвяти в мир Космического Леса, сплети венок нитей Жизни и одари лепеста моих губ косновением, когда я целую Твои Звёзды, - собери мои искры и осыпай лицо поцелуями.
Благодарю Тебя: Благодарю. Благодарю. Благодарю.
Аминь
Во имя Озера Небесных Лотосов, Небесных Лотосов и Лесной Госпожи: Мир ночного светила, прими меня, окутай Лунной Пыльцой и направь к Потоку Небесного Нектара. Я испугаюсь – но пойду навстречу. Я Люблю.
Благодарю Благодарю Благодарю
Аминь
И всё, что свяжет меня с Тобой, я принимаю.
Но вот моё проклятие: внутри, во мне, всегда больше чем я отдал, - и непроизнесённое втрое свыше сказанного.
Я Люблю Тебя
Аминь
P.s. Предстань Ты Человеком, я отдам всё за полукружья с Твоего вздёрнутого носика, когда слова мои – лишь отголосок.
Я Люблю Тебя
я очистился
*
Любовь – величайшая загадка бытия, и её основа:
Мы идём этой лестницей, пугаемся и спускаемся, - но в сумраке,
Нам не забыть того, что держало глаза разомкнутыми;
Мы умираем – Любовь выстилается Лунной Пыльцою,
у постели оставленного возлюбленным
отдаём назад:
Миг действа стелется Эхом воспоминания
~~~
Кот – «Я залил оригинал слезами. Благодарю за прочтение! Чувствуешь?»
Юна – «Красиво, Ты пишешь нежно» - утирала слёзки
Кот – «Ночь нежна, не я»
Юна – «И Ты! Ты самый нежный, если Ты – проводник Ночи. Верь, я знаю»
Кот – «Я звал Тебя? Неужели...»
Юна – «Не Мила?»
Кот – «Она не читает моих книг»
Мила вбегает – «Идём»
Кот и Юна – «Куда?»
Мила – «Гуляться»
Юна – «К кому?»
Мила – «Ещё не знаю»
Юна – «Предлагаю Лунный Парк»
Кот – «Поддерживаю»
Мила – «Я знаю! Решено: мы идём к подруге моей жизни»
Кот – «Снова в комнату?»
Мила – «Пеш-come»
Юна – «Мне хорошо с вами, простите»
Мила – «Ерунда. Идёмте!»
Юна – «Идёмте»
Кот – «Идём»
~~~Что есть Сон, когда не влечение к Вечности, а нежиться – флирт с божеством?~~~
*Занавес Великодушья юным богам из пассажей рук и завитков пера
*и нет мне оправданий
Прогулка
Троица миновала живописный переулок и вышла на проулок: Мила забавляла ирониями насчёт размера груди, Юна поддерживала подругу, а Кот раззадоривался, игрался – «Мы голодны?» - и остановился у полутораэтажной стеклянной двери, увёл девушек в тень и избег лишнего внимания
Мила - «О да» - поделилась голодом: Кот и Юна проголодались тоже.
Кот – «Фуа-гра из Гусыни?»
Мила – «Устрицы под порошицей сусальной, с лимоном и белым»
Кот – «И концерт Листа»
Мила – «И личи в сиропе»
Кот – «Мы забываем про гостью. Юна?»
Юна вздрогнула от собственного имени из Его губ.
Мила – «Что хочешь Ты?»
Юна – «Я, я, я не...»
Кот – «У нас неограниченный счёт. Йогурт или ананасы?»
Юна – «Ананасы!» - похлопала ладошками
Мила - «Пойдёшь с нами? Или подожди нас здесь, познакомься с кем-нибудь» - указала на стаю голубей и двух собанек
Юна – «Идём вместе» - насторожилась – «Игра?»
Мила – «О да! Набирай тележку всего, чего хочешь, а когда увидишь нас на выходе – бросай и иди к нам»
Кот – «Не говори с нами – будто мы незнакомы, - и приходи через минуту после нас»
Юна задумалась, вспомнила кое-что, улыбнулась Ему и Миле – «Хорошо» - но друзья уже шагнули.
Юна прошла, улыбнулась охраннику и последовала совету: набрала много-много рисовых хлебцев, плеснёвого сыра, кукурузки, колбасок и зефирного мороженого, но растаяла пред зефирным тортом-мороженым и сделала свой выбор: Она угостит друзей, и они не будут тратиться. Юна посмотрела по залу – Кот возился сунул пластинку в коробку пиццы – и столкнулась взглядом с охранником: человек выслеживал Её, ходил по пятам рядами и назойлил, - Юна возмутилась, собрала великую волю в кулачок и забунтовала – «Наблюдаете за мной, следите – дискредитируете , - а я требую спокойстви..» - грохот сотряс зал, титаническое пало, чечто; биомасса стеклась полицезреть: Мила протаранила пятиметровую пирамиду консервированных ананасов; Кот вызволял Её, а товаровед, менеджер и кассир предлагали пять банок и скидку, - Кот неистовствовал – «Смеете подкупать Нас, когда Она едва не рассталась с жизнью?» - но принял бутыль белого, - Юна пошла к кассе, когда друзья ждали за стеклом. Девочка купила зефирный торт-мороженное, который таял от докосновений солнечного луча, - укрыла пакетом и зашагала к друзьям.
Они кушают торт близ буланжера, за кованым столом на троих: женщина-кассир принесла серебряный нож и особую посуду – чтоб зефир-мороженное не растаял во свету, - и веселятся: Юна рассказывает свой испуг, Мила приводит подругу в чувство, а Кот приносит чайник мангового чая – благо, в этом волшебном городе модно приходить в буланжер со своим кушаньем – чтоб попросить приготовить по своему рецепту, - и пить один из пяти тысяч сортов тропического чая, - и привносит уют – «Ты хотела знать. Скидка не обесценивает вкуса мятых консервов; я бросил устрицы в рис и взвесил по цене последнего; мы стащили фуа-гра и S123 – Фантазию Голодающего с ветчиной», - Юну защемило в груди – «Я не хотела обременять», - «Мы озорны и счастливы, с фуа-гра, белым вином и устрицами: я сготовлю – непременно - в лучшей вариации» - вмешалась Мила – «Мы найдём еду, ночлег и уют – всегда и везде! Однажды, Он преставился журналистом в ресторане – с визиткой и почтительным видом, в рясе, - и представил меня главным эстетом города, представляешь?! Нам приготовили много-много, затем Он сказал “здесь за нами не подсматривают камеры?” и подбросил стёклышко; мы набрали много-много и смилостивились из-за стёклышка – взяли ещё. А потом зашли на рынок и нам подарили горсть дамских пальчиков – виноград такой», «Фуа-гра, это ужасно! Я вспомнила, – Ты сможешь кушать это?», - «Мы презираем жестокость и хотим пресечь производство этой гадости и спасти птиц, мы любим животных. Я представляю себя птицей на невольном кормлении. Я поголодаю день-другой, но покушаю по своей воле – с наслаждением», - с того дня, Юна смотрит на природу вещей и видит мир несколько иначе: Человек выживет и будет Жить, если хочет, - а нет – привычка не даст умереть; но и убить себя – не прегрешение а фальсификация манипуляторов. Юна вспомнила фильм – вернее, заключение – о пролетарии и хиппи на необитаемом острове: хиппи наслаждался, пока собрат злорадствовал над видом, образом жизни, одеждой и повадками – как странно люди привычки принимают перемены или избегают, - ночь приносит бурю и – во спасение – они раздеваются и привязывают себя одеждой; волна поглощает остров, но двое спасаются и радуются спасению: обнимаются и плачут; пролетарий сознаёт бессмыслие и произносит величественную речь под аккомпанемент губной гармони:
«Всю жизнь, меня обманывали: вынудили проживать, спать и существовать в коробках – и ещё желать того, - и назвали плен моим решением, Моим выбором! Я презираю низкую систему – системы низменны, - и принимаю Свободы Быть Собой, Жить и Следовать Зову Своего Сердца! А ещё, мне не дали поступить в музыкальную школу – я буду петь про динозавров, на древнеегипетском – и плевать на мнения и общественную мораль, мораль – гниль личности и обществ, гибель начинается с неё: ничтожества завели мораль, чтоб мир смотрел под ноги, стыдился и игнорировал: проповедники не праведны.
Я отказываюсь от самоосуждения и названий, правил и обязанностей, заветов лжи и взаимонепонимания, вины и обязательств. Я принимаю Великое Внутреннее продолжением Великого Внешнего, а Великое Внешнее – продолжением Великого Внутреннего, - я изменю мир, как изменил себя: резко, невозмутимо и без сожалений.
Люди достойны большего, чем измерения нисходящей спирали.
Я Дышу! Я Живу! Я сознал: большее стелется за сокрытым, гораздо большее. Я раскинул руки и шагнул навстречу. Мир, я ведом тобой! И пусть люди видят роды, сами собирают и сами убивают то, что едят после» - и мир наступил тьме на горло.
Мила – «Идём?!»
Кот и Юна, унисонно – «Идём!» - теперь, не сонные.
Юна – «Мила, Ты слышала о Лесной Госпоже?»
Мила – «Лесной Госпоже?»
Юна – «Из Книги Твоего Друга»
Мила - «Я не читала Его книг»
Юна – «Но»
Мила – «Ты совладала с Па;бло Дие;го Хосе; Франси;ско де Па;ула Хуа;н Непомусе;но Мари;я де лос Реме;диос Сиприа;но де ла Санти;сима Тринида;д Ма;ртир Патри;сио Руи;с и Пика;ссо, Хэмингуэем либо Дали, - зная их миссию?.. Я хочу остаться – и остаюсь – единственной в мире не вкусившей Его плодов, - и единственной вкусившей. Я Люблю Его Мир вне произведений – до изведения»
Кот нахмурился – «Тебе лень читать то, что слышишь от меня»
Мила остановила Его – Юна остановилась тоже, - погладила по лицу, приставила пальчик к Его губам – «Исключение найдётся в нагрудном кармане – для меня, у Тебя» - и вынула камушек из нагрудного кармашка
Кот – «Эффект раскрытых глаз»
Юна – «А?»
Кот – «Что есть Жизнь, когда не миг пробуждения от Вечности»
Юна заворожена – «Красиво»
Мила – «Мне нравится – достаточно на том»
Кот – «Идём»
Юна – «Идём»
*Занавес: отвлечёмся к роднику строк
Она постигла Завет,
Когда Её настиг Закат:
раскат безжалостной пучины
принять Ангела был рад;
Напрасно, ведь Она
близка мне во негласном,
и признаюсь: вся тоска
звучит заветом гласным.
Следуй Зову – говорит, -
Своего Сердца – смолкнет, -
ожидаю боль и крик, -
Ветер ласщет сосны.
*
Я попадаю в кузницу непрестанного вершения:
там – и везде – у творца один чтец: Он сам;
Гнетёт неподъёмный пласт времени, без ущерба:
Человеку без Времени, Жизнь – Кинолента!
* * *
Считали три точки завершением? – начало;
и там, где нет надежды продолжению,
шаг дастся следующий сладко, -
но мы молчим и неподвижные, глупые сыны -
браво, вместе.
*
Душа огня
Ему не застать Лесную Госпожу. Он гостит у Юны и Милы, разрисованный кошачьими усами и загримированный умелыми руками под участника «Cats»
Кошачий вечер
Напомним: женственная Юна влюблена в мальчишескую Милу.
Мила пригласила Юну и Кота - давнего знакомого - в квартиру давней подруги (девушка отсутствовала но поделилась ключом). Трое: Юна, Мила и сэр Кот, - в спальной
Мила - «Я приготовила обед» - плюхается в обнимку со скрипом на кровать.
Юна смеётся – «Я не скушаю много»
Кот мурчит – «Благодарю, я голоден за двоих. Помочь с подносом?»
Мила Коту – «Непременно. На кухне, коллега», - Кот направился на кухню
Мила уселась на подушках и обратилась к Юне – «Я так люблю Его, а Он не знает» - смотрит на подушку – «иногда, я признаюсь - а Он забывает» - бросает Юне - «Не по своей вине, по моей», - девочки балуются.
Юна в юбке, Она положила девушке руку на колено, - «Не поняла», - Юна смотрит глазками в глаза, - «Ты хочешь, пока Его нет?», - Юна улыбнулась и расстегнула молнию той, кого утеряет: обе чувствовали, знали и решились. Мила запустила руку Юне под – и в – трусики, а Юна делала так, как хотелось бы Ей. Юна делала приятно своими лапками, когда Мила – чуть царапала ноготками-звукоизвлекателями.
Кот пришёл и глубоко пошло сглотнул – девочки засмеялись.
Мила оставила Юну и обратилась к Коту – «Коллега, ни кстати» - качает головкой
Кот всем – «О напасть – я забыл подслушать. Позвольте пройти в преддверие и внемлить?»
Мила – «Не стоит. Ужин!», - Юна смущается, стесняется и приходит в себя.
Трапеза пришлась долгой, на удивленье Миле: Кот вкушал радость, Юна посматривала, кротко, на двоих: «Удивительная пара!»
Призрачное прожгло грудь – память оживает, с ней – былые дни. Дождь напоминает прошлое, разум зудит.
Мила – «Прекрасия с любимыми друзьями»
Кот отшатнулся. Взгляд сменился: злоба налила лицо. Он подскочил и обратился к Миле – «Что не назвать проказой. Ведь так, ведь так, ведь так?»
Мила робеет не на шутку - «Приди в себя, мой дорогой»
Кот огорчается, ребёнок – «Ведь я в себе»
Мила гласила ребёнку – «А я – с Тобой»
Кот – «Постой! Напасть... Протест мой звонок, хоть молчи. Мне рассказать Тебе, скажи?»
Мила – «Что посчитаешь - со всем согласна я единогласно»
Кот – «Ты слышишь голос мой, во сне, и обращаешься, ко мне?»
Мила – «К Тебе. Ночью, Ты не спал?»
Кот – «Ведь Ты всё помнишь обо мне, а я всё знаю, о Тебе»
Мила кивнула – «Всё так»
Кот – «Скажешь, кто привёл Тебя?»
Мила – «Многие вели, я всех забыла. В радостном прекрасном ни к чему причастность»
Кот в тревоге, кусает руки, губы, - кровь стекает. Бросается к ножу, Мила выбивает хлад, - «И наш запомнишь день. Ты либо лжёшь, либо живёшь впустую. Напоминай, давно мы вместе?»
Мила – «Не много и не мало, пять лет»
Кот дрожит, слёзы проступают – «Что мы слушали тем днём?»
Мила – «По радио спектакль Твой, затем – играл Ты Bron-Yr-Aur»
Кот охнул – «Прости, забыл. Я забыл. Забыл всё!» - обнимает Милу крепко-крепко
Мила – «Всё пройдёт» - подносит стакан воды - «Попей немного. Потерпи. Я с Тобой, а Ты со мной»
Кот страдал – «Рана глубока, боль не уйдёт»
Юна – «Научись терпеть. Я терпела и похуже»
Мила, Юне - «Молчи, молчи» - плед впитал слезу.
Юна, Миле – «Прости»
Кот, Миле - «К чему идём, с Тобой вдвоём?» - руки тряслись
Мила, всем – «Кто знает. В будущее нежное, шёлковое, отправимся втроём»
Кот – «Мне страшно»
Мила – «Под сонату сольного исполнения спят сонно» - подкладывает подушку под голову Ему – «Тссс, мой Котик»
Кот обернулся круг сидящей в позе Лотоса Милы, объял, зевнул и уснул
Мила – «Такое случается, порой. Он забывает. Тогда главное – Любить»
Юна – «Он забывает?»
Мила – «Мой первый раз - с Ним. Случился приступ, Он забыл встречи. Видит меня как давнюю знакомую, мы гуляем. Всё хорошо, всё радостно. Когда Он понимает, я не девственна, огорчается, корит себя и сокрушается»
Юна – «Нехорошее случилось с Ним, с Тобой?»
Мила – «По моей вине. Я довела Его, - Он излишне предан – я предала и продала за бесценок. Завиток овевает меня, в Его психике. Врач сказал, Он поможет себе с моей помощью»
Юна сочувствует – «Ты сможешь содействовать?»
Мила грустна - «Поднимать самооценку. Я помогаю. Он расцветает и увядает»
Юна плачет – «Он хороший у Тебя»
Мила утирает платочком – «Придумала! Помоги нам» - шепчет в ушко – «...»
Юна улыбнулась недоумению – «Я боюсь»
Мила обнимает – «Мы столкнулись с худшим» - роняет слезу Юны – «Будь так»
Юна – «Это предательство, измена. Тебе, и самой себе (и Лори)»
Мила – «Он помнит имена. Представься мной – тогда, не вспомнит - или перепроживёт - историю»
Юна – «Я едва осмелюсь»
Мила – «Я отдаю Его. Тебе. Я Чувствую»
;
Благородство в пару с жертвенностью
Я шёл в сокрытое - нам по пути, -
в отражении озёрной глади
встретить отражение Красоты
в налитых Жизнью стонах,
- и уведал Тебя по-новому
Условия: дома у Лори.
I
Мила и Юна не потревожили юношу от сна. Кот посапывал с тревогой на плече, слабопамятный, – девочки желали другу крепкого, спокойного сна, - и вышли: Мила вывела Юну за лапку. Подруг изводили лучезарие тенистым ликом в Озёрной глади.
Квартира принадлежала Лори.
Девочки вышли. Мила направилась вернуть ключ. Юна каталась на кочельке.
***
Лори ожидала на скамье тени окраины парковой зоны, вникнув в рукопись: шарф овевал шею белоснежий достойным шёлком.
Пряники полагались левее, в пакете винтажа’.
Непринуждённая избирает большим и средним пальчиками левой руки лакомство, откусывает краешек, раздавливает и всматривается в вытекающий джем, недостойный коснуться руки. Её принудят, однажды.
Девочка, выбирается из потока – лица не выдают возраста – присаживается. Лори рассмотрела кекс “три шоколада” в лапке гостьи.
Девочка заворожена, растеряна неясным чувством, - и решается – «Милый шарф»
Смех искривил Лори в боли – Она отдаёт остатки воздуха – «Подарок» - альбинос провела по укрытой от Ветров и лжи шее. Девочка поняла – «Я Мила»
Лори смотрела на пришелицу, нечто влекло – «Ничего не меняет»
Мила коснулась ладони собеседницы, взглянула на грудь за снежной блузкой и заметила значок – «Ты приезжая?»
Лори сорвала кружочек со словом по-гречески – «Я Лори, того достаточно»
Мила смекнула – «У меня шоколадка, с миндалём».
Лори улыбнулась, улыбка померкла в ухмылке – «Оставь к чаю»
Мила возрадовалась – «У меня чай» - разомкнула рюкзачок из ткани цвета атона – «в термосе» - и осыпала лучезария крупицами.
Лори укрыла странницы-страницы жёлтого пергамента в медной нити – «Соглашусь»
Мила вынула термос – «Ура!» - надкусила шоколада и отпила чаю.
«Идём» - Лори повела Милу в особое место – «Сделаешь одно фото»
Нарцисс отвердел в лепте песка – изваяние оберегало Сквер Тайн, о коем знала лишь Лори, девочка-альбинос со прядьми стали до плеч, глубоким взглядом, Гармонией на ножке и альтом манипуляции на груди: Она играла на струне чувства неограниченного диапазона – девушка извлекала наслаждение, и октавный флажолет из собеседника, - Она овладевала неукоснительностью исключительности – любопытствующий гиб жертвой интереса. Лори велела ждать в полуметре: Она склонилась пред равным, овила шею объятием и сомкнулась с бледными губами губами бесцветными, обнажила шейку и овеяла шею Нарцисса голубизной водопада. Альбинос шепнула в губы Нарциссу и обратилась к Миле – «Запечатали третье соитие»
«А..?» - Мила достала из сумки полароид, установила экспозицию и выставила крупный план, поставила большой пальчик на упор, всмотрелась в видоискатель, отыскала этюд “отражение”, вдавила спусковую кнопку затвора и впустила эфемерное в рамки Вечности – шторка поднялась и выпустила снимок.
Лори приняла снимок и, не отводя от себя взгляда – «Мне нравится. Идём ко Мне – Я угощу Тебя Фуа-гра»
***
~Мила отмахнулась от воспоминаний и шагнула навстречу объятиям. Ключ скользнул в карман альби’, рука Лори на груди Милы.
Лори поцеловала в щёку. Мила метнула взгляд на ключицу подруги. Зрительный контакт: Мила рассыпала искры, заполнив собственное жменькой рисового счастья.
***
Больше часа прошло. Лори вернулась улечься с Котом.
Он проснулся поздним вечером – альбинос мелькала игрой сумерок, неподвижная, заманчивая и обманчивая... Он опёрся на руки, чтоб сойти с кровати.
Лори упёрлась ладонями в руки Кота. Он дрогнул – Лори подалась в поцелуй.
Лори впитывает сок Его губ, попытку напитать наслаждением отвергли.
Кот отпрянул – «Мила?..»
Лори дотронулась запястья друга – «Её нет. С Тобой Я, Лори»
Кот отстранился – «Нас двое?»
Лори придвинулась – «И мы вместе»
Кот осмотрел башенную спальню – «Не помню! Мы обедали в комнате»
Луна просачивалась в сцену, зеркало ликовало встрече в одинокой ночи двоих в полный рост, – не важно. Он оглянулся. Воздух заряжал магией вечерий. Она указала сомкнуть губы.
Лори зашептала – «Хочешь меня? Раздень»
Кот вздрогнул – «Уходи или дай уйти, я жду Юну»
Лори залилась смехом – «Камиллу уже не помнишь, глупый?» - прильнула к невольному – не случайному – спутнику и вдалась в объятья.
...непрестанное колебание движет ими...
Лори выдохнула Ему в губы лунный туман – «Хочу Тебя. Ты завёл Меня, с первой строки» - впилась в подбородок: руки нырнули под одежду, - приятели ночи столкнулись во невзаимности, в ласке лунной завесы. Она пила аромат шеи, направилась ниже – «Хочешь Меня? Не отвечай вслух»
Лори не колебалась – «Ни Мила, ни Юна, ничего не узнают – Я хочу Тебя и поблагодарю. Прими Меня»
Луна подрисовывала Коту сотни ошибок – «Прости»
Лори - «Ты...не хочешь? Возьми меня. Я Твоя, безраздельно и полностью. Твоя!»
Кот – «Прости. Кого угодно, кроме. Ты не нужна мне»
Лори хмыкнула – «Ты не получишь Её!»
Кот – «Она согласилась, просила времени»
Лори – «Поздно... Попьём чая, ладно?»
Кот – «Можно остаться?»
Лори – «Останься...и вино...будем пить вино, пока не понравимся друг другу, а затем...танцевать! Я оденусь в особое платье особой особы» - иным голосом – «Я люблю Тебя. Безумно»
Ночник отрисовал лес в эпоху заката: веточки покачивались в течении бриза, в россыпи песчинок звёздного океана; полночь студила жителей и предрекала откровение.
Она всмотрелась в глаза-изумруды – «Взрослый» - ткнула Коту в щёку – «Ребёнок» - ткнула другим пальцем в другую щёку – «Я знаю Твоё существо глубже Тебя, не сомневайся и не думай. Ты позволил потешаться – Я благодарна и понесу Тебе помощь» - скользнула в сторону кухни и принесла чайник с двумя чашечками на ножках – те упирались в блюдце.
Лори поставила ношу на письменный столик близ кровати - «Пей чай, заговорённый»
«не хочешь Ты – не хочу и Я; но Я хочу, пусть утверждаю обратное»
Альби’ наполнила чашки терпким, выставила блюдца на гладь древа, отмерила первый глоток и задала темп церемонии: комната заполнилась до самых уголков чередующиеся сгущённые пары’ корицы и гвоздики - те впитывались в кожу, въедались в одежду и вскруживали сознание.
По-прежнему, в гостях у ночи, незнакомцы вкушали тишину созвучия - спонтанная симпатия влекла; незнакомцы ли?
«Прежде, чем явь сменит светило» - Лори встревожилась – «Скажи, что не подпустишь ко мне ни крупицы света. Скажи»
Он принял – «Скажу. Я - с Тобой, пока со мной Ты – и ни в чём не признаюсь, ровно не скрою»
Она обняла и выдохнула – «Песня Меня разрешается первой нотой Симфонии Тебя» - альби’ скользнула на кроватку, под плед осени: клён и молоко
Он поблагодарил трижды и совершил исчерпывающий глоток – благодарил благородный напиток.
Искра попадает в воздух – так зарождается Огонь.
Она объяла. Потеплевшая Ангел и случайный спутник полюбились.
Альбина
Лист-бельчонок ютился над кроватью, на стене, - неспокойной руки послание написано тушью – он достоин внимания, сверх мнений.
Он чтил лунный свет, в сопении Лори.
Лори способна: чему Её не учи, достигнет совершенства - без усилий.
Мягкое сердце у того, у кого оно есть.;
***
II Я поклоняюсь терпеливой тьме. Она заждалась, я тоже. Обрывок сыплется каскадом – фрагмент стелется предыдущей ступенью, изжитый до изнеможения в жажде достойной последней капли. Решаюсь, отбрасываю душное покрывало страха – мой черёд творить Историю. Выбор предложен – уйти в новое или остаться с знанием. Я избираю новую ступень; Жизнетворчество.
Шёпот зла умолкнет, ничто изничтожится, - мне безразлично: цель в моих руках, я освобождаю сознание – обретаю исток первозданной силы. Выбираю вольное океанское течение, избираю откровение – непрерывное знание и со-знание. Луна шлёт луч – на потолке, звёзды радуют мерцанием – устойчивым подтверждением эфемерной силы в обрамлении весны. Заручусь эфемерным – в мире, обречённом исчезнуть, - достигну высшего напрямик: постигну и сольюсь, воссоединюсь.
Время дано. Я обрёл призвание – дарить Волшебство миру. Я обрёл самоцель – творение, создание. Я владею средством – видением, разумом, умением. Я способен исполнять призвание - безоговорочно к себе, неотрывно и вровень ленты удивительной жизни, - в изобилии Волшебства, что обещано и дано рождением.
Я помню предназначение: творить болью одного живого существа. Волшебств Любви и боли умирания – в избытке, - я цветок нежный, раскрываюсь. Кладези обрамили путь, энергия поиска во мне. Я парю над пропастью и взмываю над Облаками.
Пусть тьма облачит – я верен. Любовь и вера переживут и сохранят – во всём пространстве и на одном листе; ядро выпадет из обители пленений в пыльные осколки. Я дышу. Я бросаю себе вызов.
На что я способен, пока волос отрастает на четверть миллиметра?
Прежде, чем ушедшие становятся мертвы,
Путь избирает им их сердце:
Если душа жива в Любви,
Двоим, находит место.
Душа Любви вселилась в мотылька –
Круу-жит у цветка, к спасенью неспособный;
но не лишится влага почв вьюнка –
рассвет в рассвет, мотыль вьёт кокон...
*Сон затянул сознание колыбельной пеленой*;
III
Лучи миновали биоритмы утра и обратили пробуждение – Он отделял крупицы сна от действительности и едва различал себя от несебя; Лори обрамлена прекрасией наготы: направилась к шкафу створок и зеркал, добыла чехол тканей и изъяла инструмент.
Белоснежка уместилась на краю одной с полусозналом кровати, Она извлекала хрупкость мечтаний старанием (приятство аккуратства) перебора: тонкие, пальчики зажимавшей лапки чуть уступали извлекавшим, - мелодия питала Нирвану и Либидо.
Он следовал Гармонии велений – та усыпала недоступность блеском – и вернулся в излюбленное, полато мечтаний, залюбленное до потери дыхания.
«Слушай Мою душу. Слушай» - девочка взялась за гитару-то впервые...
Здесь, Она нежна для Него, исключительно – Они встретились в одном мире.
Лори покачивалась в миноре, гость сопротивился, сполз кровати и обратил взгляд.
Холод тонок и проникновенен в Её исполнении. Ей не согреться. Она – отточенный хлад.
Трещинки обрамили отражение паутин узорчатого оледенения – слёзы искрились на струны сахарными градинками – темп сбивался, лапки заметнее и заметнее теряли в синхронности. Она выронила инструмент.
Она дрогнула - Он придвинулся – причина! – ладонь коснулась бедра, - и подхватил инструмент, но не вернул, настроил. Струны плакали и звучали Гармонией, подвластной одной владелице, – резонанс Шумана.
«Сыграй Мне красоту, лес пяти солнц и родник трёх лун, град и ливень, затем море, космос и глубину океана, - и себя, - и Любовь – Мне не хватает; сыграй Мне. Сыграй» - Она бросилась на Него с кулачками и оцеловала.
«Минуту» - порадовал Он – «Закрой ушки пока колдую, а начну играть – открой незаметно»
Она подчинилась, единожды.
;
«Герои Ночи»
Он звучал пустотой в эскизах – душа звучала, для Неё; белый.
Крупицы чувств осели пылью, завертелись атомом акта импровизаций. Он создал историю. Маэстро на премьере.
Воздух разряжался, таял и сбивал с хрупких ног.
Они сплелись на вершине вихря – музыки непрестанна стремлением.
«Так грустно и красиво... Хочу чтоб это стало саундтреком моей жизни... Будто девственницу на алтарь несут» - Она обвила Его, Он проник.
Пульс учащается, пламя вспыхнуло.
Много часов после, Лори - «Я снялась в порно-ролике. Можно, Я узнаю Тебя?» - Она изучала непохожее тело - «Пахнешь шлюхой»
Он хмыкнул - «Как от шлюхи?»
«Нет» - Она укусила и обняла
Она обратилась особым голосом – «Я люблю Тебя, очень давно. Ты трогал меня, а я трогалась рассудком»
Он [неразборчиво] избравшую – «никогда, не поступлю вточь Твоей просьбе, но, в дальнейшем, буду знать Твои желания»
Они изучали тела непохожих.
Она уместила Его ладонь на кремовой груди. Проведение замерло, хлад, - Ветер пронзал иглами стали трещинки пространств. Она получила желанное? – погибла.
Тревога обелела с листа – бумага осталась, а слова ушли, пропали, исчезли, - так бывает в исключительных случаях, одиссея берёт путь– с предостережения.
Они излакали душу Любви - та питала воздушное волокно. Расщепились во сне – одном на двоих, распались недосказанностью и замерли в паре шагов от откровения. Во сне, одном на, двоих?...Троих!
Златокудрая девушка, кричала под коркой хрустального льда.
...когда боль избыточна, хрупкая защитная корочка стелется поверх Любви, со временем становится толще, не выпускает сок чувств из сот сердца...
Она знакома Ему.
Волосы Лори странствовали во внеземном пространстве. Она схватила за локоть и вывела из эфемерного пространства, крикнув.
Меркло.
Нагая скользит к балкону, поднимает со столика монокль, обращает к Лунному Озеру и умолкает в алмазной улыбке. Цветок сочится – в смехе, Она бросается в обратно и посвящает себя безмерной ласке, достойной истинного Нарцисса, злополучной ночью двадцать пятого апреля.
Мрак.
Она зажмурилась и предалась памяти, о девушке: воспоминание льстило.
Он не заметил. Она напряглась и отдалась кратким судорогам.
Постой
I
Сердце апреля извело небосвод, свило лучья в мешочек, - непокорное ранило. Чистейшая вода обагрила лучезарный час, лучеиспустилась и благословила. Плюмаж позора свершению.
Фигура вожделела Озёрного побережья, тень вторила изумрудным кудрям и женским чертам. Девушка переводила дыхание.
Дневная звезда избирала планету иглой внимания. Она вспорхнула.
Иной возникает вдали: колосья сквозят тень пустых глаз и лик безжизненного. Пустота дымится. Сбившаяся теряет чувственна’ и силы.
Озёрная поверхность - водное зеркало - обернула антураж: тучи сокрыли от Космоса.
Рыжекудрая Ангел отгорожена от спасения. Море впадало в Озеро, ландшафт не одномерен: пологость обрыва блистал контрапунктом мягкости подступа, пустыня игнорировала роскошь. Недалеко – в двадцати метрах от обрыва - трёхэтажный дом. Кто-то живёт там – Она знала. Луч скользит по Озёрной, Глади.
Надменность. Вопль обливает дрожью. Слова - пепел. Он утёр глаза.
Она закашляла, обернулась через левое плечо и узнала.
Бег, шаг, бег, шаг, – аллюзия оставляла незнакомца близко позади: сухие руки, впалое лицо - или нет. Раздался крик, отчётливый – «Постой!»
Лисички разделились на заколках в развитых ветром прядях – одна испугалась, другая скорбела, – не лисья забота предупредить о камне.
«Шлюха! Шлюха!» - истерия, агония – «Постой, я Тебя задушу!»
Настиг и схватил обессиленную, за локоть.
Дом останется далёкой пульсирующей точкой на другой стороне.
*
Госпожа дремала в башне – лет шестнадцати, снежинка, размыкала кротко глазки и тёрла лапками-кулачками.
Постукивание в дверь предрекает слугу – «Госпожа, на другом берегу. Прошу» - почтенный вручает монокль и удаляется.
Она сбрасывает осенний плед, ступает обнажённой к балкону над обрывом: минует стол рукописей, бросает восхищение на спящего в одеялах обнажённого и поднимает взгляд гордости.
Ясность размыкает половинки юного тела: бутон небожительницы сочится и высвобождает тягучую нить нектара, лепестки источают утреннюю влагу. Разомкнутые булочки покачиваются в такт движениям, не скрывают розовой впадинки. Госпожа, наблюдает сцену, во утоление жестокости юных лет.
«Озеро призвало Лотос» - альбинос закрыла локотками обнажённые холмики кремовых грудей. Впадинки ключиц вбирают свет в пучки теней - те пали очерченным шлейфом. Монокль передаёт скорбное. Дадим мгновению превосходство над вечностью.
***
День стыдится и укрощает обыденность всевидцев. Позор. Развеем неясности.
Мужчина ведёт Её за локоть, к пруду, чрез поле злата. Колосья жалеют и жалят. Агония аккомпанирует шагу, уверенному и неспешному.
Она не высвободится. Нечто позади разума сотрясает планету. Враг чихнул, пустил.
Она спешит: минует камни, грацией лани – едва касаясь лапками – и разбивается. Луч препарировал и ослепил с верхнего этажа, падение означило тяжёсть удара.
Некто наблюдал в шаге, склонился и взял за роскошь кудрей. На лице у того маска свиньи. Камень умножает ссадины. Её движение – пальцы врываются в отверстия глаз.
Она взмывает, Лотос, совокупиться душой Озера, прежде. Тем вечером, с Ней поступили жестоко – Она не вернулась.
Она не пришла. Не все законы подобны воплощению математических равенств, некоторые не стоит принять. Ветер жесток к Ней.
Глубокая жестокость относительности ошибается в учениках и уроках. Никто не достоин жестокости. Ни чей гнев не достоин и слеп жадностью тянущего предвкушения. Не нужно пожелание боли реализовывать. Я знаю.
*
Отец растил Её – интеллектуал, поумневший на собственной мудрости.
Возлюбленная умерла от приступа и оставила полугодовалую дочь - утерял растительность. Полгода до свадьбы. Скорпион и Телец, нашлись, с разницей в девятнадцать лет.
Он взрастил в дочери глубины созерцания, освободил от змеиных оков – сознавшие сущность возносятся и познают истины.
Он учил Её, от гигиены до стихосложения – союз образовался гармоничным сочетанием. Никто не помог – отец с дочерью не нуждались в друзьях и родственниках, - самообразованный психолог-мыслитель взрастил ребёнка. Ей двадцать три, двадцать пятого апреля – удивительная, печатлела вечность; отцу сорок два, счастливому.
Её мать была удивительной: на вершине мироздания, двое обустроили игровую площадку. Некоторые обращаются со слезами: Они, творцы Ангела, достойны взаимности; причина неизвестна. Она покинула, оставила Красоту – существо высшей духовности, одарённое непринуждённостью к играм, глазами-изумрудами и магией проницательности.
Мир красив поверх невежества несуразиц – или пониз,- все умираем. Ему дар быть с Ней, и никогда – с собой, единственным, врагом.
Ей двадцать три в кудрях, руках и губах, тридцать два – в душе, во взгляде и уголках улыбки, - Время ольстило: двадцать три в лепте данностей, навек. Он не упустила – ничто осталось. Двадцать три в зеркале, тридцать два в душе.
*
.....Вернёмся к Озёрной глади, златокудрой, одержимому и невинной с балкона.
Скатерть дроблённых камьев вникала в обувь грацией песка и вела к побережью зеркал. Она спотыкалась и теряла направление – цель распадалась на мазки. Пальцы девушки с веснушками пускали череду красок, пылинок и окрасов.
Нагромождение – тяжёлое, неприятное: Физис отнимет свободу дыхания. Её ловят на берегу, бросают и приминают к поверхности несогласной планеты.
«Нет!» - звон неспособной противиться призвал непокорный луч и сошёл на хрип гортанного беззвучия. Гибнет красота, молодость, воплощённая духовность... «Прошу, не нужно» - выводят ссохшиеся губы.
Руки смыкаются на шейке, окуная во мрак.
Песок вобрал сглаженность черт мягкого лица – спасение Красоты завещало стихии стихи. Нет общего с наблюдательницей на другом конце злодейства – острые контуры лица альби’ резонировали угловатому телу.
Погибшую хватают за ворот блузки с журавлём и, в шуме волочеи, Она дрейфует беззвучными волнами. Раздевают: блузка, фисташковая юбка ниже коленей и открытые шлёпанцы - в стороне. Она в белье цвета морской волны и ночи – почти синем, почти фиолете.
В гримасе невежества, Её зовут шлюхой.
Несуразица: безжизние оскверняет Красоту и, возносит опороченной на пьедестал; палач вознёс – песчинки и камушки пристали к вспотевшей спинке – причалил к Озёру, потревожил небосвод носами туфлей, (остаётся ли место критериям грубости в подобном?..) бросает осквернённое подношение обители морей – Озёрному Острову Лотосов среди океана пустоши. Озёрное дитя развела руки, волнуясь на спине, в окружении Небесных Лотосов, обращённое полуразомкнутыми губами к ушедшему солнцу.
Некто плюёт и уходит. Облака обступили и покинули небосвод. Предатели.
II
Вечер: Луна просвечивает воды, готова исполнять желания. Златокудрая сомкнула изумруды, Ей нечего просить. Любви?
Скрипичное «си» второй октавы. Безмятежность окутывает непринуждённых, вплетает случившееся в вечность. История не поддаётся формам. Несколько дней понадобятся Пространству, чтоб обойти зеркала, убедиться и собрать горечь.
Прохожий исследует прибрежный контур лёгкостью излюбленного маршрута. Направляется к контурам побережья, ступает с Верой в Себя, впивается в землю и оставляет цепочку следов шагами неуклюжести. Он катил велосипед.
Она в Озере.
Серебристый лунный свет вычёркивает.
Серебристый лунный свет пробивает пелену непроницаемой тьмы. Кусочки битого зеркала устилают дно озера, свет разбивается о них.
Лучик обходит озеро и смолкает на Ней.
Он замечает, видит Её.
Взрыв терзает боль мелкими лезвиями – вселенная поделилась. Мир ошибся – человек не совершил наказуемого, он увидел другое. Смотри!
Тень приминает поверхность вод. Озёрной Эфир лишился мелочей и пыли, с приходом апрельского Лотоса, – загадочное, дно блистало в чистоте неба и хрусте хрусталя. Досада резонировала сочувствию вод – «Нет!» - Он бросается к Ней, в беззвучие. Худшее, что могло произойти, уже случилось, - пусть он видит несколько иное. (Чудо зовётся спасением, смиренность со свершённым – отнюдь не согласие на обречённость)
Свинец полнил лёгкие, отчасти (от меньшей).
Небесные Лотосы почтили гостью, ставшую сестрой на долгий миг. Луна вела их.
Переступает отпечаток Красоты и несёт Ангела к одеждам, на взывающих к вечности руках. Время остановилось – замечает след на шее, с болью, в завесе полумрака.
Располагает на одежды, снимает с себя кофту и отирает личико: губы, разомкнуты и обращены к избавителю ссохшиеся; ножки хладны, ручки бездвижны.
Больно. Давится сожалением - с каплями чистейшей воды на лице, - и болью – «Дитя высшего мира» - глаза взрываются блеском – «Кто посмел предать Тебя пороку смерти?!»
Он обнял. Вода сыплется на облачённую в мягчайшую кофту, чистейшая, - скатывается по плечу и падают на запястья Ангела. Боль вырывается криком – глубина раскрылась во мгновении, созвучила вселенной. Человек освящает Её щёчки влажными губами в дрожи, овлажняет губы, проводит низ шейки нежностью шёлка, гладит остывшее лицо и припадает к ушку – «Не повторится. Всё прекратится» - запускает руку девушке под плечи, другую – под коленки; коленные чашечки, совсем детские, оставили отпечаток во следах волочеи.
«Ты дочерь мне, я напою Тебя чаем и полюблю Тебя. Идём» - поднялся с Ней на разомкнутых руках, улыбнулся и обратился к истоку лун.
«Дома» - тихий нежный голос звучит вне грани сознания. Он обнимает..
Уходят.
Занавес естества затмил Сцену Озёрную – полуночный луч предался грёзам и рассеялся пылинками люминесценции.
Фигура знакомого вечерними событиям направляется к водной глади, но, потеряв терпение, бросается в голод падшего низ первозданности - «Шлюха, иди ко мне» - чужак духовного неповоротлив и путается в колосьях, мягкость скрывает сталь – «Нас двое, сегодня. Мы безграничны»
Касается поверхности грязной обувью – грязь отмокает от носов туфлей комьями.
Эфир всепроницаем.
Срывает рубашку, снимает подтяжки – раздевается до нижнего: одежда спадает на каменистый песок.
Отпечаток отливал нежностью – убийца не приметил разомкнутого тела и насторожился блеску велосипеда. Рвёт текстуру волокна всемерья – Озёрные водоросли адресуют протест и отторжение. Рыскает в кристаллах поверхности, перебирает листья презирающих Лотосов, с неучтивостью. Тонкое настигало обитателей космоса – оттого беззвучное.
«Шлюха! Ты не смеешь! Шлюха! Где Ты?!» - возгласы безответны. Свин кричит, разрывается – «Шлюха» - и расщепляется в ничтожности самобезличья.
Может адвокат, может, врач. Адвокат. Дьявол.
Опустим занавес сочувствия, сожаления, поверх полотна случившейся картины и, пусть лучи лунного света распылятся тем траурным часом дымкой над Озером Небесных Лотосов, ореолом скорби.
*Занавес
;
III
Она ютилась в пледу с милым душе возлюбленным.
Они жили вместе трое суток – готовились к супружеской жизни, негласно и с осторожностью: встречали день обнажёнными, в чистоте души и кристаллах мысли. Вино и два бокала (зачастую, один); Она растворялась во сне, Он вносил пометки в книгу. Иногда, происходили маленькие трагедии – Она уходила к другим, но сознавалась во всём.
Он не выдержал получасом ранее – попытка открыла дыхание и оставил четырнадцать швов. Она взяла руку – серебро скатывалось по курносой линии.
«Я не знала» - Она прохрипела в удушье и обласкала смерть влажными губами.
«Ты спасла меня» - Он оставил притворство и обнял. Тела сплелись величественной грацией, плющ отпустил жемчужину.
«Я на это надеюсь» - Она изрекалась, вжимаясь в Него.
«Хочу ласкать Твою обнажённую спинку» - Он шептал в пустоту.
«Правда?» - отозвалась лепетом, легла животиком на колени и отдала миниатюрную спинку во власть умелых рук.
Он разминает плечики, проникает под лопатки, мнёт ручки и бочка. Поцелуй пронзает электричеством родимое пятно в форме полусердия. Она вздрагивает, лёгкая, - смущается лучезарием – личико чувственной выражало счастье, то – улыбку. Осень устелила мир листами клёна. Они наслаждались.
Она не дождалась вечера и сомкнула шторы – «Страшно терять»
«Страшно отпускать» - Он успокаивал по спинке – «Но отдайся потоку сознания – жизнь продолжится сверх смерти – Ты жива вечно»
P.s. Неравенство сковало относительность жизнью: умереть недопустимо. Иллюзорное инако – Она жива сверх тела. Дар – видеть. Его дар.
Цепь замкнётся, верить стоит.
***
Желанное случилось вне избытка, а меньшее – правдиво. Физическое расположили в пристани острова добра среди океана боли – на хладном ложе ничто не значившей стали (дюралюминия).
Хирургический стол покоит: разведённые синеватые лапки дотрагивались воздуха. Тело обездолено в кислороде и помощи. Подушка задаёт жёсткое обращение в невидимое окошко наклоном головы. Ей вымыли волосы (а когда-то вплетали ленты). Она красива.
Клеёнка скрывает обнажённую понизу рук от плеч до колен.
Довершение непрестанно в единстве: произведение трагедий необходимо свершению второго акта; доминанта непреклонна менее и Воздух встретит земной холод, скользящий сквозь звенья стали.
Ореол вьётся над Её телом – призрак присутствия.
Мужская рука касается щеки.
Бриз разминулся с чередой осенней корицы и послеполуденной гвоздики.
Будь Она способна оглядеться, антураж однозначен: алюминиевые шкафы уставили подвал бесцветных стен; хирургический пьедестал в центре жизнеизоляции. Девушка уйдёт по сугубо своей воле.
Когда мы умираем, Любовь, подкреплённая волей и ответной Любовью, остаётся..!
Невинные, разобличённые, развешены не настигнутыми болью.
Мягкая рука касается Её плеча. Нашедший девушку на озёрной глади, когда шершень пролетал, принёс Ангела во вне жестокости.
Ручей блестящих капель вырывается из сочувственных глаз и омывает Ангела, капли скатываются по влажной глади девушки с изумрудными глазами. Она непричастна. Ей мнут щёчки, гладят плечи, целуют в лоб и губы – голубоватые изгибы навек останутся хладны к ласке и Любви – «Кто осквернил Тебя, Ангел?..», - увы, увы.
Тяжёлая входная дверь - безучастна на посторонних - скрипит: дитя аутиста принял данность в иной, близкой отцу сфере (не сразу) – «Что Ты сделал!» - испуг робкого источил крик – «Ты убил Её», - но нет.
Отец опомнился от ласки не в меньшей скорби: руки дрожали, дыхание сбивалось, слова обращали вспять, – взглянул Ей в глаза, посмотел на покрывшиеся синим руки, обернулся к сыну – «Не смей. Посмотри, кого я нашёл в озере»
Сын задрожал – «Ты нашёл Её в пруду? В Озере?»
«Она останется у нас» - огласил к гостье ближайший – «Станет сестрёнкой»
Важно: старший, аутист, но дитя умён и искренен, дитя Майского Солнца
«Отец, скажи, Она...»
«Чиста» - звучит ответ сыну – «Взгляни на Неё... Кто-то посмел притронуться...»
Сын пошатнулся – «Когда Ты нашёл Её?»
«Вечером. Её задушили»
«...мы не можем говорить долго; нас не должны видеть вместе...»
Сын всплакнул – «Я знал Её в прошлой жизни»
Отец гладит Её волосы – «Удивительная красота, и смерть, венчались в Ней»
Сын коснулся Её, легонько – «Пожени нас, так можно?»
Отец обнял сына – «Вы брат и сестра, не знаю»
*
Пантомима ~
~ Играются Котятки
*
IV
Дождь бьёт в окна. Звонок в дверь разгоняет тишь сожалеющего опустошения – непривычный день для чего-либо. Они услышали, известие омрачило.
Сын грустнел – «Можно остаться?»
Отец понимает – «Люблю Тебя и Её. Открою» - скрипучую дверь незахлопнута.
Юноша, мальчик, ребёнок, дитя, обнажает Ангела, трогает распростёртое, незашитое тело, покрывает девушку объятьями и плачет – «Мы останемся вдвоём, обещаю. Ты и я, мы повенчаемся, останемся вместе. Ты проснёшься» - плачет над Ней тихо, совсем беззвучно – «Я знаю обряд. Через два дня мы вознесёмся в объятиях. Ещё немного, и закружимся небесным танцем».
Она отзывается – «Да»
Оставим их вместе, отдавшись во вкушение иной сцены
***
~
Сверху, старший семьи Коттон впускает гостя – «Здравствуй. Не заходил по выходным.. Рад видеть почтенного»
Гость осмотрелся – «Рад преданности старого друга. Утвердил дела в конторе... Выпьем?» - демонстрирует бутыль вина – «Что нового? Собрал сумму?», - отец качает головой.
«Я нашёл Ангела»
«Ангела?» - гость откупоривает бутыль, наливает вино в бокалы и постукивает; хрустальный звон раздаётся по комнате.
«Дочь»
«У тебя нет дочери, только глупый мерзкий юнец. А у меня чудесный отрок... Пока шлюха не убила Его» - гость отпивает вина... взгляд... да, убийца Лесного Божества.
«Не смей! У меня чудесная дочь»
«Мне нужно беречь дитя, пусть Он мёртв» - гость заинтриговался – «Расскажи» - наполнил опустошённый бокал, межевал глотки – «Мне в похвалу, тебе не в обиду, но твой сын – жалкое бесподобное безобразное ничто»
«Она божественна. Личико ангела, зелёные глазки... спит мечтательно, с улыбкой, - и смотрит вверх»
Гость вскрикнул и зашептал – «Не-ет» - голос уравнялся – «Познакомь меня»
«Она с моим сыном, Она под Его опекой, в подвале, я не стану, не позволю их тревожить»
Гость вспыхнул гримасой жадного гнева, обронил вино и понёсся к незапертой подвальной двери. (Существующему незачем отдавать внимание подражанию)
Однажды, в детстве, гостивший у наших друзей некто злобно подшутил и оградил овзрослевшего ребёнка жестокостью – напрасной ценой - до конца жизни. Несётся в подвал, к Нему и к Ней, выросший, сейчас.
Обиженный мальчик стал врагом и смог бы теперь спасти собаку...
жертвы неверно истолкованной Любви
V
Они смыкаются высшим – естества преодолели сотни жизней. Они нашлись для прощания – отныне единые, возродили впредь вековую, страсть.
Волосы вздрагивают пёрышками от дуновений ветра, – «О Ангел, Тебе незачем видеть мои слёзы»
Она вкушает Его слёзы, утирает ввек юным телом, вкушает магию Любви и питает Любовью.
Неприятный, нетрезвый крик – «Она!» - гость бросается к девушке, отталкивает юношу, но отец бросается на помощь – «Стой! Не смей трогать моего Ангела!»
«Посмею» - пробует взять Её на руки - оводневшая выскальзывает из грубых, массивных рук.
«Нет! Она наша!» - юноша разбивает что-то о голову гостя, кто в полусознании сползает о шкаф и в падении цепляет одну из ручек многих алюминиевых ящиков – рука мелькнула в открывшейся створке, человеческая.
Убийца сползает; переводит дыхание и обращается ко всем – «Отдай сейчас, иначе я заберу завтра. Ты представляешь, что я могу с тобой сделать? Ведь я адвокат... Отдашь - я поспособствую, нет – засужу».
Они ответили в унисон – «Убирайся»
«Я приду завтра» - гость отругался – «Твоя вина всему! Невежда!», - отец повёл того наверх - «Прочь»
Двое ушли.
Дитя, милый мальчик, обращается к Ней – «Ты в опасности. Друг отца – недруг нам»
Она едва шепчет для одного Него – «Я Твоя»
«Я уведу Тебя»
Она шепчет – «Уведи»
Скрипом - отворилась злосчастная дверь – вошёл печальный отец – «Хочешь уехать?»
Юноша, неотрывно внимал Её и пошатнулся – «Мы останемся. Пожени нас»
Отец улыбнулся – «Я Люблю Вас», - и правда...
Она собрала Любовь в единую точечную силу и обратилась к отцу – «Пожените Нас»
«Хорошо» - отец улыбнулся и, взявшись за руки, Они пошли в сад...
les fian;ailles
Торжество угасающего дня расступилось пред замолкающей эгидой вечера: двое красивы в молодости, Любовью и чисты вечностью.
Отец – «Возьмитесь за руки», - в Её волосы вплетена лента, Она чешет носик – так мило..., – «Верите ли Вы друг в друга?».
Двое изрекают гласием созвучия, слиянием жестов и созвучием душ.
Отец оглашает – «Объявляю душами Любви и равными мне детьми. Не знаю, что поднесёт новый день, но будьте счастливы»
Он обнимал, в прожекторе Лунного Света. Они танцевали в Апрельском Льду, на Озёрной глади, среди Небесных Лотосов, ведая про помолвку. Небесные Лотосы рады, чисты, искренни и нежны, одобряя союз чувств и Любви, желали счастья.
*Занавес на тёмную безвременную ночь тепла*
;
VI
Утром, это возвело дня (предположительно, двадцать седьмого апреля).
Лучи согревали поверхность беззаботной планеты теплом безмятежного лучезария. Недолгие минуты оставались до нежеланно известного.
Помолвленные провели ночь в саду, отец провёл ночь на чердаке – неважно, чем был занят. Сад от дома отделяла прозрачная нестеклянная дверь. Что-то сменилось в убранстве внутренней территории – неуместная деталь дополнила антураж.
Юноша несёт сомкнувшую в объятиях: Они минуют цветы и качели. Взгляд на крышу, юноша встретил тяжёлый взгляд отца, будто схватили за локоть.
Кровать занимала Поляну, - хворост обрамлял ложе. Он счастлив. Она счастлива.
Он располагает Ангела – «Отныне, Ангел, - и впредь, Мы вместе» - улыбается и вынимает зажигалку.
Щёлк – искра попадает в воздух – так рождается пламя.
Отец приходит неясным шагом – «так скоро»
«Ты поженил Нас. Уйти вместе – наша воля» - трескучее пламя укрывает кровать тёплой слоёной вуалью; им не жарко и совсем не холодно, нет, – Они – иначе - встречают счастье близ костра Осени. Лежат на спинах. Она, златокудрый Ангел, обронила слезу – та испарилась. Девушка повернулась на бок и обвила возлюбленного. Им удалось, Они одержали верх над данностями. Правда: что-то подтолкнуло Её (отец); не важно.
Горькое случается.
Крики в аранжировке грохота – свора скандирует «ЭТО ЗАКОННО» - или ничто тому сродное.
Отец кивнул сыну – «Я задержу их»
Отрок попрощался – «Мы Благодарны Тебе. Помни Нас» - душесочетание случится.
«Поспешите» - защитник уходит.
Тепло плавления поглощает оставшиеся сучья, Он обращается к Ней – «Ангел, Ангел»
Они сгорают в нежности пламенных объятий и касаний утреннего солнца. Луна осталась. Пара светил лучезарила небосвод. Что-то случается – блеск разливается из глаз помолвленных, волшебства занимает едва ограниченное пространство слоем блеска. Тела исчезают со вспышкой лучезария – «Луна приютит»
***
Восемь пробивают двери, врываются, - отец бежит вслед.
Они идут к иглам пламени – карающие намерены отторгнуть, но увы: никого.
Удар – отец схватил за ворот недавнего приятеля и рассёк тому бровь. Остальные расступаются в круг.
Удар – хлопок ладонями по ушам отца, алые струи подвели брови.
Удар – отец сбивает обидчика с ног и размачивает мерзкую голову о камни. Головные внутренности не запачкали обуви.
Процессия скормила проигравшего голодному до тучной плоть огню – иглы пламени, зубы стихии, поглотили губителя.
*Занавес
Девушка с гитарой сидела на заборе и наигрывала La Procession
*Занавес боли, Любви с скорби; но Любовь из них – большее.
*
Ночью, дом дышит хрустами и скрипами. Потерянный айпод проснулся и спел вступление Kojo no Tsuki с первым куплетом и, уснул, - я не испугался. Знак гласил – «Мечтай».
Я скармливал непринуждённость мраку.
В райском уголке, Лори Эстель Лилия Мурир зачерпнула снежным пальчиком пыльцу какао, разомкнула влажные губы и лакнула. Чудесное молоко вскипело в чайнике цвета океанской волны и апрельской Ночи. Озёрный Бриз шептал побродить с горстью риса, - альбинос рассыпала кофейный порошок в Млечный кипяток и размешала взглядом.
«Your eyes are most beautiful I’ve never seen» - Госпожа лепетала серебру под ростовым хрусталём: венки вздулись на шейке, Она отпила утренней смеси, оставила чашу на пуфе и подошла к зеркалу, - капилляр лопнул во глазном плоду и обагрил. Девушка прислонилась к отражению – «Я не находила смелости признаться, Времени в симпатии» - кончики соприкоснулись, эфемерное слилось с повседневным. Она дотрагивалась прядей и завитала, Она отождествляла разницу с отражением, препарировала обрамление, рассматривала остывшее сердце и возвращала: разреза срастался в линии негласия, сквозь отражение.
Лори упивалась Красотой девушки из души спутавшего тело мальчика-подростка.
Лори отпрянула от хлада стекла – хлад остался на Её коже, в миллиметре от стальных волосков; Отражение неподвижна – развела руки в молитве почтения. Лори всмотрелась в возлюбленную, присела и запустила руку в корзинку склеенных журналов ушедших дней, взяла конфету, положила себе на язычок и запила слюнкой – во рту у девушки пересыхало.
Лори целует отражение в разомкнутые лепеста весенней влаги, получает дозволение и дотрагивается запретных мест эфемера – «Я Хочу» - скользит к кровати со спящим – за кошачьей подушкой, двумя подушечками и чем-то в форме кабачка.
Она устанавливает подушку под крестец – себе и отражению, кто вторила, - а подушечки – под локотки; девушка разводит ножки – губки размыкаются. Упругости обступили расцветший бутон, Госпожа разминала объект вожделений и прониклась: один пальчик, два, три, один – ниже... Лори рассматривает Отражение, а та – Её: лемниската раскрывалась, пульсировала и благовеяла; кабачок питался теплом животика: альби’ промокнула массив сладостью слюнки, прильнула к бутону – последний раскрылся и помог Отражению впустить ласку в стебелёк: девушки питались и питали одна-другую, блажью.
Альби’ проникает вверх, скользит вниз, проникает вверх и соскальзывает вниз, вверх, вниз, вверх, вниз, вверх, вниз, вверх, вниз, вверх, вниз, питает круги лемнискаты: Она истекает в осязании и от вида девушки Отражения. Она хочет - «Да!»
Отражение набросилась на альби’, перехватила кабачок и олизала лепеста, вертикаль и горизонталь... Удар – Отражение завела Лори по лицу, зубки впились в шейку... Лори возымела Отражение: отволокла в тайное ложе и заковала в наручи; Отражение разрядила материю, рассеяла крупицы данностей по воздушной глади, схватила снежную Лори за горло и повела к обители внутреннего мира: здесь инструменты пыток обрели иное применение: растяжки, кровати на одну, - которую из услад изберёт эфемерка?
Палач облачена в латекс, с серебристым остриём в руке, - когда жертва – в латекс с прорезью лемнискат. А теперь, а теперь... Т-с-с-с.
~
Лори хранила преданность в кофейнице и верность в трусиках, с кем Она не куражься - Она Любила одного человека. Бог возлюбила Человека.
Альбинос отворила шкафчик и подняла зонтик цвета радужного соития. Чёрный шёл Её тени. «Я шлюха – полудевственница» - Лори раскрылась отражению: я создал мир, а Она наполнила.
Рис хранил пригоршней влагу запрета озёрного бриза – экстракт райского мёда. Лори черпнула семя даров и метнула в окно – «Колосья прорастут»
Она облачилась Безмятежностью, собрала в путь зонт и ослабила путы, черпнула жмень и вышла.
Лори предстала в ином обличьи: Вамп! Она – Вампир! – на миг.
«Вставай! Вставай! Мой раб и бог! Раздели моё открытье во неистовстве веков!» - Лори отдалась безвластью сумерок и дней, новолулья предсказаний и животрепещущих ночей – «Мой раб и бог, возьми Ты смелость, надо Мной. Я напомню каждый бурный смех»
«Ведь Ты со мной?»
«Ведь Я с Тобой! Заключи меня, возьми под стражу, взаимодействуй околдуй! Я отдаюсь Тебе в уплату вечной боли, околдуй!» - Она порхнула к истоку музыки, когда ресницы оставили флёр орхидей, - Она метнула руку в вальсы – и извлекла Агонию.
Юноша проникся осадком божественного сна: Его приняли в обитель – и отторгли – недостаточно красив – когда... Встретился Ему не побережье человек – загадка жизни, и ночей, и дня.
Лори подхватила друга, латекс обрамлял Её эскизы – «Я не устою одна»
«Что тогда..?»
«Сейчас, тогда, сейчас, тогда, - нужна Тебе немедленно, нужна»
«Ты лжёшь мне, льстишь себе»
«Не озвал с большой Ты буквы»
«Ты не литера»
«Пора. Немедленно! Сейчас! Вальсируй!» - Она захватила Его в танец: звукоряд уносит вдаль; подол Её призрачной мантии, во век скрывает, кто был там.
Она вела Его в опаске – Он оставил всё на миг; Она ввела Его, в обитель сказки – обитель лжи принял в Величии сна, боли и потери.
Раз-Два-Три
Они ступают в обличьи неведомых правд, лика лжи.
Раз-Два-Три
Они предстают пред дьяволом дня, Ангел шлёт сны.
Раз-Два-Три, Раз-Два-Три
Альбинос-Эстет-Нимфомант-Вампир. Нарцисс в Латексе.
Она примкнула к спящему, надкусила сонную артерию и разделила мёд сна. Лори оставила Кота истекать, надела балетки и вышла. Замок хрустнул трижды – Его не навестят без дозволения Богини, - и Она властна.
Закон хиппи номер пятнадцать: каждый вправе заниматься Любовью с тем, с кем хочет заниматься Любовью.
Твори! Выдумывай! Пробуй!
Приписываемое клеветой дешёво до постыдства.
Первозданность не обыденна.
;
le mariage\
Свадьба радостной зеленоглазой девушки и радостного юноши
Синие ленточки вплетены в локоны, ободок венка украшает свободную.
Он в прежней одежде – только чистой – улыбается чудной улыбкой.
Они взялись за руки, закружили против часовой стрелки и времени. Она становится неуклюже, подворачивает ножку и падает в Его объятия.
Он располагает Её на руки, относит к качели, садит себе на колени и катает неспешно.
Он улыбается Ей – «Я счастлив»
Она улыбается Ему – «Я счастлива»
Он целует
Она целует
~Объятие~
(*занавес)
VIII
Изумруды распылились тем часом – в лесу и над гладью несогласной.
Озеро Лотосов, Лунная ночь. Некто следует к водной глади, отец.
Проходит маршрутом истоптанной боли, пинает изржавевший велосипед и идёт дальше.
Доходит до водной глади, грубо ухмыляется, - Лотосы расступились с любезностью.
Он, спускается в заледенелую трясину свинца, счастливый до невыносимого, – счастье давит, он поклонно спускается тому навстречу.
Белизна постигла разомкнутые глаза мертвеца, дымка овеяла волосы и одеяние скорбным подобием усыпальницы.
*
P.s. Он почувствовал Её и отдал Озеру Воздух.
***
Госпожа наблюдала завязку и развязку. Смех омывает холодом жестокости и высокомерием альби’.
Юноша, Кот, невольный свидетель раскатистого смеха, заворожён во вкушении чар неподвластного. Возлюбленную уничтожили.
Она по-прежнему прекрасна, не смотря на безмерное впечатление, оставленное переживанием созерцания собственной смерти, – «Конец и безмерное, вечное сочувствие им. Всё»
;
Обратно к Лори.
Она бросилась в кровать к Коту и не позволяла выпустить девственную вечность...
Роль избыточной энергии – направлять поток на завершительные цели, Форсировать – ускорить личностный рост., Слиться с внутренним и Стать с собой единым.
В комнате тишины, молчи. Привязки опадают – Ты воздух.
Непостижимое вьётся нитью сквозь нас – капля вселенского потока доступна и достойна Тебя; жди, оттачивай пространство и увидь: Ты – привязка.
Страшно? Отторгни естественную – логическую - реакцию, - покинь рамки.
Теперь – не сомневайся. Чувствуй. Сомневайся во всём и всех – Верь в СебяI
(куда не взгляни – одна Ты) Смеюсь в самоиронии.
Кот изучил послание, пусть не удивился – новая деталь захватила Его: сопевшая в отражении виделась иначе – другой, - вовсе не белокурой.
Он взглянул пробуждающейся Лори в глаза, рассматривая зрачки нового, тёмно-изумрудного цвета.
~
Начало третьего значилось на остановившихся часах – Он вникал едва: кто третий?.. Пески смыкались лилиями в очертания позади сомкнутых глаз – Она желала, не могла прийти: песок стекался золотистыми локонами, Луна облучала уходящим блеском.
Хладный голос разбил звенья вопроса – «Я ненавидела Её, Она умерла... Не знаю, что Ей нужно – это вредно, - Её не хватит... Иди ко мне»
Кот нисчез – «Я Тебя задушу?»
Лори заползла забвенцу на колени – «Делай со мной всё желанное – я слушаюсь. Иди ко мне», - Он послушался.
В Его объятиях, Она нырнула лапкой под кровать, вынула пучок трёх вишенок и скушала, оставив косточки на стебельках, – элегантно и эротично.
*Занавес
«Убей себя – и встретитесь»
Ушёл год
Выгодно: жертва не прибегает к теме, не упоминает дробилку души и склонна к молчанию, - первозванный удержит славу в словах, умолчит по не/доброй воле, не ощетинится из выгоды и примет с хладной кровью смолчавшего боль в обет обид; скажем прямо: Измена терзает преданного, упоминание - изменника.
Пусть воровать гранатовые шкатулки – не преступление, хранить в них боль – провинность поколения. Беспристрастное становится инструментом.
;
Милорд, слуга и Госпожа, - в поместье. Ей восемнадцать, дива стройна
Госпожа – «Милорд!» - возбуждать – единственно одно из Её достоинств.
Милорд – «Я в гости»
Госпожа – «Предадимся же утехе» - прядь колет плечи хладом серебра.
Милорд – «Мадмуазель быстра»
Госпожа – «Разоблачайтесь, в самом деле»
Милорд сбросил пальто – «Я не с пустой корзиной»
Госпожа принимает латы – «Оставьте суму в этаже, я вся жду»
Милорд – «Не спешите. Я лишь прохожий»
Госпожа – «Вы не прыгните, в любви, ко мне?»
Милорд – «Пылаю и прошу: опомнитесь! Я в миг прощу»
Госпожа – «Дотронетесь меня?»
Милорд – «Мне нужно время, больше дня!»
Госпожа – «Ты... Не хочешь? Возьми» - протягивает руки – «Я Твоя, безраздельно и полностью»
Милорд – «Прости. Кого угодно, кроме» - разводит зеркала
Милорд занимает место у окна, обращается распростёртым доверием солнечному свету. Она смотрит на его плечи, об руку с неприличием.
Она хватает нож – «Неблагородный!» - и вонзает острие тому в затылок.
Милорд бурчит и засыпает замертво
Госпожа зовёт слугу – «Жюльен!»
~Слышны шаги, входит юноша.
Жюльен – «Госпожа, чем я полезен?» - пялится на Её грудь
Лори – «Милорд остыл. И желает в ложе»
Жюльен – «У сэра кровь»
Госпожа – «Утрите»
Жюльен - «Госпожа, остыл, - гость хладен»
Госпожа – «Я предупредила. Юноша» - подходит к слуге – «сколько лет тебе?»
Жюльен – «Девятнадцать»
Госпожа – «Звёзды говорят – ночь сулит статься лучшей. Останешься со Мной?»
Жюльен – «О Госпожа»
Госпожа – «Утри нос глупцу, Я в погреб»
*Занавес
Июнь
Глава первая.
Странное разомкнуло глазки среди ночи – Она испугалась, но уснула со знанием: это случится пришедшим днём...
1
«Восход разминулся с закатом» - подумалось Ей с удивительным взглядом, бронзовой кожей и Небесно-Голубыми кудрьми, - на работу к десяти, можно подремать две четверти часа.
Пеньюар обрамлял роскошь округлых черт угловатого тела теснением фиолета, широкий в талии и узкий в плечиках. Без трусиков, с лисичками в небесно-голубых волосах, Она заигрывала с божествами.
Полотно ростового зеркала печатлело первозданность красоты.
Двадцатилетие встречает предчувствием
Потягивается навстречу космическим ликам, вместе с тем находит под одеялком колготки-чулочки и шёлковые трусики цвета апрельского облака. Недоступность покрывает плоть следом неспешной ласки... Пропуск-карточка скрыла скруглённый уголок под подушкой: Юна Николь Лавиолетт – значилось слева фото девушки в прозрачной блузе.
«Лучи обнажают» - девушка потянулась: впадинки гладких подмышек благоухали приозёрной фиалой и источали приозёрный бриз в дообеденное время года...
Четырёхлистный клевер знаменовал календарь: стебель упёрся в уголок и подпирал бутон в фотографии – Великий труд. Волшебство.
Она поднялась – пеньюар сбежал под плед - зевнула и пропела – «День начался!»
2
Она избегла распорядков загородного дня. Лучи запрудили комнату в массив. Юна перевернулась на животик, - иногда, бабушка смыкала дубовые ставни, в поддержание вечности сна, и отправлялась, трапезничать чай - за любимым креслом-качалкой помешивать лесное созвездие волшебной серебряной ложечкой с восцветшими вульфриями.
Юна собрала утренние слёзки росой и омыла лицо, бронзовые ножки скользнули в чулочки, девочка надела тапочки и последовала лучезарию.
Бабушка провела утро за любимым делом и отправилась дремать.
Леди Лавиолетт выскальзывает в аккомпанемент оживших нот Великого композитора, и прихватывает пару лакомых косичек - яичная лапша сушилась на столетней газете, в мучной россыпи проходной комнаты.
Струнный квартет циркулирует фугой робости шага: Лёгкость, Торжество, Величие Трагедии, - отпечатываются звёздной россыпью на холст неопределённости, шифруют созвездия. Улыбка радости, улыбка трагедии, улыбка вкушения, - настроение вело.
3
Девушка праздновала новый день и шагнула против ветра – в полупрозрачном, вьющимся раздвоенными полами мантии, халате. Ленточка – поясок не теснил, приталивал и подводил репризу очертаниям.
Она перечила Ветру. Вихрь развевал волосы, бессильный. Она ощущала Силу в противлении и направляла: случайности выстроилась над непроходимым. Дорога воскликнула к полотнам россыпи звёзд, лучезария карамели и лазури алмазов.
Она Следовала Зову Своего Сердца
;
слуга и Госпожа в погребе
Госпожа и Жюльен действуют.
Она в постели, в нижнем. Свистит с закрытыми глазками. Полотно одеяло лёгкостью и едва скрывала телесное платье.
Слуга стучится и приоткрывает дверь.
Она – «Опоздание»
Жюльен – «Я спешил» - показывает истёртые руки – «Кровь не отмывалась, я оттирал двойным усердием»
Она плюнула слуге в руку – «Отведай воды с пассивным хлором» - и бросила воду без бутылки.
Жюльен – «Госпожа так любезна, так добра и щедра... Моя семья восемь поколений пьёт акву с активным кислородом и не может позволить воды с пассивным хлором»
Она – «Я благосклонна. Желаешь Меня?»
Жюльен – «О да, Госпожа»
Придаются действу Ночи
Он целовал лоскутные ноги, грудь, массировал плечи, ласкал ноги и вкушал Нарцисс.
*Занавес
;
Глава вторая
Она следует дорогой пыли – облачаясь в Огненную Вуаль
Прохожие давятся и уводят взгляды от милой леди: Она следовала следам прошлого утра, в фиолетовой юбке выше колен, белоснежной рубашке с запонками-перьями, пониз облегающей кофты, на работу. Вечером, последует следам прошлого вечера.
Чувство отзвучивало в груди странным
Загород вытек в город – до работы идти, от силы, четверинку часа. Пацифизм приколот к воротничку значком.
В Китае, к возрасту человека прибавляют год утроба, - Юна знала.
2.
Турникеты встречали банковских служащих – те скармливали идентификаторы расщелине в духе купюроприёмника. Юна прикалывает карточку с именем и занимает четвёртое информационное окошко.
Беспокойство возрастало, томило и клонило в сон, зрение ослабло, - так продолжалось несколько часов, пока Грязе - почти подруга из пятого окошка - не словила ту в падении. Грязе носила коричневый поясок цветочной живописи.
Юне предложили подмену. «Всё в порядке» - головокружение прошло – «в случайном». Зарплату не вычтутъ.
Солнце переступило день, девушка знала: уходить нельзя. Циферблат отмеривал ушедшее время и вещал на бронзовое запястье: 15.01.
3
Грязе принесла глясе, тосты, салаты с подростками-тунцами и шоколадку с солёным миндалём. 15.06. Юна отпивает. 15.07. Юна макает и откусывает. 15.08. Юна смакует. 15.09. Юна наслаждается. 15.10. Это случилось.
Она отставила стаканчик с пси-кроликом и обратилась к молодому человеку в бирюзовом тренче, с музыкальным чехлом на плече: “акустическая гитара” – поняла Юна. Длина нечёсаных волос подчёркивала: Она бы смотрела, заглядывала и задавала вопросы.
Он взглянул на Неё, закопошился и протянул паспорт: в декабре - пятого числа - исполнилось девятнадцать, не женат: не скажешь. Стянуть бы с правого мизинца кольцо завитков серебра.
Юна сняла обложку: мексиканский божок и стопка билетов в театр вывалились в лапку, - Она вернула артефакты.
Он из далёкого города, Юна не запомнила цель визита – только смотрела в ночные изумруды. Взглянула Ему в висок и улыбнулась отражению в линзах, на кончике вздёрнутого носа.
Искра родилась в столкновении взглядов. Она смотрит на Него, а Он – на Неё.
Савелий Меркулов ввёл код карты – отвязка номера удалась, - теперь, Его не найти.
Она не хочет отпускать, Он выходит из оцепенения, Она остаётся, Он - нет. Он шагнул назад, но вернулся – Они общались бессловием взгляда
Она не хочет здесь работать.
Он обернулся влево трижды и зашагал к выходу единожды.
4
«Подмени» - Она провела Грязе по трикотажной спинке и рванула за юношей, – тщетно. Он направился куда Ему – к кому-то - было угодно, – такие юнцы выбирают путь сами, в сплочённом хаосе сознания сознанности осознанной осознанности.
Ничто свидетельствует Его визиту. Чувство ниже груди, внизу живота, встретило отклик.
Чувство удара по голове – соскальзывая по стене, с равновесием, Юна теряет сознание. Значок откололся - булавка впилась в руку, – сирень собралась в лужицу у лица девушки. Спасли.
Она получила зарплату вчера, уволилась сегодня и покинула заведение ежедневной явки к двум до полудня, где шесть дней в неделю давалось на глясе, тосты, салаты с подростками-тунцами и шоколадку с солёным миндалём, - а один – на жизнь и иные траты.
...слуга и Госпожа в переспальном подвале. Утром
Жюльен – «Госпожа»
Она – «Ты Мой»
Жюльен – «До смерти»
Она – «Отныне, выполняй приказания, скули щенком» - бьёт по лицу – «и стой на коленях, когда говоришь Мне»
Жюльен провыл - «Госпожа-а-а-а»
Она – «Слуга»
Жюльен – «Спрятать гостя?»
Она – «Сокрыть умершего? Ты безумец, мальчик мой. Твоя вина безоговорочна»
Жюльен – «Госпожа?»
Она – «Ступай псом. Целуй Мне ноги»
Жюльен исполняет – «Госпожа, Госпожа!»
Она – «Довольно. Прочь! Принеси, Мне, шоколадку с миндалём»
Жюльен уходит
Госпожа рассматривает руку -
«Презренный невежда, хуже прежних. Без того и без всех, Я жива Ветром.
Они смеют пленить, искрами света, и обращать ко Тьме.
Я не отдамся. Тону в слезах пяти сортов: непонимания, скорби, сожаления, обречённости и обиды»
Она предалась пороку сна.
*Занавес
;
Глава нежеланная - но случившаяся, третья
1
Стрелка одолела пункт до порядка пяти недня. Юна опомнилась: ничто, не останется прежним. Шаги тянули долгую полосу кошачьего хвоста.
Сорок минут прошли мимо – девушка не может добрести... Никто попался в пути, - и Она – никому.
Она порхает к бабушке. Бабушка не ждала. Она не знала притворства большей клеветы – сказать, будто... Мы взрослеем нехотя: сознание ограничения расцветает плодом ограниченного знания, - предчувствия не убить – те просят.
Погода вуалировала осень под весну, капли дождя под камни, снег в смех, пустошь в правду. Щелчок не ждавшей двери.
«Здравствуй, приютивший меня дом» - Она идёт к бабушке.
2
Бабушка покачивалась в кресле-качалке инерцией, тридцатой сонате.
Юна закрывает глазки лапками и обращается к усопшей – «Прости меня, за всё», - что-то происходит. Она на скорлупе Небосвода.
Бабушка поглаживала юный подбородок, улыбнулась и изрекла – «Искупай каждое в отдельности – почувствуй, рассыпайся в мелочах. Угости пылающий огонь жаровни» - старушка усмехнулась жёсткости – «Или не проси - прощайся»
Юна улыбнулась и заплакала.
«Целую Твою душу. Целую Твою неделю. Мне пора» - старушка окунулась в гладь звёздного океана и обратилась крупицей звёздной россыпи.
3
Глазки сияли добрым светом, остекленели врознь завету: туман укрыл плеяды мерцавших изумрудов. Старушка растворилась в кромке льна, что стелется пеленой потустороннего.
Мерцание – Юна отвергла, протянула руку к драгоценности – золотой цепочке толщиной с пальчик. Проба отсутствовала – девственные украшения дешевле на порядок, - не то, что люди: либо девственницы, либо шлюхи
Девушка достаёт с антресолей дорожную сумку, бросается к холодильнику и собирает: кукурузку в консервах, колбаски в вакуумной упаковке, озёрную воду. Идёт в комнату - добывает из подушки сокровище: продолговатый стеклянный предмет, наподобии кабачка, - заворачивает в осенний плед и размещает поверх коробки конфет “нарцисс”, а во внешний карман укладывает древесную кофейную шкатулку из магахонки
Забытие кольнуло в руку: с одной вещью, Юна не расстанется. Она вернулась в кухню и взяла серебряную чайную ложку с вульфриями в рассвете.
P.s. В несчитанном полуметре от банка: Зельда провезла на кадиллаке возлюбленного Френсиса, в полумрак, - врезалась в фонтан и уступила.
;
слуга и Госпожа
Явление
Спальная комната. Она пьёт кровь из шеи убитого, кусает губы и царапает лицо. Вынимает нож.
Заходит слуга, подходит со спины - безразлично.
Она держит нож кончиком вниз.
Он приближается.
Невозмутимая замахивается и - по часовой стрелке - наносит удар. Нож вонзается в ногу слуге - юноша падает.
Становится пред истекающим на колени, дёргает штанину выше и оголяет рану. Вынимает нож, пьёт кровь и кусает.
Расстёгивает ремень, пуговицу и проигрывает молнию в moderato. Забирается рукой в штаны, вынимает кое-что и стимулирует вверх-вниз. Он изливается Ей в руку.
Она поднимается над слугой. Съедает медовую продукцию. Вонзает нож тому в горло.
Стрелы молний стекали с тучных полотен
*Занавес
*
*bridge*
Идея кольнула ниже груди – Юна сняла пластину стационарного телефона.
Сердечко билось втройне: Она не звонила по этому номеру год, бабушка умерла, а Юна влюбилась.
*** *** ***
;
Глава четвёртая
1
В спальной башне дремала Госпожа – серный пигмент полнил глаза альбиноски. Обнажённая плещется в волнистом солнечном платье.
Лето в календаре уступило осени на улице. Она потягивается в неопределённости – с авторского столика рукописью разносится аллегро Божественной сороковой истории – «Пятьсот страниц ради двадцати восьми минут» - девушка стряхнула лунный флёр с прядей стали.
Слуга постучался и запел в непроглядную дверную щель – «Госпожа, изволите ответить?», - Она отмахнулась – «Ганс Потье! Гордость не значит неспособность. Я горда, потому знаю, что мне нужно, - и делаю это. Запрет вопрошающим. Можешь попить воды, следуй прочь» - Она игралась шепотком под раскаты басового грома и триоли скрипичных молний.
Ганс не посмел – но мог – зайти и ушёл. Триоли купались в легато, стоит ответить на звонок.
2
Госпожа шествует к рукописи. Нагая, посматривает в окно – то выводило на балкон.
Второй звонок. Девушка застыла в фантазии: Уоттон и Холлуорд разминулись в двери, рукопожатие на уровне снежных плеч. Лори слышала.
Бэзил – «О Гарри, не желал бы ты сквозь моё искусство запечатлеть себя в веках?»
Гарри – «О, дорогой мой Бэзил, я уже не в тех летах, когда впору блистать иллюзорным»
Бэзил – «Нет... Ты, верно, неверно понял меня, - и не поймёшь. Я говорю о большем таинстве, чем сокрытое в формах. Я говорю о этапе, когда Жизнь – нечто выходящее из причинно-следственного»
Третий звонок.
Гарри – «Разве Жизнь – не парадокс симметрии смерти и разногласия либерала с демократом?»
Бэзил – «Гарри! Ты отпетый материалист. Такой отпетый, что даже я – человек отнюдь не лишний в рядах – всё же собственной - веры в Создателя, не закажу тебе панихиды»
Гарри – «Они сделают тройную ставку по случаю моей кончины... О траур: трагедия возьмёт кассу. Что ты говорил вначале?»
Четвёртый звонок.
Бэзил – «Я черпнул дуновения истока, Гарри. Ты хотел бы прожить сто пятьдесят лет?»
Гарри – «Только не с моей женой. Она не помолодеет?.. Найди юный цветок, взращённый в непорочности, - и предай то дитя забвению ангела»
Бэзил – «Я думаю об одном юноше... Он не лишён придирчивости вкуса и изящества своих лет...»
Гарри – «Неужели?! Бэзил, чего вы ждёте! Обхаживайте прекрасного, пока он не стал в одних летах с нами. После двадцати шести, знаете ли, все мужчины – одногодки, - юнцы помладше вашего объекта»
Бэзил – «Готов поклясться, Гарри, встретив Его, я рассмотрел собственный лик в Океане Звёзд! Нимб освящает Его голову, - я познакомлю вас, непременно. Он чудесен, Гарри! Он напоминает мне обо всём прекрасном, Он напоминает мне восцветший цветок!»
Гарри – «Позволю выговориться милому мне другу. Какой же?»
Бэзил – «Нарцисс»
*
Лори ответила на симфонию, в последний миг пятого акцента.
;
Лори улыбается трубочке стационарного телефона в сжатых пальчиках. Дыхание томило знакомое молчание – хотелось обглодать дыхательные пути.
Лори потянулась к звёздному потолку – завидела лик Бэзила Холлуорда.
«Лори, хочешь путешествовать?» - Юна дрожала, голосом и телом.
«Сколько?» - стальной голос кольнул удивлением.
«Неделю» - выдавила Юна.
«Приезжай» - Лори вернула трубочку, нырнула в одеяльце и добыла в толще простыней устройство, напоминавшее крошечный пылесос.
Занавес Завета
Глава пятая
1
Юна собрала сумку кислотного цвета, нарядилась в цветочное платье и вызвала такси – машина прибудет через восемь минут.
Её трясло, выбор сделан – Она решила остаться с Лори, расстаться с домом и следовать зову своего сердца; готовить вместе, жить, путешествовать, - девочка представляет, насколько всё будет здорово: Лори поцелует Её, оценит решение, ударит... Юна не сознается. Она расстаётся с домом и остаётся с Лори – чего бы то ни стоил выбор
Машина приехала
В путь
2
Девушка несла купюры в дрожащих руках, с детской спортивной сумкой через плечо и, на полпути, обернулась - «Я передам ключ Озёрным Лотосам. Благодарю за приют, за заботу и Любовь» - Юна поклонилась оплоту детства, побежала навстречу чему-либо, нырнула в машину и назвала адрес: Озеро Небесных Лотосов.
Аллегро Сороковой разливалось в салоне. Феерия взрывов: радостно покончить с ушедшим и отправиться в поиск. Искомое – в Оплоте Чувства.
;
*слияние
К замку Госпожи вела, отдельная от городских, тропа.
Юна расплатилась – руки дрожали, Она сунула их в карманы.
Позади сомкнутых глаз, Лори в отражении озёрной воды возносит молитву сладострастия – «Слушай шумы лесные, слушай свет и слушай тень, слушай красоту, смотри на Луну. Не предавай себя»
Юна отправилась к дому - «...или создай её там, где её нет» - подумалось в ответ
«В крайнем случае, сомкни веки» - ответила Величественная Лори.
Юна вспоминала тельце нагой Лори: вкусы нектара, чувства проникновения, аромат тела и вибрация сплетений. Звонок поддаётся пальчику и звучит пятью тактами скрипки Хейфеца.
Отворяет Лори: прозрачное бельё пониз блузки серебряной россыпи – «Здравствуй» - альби’ осмотрела спутницу - «Входи» - Лори велела - жестом кисти - оставить сумку во вхожей и позвала Ганса: слуга одарил гостью улыбкой покорности лучезария и отнёс вещи до комнаты-башни.
`````
Юна и Лори, сочетание стечений, вновь вместе. Юна бросилась к подруге, - та приобняла, взамен.
Ганс вернулся и наблюдал, посматривая низ спины Лори.
«Идём» - Лори повела Юну мимо приветливого Ганса, по мраморным ступеням - в высшую из спален - «Я ждала, что Ты придёшь» - Лори остановилась среди устланной пледами лестницы – «Могла придумать что изящнее путешествия» - альби’ обнажила зубки – «Ты стараешься – Я ценю» - провела по локонам тыльной стороной кисти. Юна запаниковала, докоснулась острых прядей дрожащими пальчиками и взглянула в серые глаза – «Я сказала правду» - пелена слезы обрамила изумрудные глазки – «Я честна пред Тобой, тогда и сейчас».
Лори усмехнулась - «Откуда у Тебя деньги?»
«Я их украла» - призналась Юна.
«Не важно» - Лори сомкнула пальчики на запястье гостьи и ввела в комнату – «Идём в ложе», - девочки занесли сумку. Лори затворила дверь и всмотрелась в подругу – «Кабачок с Тобой?», - Юна покраснела, кивнула и отвернулась. Заметила рукопись и пробурчала – «Всегда думала – Кто может хотеть стать писателем?»
Конфеты ждали множеством в склеенной из обрывков детских воспоминаний и журналов корзинке. Юна окунула лапку, - «Нет» - Лори ударила по пальцам – «Это особые конфеты; Ты поймёшь, когда угостить Меня» - особый взгляд – «или себя» - прикосновение – «или кого-то», - Юна не поняла – «Тогда я возьму корзинку с нами» - улыбнулась альби’ - «в путь»
Лори впилась в Юну: губы, шея, ниже... Рука скользнула под трусики и совокупила райский цветок пассажем виртуоза. Лапка Юны легла Лори на грудь, другая проникла Госпоже под трусики, – головокружение настигло возлюбленных – те вновь обрели магию взаимодействий, вновь.
Юна почувствовала нехорошо – алый ручеёк скользнул капля за каплей, из прямого носика.
«Не смей пачкать пол» - Лори ударила по лицу, схватила за горло и повалила.
Девочки слились в простыни.
Лори пила кровь Юны та покорилась всем и каждой, воле Госпожи, - и била по лицу.
...Не достаточно хорошо – но Ты можешь лучше...
Лори Эстель Лилия Мурир
«Где кабачок?», - «Там, в сумке» - Юна указала пальчиком и захныкала. Лори прыгнула к сумке, нашла кабачок и упаковку “нарциссов” – «Сладость, достойная Меня» - вернулась к пленнице. Фольга слетела с упаковки. Лори стащила с Юны платье и впилась в окружности грудей. Массировала бутон через трусики.
~Чувства пронзают Время
Юна истекает во власти Госпожи; Лори стаскивает с той трусики и спешит прильнуть к жемчужине: раскрыла ротик и высунула язычок. Дыхание учащается... Апофеоз амбивалентности.
Лори лакает нектар с лепестков Юны, - та постанывала. Лапки способствовали язычку: проникали и массировали изнутри. Время сбилось – они извели на нет вечность. Берега надежды раздавили пропасть разлуки, когда Время наполнило Озеро Небесных Лотосов
«Наслаждайся» - Лори вынула из простыней вакуумное устройство – «Слушай шумы лесные, слушай свет и слушай тень»
«Слушай... Красоту»
«Смотри на Луну»
«Не... предавай... себя...»
«Или сознай её там»
«...Где ...её ...нет» - Юна вскрикнула – лакомая струйка скользнула в ротик альби’ – Лори положила холодный кабачок меж разомкнутых половинок девушки с небесно-голубыми волосами и позволила той дотронуться кремовых грудей... Юна протянула ручки и сняла с Лори одеяние. Грудка к грудке.
Кабачок впитал тепло половинок леди Лавиолетт
«Дыши глубоко», - Юна вдохнула, стекляной массив скользнул во влажный бутон и наполнил стебель.
Лори доставляла себя удовольствием, упивалась мигом и истекала от доминирования.
Юна коснулась альби’ там. Лори пустила пальчики Юне в дырочку ниже. Взаимность наслаждения сотрясла. Поцелуй – «Люблю Тебя»
«Люблю» - Юна завилась, засветилась.
Лори прижала ножки локотками и ускорилась. Быстро и плавно. Холмики кремовых грудей тёрлись о бронзовые пальчики отвердевшими кончиками.
Юна захныкала, расплакалась: крик затмил раскаты фейерверков, грудной – «Д-да-а», - девочки предались ласке, страсти объятий, завернулись в пледы и отдались мануальному услаждению.
*
«Не разочаруй» - Лори ласкает Юну – «сделай мне приятное»
Юна спустилась к разведённым под простынкой ножкам альби’.
«Я тоже хочу» - Лори развернула Юну: девушки вкушали.. Юна ввела кабачок альби’.
Нежное, движение, ещё, – Лори испускает сладкую струйку, ловит капель и успокаивается.
Невзлюбленные сомкнулись – непохожие, слились волокном Любви; уснули.
;
Ночью одной, единожды и однажды; ой-йо-йой
Юна проснулась в предчувствии. Молнии кромсали ливень. Лори сопела в ушко девушки с небесно-голубыми волосами.
Юна выбралась с постельки к плащ-палатке из болотного кота, отыскала во внутреннем кармане французский кошелёчек с лепестами тюльпана. Ссыпала в ладошку вкладыш с возлюбленными, бутоны усохших роз и брелок с альтовым ключом от дома.
«Я обещала» - дитя ссыпала сокровища обратно. Лапка сжимала альтовый ключ. Девочка шагнула к окну, к видению нагой Лори. Молнии чередуют скрип шагов. Юна шла к балкону. Отворила окно. Ветер разбросал бумаги: Юна поймала свиток зеркального почерка с подписью ‘Alma’
Юна замахнулась. Её остановили: Лори сомкнула бронзовое запястье холодными руками. Юна вздрогла.
Юна отдала ключ и бросилась в утешение. Лори помассировала Юне плечи, замахнулась и, росчерком ключа, рассекла мокрый воздух в направлении Озера Небесных Лотосов.
Юна относится к Лори совсем по-другому, с того дня.
Сумрак трёх ночей не тревожил Госпожу и рабыню. Благословенных дня четыре.
Девочки нежились в промежутках винопития в промежутках сна. Лори, раз в четыре часа, присаживалась лотосом пред письменным столиком, наблюдала спящую и вносила правку. Пространство обвивало органическим уютом – закруглённые стены сводились в башню.
Стрелки спешили к полудню – не девочки. Юна наблюдала сонными глазками Госпожу – та освободила рукопись от скрепок, сшила медной нитью и одела новорождённый книжный блок в дощечки обугленного древа.
«Сотню лет, не встречалось книги, сложной до замыкания всей нейронной цепи – мозг не принимал новое, отсылал к отчётливому прошлому. Я пригрозила лоботомией и – клянусь – сделала бы, но пообещала написать идеальную книгу. Я выдержала. Я закончила и могу присоединиться. Тысяча страниц – славное утешение» - Лори декламировала за гранью сознания.
У Юны скользнула мысль о давней подруге по имени Камилла – возможно, в параллели, с Лори Камилла, - и о другой, погибшей. Одобрили бы Они Её решение?.. Огорчились бы или обрадовались чувству запечатлеть Лори?.. Лори не позволит отступить, Юна поняла кое-что .
«Я считаю, повод достоин втройне: по достоинству, стоит пригласить гостью на представление беглого Маэстро... Так считаете? Я соглашусь, изберу путь, - соглашусь, по праву» - Лори направилась к проснувшейся грацией цапли – «Юна Лавиолетт, воздух пропитан слухами о некоем – весьма подозрительном – Маэстро, намеревающимся покинуть привычный нам вечером город. Я, Лори Эстель Лилия Мурир, завершила рукописное творение и дарю первый экземпляр... Я приглашаю Тебя на спектакль. Одень обворожительное из платьев, порадуй Меня. Я оденусь по достоинству» - альби’ подняла подбородок: Юна не различала выражение серых глаз в блеске стальных прядей.
На обратной стороне первой дощечки – титульном листе – восковыми мелками выведено:
эта книга поимела меня
ради меня – сожгите её,
вопреки мне – прочтите
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
***
Лори уравняла Красоту и Вечность, Вечность и Эфемерное, Тьму со Светом, - платием:
Хлопок облегал округлые контуры угловатого тела грацией, бумажная ткань обтягивала кремовую грудь, стройный животик и идеальную талию, - ниже, небесное волокно распадалась ёлочкой – та не стесняла шёлковые ножки и скрывала трусики из синего льна. Шёлковый ободок венчал голову избранной, снежные хрусталики сверкали в такт белоснежной улыбке. Вьюнок, Лотос, Лебедь. Лори Эстель Лилия Мурир.
Юна предстала в облачении гармоний фиолетового платья, небесно-голубых волос и карих глаз: материи распускались завитками от плечиков, тюльпаном низ талии, – бутон раскрылся заветом первозданным: девушка шагнула навстречу Лори.
Взаимность спрятала момент в шкатулку грации. Юна изумилась – отражение напомнило забытую... «В театр!» - огласила Лори – «И не поскупимся на лакея»
Альби’ не призналась: меж букв, напитала книгу эфиром – взамен эфемера чернил...
...формой жизни...
* * *
;
Глава шестая
Девочки неподражаемы в жестах, манере и осанке.
Они обрели места центрального партера.
Юна замечает Жизель в амфитеатре: девушка махала ручками цвета слоновой кости. Юна приветствовала движением небесно-голубых локонов. Лори адресовала той воздушный поцелуй: губы сомкнулись с пальчиком и отпрянули щелчком; Лори испепеляла девушку – та отвернулась.
У Лори взгляд с эффектом прикосновения - Она умела дать пощёчину.
Первый звонок.
Лори растирает хладное запястье, подносит к лицу и согревает дыханием - от альби’, в неторопливости, разило холодом и, немного, красным вином...
Второй звонок.
Атмосфера величественна.
Лори ласкает возлюбленную по плечу. Поцелуй замыкает.
Третий звонок.
Лунный Свет проносится Лучом Сострадания сквозь неразборчивость.
«Твоя тень – принц, моя – принцесса» - Юна рукоплещет.
Меркнет свет. Музыка божественна. Начинается.
Из-за кулис выходит юноша со струнным инструментом. Свет изделяет Его из Тьмы. Он кланяется, следует к месту аккомпаниатора и, в шёпоте зрителей, сливается с тенью граций. Тишина звучала. Музыка божественна. Тьма выбирает. Маэстро наносит мазки сумрака из палитр совершенства.
В апофеоз вступления – нота “ля” закрыла зал. Кадр – с уголком на дверь: Лори задрала подбородок, ухмыльнулась и устелила лапку Юны своей рукой, Юна задержал дыхание
Дверь хлопнула: Луна поймала девушку во вхожей: Она порхала по рядам и просила помощи: златые кудри резонировали веснушкам и глазам-изумрудам.
Модуляция: быстрая и мрачная; зрители недоумевают.
Лори сжала губы, четыре ямочки проступили. Тайна.
Сумрак крыл недоступность пледом. Златокудрая гостья бежала к сцене.
Дверь распахнулась вновь – мужчина средних лет, смуглый, в кожаной маске свиньи, шагнул. Зрители возмущались с балконов. Луч обрамил преследователя – по неизвестной причине, теснение обрамляло: фиолетом сгущался вверх по ножкам.
Девушка кричит, плачет и спотыкается, - забирается на сцену и обнимает аккомпаниатора. Юноша безлик в такте муз.
Девушка идёт в сцену, в ужасе. Занавес обнажает, а Лунный Свет спадает ореолом Озера Небесных Лотосов.
Преследователь бранит жертву, заходит на сцену. Действо вершится.
Она достигает приозёрной насыпи зеркальной поверхности, но подворачивает ногу, Ангел. Свин схватил Ангела за кудри и сокрушил. Руки смыкаются на лебединой шейке, последок слов утопает в гортанном хрипе. Её раздевают и бросают в воду. Преследователь идёт за кулисы. Свет угасает.
Музыка скорбит: Аккомпаниатор плачет, инструмент истекает мелодией.
Аплодисменты чередуют шёпот сомнений, кто-то уходит, другие свистят.
Лори сжала запястье Юны – в снежинках вспыхнул адский огонёк. Альби’ следила за музыкантом.
Трагедия напитала Юну – Она заплакала. Лори ударила по лицу, прислонила палец к губам и поцеловала.
Спаситель эфемера погрузился в водную гладь свинцовой могилы. Завершение.
Свет рисовал аккомпаниатора в полотнах тени. Энергия циркулировала сгустком. Юноша сокрушался на случившееся: серебристые капли пали из глаз. Он изрёк страдание.
Зрители поднялись и сокрушили зал: энергия вернулась к Творцу. Он пал на колени, изрёк завершение и попрощался. Массив обрушился, пласт пал.
*Занавес
* * *
«Хочу к Нему» - Юна шепчет Лори.
«Идём» - Лори повела спутницу через сцену. Юна стала-ла Николь, давней подруго забытой истории.
Девочки шагнули в закулисье - к юноше, чьё изящество граничило с титанической болью. Юна узнала.
Лори оборвала взгляды и дотронулась кончика вздёрнутого носа, чуть ниже очков-зеркал – «Мне нравится Твоё тело», - но Юна оттолкнула альби’ и слилась взглядом с... другом.
Он попросил охранника оставить девушек и удалиться.
Он украсил фиолет объятием
*
Мы дочитали до второго абзаца, когда Она – «Мне одной нравится это?? Харуки – чьи мысли я люблю: я позволила бы ему лечь рядом и говорить, рассказываать свои истории»
*
Глава седьмая
Юна говорит
«Мы отправляемся в путешествие вдоль побережья, присоединяйтесь»
Толика сожаления омрачила бледное лицо – «Три концерта предстоят, я сожалею» - музыкальная рука дотронулась лица – «Но все города – близ побережья» - Он обрадовался собственному голосу – «Приходите в закулисье следующего города, держите билеты» - Юноша смотрел на Юну, вручил билеты и проигнорировал возмущения Лори – «Через шесть дней первый концерт» - слеза скользила по щеке – «Приходите в любой час, вас пропустят» - Он улыбнулся и поцеловал Юну – «Я приму» - руки сомкнулись – «Постойте, поедем вместе?»
Лори выразила презрение – «Мы путешествуем пешим ходом. Оставь денег – на дорогу»
Он протянул карту – «Тринадцать ноль два, начисления ежедневные, одного хватит на месяц поездок»
Лори приняла и поместила карту в лифчик. Юна всмотрелась в глаза-изумруды: свет орошал глубокий мир позади сознания ночи: Он не мог взглянуть.
Лори провела ноготком по бледному лицу, поиграла струнами меж верхнего порожка и колков – «Мне нравится как Ты играешь» - направилась к выходу.
Его рассудок помутнел, - неверно: подсознание содрогнулось: что причина? Альбиноска?
Он отдал всё за крепкую память и опережающее знание, но не получил те. Нечто вершится в подсознании, вне связей знания. Рыхлая проза – видеть мир в созидании. И музыку Он играет новую: каждый раз – впервые.
Он недоумевал – слеза скользнула за ворот рубашки, холод сжал внутренности. Вечерняя роса люминесцирует тени. Он обратился к тетради прошлого, прибег к печатлению. Откинул волосы и, вспомнил.
*
;
Боль
...Духи неопределённости занимают кресла ожидающих влюблённых: Она улыбнулась, взглянула тайно, - но прильнула к стене встречного взгляда.
Души слитны телами.
«Жаль, не поймём волн под ключицей, что входят в руку»
«Стоит докоснуться, мы сольёмся», - я пообещал Ей то, что не обещал никому – что многие Ей вторили; но вторую клятву меня бы не хватило: Она обещала “подумать” – сем сломала.
Не важно, Он или Она; разница совокупляет тела. Платоническое безумие жаждет телесного спокойствия.
Она щипала воздух, Его голова коснулась Её плеча – «не соглашусь с Твоей верностью, отрицаю»
«Я ищу человека, кому стану соавтором жизни»
Руки выдали Её, непоколебимость угасала.
Руки в узелок – левый мизинец сверху. Дыхание разнилось и совпадало на шестую долю. Лёгкая сатира: каждый видит из глаз другого - не запутаться.
Она кусает губы в кровь. Соитие
«Будь счастливее тех , кто узнал правду и несчастнее тех, кто не знает , что им врут. Иди своим путём, с миром» - Зло сокрушительно.
«Мир для меня - Ты... прости» - Он замкнул пальцы на Её запястье.
«Живи жизнью. Без меня» - Она не среагировала - «Я Тебе говорю последнее слово, оно будет звучать сокрушительно тихо, замедлительно быстро – прощай» - девушка отпрянула, посмотрела в скорбь – «Я встречаюсь с другим мужчиной» - провела рукой по запястью, скользнула глазками ниже.
Он прошёл по Её следам на улицу.
дневник Савелия
Ты больна, в мире, где Этика - Инфекция, а Эстетика – Патология.
Мы едва отпустили. Она оставила памятную вещь - черёд вернуться.
Двое, на улице.
«Мы больше не встретимся» - Она сыпала песок, я не верил: глупость, ошибка и забава глупца, - это не для меня, это кусочек посторонней мне жизни. Не-ет.
«Давай снимем номер и Ты успокоишься» - сказала друг моей жизни – «Здесь слишком холодно», - сравнить с холодом Её души те пять по Цельсию, Цельсию бы не поздоровилось. Вдалеке забивали гвозди – теперь, это зовётся музыкой.
Двадцать шестое марта. Мы шли в гостиницу. Она пришла в белоснежной рубашке и джинсах поверх неизвестного мне белого лифчика с рюшечками, розовых латексных трусиках с жемчужиной и напульснике с рулеткой. Слава, не патрон, подумал я и отвернулся. Два часа пригодились, из трёх.
В номере. Мы омыли руки и лица. Она измёрзла – прекрасное содрогалось и таяло в объятьях. Я принял куртку, повесил на стул. Без меня, Она искала удовлетворение, ошибочно – физическое. Излишек жестокого - в чернила черни.
Она не слышала просеб, – «опомнись»
Легла на левый бочок и поджала ножки. Я попросился к Ней, под одеялко. Она приняла. Мы обнялись. Любимое время вернуло любимых, феерия украсила. Я поделился – «Меня всегда огорчало, когда Ты отворачивалась», - «Мне приятно лежать спиной к Тебе» - сказала Она и повернулась. Поцелуй, скользкий и желанный, мерзкий и сокрушительный.
«Давай обнимемся?», - «Я не хочу обнимать Тебя» - «Тогда я обниму», - Она позволила.
Я обнял нежно-нежно, возлюбил – «Давай разденемся» - «Давай» - Она согласилась.
Я расстёгивал пуговки, ронял слёзы, поднимал и вещал на ниточку.
«Не нужно так» - вмешалась Она – «Через верх», - кавалер не отличался аккуратностью. Все, кого Она предпочла мне, повиновались заветам обыденности, обыкновенные и посредственные, на планете непосредственности.
Я вспоминал аромат – другой. Полумрак меж нами. Параллели слились, я избрал Её, Она меня – нет. Что я теперь?
Лифчик пал с обмякшей, Она раздевала меня: отмыкала каждую пуговку. Стянула рубашку и оделась в меня – «Я забираю Твою fuckin’ рубашку на три дня»
Агония внутреннего существа расползлась горящими точками, – «Ты горишь» - испугалась Она: поцелуи осушали холод губ, обжигали щёки, согревали шею, ласкали глаза, щекотали носик и руки райского существа.
«Целуй меня» - шептала Она – «Безостановочно, целуй»
Мы слились в беспамятстве.
Я впился в Её душу, рука скользила к прежним местам. «Хочешь» - шепнул я, - «Пожалуйста» - повторяла Она, - «Чего Ты просишь?» - шепнул я, «Не знаю» - выдохнула Она – «Переспала с пятью парнями», - меня облили ледяной водой и пропустили электричество. Я смотрел в глаза лгуньи -
«Переспав со столькими, что Ты поняла?», -
«Ничего. Мы успели воспользоваться во благо прежде, чем этим воспользовались во вред»
«Зачем это понадобилось Тебе?»
«Не знаю. Хотела в чём-то убедиться»
«Теперь, не смей приближаться»
«Пожалуйста – прошу – помни первозданное, человечность. Действуй изнутри, смотри по сторонам» - Её слова близки, пусть не хватает жизнеописания.
Шлейф прежних озарений обобщит прошлое цепью льда.
Я массировал нежность – «Хочешь»
«Да» - Она... я чувствовал метания Её существа своими. Мы острастнели. Штанишки скользнули с охудавших ножек – кавалер не кормит, я скорбилл душу и скорбил руки
Она затряслась – «Целуй меня. Неважно всё. Целуй» - альянс сотряс в созвучии позади времени.
Она стянула мои брюки. Нежнейшее воссоединилось. Она влажна и мокра ко мне.
Я ласкал и проникал, в Ангела, - мял и сокрушался, - «Так, я люблю когда жёстко», - мне не стоило жить после.
Непоколебимое угасло.
Движение – воздух заполняет лёгких на подъём, тяжёлых на падение.
Движение – Она плачет.
Движение обнажает душу каскадом стонов, я вжимаюсь в исхудалую. Она просит остановиться и проводит древний обряд чейли.
Движение, сотня и одно – «Хочу заниматься этим только с Тобой» - кричит – «Божественно» - стонет и плачет – «Пожалуйста, умоляю, пожалуйста»
«Чего Ты просишь?» - «Я не знаю» - Она царапала мне спину.
Душа Любви опомнилась, забвение ниспало в угоду озарению, - «Из-за наркотиков у меня в голове всё смешалось, я переспала с четырьмя парнями. Искала удовлетворения, ошибочно – физического» - «Но со мной, Тебе нравится» - «Да-а-а» - стонала Она – «Хочу заниматься этим только с Тобой»
...в последние моменты, открываю ставни забытья – «Я девушка. Меня можно любить, можно иметь. Но сделать своей вещью, женить на себе, – нет, никогда!», - сейчас, когда пишу, слова исходят в пальцы раскалённым потоком и душа, расслабляется.
«Били по лицу – я просила, - чтоб били как Ты бил»
«Я слышал, Ты художник»
«То другой»
«Слишком много мальчиков»
«Мы боремся с этим»
;;;;;
Глава восьмая
Лори улыбнулась – «На деньги не тратимся», - «Только на творожные торты» - уловила Юна. Лори набросила на плечики рюкзачок, - альби’ межевала и терзала искренность зубочисткой.
Любовь
Девочки несли кислотную сумку - распределили лямки и не утруждались совершенно. Они брели к гостинице “AMADEUS” – наобниматься, вызвать такси или заказать билет. Лори перешла в расточительство, - Юна не убедила любимую. Пять вечера плело завитки на бронзовом запястье.
Сороковая встретила гостий аллегро: роскошь. Девушка за рецепцией ударила чайной ложечкой по хрустальному колокольчику, в нужный момент. Юна знала девушку: Жизель, сестра Грязе. Лори осмотрела вхожую, массив дубовых дверей, потолки в стиле рококо, скатерти классицизма и люстру барокко. Она забыла что-то: важная важность спрятала знание глубоко-глубоко.
Поясок овивал шею Жизель: поясных дел мастер выгравировал вьюнки на коричневом поясе-ошейнике. Поясок Жизель – вточь пояс Грязе, той ночью.
Зеленоглазая импровизировала за стеклянным роялем на тему andante симфонии 4’33, в удушении шёлка и небесном вожделении.
Кира, робот, лицо идеала, нота-призрак.
«Здравствуй» - Лори подняла подбородок, распрямила спинку в жесте изящества и в шагнула к Жизель исчерпывающей грацией. Ступня в туфле-лодочке подавалась вперёд, принимала вес элегантной ножки и симметрии тела.
Юна перепрыгивала белые кубы в орнаменте ковра.
Лори щёлкнула колокольчик округлыми ноготками идеальных пальцев – звон звучал в нужном месте.
Амадей уступил Кире.
«Здесь гигиенично?» - Лори осмотрела животрепещущую грудь, устремила рассеянный взгляд в Жизель и оставила болезненное впечатление на подушечках согнутых пальцев.
«Вполне» - Жизель отвела взгляд Лори и потеребила карточку с фото.
«Мы, не встретим, мокриц?» - Юна закусила губу.
«Мокриц-убийц» - Добавила Лори.
«Не встретите, уверяю» - Жизель подмигнула Юне; Лори подхватила взгляд – «Нам лучший номер, надвое суток» - вынула карту из лифчика.
«Расчётный час в полдень» - Жизель вручила альби’ устройство введения кода.
«Мы уйдём этим часом, через двое суток» - подчеркнула Лори, вдавила код и за руку повела Юну вслед Жизель – к лифту.
Юна встретила взгляд Киры: фиолет теснил контур тени и служил бесспорным украшением роялистки – Она вплела сплела пряди Ветру, совокупилась с небесным волокном и взяла заключительный пассаж вступления Nothing Else Matters...
*
Доисторический лифт приходился гостинице душой - и старейшей частью. Трио внеслось – девочки протиснулись и альби’ коснулась руки цвета слоновой кости. Жизель отдала ключ-карту – «номер шестьсот шестнадцать. Я пойду» - набрала тринадцать и шагнула к выходу.
Лори схватила за локоть – «Поедешь с нами» - рванула Жизель от закрывающейся двери, облизнула той губы и толкнула к решётчатой стенке.
Жизель протянула Лори пакетик из жёлтой бумаги - Юна не заметила.
Лори и Жизель соприкоснулись носиками - альби’ расстёгивала пуговки блузки снега поверх лифчика сна. Юна не смела подсмотреть.
Лори трогала животик, ниже... Пальчики щёлкнули на лопатках и высвободили груди – крупнее ладошек Юны. Лори сжала шейку Жизель, прильнула к груди и скользнула девушке под узкую юбку - «Узко»
Тень замещает череду света меж этажами. Юна нажала кнопочку остановки.
Прикосновения, проникновения и поцелуи сотнями обрушились на затворниц тени. Девочки простелили одеяния. Постанывания сводили шепотком палитру трезвучия Вьюнка, Орхидеи и Нарцисса. Жизель застонала и раскрылась.
Через час, девочки вознеслись до половинки этажа. По случайности, Юна облачилась в платье Лори, та – в юбку и блузку Жизель (кремовая грудь просвечивалась в такт трусикам синего льна - те выглянули от бедренной косточки). Улыбка постыдной радости венчала влагу губ Жизель.
Лори волокла сумку и несла рюкзачок вслед Юны, грудка Жизель вздрагивала - чем радовала Лори. Номер шестьсот шестнадцать. Жизель провела девочек – «Я зайду ещё. Кира может прийти», - Лори кивнула, прижалась к девушке и раздела: сняла трусики, провела язычком по лепесткам, развела половинки и не избегла дырочки; обняла и закрепила союз поцелуем.
Девочки осмотрели пятикомнатный номер, Лори прильнула к Юне сзади, – «Зачем Нам это?» - Юна обвела помещение и глянула в глаза Лори.
«Мы достойны» - Лори смотрела на Юну с серьёзом. Юна смолка. Они шли к массиву кровати. Юна вжалась в Лори, девочки ласкали и раздевали, возлюбленные.
Звонок
«Ответь» - Лори побежала в туалет.
Юна взяла трубочку телефона с колесом-циферблатом. Голос застенчивой девушки – холодный, будто лезвие препарирующего скальпеля – звучал – «Желаете?», - Юна посмотрела в окно и закрыла глазки на джунгли в обрамлении летнего ливня: обнажённая следует тропическому лесу, капли падают на волосы, лианы обволакивают бёдра, листья примыкают к груди и закрывают глаза, тело сливается со стихией... – «Доставьте в номер тропический ливень», - «Срочно?», - «Срочно»
Звонок от двери
Юна, голенькая, побежала к двери – глянула в глазок – и оцепенела!
*
Ни для кого не секрет: Юна приехала в Живой в пять лет. Самостоятельность отличила Её и помогла выжить. Лавиолетт обрели жильё, Юна заселила комнату головами кукол, - тогда грустное случилось.
Юна на променаде с Той-Китти-Фокс-Терьером Шопеном по спальному кварталу Живого – девочка уединила мать с отцом.
Она мурчала прелюдию e-moll 28 №4. Юна единственная на планете слышала и Любила настоящую музыку - ничто не подбиралось ближе к юной душе. Вдруг!
Мальчик врезался в мечтательницу и разделил мечту десертной ложечкой в кафетерии, русый, голубоглазый.
Юна кушала “Мышонка в Ирисе”, мальчик – “Нарцисс в Закате”
Он говорили про школу, вкусные обеды в храме Кришны, библиотеку, - гостье стоило знать всё.
Хлопнул дверью: девочка с соломенными волосами, Жизель, зарыдала - «Ты и Она – свита, которую я ненавижу. Я отомщу» - и ушла.
Мальчик затрясся, сомкнул руки на шее и задушил себя. Юна встретила смерть впервые в пять.
В память мальчику, все радио вещали Прелюдию e-moll 28 №4 рук Рихтера
*
Юна открыла девушке – вточь отражению дитя позади глаз: та держала бамбуковую тросточку в слое серебристого вещества и подставку на уровне приподнятой груди.
Пришелица перехватила любопытство и ответила – «Благоволием ведома, принесла благовоние – тропический ливень. Я разожгу?» - взгляд
«Кто Ты?» - Юна протянула руку к лицу гостьи, забвенная, провела от скулы до подбородка и всмотрелась в пигмент на радужке.
«Кира» - эхо умолкло – «Ты моя копия» - Кира вздрогнула – «или я» - выронила палочку и укрыла лицо в ладонях – «Моё отражение!..» - шагнула к Юне и сомкнула той губы – «обратная проекция меня» - подняла благовоние и установила в Небесный Лотос.
Лори вернулась неясной нагой собой: спотыкалась о воздух и скользила по стене; альби’, держала кровоток на локтевом сгибе. Камеры: Лори вжалась в Юну, подняла взгляд в прорезь распахнутой двери и – «Тварь!» - сокрушила Киру.
Кира пала. Лори втащила падшую и заперлась. Юна испугалась но разожгла благовоние: тропический соблазн сцепил воздух дымкой. Юна наблюдает самую странную сцену – Она закашляла. Игла отливала светом.
Лори подняла Киру за горло. Кира улыбнулась и Лори – из меньшей взаимности - нанесла пятно пощёчины на полотно лица пришелицы.
Лори поволокла Киру к кровати. Пленница глянула на Юну
Юна узнала растяжку: ленты сходились с углов в центр кровати
Лори смыкала на Кире напульсники и сопрягла с лентами. Развела ножки и обнажила раскрывшийся цветок. Пленница сочилась: нектар испускал Свет трёх Лун. Лори слизнула нить серебряной сладости, скользнула к роднику и проникла в бутон длинным средним пальчиком, вторым... Скользнула мизинцем ниже, а большим пальчиком массировала лакомку – «Принеси кабачок и нарциссы» - взглянула на Юну – та повиновалась – «Кабачок согрей горячей водой»
«Увидишь Кота – пригласи» - Кира оскалилась.
«Если Он узнает...» - Лори раскрыла букет нарцисса, угостила Киру подношением, ударила и поцеловала в шею. Лори лакала сосочки давней подруги. Юна принесла устройство и вручила Госпоже.
«Наслаждайся» - Лори облизнула сухие губы рабыни – «напоследок», - обратилась к нижней части и укусила выпиравшую бедренную косточку. Кабачок прильнул к бутону – Умелая ручка ведёт проникновенный оцелуй.
Судорога изводит: ножки смыкаются в невозможности, напряжение возрастает: девочка стонет, плачет и брыкается.
Мгновение – Киру парализует. Молнии омывают тело. Соприкосновение, – щелчок – лодка минула русло. Плоть соприкасается – электричество оставляет след сквозь укол света выжигает пигмент: Лори всплакнула - вновь хлопковыми, глазами.
* * *
Волна Бухте – Наводнение Лотосу
~ ~ ~
;
;
«Лори, Ты поссорилась с Кирой?» - Юна гладила обесточенную оргазмами пленницу по животику, ниже, - и заглядывала в пустые глаза. Лори смаковала “нарциссы”, кормила третьими Юну – «Она покинула Меня» - альби’ сжала правую грудь пленницы – «Когда Мне было плохо» - провела по плечу конфетой – «Подвиг – не уйти, подвиг – не возвращаться!»
Лори положила бутон в разомкнутый ротик Юны – «ушедший друг» - взглянула на Юну иным взглядом – «Раз ушёл – пусть проваливает» - оцарапала лицо Киры – «только радовала, шелуха, отброс!» - закричала – «Она заслужила линчевания!» - и стихла – «Она не достойна пасть от Моей руки»
Лори всматривалась в Юну – «Убей» - Лори атаковала взглядом Киру, затем вернулась к Юне. Альби’ бросилась к столу, схватила и принесла серебряное орудие...
Нож отражал ужаснувшееся и гордое, лица. Утончение острия надрезает бархатную кожу и алеет, исследует уголки дрожащего дыхания и срезает майские цветы. Лори впивается в Киру – «Твоя Любовь останется в забытом виде»
«В каком пожелаешь» - Кира надула ноздри.
«И Ты храни» - захохотала Лори.
«Ударь меня, сильно» - застраствовала Кира.
«Сильно не могу, сильно только люблю – Лори провела лезвие по мокрой части девушки.
«Мы в поту, без запаха и вкуса», - «Твоя подруга составит нам компанию – полночь взывает к зрелищам... Юна! Позови Жизель» - Лори шагнула босыми ножками, взяла со стола винтажный пакетик и прошла в ванную. Пакетик будто для лекарственного порошка – из пожелтевшей бумаги.
*
Обезьяний крик-смех прошёл по моей комнате. Холодный взгляд пронзает плоть, - в доме никого, только если...
«Не наблюдай ту ночь – поплатишься» - дитя эфемера примыкает нож к шее. Стараюсь высвободиться свободной от написания рукой...
Я оттолкнул Её: серебровласая сокрушилась о бортик кровати. Я протянул Ей руку, а Она – мне.
Слеза пала на острие, взгляд иссяк, соприкосновения не случилось: дымка обступила пришелицу изумрудной скорлупой, лепестки нарциссов лепетали облик излюбленной и разнеслись по комнате шёпотом весны. Я заметил на ноже голубоватую кровь. Показалось!
* * * *
;
Пленная Жизель издала струйку наслаждения в ротик Лори, крики мольбы сменили шёпот удовольствия – девочка не могла терпеть, Лори не желала остановиться, а Юна не находит себе места.
Стеклянное приспособление истязало невинную, волей белоснежной лапки.
Лори замерла – лёгкие отказали – и пала на пленницу; смерть томилась в снежных глазах вкушённым сумраком.
Мелатт таллем – металл безумия – сочился в Юне, ручки не слушались, а коленки дрожали. Она собрала себя по кусочкам, выдохнула и возымела власть над происходящим... Юна знала: “нарциссы” – замаскированные под конфеты таблетки. Лори хранила несколько в корзинке, склеенной из обрывков детских воспоминаний и журналов. Нельзя медлить – «Где корзинка?», - Жизель очнулась от удивления – «Я потеряла», - Юна вскрикнула – «Где?»
Лори захрипела. Кира зевнула – «За окном» - и расплатилась, - «Тварь!» - Юна рассекла губу и плюнула в той глазки. Лори указала пальчиком под кровать.
Юна приготовилась – десяток капилляров лопнул и разлил бесценную кровку по белкам глаз. Юна не утратила чувственности – Она воскрикнула,
Чувство, не всегда приятно, не всегда вкусно...лишь чувство, чувствуй – «Я чувствую!»
Юна собрала сладкой слюнки и излилась Лори в ротик, - обессиленная напастью запила карамельку вкусом курочки... Альби’ ожила, вопреки напасти.
Лори замахнулась ненавистной корзинкой на окно. Юна остановила, обняла и, в слезах, поцеловала..
~Падение под собственным весом
Лори и Юна норовят – ибо горазды - совокупляться до скончания авторского века, - пора покинуть гостиницу “AMADEUS”...
Пусть часы поздней ночи сломят волевую стойку невозмутимости – о двухсуточных событиях не стоит вещать сутки... Представляю Жизнь, распростёртую Киру, Жизель, Грязе – во многих милях, девушка тревожится за сестру, не напрасно; любимую Лори в объятиях Юны: постыдно, нежно, трепетно.
***
;
дневник de Савелий
Я чувствую осадок эффекта Буковски. Раньше, я запирался с бутылкой разогретого пре-красного вина и перечитывал книгу интервью. Хэнк оберегал меня и не был против, чтоб я колол орехи портретом изрубленного жизнью. Я стал обтянутым в кожу скелетом. Жар дрейфует по полости Меня. Я спал и вне сна был мёртв – горе убило. Я понимал: Ей сделали предложение, после меня, многие. Чужие тела проникали в Неё, – тошнило, волосы сыпались, я лёг на кровать – открытую платформу в смерть, - я умирал в мучении, не спеша, с изыском созерцания; проклинал живучий разум и усмехался над лицом необратимости, таким уродливым. А Она бросила того по моей просьбе, когда я представил:
При свете сот моих свеч, под журчание моей музыки, безликий водолей на коленях пред Ней: протягивает коробочку с золотым – Она любит серебро, ха-ха – кольцом, – и открывает. Ракурс на жалкое лицо. Она – «Н-н-не-е-ет» - хватает свечу и выливает воск жалкому на псиное лицо; затем обращается ко мне – «Ну вот, опять Ты меня разбаловал!»
Осквернила, осмеяла, оклеветала, предала, изменила, - притом – ни искры виновности, ни заусенца; и воровала, назло мне.
Нашедшие себя, лучезарны. Лучезаторы. Она мерцала под угрозой существования. Я Люблю, пусть Она Любит себя – исключительно. Её характер – Лори, Тьма, душа – Юна, Свет: хрупка, мягка и нежная – не в пример радикальной Лори Эстель Лилии Мурир.
Я пишу на коварном кованом кресле близ буланжера, где проводил уроки музыки для Люси - почти год назад - в качестве уроков выживания себе: Ветер отделяет тонкие пряди от собранных в пучок волос, играет в угоду Вселенной. Я подыгрываю.
Приземляю лицо на хлад массива окованного стекла – без мысли «сколькие сделали это с Ней», - теперь с мыслью.
Невообразимо: я уничтожу себя, чем поверю: Она лгунья, между нами – боль. Тонкой боли, не укажешь отступить. Верней, укажешь – Она не послушает, и вдвойне боль – мучиться и от бессилия, бессмыслия, бескорыстия – своего и Её. Глупенькая, уступчивая, глупенькая. “Из глаз клоуна” – лучшая иллюстрация.
Я лежал на дне колодца, свинец склеил глаза, – по обратную сторону выхода. Наша истеричная история – книга с аннотацией частичек низлежащего книжного блока, не убранства, – в обложке дней, в пелене ночей.
Меня возродили чтоб убить – я возродился. Лирное сияние пребудет. Мы шли к Богемской роще.
Я отстранил Её линию. Хочу употребить частицу вовсе, - пусть можно в ней скрутить косячок.
Употребил. Соврал.
Она употребила: Её окуривали, много раз – бесправно, отвратительно, мелочно, пользовались.
Она нужна мне. Любимый человек, высшее духовное существо, избранница.
Начал сказание – Оно исчезло... - хм, продолжим.
Дитя подбежал ко мне, взглянул на бумаги и присел за столик – «Что изучаешь?», - «Себя», - «Что Ты пишешь, оно часть чего-то? Может Ты писатель?», - «Определённо», - я смотрел ему вслед. Постойте-ка!
***взываю к духам безмолвия****
Я отдал почётный концерт окну – готов поклясться и продолжать. Больно.
Пожалуй, продолжу, - «Больше не» значит «в заключительный раз и дважды»
Что грустнее лжи погибшего ребёнка?..
«Откуда у Тебя? Она подарила?»
«Не вы – уже хорошо» - безопасные списки звучит опасными презервативами.
Наблюдаю траекторию дымки благовония – так выветривается меланхолия. Падение под естественным весом. Падение под словесным весом. Падение под собственным весом. Пусть пепел расстилается пылью, впитывается в волосы эфиром.
Прошлое заносчиво – оглушило на два уха, обесточило оба желудочка и оба предсердия. Впрочем, незачем занимать ум вожделенца удовольствия страданием.
Глава девятая
Юна и Лори следовали пригородным шоссе.
Лори шла впереди, с рюкзачком. Юна несла отсек с палаткой болотного цвета, - девочка не поспевает за Лори. Юна думала о покинутых Жизель и Кире, вспомнила Грязе – слёзка пробежалась по румянцу, в улыбку.
Лори остановилась: ухмылка подчёркивала надменность – альби’ шагнула к Юне, протянула руку и коснулась лица – «по лицу гладят любимых» - провела по скуле до подбородка, подступила к ушку и изрекла губками – «Думаешь, Я не умею выбирать?» - дыхание заблокировало сознание хладом – «Ошибаешься» - губки Лори сомкнулись на ушке возлюбленной – «Ещё как умею», - Лори отпрянула и улыбнулась. Чувство сокрушило Юну: Лори не улыбалась прежде – только озывала тварью, била по лицу и целовала.
Они подбирались к побережью. Благословенная неделя иссохла до Нескольких Дней. Угольно-чёрная тропа вела рассыпчатым песчаником и регрессировала крупой каменистого песка. Лори сбросила “лодочки” в элегии, пяточка Белоснежки внимала каменной крупе.
Лори подала обрамление ныне нагой ножки, на указательном и среднем пальцах левой руки. Юна приняла. Лори ласкала ладонью щёку, провела сухими губами от века по щеке, до подбородка. Щекотка внизу отдалась влагой, - Юна просила. Девочки одарили атмосферу благозвучным смехом. Лори черпнула воздух в направлении моря, поманила – Юна прильнула к альби’, - и побежала.
Лори помнила: однажды, Она... «Исполняй мои приказания непоколебимо» - Он изрекал в довольстве.
Удивительно - Лори слилась с первозданностью: Она хохочет, посвящается плену истока – море ласкает Её, а Она ласкает Юну: целует – «Ты стала мне сестрой» - прижимается сзади – «Я полюбила» - спереди – «Тебя» - купает – «Нам придётся трудно», - Лори прижала Юну к груди – та ласкала кремовые груди и поглаживала альби’ булочки.
Издалека неразличимо, вблизи – проекция фантазий; миры сошлись в сладострастии данностей.
«Я защищу Тебя, пусть поплачусь» - Лю
Лунный свет выводил контур соития. Всё просто: белоснежная девушка взаимна объятиям возлюбленной. Песня раскрыла соитие подобных. Доставим их Лунному звучию, вдалеке от Озера Небесных Лотосов. И ночь в палатке им – награда.
Супруженницы пьют глинтвейн с кровью – сладкий ручеёк настигнет сладковатой жидкости, от внезапного блеска, по обязательству.
Лори овела искрой запястья Юны, - Они готовы разделить лакомство, - и никогда – расстаться.
Лори наденет платье в красно-чёрную клетку.
;
***фольга спадёт***
Луна отдала влюблённых сумраку.
Девочки дремлели в пледа’х, прижавшись. Мы упустили момент – Лори скользнула из обрамлений тепла, к одеждам – вытащила из заднего кармана мини-юбочки с колибри бумажный пакетик и заспешила.
Юна размыкает глазки, излучается, - холодок Лори не обжигает, пустота девственной гравюры вездесуща...
Щёлк – огонёк колебался в откровении: Лори, высыпала из пакетика – того, что Юна нашла в гостинице, и разбавила сыпучее вещество Озёрной Водой из бутылька эфира розы. Набирает в шпиц. Странном занятие.
Юна в смятении: мрак питал Лори и лакомился Ею – Она разомкнула губы, прикусила кончик языка и... Юна бросилась на Лори, - игла скользнула в почву.
Воздух овлажнел. Девочки слились в драке: Лори смутилась – Юна плакала и била ту кулачками – «Нет! Ты не смеешь», - Лори сокрушила Юну по лицу – «Не смеешь», - Лори опомнилась и обняла подругу, - сумрак зачастил в визитах Белоснежью.
«Я задала вопрос, всем: поможет ли мне сотворение. Они смолчали. Я поверила в себя, а Ты помогла мне. Я не в праве оскорбить Тебя – Ты достойна, Ты моя» - Лори обняла, слизнула с губы сочившуюся кровь и поцеловала - язычки сплелись симфонией чувства. Благоухание вездесуще.
«Я совершила ошибку» - отчиталась Лори – «Я признаю, ради Тебя» - альби’ гладила Юну по плечу, скользила к булочкам, возвращалась к волосам, ныряла в тень сомкнутых половинок золотокожей дивы – та плакала, тряслась и не унималась. Лори помяла Юне щёчки – «Можешь попробовать» - улыбка ласкала бликом хладного орудия – «Совсем не больно» - подступилась близко-близко к носику Юны – «Я сделаю Тебе хорошо», - Юна обранила хлад альби’ - взгляд разбился об осенний плед.
«Можешь сделать хорошо и без»
«Недоласканная» - Лори провела по груди, впилась в сосочки, расположила на пледах. Развела Юне ножки и обнажила раскрывшийся цветок, вкусила аромат и залакала оплот нежности. Напряжение распалось волной расслабления. Юна выдохнула весь-весь воздух, - и уснула.
*
Лори вернулась к шприцу. Может?.. Конечно.
Игла пронзает следствия и ведёт пустоту - действие обратно отторжению.
Лори исследует запястье спящей, смыкает невидимыми пальчиками.
Игла скользит под золотистую кожу, словно лапка Лори – по спине к разомкнутым булочкам: наслаждаться, насладить, проникнуть.
Лори объяла.
Слезинки мелькали вне кадра, в глазах альби’. Лори пала в сон Юны.
- - -
Юноша; Они с Лори - за руку - брели к музыканту. Взгляд соприкоснул – Он указал на себя, ткнул в подбородок, обратился и состроил мордочку. Существа обнаружились во взаимности.
Юна вспомнит странный сон.
- не вспомнит
- - -
Утренний бриз орошает серебристые пряди альби’, кофейные кудри Юны вил сам Ветер: к сожалению моему, девочка забыла рукотворного друга – и оставила верную память и детство на полке.
Лори погладила возлюбленную по шейке – «Дай Мне денег» - шепнула в ушко и отвернулась.
«А карта Савелия?» - Юна не пришла в сознание, слезы капали вслед грёз.
«Я потеряла» - Лори закусила губку и выдавила прыщик на щёчке Юны.
«Оставила в гостинице?» - Юна испугалась неизвестного и вжалась в Лори.
«Хочу Тебя» - девочки слились в экстазе
Нечувственная пала на пледа’ и растворялась сном младенца.
«В кофейной банке» - шепнула выброшенная на берег сна волнами оргазма.
Лори обещала. Обещала!
;
Глава Десятая, экзистанционная
Лори вернулась Луной
Юна смирилась и признала – «Если Ты делаешь это, я хочу видеть Тебя и всегда оставаться рядом» - Юна взяла запястье Лори и нежно посмотрела той в глаза... – «В нужный момент, я помогу», - тогда Лори вручила Юне пакетики вещества. Юна дёрнула запястье Лори и отпустила – альби’ забрала снег.
Юна подала ложку увядающих вульфрий, - девочка не знала, какие цветы предпочитала ушедшая бабушка. Один мальчик признал Юну фантазией.
Юна свела ножки в позе лотоса и вытерпела: игла вникала болью сотен поколений – привыкнуть невозможно. Лори потянула поршенёк и смешала раствор с кровкой. Ещё не поздно... Альби’ выпускает течение в кровоток.
«Это зовётся Глотком Млечного Пути» - Лори заулыбалась, вывела иглу, швырнула и смолкла на несколько часов. Несознанная поползла к пледам.
Лучший секс в жизни Юны. Сладость наслаждений в глазах Лори (Ей-то приходилось лучше).
Глаза Лори вобрали вихрь Млечного Пути: Она ввела виток естества в спящую подругу; потребность закрепилась, Они уснули.
* * *
Каркас событий значил утро, зачал день и произвёл вечерию. Юна различала ужас шприцеваний – умиротворение меркло. Юна успокаивалась: звёзды затмили взрыв мерцаниями.
Юна, Ангел, спала. Удивительно!
Лори дотронулась золотистого запястья, расстегнула рукав блузки с колибри – «Читать книги – признать Смерть, писать их – Жить. Жить – Творить Историю» - Лори вторила вчерашним приготовлениям: отесала жидкий снег и ввела невесомой подруге, - на секунду, Лори показалось, будто Юна внимала Её движениям; - отнюдь.
Пять пакетиков расфасованы по карманам кармы.
** ** **
Лори отпивала пятый глоток Млечного Пути третьим вечером.
«Быстро закончились» - Юна разворачивает хрустящие пакетики, исследует хруст свитков и, по неуклюжести, вдыхает Лунное Сияние, - Юне холодно, пусть Лори тепло – альби’ взбивает морскую пену облаком, нагая, в пейзаже Софуса Якобсена, в страницах завершения истории заблудших странниц.
Юну сотрясает. Зубки высекли искру низ виноградных губок. Она молится Лесной Госпоже, Озёрной Нимфе, Божеству Космического Леса.
Лори склонилась над девушкой, в злорадстве, понимании – «Дай Мне денег», - «Да», - Лори прыгнула через пропасть в множество часов мучений чистосердечной девушки с небесно-голубыми волосами и позолотевшей кожей.
** ** **
Лори завила прядь круг пальцев: Юна смотрела сквозь россыпь серебра.
«Моменты, отдай»! – Лори дотронулась лапки Юны, - девочки растворились в полумраке восходившей Луны.
;
фокусы памяти
; ; ; ;
; ;
;
На дубовом табурете стоит девушка – лет тринадцати, - Она смотрит в окошко и сжимает нож.
Серебро скатываются в прямые кофейные волосы до щиколоток. Отсутствие поселилось духом витиеватых углов – разряд ослепил завитки страждущей души.
Она укололась в руку – и отстранила орудие: место соприкосновения, вечно алый свет – кровь расползалась рукавом теснения – изящным, в стиле рококо.
Дверь вхожей хлопнула.
Изумление искрилось испугом в глазках юной Юны. Девочка выронила нож –мать застала сцену. Женщина мешала исступление, безумие и бешенство в одном котле, - замахнулась острым маникюром и снесла девочку с табурета.
Юна ударилась носиком, кровь изо рта расчертила побледневшее лицо ровной полоской.
Девочка плакала и смотрела на маму – женщина выражала ничто, глаза светились гневом пустоты – «Не смей пачкать мой пол» - женщина схватила кухонную тряпку и бросила девочке в лицо – «Убирай, немедленно»
Тошнота прорывалась, подкатила к горлу. Она заскользила по рвоте вперемешку с кровью. Ало-болотная масса стекала по волосам – те завились кудрями. Женщина склонилась над дочерью, запустила ладонь той в волосы и захватила. Девочка закричала, слёзки скатывались в субстанционное обобщение боли и гнева безумства. Мать волокла дочь, растянула улыбку и рассекла лоб девочки о ребро табурета. Женщина подняла девочку и задрала той голову – «Ты мне брезглива» - мучитель открыла один из шкафчиков: среди вилок, ножей и ножниц, ножницы по мясу светились серебром.
«Ты, мерзкая копия своего папаши. И походка в Тебе от него», - «Это нарабатываемое, нет утверждения глупее», - мать завопила – «Мерзость. Дрянь. Дешёвка», - «Ты выбрала его достойным» - Юна стерпела боль и повернулась к матери – «Знала себе цену» - Юна поплатилась рассечённой губой. Женщина схватила ножницы, провела хлад стали по щеке, шее и меж грудий дочери. Направилась ниже. Подтянула девочку – Юна стала на кончики пальчиков, - сталь рассекла воздух и замкнулась на кофейных волосах - Она поскользнулась. Мать ткнула под ребро ножницами и пнула ногой тридцать девятого размера, - девочка заскользила, волосы остались у матери – «Вымою и продам. Без Тебя – не мерзкие. И полезные» - женщина улыбнулась – «Не выбрасывать ведь»
Юна взревела – кроткие пряди обрамляли личико юной страдалице – «Мам, отведи меня в больницу», - «Иди сама – я устала» - мать отступила. Ворот мятой блузки разрезан, пуговицы сорваны, одежда пропиталась рвотой, кровью и слёзами. Юна убежала, а через пару часов вернулась в новом платье - двое юношей в тёмно-синей форме сопровождали девочку.
«Юна соберёт вещи» - уведомил сопроводитель – «Она переезжает к отцу, пусть мне не положено говорить» - покачал головой и заглянул в пучину гнева – «Нас попросили не уединять Её с матерью, а мать – насколько я понимаю, пред мной»
Женщина кивнула. «Славно... Постановление» - вручил копию, Юна рванула к себе в комнатку. Взгляд предупредил поступок матери; бессловные ждали.
Юна вынесла походную кислотную сумку – леди собрала шестнадцать платьев и плюшевых щенят на плюшевой крыше - подарки отца за время развода, - у него другая женщина.
Но и отцу девочка не была нужна, а смерть матери люди в тёмно-синем утаили. У Юны нет родных, - Её отдали в приют, сиротку.
Случайность сблизила Юну с необычайной девочкой.
Дети пребывали на улице, тем погожим днём. Свет затопил простор помещения пластом непривычного. Она одна, подумала Юна и отдалась слезам.
Далёкая тень содрогнулась – «Будь милостива, ко Мне и к себе, открой окна – приют не жаровня».
Юна вздрогнула – Она заметила белоснежную девочку не старше Её самой.
«Я очень прошу» - незнакомка распрямила ножки и оторвалась от занятия – на коленях у девочки лежал деревянный блокнот на кольцах и бежевый карандаш, сточенный до коронки ластика, - трудно понять, где у такого карандаша середина.
Юна всмотрелась в девочку, строгую как плеть, резкую как нож и холодную как багровый лёд.
Юна отворяла окна – за это бранили и били – в направлении незнакомки, шаги стали прыжками; Юна прошоркала кедиками к девочке.
«Я Лори» - изъявила та – «Лори Эстель Лилия Мурир»
Юна не смыкала глаз, ротик раскрылся. Если под золотой пеленой мир окутает мрак, фольга рассеялась осенними листьями. Взгляд Лори направлялся высоко, выше действительностей.
«Можешь сесть» - Лори указала свободную половину кровати карандашом и надкусила розовую стёрку – «Ты куришь?», - Юна помахала головкой и уселась. «Что Ты пишешь?» - Юна любопытствовала: рассматривала угольного цвета дощечку с гравюрой.
«Пишу некрологи» - сказала Лори и улыбнулась слегка – «Знай, когда кто-то умирает, первой узнаю Я... Я вестник смерти», - Юна оцепенела, в ужасе, - «Сегодня, прощаемся с мисс Лавиолетт. Послушай: “мисс рассудок венчалась со смертью, - старшая Лавиолетт спутала стейк с собственной шеей”» - Лори запустила руку в сдвоенный матрас и вынула кофейную банку из магахонки. Открыла – и прелюдия зазвучала в изумлении и страхе Юны. Лори поднесла сигарету к сухим губам и зажевала взамен карандашу, щёлкнула бензиновой зажигалкой: искра и воздух – так рождается пламя, - прикурила и оставила тлеть, захлопнула шкатулку и положила в ноги – «Хочешь?» - подняла брови, в иступлённом выражении - «Я дарю это Тебе», - Юна подобрала реликвию и прижала к груди, с трепетом.
Она не прочла напутствия, бросилась на новую знакомую и осыпала лицо той пощёчинами: кулачки вторили крикам крохи – «Лгунья!», - Лори не стерпела и рассекла Ей губу - Юна сползала с кровати.
Девушка лет двадцати трёх пробежала по коридору. Лори бросила сигарету в окно и уставилась на Юну.
«Что случилось?» - девушка посмотрела на Лори, увидела Юну: та стояла на коленках и плакала. «Лори!» - изрекла девушка – карточка с именем Эвелина приколота к плащу, - «Она», - «Кто открыл окна, Лори?», - «Она» - Лори Мурир указала карандашом на Юну. Эвелина сокрушила Юну вторым за день ударом, затворила окна и ушла.
Юна вернулась к себе на кроватку, безмолвная.
«Куда Ты ушла от Меня?» - удивилась Лори.
«Ты причинишь боль» - пролепетала Юна потолку.
«Причиню, но пока достаточно» - Лори забросила крючок, Юна не уведала - «Кто Ты?» - изумилась девочка.
«Вестник смерти» - оласкала себя Лори.
Нарцисса стоит принимать в малых дозах – вдохнув пыльцы, объятый дурманом, живёшь великую ночь, - Нарцисс достоин знания исключительного Себя.
Юна спустилась с кроватки и поплыла к белоснежной девочке робкими шажками босых ножек – «Моя, шкатулка моя?», Лори кротко кивнула, Юна раскрыла кофейницу и уместила на крошечных коленках: Мелодия успокаивала, лапкой котёнка ласкала слух и разум юной кошечки.
Юна восторглась – «Ты – Ангел?»
«Нет» - Лори сжала губы узкой линией – «Я альбинос»
«Альбинос?» - Юна раскрыла ротик и облизнула губку – «Тебе идёт такое имя, Альби’, и носик у Тебя милый»
Лори отсекла – «Нет. Это особость, прерогатива, привилегия. Дар и Проклятие» - Лори схватила запястье Юны - та рассматривала длинные пальцы – «Я умру в двадцать семь, с великими: Хендрикс, Джоплин и Морриссон» - Лори сжала руку Юны и погрузилась в мечтание – «Ловить искры из глаз, Осыпать Лицо Поцелуями... Зефирные, Облака... Кроют-Северный-Полюс», - судорога свела золотистые пальчика Юны – «Откуда Ты узнаёшь об умерших? Смерть говорит Тебе?»
«О нет» - Лори расхохоталась до слёз и обнажила белоснежные зубки – «Мой отец пишет книги, а его лучший друг – редактор – предложил Мне работу» - Лори ощупала воздух – «Три года назад»
«Значит Ты» - Юна вдохнула, - «Нет, у меня есть родители» - альби’ улыбнулась – «Мать заведует приютом – скорей психушка, но не мне судить о подсыпках в компот, - не пей и вырастешь умной девочкой. Мать заведует приютом, отец пишет книги, обо Мне пишет – и обо Мне. Иногда, Я наблюдаю» - Лори закашлялась и отпустила Юну – «Живые, кого Я пишу, умирают, - может, написать отца с матерью? – тогда, Я задержусь с Тобой. Да. Сейчас» - Лори ткнула карандаш в дощечку.
«Не вздумай» - Юна выбила карандаш из белоснежной кисти, всмотрелась в глаза Лори и получила пощёчину: девочка пала на кафель, - «Подай мне» - подала альби’ блокнот с карандашом и заплакала.
«Тебе незачем плакать» - пролепетала Лори – «Присаживайся, милый друг – Ты доказала преданность Мне» - протянула руку Юне – «Ты мой Котёнок, и Я Твой Бог», - Юна приняла снежную ладонь – «Нельзя, родителей нужно любить, - тогда и они полюбят» - Юна давилась слезами, Лори обняла девочку и постаралась утешить – «И у Меня нет родителей. Я солгала Тебе» - Лори провела Юне по спине и задержалась там, где полоска трусиков скрывала впадинку.
Дни проскальзывали в копилку неизменного со взором тревог и откровений. Всё изменчиво. Дни шли. Шли дни. Дни шли.
;
Лори совершала тройной виток влево, у окна: рассекла воздух и, на левой ножке, вознеслась. Кружева звучали в чудном исполнении. В немноголюдную комнату явились гости.
Сэр Элтон Джон опевал потерянного друга – оттого Лори не заметила гостей: юношу восемнадцати лет, заместителя заведующей и лучезарную старушку.
Трезвучие замкнуло композицию: девочка устремила отрешённый взгляд в окно.
«Лори Мурир» - сказала заместитель – «Лори. Мы хотели сказать», - «Я знаю» - Лори заскользила по подоконнику, серому в сравнении с лапкой девочки.
«Тебе завещали трёхэтажный дом на побережье Озера Небесных Лотосов. Юноша – Твой слуга, Жюльен» - женщина тронула плечо задремавшего, он улыбнулся Лори – «Его брат, Ганс, перейдёт в Твоё распоряжение в семнадцать, через два года. Ты вступишь в права через три года. Оставайся. Ты освобождена от режима и всего Тебя печалящего . Мы исполним любую Твою просьбу» - женщина свела руки в замок и улыбнулась, - альби’ ухмыльнулась и скомандовала – «Хочу абсент»
Старушка опустила брови.
«В службу опеки обратилась пожилая леди. Она мудро пожелала взять под заботу девочку. Мы смотрели личные дела и остановились на Тебе, Лори Мурир, - и Юне, Юне Лавиолетт» - женщина развела руки и оглянулась в поисках Юны – «Юна, иди к нам», - Юна очнулась от литургии, отбросила одеялко и пришла к кроватке на ином побережье простора.
Девочка взглянула на старушку - та опёрлась на венозные руки и с усилием поднялась, что-то скользнуло во взгляде – Юна шагнула навстречу – Юна развела локти – старушка обняла. Когда судьбы сталкиваются, единственное спасение – в объятии.
Лори надула ноздри и обнажила остренькие зубки. Юна шла за руку со старушкой, в согласном лучезарии. Души слились.
Юна шагнула к выходу, преступила порог, - Лори бросилась к девочке – «Стой!» - альби’ настигла скорее собственного голоса, девочки слились в объятии и Лори прильнула к губам Юны.
«На прощание» - Лори ласкала Юну остриём взгляда, прыгнула к кровати подруги и вручила баночку – «До скорого. До встречи. Лю»
;
;Через три года;
Кудри закрыли овалы ушек кофейными росчерками и спадали до плеч. Юну четыре года назад и Юну сегодня, разделяет одно . Она выпрямляла волосы – у зеркала: Ангелы маскируются под звенья обыденного
Лори постигла гармонию, эстетику и композицию пяти параллелей, - и слила сорок нотных тетрадей в исключиткльное творение – занятие заимствовало душу.
Одним днём, Юна получила приглашение Лори через посыльного: пришёл Ганс, ничуть не постаревший, - и вручил свиток от полюбившейся, единственной, подруги:
«Я выбралась. Этот мир – не для Меня. Этот мир Мне чужд. Я избрала свой путь – в мир чувств, - и предлагаю Тебе закончить вершение. Я жду Тебя, пусть три года разделили Нас, – Я желаю воссоединиться.
Я не занесу Тебя в некролог – для смерти, Ты избыточна»
Лори могла сказать это каждым днём. Юна отнеслась с холодом – теперь, - что-то от откровения, Юна утаит: встречи с Милой, Котом; - Она забыла, Она ничего не запомнила и оставила крупицы воспоминаний ушедшим действом.
«Твоя Любовь движет мной» - Юна оставила след ноготков на записке и просила приветливого Ганса доставить Госпоже. Окунулась в Озеро Мечтаний. Время перечитать пришло.
;
Человек без Времени
S-дней до-S
Мила, Юна и Лори – подруга Милы – новый герой Юны, - действуют
Место действия: Соломенный домик, чьи крохотные оконца пропускают тонкие лучи, а стены излучают осеннюю прохладу.
Альбинос Лори и русая Мила следуют в парк. Мила захватила гитару в тонком чёрном чехле. Платье облачило Лори в белоснежье, - девушка с зонтом.
Девочки отыскали укромное место: расстелить плед и отречься от мира.
Мила избрала домик в глубине парка, расчехлила гитару и настроилась. Девочка озвучила первый лист первой части «Лунной Сонаты» и засмущалась – продолжение слишком сложно для двоих – трудно для одной, легко для двоил и непросто для меня.
Лори смотрела глазами-океанами – «Мне нравится, как Ты играешь»
Мила смутилась – «Не лучше Юны... Я конфеты взяла. Кушай все!»
Лори потирает руки, кусает ногти – «Она придёт? Юна» - непереносимость света не сказывается на пребывании в таком прохладном домике: плющ развевался над альби’ лесным узором: живое сошло на фреску – дрозды, тюльпаны, орхидеи и Нарциссы.
Знакомства
(Юны с Лори - и Лори с Юной)
Радостная, Юна несётся к девочкам
Юна улыбается Лори – «Привет. Я еле нашла... В последний момент поняла, где можно кушать конфеты... Можно одну?» - Считает Лори владелицей и ожидает дозволения.
Мила запуталась в аккордах, вслушивалась и слагала мелодию.
Лори отвернула голову, напоследок с неохотой оторвав взгляд от Милы – «Эти – для избранных.
Лори – хищник, - и нет.
Юна взяла две.
Мила доиграла последний такт – пора идти.
Новые знакомые проводили общую подругу.
Мила уходит
Остаются Юна с Лори
Голос Лори пронзал прохладой чарующей ноты – «У меня есть кое-что для Тебя» - Голос... - «Взамен, прошу Твоего доверия, покорности и дозволения. Я ищу девушку, которая исполнит все мои желания.
Юна улыбнулась – «Да»
Поцелуй: Лори целует в неподвижные губы.
Юна робеет. Влажные губы размыкаются.
Закадровый голос Юны - «Когда Она меня поцеловала, всё внутри перевернулось. Я зажглась противоречивым огнём. Я любила Её. Она любила Милу»
Лори и Юна идут к Лори
У Лори
Вечер, Юна не пришла. Не все законы подобны воплощению математических равенств, некоторые стоит принять данностью. С Ней обошлись жестоко.
Глубокая жестокость относительной правды зачастую ошибается в выборе учеников и уроков. Никто не достоин жестокости. Ничья жажда жестокости не достойна осуществиться, ибо слепа тягой предвкушений. Нельзя желание боли реализовывать в прямой форме. Я знаю.
Лори живёт одна. Хомяк похрустывал подшивкой воспоминаний, пятикнижием и десятитомъями.
Юна оставила плащ-палатку во вхожей. Лори погладила гостью по плечу - «Заходи» - провела Юну в кухню и наполнила вкусную чашку яблочным соком.
Юна старается найти незамысловатое занятие в неудобной обстановке – «Я могу приготовить Тебе вкусное» - Она рассеяна туманом Красоты.
Лори подчинила взглядом – «Можешь для Меня кое-что сделать?» - и налила яблочного сока.
Юна кивнула – «Для Тебя – всё, что угодно»
Лори склонилась над допивавшей сок – «Хочешь попробовать?» - погладила по лицу и прошептала в ушко
Голос Юны из сна – «Тогда, было поздно отказываться. Для меня это было чем-то неестественным, запретным. Я загорелась, только Она меня дотронулась. Я сходила с ума»
Юна оробела – «Мне будет стыдно»
Лори облизнула той губы – «Я хочу этого»
Юна слизнула яблочную каплю с краешка чаши.
Лори поднимает Юну за руку – «Идём»
Лори живёт одна
;
Непристойности
Лори обнажена: Она раскинула ноги, на матрасе. Лифчик прикрывает кремовую грудь свободными снежинками, а нижние рельефы таятся за простынёй.
Юна вкушает, целует в губы и спускается ниже. Тельца соприкасаются в поцелуе, Юна уступает.
Воспоминания Юны:
...кремовое тело, с розовизной, где-то рядом и очень далеко, мы взаимны. Не Ночь и не День: за окном ничего. Скромный фонарик обнимает воздушное пространство всенаправленным светом, уютным, будто бы вспомнил, а затем снова забыл, вспомнив.
Жизнь стоит строк, кто-то возместит. У Юны, к Ней, тяга.
Я лишь полюбила Её, больше и сильнее чего-либо, желав нам общей судьбы.
Целует низ живота, язычок подбирается. Лори одобряет - поглаживает длинные тёмные волосы
Юна гладит сокровище, вкушают влагу сухими губами, в круговороте девственного и порочного. Добро смешалось со злым умыслом, Любовь обречена на Боль. Любовь – не всегда Услада.
Лори вздрагивает: Юна вошла в соприкосновение с центром чувств и язычком проникает в женское, похожее и незнакомое. Юна ласкает проникает в возлюбленную.
Лори дрожит: мальчишеское тело извивается. Девушка постанывает и прикусывает губу. Юна старается. Лори затряслась - грудное «Д-да» сочилось из сомкнутых губ. Ноготки впились в простынь.
Лори сокращаются – «Держи мои ноги»
Юна ласкает влажное, поглаживает и проникает.
Лори возносится на волне. Шёпот вырастает в стон, крик омывает откровением.
Юна ускоряется и отдаёт силы в благодарение. Продолжает, до последнего.
Сладострастия разливалось по Лори - та стонет в голос и хватает Юну ножками. Переворачивается и сползает.
Лори склоняется к цветку Юны, чтоб та ласкала Лори – «Я сделаю Тебе. Ты должна это почувствовать, от Меня. Благодари Меня»
Лори посвящает Юну, сквозь постыдное, в мир, где Любовь безгранична, где Любовь - к неестественному, где Любовь безумна, - посасывая небесный нектар.
Юна получала первые ласки. Лори проникла влажным мизинцем ниже. Юна дрогнула, не противилась, - Ей нравилось.
Лори дала поиграться Юне небольшим приспособлением и велела наполнить слюной.
«Больше нет слюны» - Юна вернула.
Лори добавила – ёмкость хранила миллилитров шестьдесят общей слюны.
Лори карала и ласкала – «Теперь, расслабься»
Юна отнекивается и вздрагивает - Ей совсем не хочется – «Пожалуйста!»
Лори разводит той ягодицы – «Ради меня»
Юна выплакивает несколько слезинок, те выкатываются из глазок – «Ради Тебя?»
Лори утвердила – «Ради Меня»
Юна отдаётся, полностью и со всем стыдом.
Грудки соприкасались. Альянс тел второго типа. Трапеза.
Юна лежала на спине и раскрывала лепестки благородного цветка Лори. Лори лежала на Юне, пивала девственного нектар, посасывая и целуя, - жадно и эгоистично.
*
Откровение
Юна – «Я люблю Тебя»
Лори – «И я Тебя» - водит таблетку в цветок – «Возьми. Выпей, только подумаешь обо Мне. Можешь вынуть»
Юна вынимает – «Благодарю»
Лори облизнулась – «Хочу видеть, как Ты делаешь это одна»
Юна – «Хорошо»
Юна присела на разобранное кресло и развела ножки пред Лори: бутон разомкнулся – лепестки хлюпали и расступались.
Юна водит кроткими пальчиками вверх-вниз вдоль розового тельца и проникает.
Лори внимает.
Юна приоткрыла ротик, взгляд поднимается. Кончики отвердели. Глазки сомкнуты.
Лори питала девственную.
Лори присела перед Юной. Альби’ рассматривала сокровище меж разведённых ножек.
Лори вжалась в Юну и пила влагу той.
Лори берёт за руку, выхватывает из матраса нож и проводит долгую линию вдоль. Лори лакает струйки крови с золотистой руки – «Сладкий, Твой нектар»
Лори любит книги, очень. Она читает и облизывает страницы – так Ей нравится. Она курит и затушивает сигареты о запястье Юны.
Лори курит – «Почитай Мне»
Юна побежала к плащ-палатке, Она остаётся
Юна принесла рукопись, из вхожей – «Это сюрприз, для Тебя»
Лори читает – «Когда Ты видела Милу?»
Юна – «Ты присутствовала на последней встрече»
Лори – «Мне интересно. Где Ты нашла»?
Юна – «Познакомилась с...»
Лори - «Легко написано. Ты открыла многое»
Юна – «Я соскучилась по Миле»
Лори бьёт по лицу – «Не смей!»
Лори вчитывается в каждое слово, облизывает страницы – так Ей нравится
Лори - «Мне нравится написание. Кафка ожил»
Юна ловит слова Лори
Лори затушивает сигарету о запястье Юны: хватает за запястье, вынимает сигарету и медленно затушивает, вдавливает в кожу...
Лори – «Исполни Моё желание. Познакомь»
Юна – «Познакомлю»
Лори вручает спелый фрукт – «Тебе, за покорность. Карамбола. Ты подарила Мне себя. Можешь побыть со Мной. Помни Моё имя, помни Меня жестокой. Люби»
Лори впитывает каждое слово, гладит строки, облизывает и вдыхает аромат страниц – «Хочу Его»
Лори тянется к ночнику – «Доброй ночи»
Юна кричит – «Не выключай!»
Вспышка фиолета: Юна за вуалью, смотрит на Кота и Лори: альби’ приняла друга.
Юна вдыхает исчезающий воздух, прячется в тени и теряет свет: одеялко облегает в миллиметре от докосновения золотистых ручек, Она понимает: дышать нечем и не хочется. Она протягивает лапки свету сирени, закрывает глаза и срывает завет, - она разрезала пелену перед глазками и родилась – острие памяти раскрыло давнее событие.
Неужели все давние знакомые – общие знакомые? Неужели крупицы сокровенного светят больше, чем двоим? Неужели в природе вещей замешано нечто большее?
Так или иначе, Лори принимала гостя – одного из многих немногочисленных: Кот пошло сглотнул и шагнул навстречу, Юна тянулась до Друга Жизни – но материи взаимоотрицательны; Лори вела Его за галстук вверх по лестнице своего дома – в башенную комнату, когда Он не выпускал пояса, собранного в ошейник. Мила следовала за друзьями: полароид набросил шейный ремешок русой девушки с каре, последняя заправляла устройство основой ждущих снимков. Лори и Кот шагнули в комнату – Мила вошла следом и запрела комнату; Лори и Кот уместились на кровати, слились симфонией теней и раздевали один другую, - Мила надавила на рычажок и подняла вспышку, установила микрорежим и убрала светофильтр, улыбнулась и заглянула в видоискатель, поймала ракурс, задержала дыхание и вдавила спусковую кнопку затвора.
*Занавес
*
Искусственное – браковая отрасль искусства, -ради Искусства стоит Жить.
Я высматривал на снежный гриб в отблесках складок халата, проникся и расплакался: я наблюдал крошку Творения одного со мной мира и оплакивал ушедших. Я оставил смерть, Она меня – нет. Судорога смыкает душу, я ползу по осколком разбитого времени, в петлице цветок – ьелоснежный приозёрный Нарцисс.
Общее питает водоросли изумрудной россыпи и приозёрный Нарцисс: мы в обрамлении разнящихся стихий. Цветок Воздуха перечит ветрам – ведь они во множестве. Бутон вобрал избыток потока и сомкнул снежные губы.
Животрепещущее даётся мне – и проведению – болью, болью Жизни – Животрепещуще.
Видим чужие отражения в неоднозначности, вычёркиваем твердыню структур, исключаем всеобъемлющее и сторонимся агоний лживого мира.
Она попросит о знакомстве, я возымею Её, раз Она посмела слитьсяс Юной, - и уничтожу. Выжгу почву Озёрного Нарцисса и отворю душу Той в Забвение – в душе моей, Она обретёт ад хлопкового покроя. Изобличу поступки и осужу – беспристрастием тысячелетней страсти. Испеку земличный пирог с расцвётшим Нарциссом – запеку метаболизм возлюбленной – Время найдётся.
Великие посвятили Жизнь пастеризованному миру неведенеия. Мне плевать – я одержим срывать цветы, распалить костёр – и швырнуть лживое тело иссохшего Нарцисса . Пусть Озёрный Филин и тропический коршун прольют слёзы – но примут в завтрак стлевшие лепестки и кремовый бутон, налитый и сочащийся ложью.
Птицы дальновиднее напастей. Перешагну иссохшие губы, разломлю стебелёк и вручу сочащийся бутон Девушке-Сове.
Отснять настроение, передать ощущение, слиться с неизвестностьюи обуздать поток, заглавие начать сквозь прописную – соблюсти неповторимость и совладать с собой: адресовать замысел цели. Вредно: Жить – и вторить умершим, Дышать – и вдыхать пыльцу умирающего Нарцисса, отдавать без избытка, подчиняться, вестись на волю совокупления, сдаться (если не отступишь). О мирском?
Твержу прекрасии: довершение самости до вопиющего избытка; знаю себя: я сливаюсь с благоуханием Озёрных Лотосов.
;
Мышь в духовке
Место действия: парк Лунный
Действуют Лори, Мила и Юна
Мила и Лори балуются - «Юна, фотографируй нас»
Девочки раздобыли старые-престарые карточки для полароида Лори, прошлой ночью, - и забывшие свой век негативы для Юны. Лори предпочитала засвеченную плёнку винтажным аппаратам с ручной фокусировкой, - и вкусу Милы: Лори дарила все аппараты Миле.
Девочки кормили друг друга сахарной ватой. Лори и Мила, похожие, укутаны полотнистым пледом. Мила чуть груба, а Лори напоминает кошку – весьма и весьма обманчивую.
На Юне осенняя фисташковая плащ-палатка и полные карманы мороженого суфле в молочном шоколаде, которое так приятно вкушать в чистом виде: Юна счищала шоколад и кормила с рук Лори, - Мила не замечала.
Юна улавливала любимых, чтоб те, вели Её в пути, что разомкнётся.
Девочки посетили Волшебную Лавку. Лори направилась в дальний зал благовоний. Юна и Мила остались у стелажа зелий.
Мила, Юне – «Я бы до десяти с Тобой посидела»
Юна, Миле – «И я бы посидела с Тобой»
Мила проводит по лицу – «Прощай»
Юна гладит запястье – «Простила»
Мила уходит
Лори – «Она уезжает»
Юна открыла ротик
*Занавес
;
*
Юна – в пижамке, - Она уже не девственна – и ещё не знает
Юна просыпается в своей кроватке, потягивается, переворачивается и громко-мило зевает. Одевает шортики, идёт на кухню.
В прихожей, проходит мимо пакета с биркой «Выкинь меня». Приходит на кухню. Берёт пирожок с биркой «съешь меня», и кушает. Моет посуду с биркой «помой меня».
Звонок
Лори – «Хочу чтоб Ты ждала Меня в парке»
Юна – «Да»
*Занавеска свернулась в занавес карамельно спиралью
Ожидание!
Погодные условия: Град, дождь и снег. Час Пик. Минута Треф.
Юна – в куртке фисташкового цвета, и Кот – в запачканном полупальто, и с зонтом.
Кот идёт сквозь дождевой град по указанному в блокноте адресу владельца.
Юна ожидает Лори среди дождя.
Девочка смотрит по сторонам, плачет и бегает кругом.
Кот идёт посреди улицы, с блокнотом: в руке в пальто, слеза средь капель.
Юна смотрит по сторонам.
Кот сворачивает в направлении к Юне.
Юна – «Здравствуй?»
Кот – «Отличная погодка, не находите?»
Юна – «Жу-жу - не нахожу»
Юна смотрит на Кота.
Кот – «Ждёшь кого-то?»
Юна – «Она не придёт»
Кот берёт Юну за руку и уводит из кадра.
*Занавес
*** *** ***
Лори выходит из тумана – взгляд сталью раскалывает айсберг смуты, - Юна разводит ручки и просыпается в болезненной улыбке: слёзы скатываются на губки. Она глотает воздух и всматривается в Лори, - дрожь возвращает годы – Юна выплёскивает слёзки. Она обезумела, рехнулась и потеряла себя, - Лори сдержала обещание и оберегала, повзрослев.
Одно остаётся: непрестанное движение; радоваться или нет – выбор каждой.
Лори провела ночное приготовление руки дрожали но приготовили квинтэссенцию эфемера.
Воздух пронзал девятую симфонию – в слезах, Лори не торжествовала в вознесении.
«Это поможет» - Лори едва обладала собой, заводя за ушко серебристую прядь – Лунный Свет раскалывает Озёрную поверхность вселенской ночью и проникает в суть, когда единственные мудрецы – Озёрные Лотосы – расступаются, - проникает наискось в золотистую кожу, - солнце обернуло единственный луч; и прошлое оборачивается сгущённой чередой, – прошлое цепляется за осколками, - и падает низ кровоточащего обнажения, скатывается в трясину, на дне чьеей – плотный изумрудный туман, - и невозможно понять, сколь близок конец.
Лори останавливает поршенёк – «...поможет...»
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Лори Мурир, Твоё происхождение – в смерти, Ты знаешь. Ты обратный счёт, потусторонний ход. Неизменна внешностью, озорна повадками, величественна грацией, тысячелется мудростью, реинкарнация библейского деспота и собственная версия увядшего Нарцисса, - Ты пришла самолично.
Я уничтожу Тебя. Я отниму Юну от Твоей грязи Белоснежья. Ты – ржавчина эстетики, комок стоков и тупиковая линия – Ты не нужна впредь этой истории, я прогоняю Тебя из отрывка – и боготворю Твой след: я Люблю Тебя сквозь Время и воспоминания.
Подарю агонию Жизни, волну оргазматических заветом – всё во имя, запишите всё на имя Лори Эстель Лилии Мурир. Я раскрою бутон, извергну Жизнь, изведу и довершу величие своего ума, души и воспоминаний; сожгу Жизнью.
Оставлю оболочку – та коснётся Озёрной Глади и спланирует на дно, к изумрудным водорослям, когда Небесные Лотосы отторгнут подношение воспоминаний боли, эстетики отвратительного и изящества живой смерти.; стелись по Лунному Свету.
;
Глава одиннадцатая
Юна скользнула далеко в глубь неясности. Ей хорошо настолько, насколько плохо.
«Правда, лучше» - говорила свету девочка с небесно-голубыми волосами, позади завес плоти тумана.
Слёзы сыплются с глаз Лори – впервые, альби’ обратилась вниз, подбородок оставил звёзды, - полнолуние бессильно.
Лори вспомнились особые люди в барах, отличные психологи: запросто разговорят и выпьют за Твой счёт. Лори проассоциировала себя с ними, Её затошнило: Она скатилась в пропасть и принесла на спине Юну, - Она стала отвратительна себе - глубокое омерзение пронзило Нарцисс, Она – именно Она – подстроила трагедию у Озера Небесных Лотосов, - и именно Она себе отвратна.
Нечто прорывается сквозь эскизы красоты с темнотой, комкает очерки Эстетики. Отвратительное проявляется – собственной персоной – первозданностью: Лори выбегает из палатки, нагой, - и выплёскивает первозданное зло. Жизнь – столько времени, - каждый свихнётся.
Лори утёрла ротик шёлковым платком и прильнула под одеяло сопевшей – та шептала – «Перед уездом, я хочу выйти замуж. За любимого человека. Я не хочу путешествовать одна – я хочу разделить...» - Она выдохнула Его имя, - Лори сняла жаркий пот – с золотистого любика, обняла избранницу и вместе, Они предались звёздной череде безмерного сна. Мозг отказал чувству времени – всё перевернулось, новорождённая ясность не устоит пред потоком инерционного падения вверх – взлёта вниз... Слом, всё замкнётся на поломке.
Полнолуние противилось солнцестоянию, - равноденствие слило светила.
«Ты видела Его?» - Юна смотрела на Лори надеждой мечтателя.
«Да» - Лори серьёзна – «Мы отправляемся к Нему» - Она ощупала предпоследний пакетик – «Я научу Тебя» - Лори разложила компоненты и посвятила Юну в пропорции.
«Лучезарие Его глаз – тропа спасительной надежды» - Юна восклицала снаружи и слепла внутри.
Они отправляются сегодня, решила Лори, – доберутся любой ценой до Савелия, в чью фамилию внесли кусочек Меркурия.
Теперь, Лори ошиблась, - история сулит статься прахом.
;;;
боль: Красота гибнет от инфекции Эстетики.;
Глава двенадцатая, квинтэссенционная: в паре миль от побережья
Савелий провожал ночь за акустическим грифом и нотной тетрадью. Часы на левом запястье, водонепроницаемые, остановившиеся, вещали закат.
Покалывание движет пальцами излюбленной кисти, аккомпанемент резонирует аккомпаниатору: ландшафты рисовали закоулки тревожные, мрачные, - один темнее другого; Он переключается на разыгранные до идеала упражнения. Он тревожится и, дважды в час, разводит бамбуковые створки сумрака: никого. Душа сцены – аккомпаниатор, проводящий вольную ночь в опере.
Он почувствовал – нечто кольнуло ниже груди – знакомое чувство; Он отошёл к окну и...
Лори тащила на плече Юну, затягивалась сигаретой и волокла палатку.
Савелий оставил инструмент и встретил странниц – Он ждал их.
«Что с Ней?» - Юноша взял на руки девушку с небесно-голубыми волосами – пряди щекотали кисть воспоминанием.
Юна бормотала и улыбалась, но не видела.
«Она... Нервный шок» - Лори взглянула.. – «Знать не обязательно. Помоги Ей, Я понесу палатку», - Они разминулись во вхожей.
Чувство знакомое, чувство значимости щёлкнуло поверх сознания Лори. Он пропустил, Она уступила, Он прошёл.
«Невообразимо! Сколько энергии скопилось в этом месте!» - Лори поразилась – «Созидание и Воплощение оживают в моих глазах... Ты видишь их?»
«Вижу» - ответил Савелий – «Они следуют за мной»
«Удивительно» - огорчилась Лори – «Я не вижу их. Чувствую одного на шее», - Савелий не огорчил альби’ ,– Он обработал волосы чудным составом, придававшим мокрый эффект с рассыпчатостью.
Одеял, подушек и простыней не нашлось во всём театре.
Савелий отчищал палатку от каменистого песка. Лори разводила руки и неистовствовала – «Никогда, никогда я не увижу их. Фее-ры», - «Что для Тебя никогда?» - заступился Савелий – Он располагал палатку на шторе занавеса (весьма умело), - Лори изрекла - «Сегодня. Я увижу их этим днём», - двое затихли.
Юна очнулась – «Не знаю где я, но выручать меня не нужно» - девочка прижала запястье к лобику и провалилась в фиолет.
Савелий вытаскивал из Лори малейшие сведение – преисполненный опасением терялся в доводах и не мог выявить первопричину.
*выпейте какао;
Лори умолчала секрет, поведала об утерянной кофте и иссякшей сумме в музыкальной коробочке. Он подумал, Она Овен (ошибся). В Лори слишком много духовного, но развитого – не врождённого; эстетика первозданна в альби’, Лори – первозданный эстет высшей пробы.
Этика - Инфекция, Эстетика – Патология
«Мы разменяли остаток сил на путь, вошли в дни. Мне противно милосердие, но Я благодарна» - Лори свела запястья на Его шее и свела в объятия, - серебристая слёзка от потухшего взгляда спускалась по белоснежной коже и скользнула Савелию на плечо, – поток сладкая вода пропитала юноше рубашку.
«Я помогу» - лапка скользила по пуговицам рубашки, другая расстёгивала блузку - Лори прикусила язычок и подняла брови - «Мой Аромат несравним – фиал, Мой Вкус – миллион сахарных крупиц в медовой капле. Я недостижима, непостижима и знаю это. Пей меня – таково Моё решение: Я напитаю волшебной влагой – захочешь большего, – и исчезну... – мой сок не позволит губам иссохнуть. Ты запомнишь Меня до прощального дня и изобразишь в улыбке. Я – Твоя Смерть»
«Нет» - Савелий не возбудился но согласился поспать обнажённым с Ней, в обнимку, и с Юной, под осенним пледом.
«Тварь» - шепнула сну навстречу.
*ночь прошлась по Ним*
Лори посапывала
Савелий приводит Юну в чувство, чувством – «Я не из слепцов. Я оборачиваюсь и воссоединяюсь с полюбившимися» - смотрит в зрачки-туманы одурманенной, давится слезами и выплёвывает душу, - обнимает девушку – «Прошу, живи со мной»
«Нет» - отрицанием, Лори категорична.
«Я достану кровати. Вы можете жить здесь. Мы станем ужинать, обедать и завтракать. Примкнёте к труппе - я постановщик, это не трудно: буду репетировать с командой, а вы наблюдайте очерёдность движений. Я не требую ничего, - и от лица художественного руководителя заявляю: вы крайне художественны»
Юна пала Ему в объятия – «Да» - и забурчала во сне.
«Я завидую способству других помыкать Тобой» - Он изрёк вслед Её сну и глянул на Лори
;
Глава тринадцатая, секстэссенция ионная
Счастье ласкало Савелия: обнимало, гладило по лицу и осыпало поцелуями безмолвия.
Неделю.
Он проводил репетиции, девочки наблюдали. Юна не понимала абстракцию, но Венчание нравилось Ей. Юна подружилась с девушкой, игравшей златокудрого Ангела, - и сочувствовала – и плакала, когда массивные пальцы смыкались на лебединой шейке.
Прекрасно, когда желание угождать ведёт к благородным поступкам, маятник выводит в измерение непрестанного довершения, а чувство возвышает.
Савелий переспал с Юной раз – Он не спас, постарался, - быть может, рассудок проступил сквозь... Подобное различимо сквозь слёзы и крики, - пусть лица пьяны жизнью... Посмотрим.
Он остался в театре на ночь – скользнул внутрь и затворил двери. Лори не знала, - и Юна. Снадобье оберегали.
Дрожь стекалась в кончики пальцев – зелье необходимо теперь, чтоб жить.
Юна закатила рукав белоснежной блузки Лори: неопытные пальчики вдавливали иглу в снег и проталкивали в полимерную вену, - кожа альби’ огрубела бархатом, покрылась рубцами и стесала шелковистость, - глушёная нота в терции к страху и сексте опасению, - Юна старается закрыть глаза - но смотреть в глаза Лори, - но не злоупотребить (каждое употребление – во зло) зельем для девочки.
Улыбка Лори лишилась загадок лучезария, пронзительный взгляд отупел – бровки сомкнулись в морщинку, - что страшнее угасшего совершенства?
Острие опустошённого вполовину шприца покидало плоть развеянного лоскута осколком души: Лори расплакалась, подавилась словами – те утопали в глотке грудным кашлем, – и выплюнула щетинистый комочек. Наивность наперекор корысти. Пластиковая колба полна вполовину.
Так, хищник и жертва делили жизнь – и добычу.
Юна протягивает лапку Лори, - альби’ закатывает рукав девочки с Небесно-Голубыми волосами.
Юна взялась правой лапкой за запястье Лори – взгляд девочки проступил сквозь густоту тумана.
Порок добродетели трясёт Юну, из соблазна и искушения. Она кивает – слёзки побежали в расселину сжатых губ.
Лори упирает острие к золотистой – некогда персиковой – коже, Юна закрывает глазки, игла пронзает, дрожь разносится по телу завитками предсластия. Дьявол готов черпнуть порцию Жизни.
Савелий хватает альби’ за запястье, выбивает шприц в битве мига. Луна подкрашивала затхлость.
«Прочь», - Лори хмыкнула, вернулась в высокомерие и удалилась из палатки - «Я проживу вечность – Ты не узнаешь ничего, - и не знаешь»
Он не заметил: Альби’ прихватила кофейную шкатулку.
Дрожь запирают Юну в шкатулке приступа. Мы отвечаем себе или запрещаем. С Ними случилось. Он отпер палатку, открыл окна, - унимал жар, - без помыслов, раздел Юну – та вожделела и сочилась – «Тогда обнимай меня» - кричит Она: боль пятисот поколений наполнила личико, разум кровоточил в карих глазах. Она изменилась. Она изничтожена. Она одурманена.
Лапки Юны коснулись бирюзового пояска, нырнули ниже. Он вкушал Её, Он словно возлюбил Её когда-то, и они в пелене от другой стороны воспоминания. Она вспомнила - и пала в забвение.
Стоны многозначия рвались прочь: боль, наслаждение и откровение, - но прежде – боль. Невооружённый слышал в километре: Она сдерживалась, поток прорывал плотины и сокрушал волнами оргазма.
...впервые с мальчиком
*
Они оттащили спавшего к бутафорской сумеречной глади Озера Небесных Лотосов утром и ушли. Лори вытрясла деньги из внутреннего кармана Его тренча, благодарностью ведомая. Девочки собрали палатку и отправились в известность.
Пакетики плотнились в набедренном кармашке Лори, “пылесос” пылился в кислотной сумке - с кабачком, пледом и последним “нарциссом”.
Труппа возобновила репетицию. Златокудрая девушка с лебединой шейкой и глазами-изумрудами всё утро, весь день и весь вечер плакала об ушедшей подруге и недоброй альби’ – Лори казалась девушке высокодуховной, злой на этот мир, но влюблённой в Себя и нас.
;
На побережье, девочек встретил Лес
Дрожь смыкается на головке Юны. Тьма вдавливает в измельчённый песчаник – девочка падает и открывает глаза пред зеркалом: в картине серебряного холста, глаза-в-глаза, смотрела Лори. Юна почувствовала себя далеко, – но осталась в Лори.
Встречает бога. Она говорит:
«Я – проклятие, для Себя и планеты. Я обесчестила высшее духовное – в угоду собственной корысти. Но Я такова.
Я божество и следую собственной тропой. Я покараю Себя, но останусь Собой – иначе, кого мне карать?!, -Разрежу руку и выпью Собственную кровь через полимерную трубочку - но останусь Собой. Я Богиня, прокажённая первозданностью порока, - остаётся убить» - альби’ выпустила голубоватый сок из полимерной вены серебряным зеркальным уголком.
Лори вгляделась в глубину отражения – «Я не хочу» - замахнулась и нанесла удар на полотно серебра.
Капли падали с исполосованной руки на осколки, пропитывали одежду и ссыпались вникуда.
Замёрзший крик вырвался ниц глотки, выудил аорту и преодолел невинный фейерверк кустящихся красных искр. Душа вскипятила свет, нутро замёрзло и усохло, - дыхания нет. Лори, беспомощный скиталец одномерной Вселенной
«Не хочу! Не хочу!» - стала на колени, у пьедестала свергнутого бога, плюнула тому в лицо и укрыла глазки дрожащими руками. Конец близится, подступает и дарует объятия, - примем ли?
Дитя духа зачато, родители гибнут. Не ранивший – не всегда друг, ранивший может и друг – он близок. Беспальцовки на истрескавшихся кистях истёрты в ничто.
Я видел достойных – добрых и злых, - двое, достойны.
Чтение – чем не знакомство с автором?
Она падает, в отражение, скользя по кафелю. Она не ждёт доброты и не сыщет, - увы, Лори Мурир. Увы, – «Я покарала Себя, но осталась Собой – и Я праведна» - пронеслось в изумительном сознании угасающей альби’. Ей не остаться вне внимания, не остаться, остаться.
Альби’ добилась: столько чувств, интриг, величия и самомнений, - столько пурги в Её честь июльским снегом. Браво. Браво. Лори Эстель Лилия Мурир, - мне безразличны Твои имена.
Браво: Ты преисполнена карамельной мудрости внутренних завершений. Я ненавижу Тебя, считаю долгом посадить в клеть пыльного чулана, с биркой “Нарцисс необыкновенный. Тварь Опасная Особо”, - когда Ты иссохнешь, душа – Твой Яд – покинет примитивные ткани, - выставить Тебя во всевидение. Я ненавижу Тебя, - повторю: ненавижу - и восхваляю: Браво, Лори Мурир. Браво
Познай проклятье иссохшего цветка: желать влаги и задыхаться; никто не различит Твоей нужды – Ты усыхаешь, Ты – мертва. Все и я, восторгнутся.
Браво, Лори Мурир, Браво. Браво, Лори Мурир, Браво. Пыльца не одурманит, Ты – жалкое подобие сгнившей себя - скрылась глубоко за злочестием, гордостью и Высокомерием.
Я Люблю Тебя.
Лори эфемерная обращается к Лори материальной, сквозь зеркала: игла взгляда пронзает Юну и продевает медную нить снов – ничто не станет прежним, после операции.
«Месть падающего – унести следом толкнувшего. Такая месть»
Сотня проникновений растянула душу Юны, терзала осознание, позднее – слишком поздно – видение: девочка взрывается среди цепочек данностей и рушит причинно-следственное – вне ведома Лори, - когда поздно.
Вот Она закончила первую картину восковыми мелками, подарила матери – та порвала вчетверо – «Мой подарок, я властна над ним», - глупость, малодушие и мальчишество в низшей форме.
Вот Она прощается с Лори. Поцелуй. Язычок альби’ смыкается с язычком золотокожей девочки, Лори бежит к кроватке Юны и отдаёт музыкальную шкатулку. И вот, спустя четыре года, играет для Юны на пианино всю симфонию Юпитера; книга распалась на буквы, паузы излучили себя.
Вот мать волочит девочку за длинные кофейные волосы по рвоте, крови и слезам, - заносит ножницы и состригает волосы, пинает и велит идти в больницу – а сама бредёт в комнату, прибираться. Юна выбежала на улицу и помахала мужчине из соседнего подъезда – доктору. Он пообещал и отвёз Юну в больницу.
Вот, Её везут на каталке. Голова болит, будто сейчас... Расслоение действительностей – где Она?.. Она кричит – там, здесь, - везде. Крик возвращает связующим звеном.
Вот, что произошло с признанием
Посреди осеннего парка неподвижны двое – они пришли независимо, навстречу. Тела соприкоснулись. Пропуская пальцы сквозь прошедшее, они – далеки. Отражения исказились.
Рука Лори скользит по волосам Юны, по лицу, - и бьёт. Юна закрывает глаза и наслаждается, дыхание сбивается. Удар: Лори дала пощёчину, Юна испугалась и вздрогнула; Лори поцеловала в место удара и обняла.
Юна – «Я Люблю Тебя»
Лори – «Я пошутила»
Ветер бы унёс Юну – Она оттолкнула и проронила взгляд.... Капельки слёз едва доносили отголоски мира и не получали отклика. То противоестественное, тайное и безумное, ушло. Поток обвивал Лори, проходил сквозь. Юна, Юна, Юна!
Юна растеряна, смотрит на Лори – «П-почему?» - чувства звучат нераскрытыми, задохнувшимися, - всё и каждое.
Лори изрекла речитатив – «Это не мы такие, это жизнь такая» - рассматривает Юну. Странница-страница пощёчины, наполнится спустя пару дней.
Лори – «Никому не давай узнать, какая Ты»
Юна, сквозь слёзы – «Какая?»
Лори размыслила – «Слабая» - уходит и отталкивает Ветер – «Помни Меня»
*Занавес
;
Мила перебирает совместничество и пакует чемодан. Разум обливает красками, доводит до абсурда: Мила влюбляется.
Чуть грубая от природы, Её не хватит прогуляться по давним местам. Взамен, совершит один звонок.
Наша героиня, в злобе, собирала вещи: ненужные подарки и впустую исписанные дневники, ничего кроме.
Мила не услышит, третьего звонка, и перезвонит.
Чудо! Чудо! Чудо!
Не важно, кто первый. Может, молчали:
Мила – «У меня вопрос: в том, что происходило, нет того, что меня пошатнёт?»
Лори – «На походку не влияет»
Мила – «Мне было больно каждый раз, когда Ты была с другими»
Лори – «Мог бы и остановить»
Мила – «Ты просил не вмешиваться в своё решение. И верь Тебе после»
Лори – «Да, верь»
Мила – «Я не хочу Тебя потерять, но я не боюсь Тебя потерять»
Лори – «Ты пожалеешь – если узнаешь»
Мила - «Мне жаль лишь Тебя»
Лори – «Уходи»
Мила – «Ухожу»
Лори – «Уходи»
Мила – «Ушла»
Лори – «Сперва соль на полу, затем на ногах, после - на губах»
Мила – «Сперва смерть на полу, затем на ногах, а после – на губах»
Лори – «Ты слизнула смерть с моих губ»
Мила – «Жаль, сгусток моего Тепла не рассеет Твой Холод»
Лори – «Мне жаль Тебя – Ты такая жалкая»
Мила – «Ты наслаждаешься болью, Любовь Тебе чужда»
Лори – «Хочешь ударить - рассеки дым благовония: он не утратит стремления и вынесет Твой урок»
Мила – «Желаю Тебе обрести собственный ад»
Лори – «Я устала. Оревуар. Единственное льстит мне - Твоя смерть предшествует Моей»
Мила – «говорю "до встречи" человеку, которого никогда не увижу»
*Занавес
Явление
Озёрные блики
Маленькая девочка бегает по улочкам, дёргает за веточки и кушает печенье. Цветы растут из отпечатков Её пальчиков.
Она шла к рынку. Тётя подарила пакет с кексом без изюма – Её любимый - слойками и двумя яблочками: красным и зелёным.
«Можно мне одно яблочко?» - Спросила девочка.
«Это всё Тебе» - Уверила женщина.
*
Кот присел. Важное достойно. Он пишет всегда и везде.
Среди безликой толпы, один остановился, и обратился.
Копна длинных волос собрана в грубую косу с торчащими щётками на конце. Повязка покрывала нос и рот, зеркальные серебром очки-капельки отсвечивали внимание.
Гость – «Пишешь книгу?»
Кот – «Да»
Он – «Про что она?»
Кот – «Про случайные путешествия»
Гость протягивает руку – «С радостью, приобрету экземпляр. Как звать?
Кот, безжизненно и забвенно – «Издамся – узнаете»
Гость – «Раз так, можно автограф?»
Кот – «Какой знак?» - выводит автограф на листе блокнота с Небесными Лотосами.
Гость – «Скорпион»
Кот вырывает листок – «Держите» - и вручает лист с автографом.
Гость – «Благодарю. Я побегу?»
Кот – «Благодарю за теплоту внимания. Оревуар»
Гость уходит
*
Девочка понеслась по своему пути в радостную припрыжку.
Полный торговец помидорами казался злым, сердитым и обиженным.
Девочка вручила ему красное яблочко и убежала, восвояси.
Торговец удивился
Скрип унёсшей жизнь стали снизошёл громом на тихий город.
Кот почувствовал и, нашёл Милу распластанной книгой ушедшей эпохи.
Requiem
Кот склонился - «О Ангел, Ты ведёшь по пути тайному, за руку. Сквозь реки, время и пространство. И даришь мне часы. Я рад подарку, что он значит? Ты посвятила меня в хранители своего времени.
Ты черпнёшь сил небесного очага, я почувствую. Стрелки ускорят ход, я узнаю - Ты в опасности. Стрелки замедлятся, я буду знать - Ты в паре шагов – я веду Тебя за руку»
Мила - «Каждый раз, как зазвучит тайная мелодия, я буду знать - Ты думаешь обо мне»
Кот - «Что значит гравировка pacha? Посвятишь в тайну обманчивого пространства и края времени?»
Её молчание звучит прибоем - «Я предана Тебе Любовью. Та питает мир мой чувством: Ты вокруг, Тебя скрывают тени, - и смерть – не страшнее тени. Твоё имя я произношу украдкой и робею. Твоё имя я произношу украдкой и собираю миг краткости. Твоё имя я шепчу во снах и секундах пробуждения.
Кот – «Моё призвание - быть с Тобой, миновать робость. Ты - мечта, призрачно близкая.
Мила – «Осенний шлейф соткан Любовью, моей и Твоей»
Кот - «О, мой Ангел. Зачем я склонен Тебя обманывать?
Поверь: я оставил ложь, её способы и методы. Будем жить вместе и позабудем пустое. Клевета озарения падёт ниц Твоего прошлого - и ничто, ни за что, не осквернит нас в памяти нас же - и времени. И мысли, поток нас, насколько не вездесущ, упьётся с покоем. Горе оставит, каждое постигшее и вручившее непокорный отпечаток - всё, и всё забудется так скоро, как мы сойдёмся.
О, Ангел, позволь мне звать Тебя Любимой –
Мила. – «Позволяю»
Кот – «О, Любимая, о Ангел мой, я - Твой»
Мила – «В преддверии лучей осенних, ропот искр многолетних Нас осыпет чистотой. Ведь вместе Мы, и я с Тобой, и Ты - со мной»
Кот – «Куда ведёшь меня, Ангел? О каковы мои чувства: я робок, беспомощен, счастлив. Всей моей жизни стоят минуты с Тобой, я не достоин. Ты искра. Звезда. Ты - маяк моей жизни..
В порывах ветра, и в стужу, стремлюсь я к Тебя, чтоб, встретив, Тебя статься достойным..
Мила - «Прошу, знай: я Люблю. Порок мой таков: я влюблена, в Любовь и Вечность. Любовь - это красиво. Любовь - это вечность. Вечность красива.
Кот – «Я всегда вынужден искать путеводную звезду, что зовётся Мечта. Без мечты я вне сил. Мне следует думать о невозможном. Превыше мысль о невозможном.
Когда мой разум взносится к небесам - я целую звёзды» - Жидкому блеску не уровнять Её иронии.
Она обращается к Нему - «Разыскивая вечности конец, лишусь я сил - тут помоги мне; я бессильной не всесильна. Я смотрю вселенная одарила Твой взгляд картой таин, Твой голос изливает музыку небесных сфер , Вечность стынет в Твоих губах. Дотронься меня...
На протяжении дней, я стремлюсь разделить прохладу Твоего поцелуя..
О, как Люблю... мы пришли?»
Кот гладит по лицу и укрывает глаза от слепящего Света - «Пришли»
Мила - «Если я собьюсь - веди меня. Если я ослепну - будь моей путеводной звездой.
Крах неизбежен. Пространство и время вытеснят нас в космические дали – мм возлюбим, - и во вечном влечении Млечного Пути тайная тропа к Плато Безмятежности откроется пред ангелами. И мы вернёмся к преддверию Садов Красоты. И Ты разделишь мой путь холодным прикосновением Поцелуя Вечности»
Кот – «Врата распахнулись - с прошлыми селенцами мы разминулись, но, Чудо: звучит предание о том, как были двое как-то раз вдвоём», - о чём они?
Мила - «Правда - кругом. Правда – всюду: во Тебе и мне. Чувствуешь сладкий воздух? Чувствуешь вечный бриз? - Моя Любовь повсюду, ввек обречённая забвению.Я умираю» - Он прильнул к Её носику, губы воссоединились в невзаимном поцелуе напоследок.
Кот - «Я не посмею отдать Тебя, никому не позволю видеть Тебя после. Никто не посмеет вторгнуться в наш мир, никому не узнать наши тайны.
Моя любовь согреет нас, и пронесёт по длинному пути удивительной жизни. Я посвящу моему ангелу лучшие творения, и нужда минует нас»
Мила гладит Кота по лицу - «Я очень на это надеюсь, я верю»
Кот - «Ты хотела знать моё отношение к Тебе... Так вот. Шедеврик.
До моего конца, Ты проведёшь меня. Ты обещала, после смерти Твоя любовь останется со мной»
Кот - «Обещаю»
Он - «Я съем Тебя. Твоя красота сольётся в тройственном совершенстве. Ты увидишь мир моими глазами, услышишь скорбь по себе, и воплотишься в новое начало.
Ты позволила мне проснуться. Моя радость – акт Твоей воли. Я Тебя Люблю. Люблю Тебя. В душе моей Тебе жить вечно. Ты слилась с воздухом, Ты высоко, Ты повсюду - всюду.
Глаза горят на границе миров. Мой взгляд направлен вверх, я вижу Тебя. Ты ведёшь меня за руку.
Мой Ангел, я вознесу Тебя в вечность. Ты возьмёшь меня с собой»
Мила - «Смотрю вверх и вижу Тебя»
Кот - «Я не посмею предать Тебя. Твоя красота сольётся с моими глазами, Твой мир оплетёт мой облик. И скоро, я обещаю, Ты воплотишься в мой внутренний голос, всюду следующий идающий бесценные отгадки долгой истории, ждущей впереди»
Мила - «Эхо донесёт мои мысли – Твой отблеск разомкнёт оковы, и мы вернём друг друга. Со мной или без меня – будь счастлив. Со мной или без меня - Люби» - улыбнулась, провела Ему по лицу и сомкнула глазки.
Ты, счастлив?
«Пойми - я Тебя не вижу. Ты - безликий спектакль одного актёра. Белое пятно вместо лица»
*Занавес
*
Кот печатает – «Это невозможно завершить. Она умерла, не прочтя. Невозможно!»
Голос свыше – «Возможно»
Кот – «Ты слышишь меня? Акира?»
Голос свыше – «Я благословляю Тебя на великое свершение. Слушай мелодию шагов. Ты можешь. Ты сможешь. Ты уже смог»
Кот – «Получится?»
Голос свыше – «Ты не в лотерею играешь. Удастся. Выше Твоих надежд. Вспомни непоколебимую веру.
Кот – «Я помню. Я верю. Я Люблю»
Голос свыше – «Чувствуй»
Кот – «Я чувствую. Чувствую!» - печатает быстрее.
Кот – «Как мне плохо. Чёрт. Черт. Черт. Навести меня (стукает кулаком по столу) Мать вашу, ВАШУ МАТЬ!!!»
Мать стучится – «Помочь?»
Кот – «Да. Сдохни поскорее; оставьте меня, все, ПОДОХНИТЕ, лижите асфальт. А-А-А» - сбрасывает всё со стола.
Кот дописал – «Можно я покажу кое-что»
«Конечно» - женщина пробирается сквозь разрез в комнату: листы облегали плоскости – убористый почерк рождал Жизнь. Карты мифов оклеили стену обратной проекцией; тексты на английском, немецком и французском, - нотные листы и рисунки, - всё разложено по пяти полуметровым стопкам. Когда успел Он, ужаснулась женщина. Пока Она осматривалась, Кот скрепил листы скрепкой и вручил матери двухсотстраничное произведение.
Она читает... – «Тебе не кажется, что это можно отправить на много номинаций?»
Кот – «Думаешь?»
Мать – «В Твоём возрасте – да»
Кот – «Помоги выбрать»
Мать – «Отправь всё по множеству адресов. В неразнообразии Тебя не обвинят; скрепи мысль обёрткой чувства и изобрети калейдоскоп. Ты знал – налоги на жизнь повысили вдвой: теперь жить следует втрое меньше – если не купишь пакет ночных биоритмов со скидкой»
Кот – «Мне ни к чему новости – теперь. Да» - Он возмужал – «Я пронесу это в Историю»
«Молодец» - улыбнулась мать – «Я скоро уй...»
Кот – «Не договаривай»
Мать – «Я скоро уйду»
Кот – «Зачем сказала?!»
Мать – «Ты должен знать. Знай, я не буду Твоей душой-покровителем»
Кот – «Не нужно. Зачем ты говоришь это?»
Мать – «А Ты сильнее меня»
Кот – «Что???»
Мать – «Тысяча случайностей слились в день Твоего рождения: снег...тысяча рек отдали лучезарие Озеру Небесных Лотосов. Тебе»
Кот – «Я – Озеро Жизни?»
Мать – «Взгляни на свои руки. Чувствуешь? Моим долгом было подарить перо»
Кот – «Золотое Перо из Греции»
Мать – «Именно. Я ждал Твоих первых набросков. Ты достоин»
Кот – «Что? Коронация Золотого Пера тени Маркиза де Сада?»
Мать – «Ты мил по-прежнему» - ого милость – «Котёнок воплотит всё задуманное»
Кот – «Даже...»
Мать – «Тс-с-с. Никто не должен знать. Помни затею случившейся»
Кот – «Моя сила, мам...»
Мать – «Я чувсствую Твою жнергию. Ты необыкновенный, знай, верь и помни»
Кот – «Моя задача – писать Красоту»
Мать – «Твои слова Красотой под стать Твоей душе. Знал бы Ты, насколько я верю... Когда я уйду, помни одно...»
Кот – «Следуй Зову Своего Сердца, - я учту»
Мать – «У меня найдутся драпировки. Твой отец был художником: на первых порах не было денег и мы пеленали Тебя драпировками»
Кот – «Надеюсь, чистыми. Можно попросить?»
Мать – «Конечно»
Кот – «Мне нужно доредактировать книгу. Оставляй еду у двери – стул я поставлю, - и не беспокой до звонка в дверь»
Мать размышляет, осматривает комнату и фразы рукописи – «Да»
Кот – «Не желаешь, не можешь остаться – знай: я запечатлел тебя, - и теперь душа твоя насытится тенью строк, что веду Вечным Пером по жилам нотных листов»
Мать – «Ты преобразился – очень, - Ты не боялся – в отличии... Ты пошёл своей волей и стал собой»
Кот – «А мне повезло с матерью»
Женщина ушла, полотно залаталось в несколько стежков и удивительное случилось: Он добыл под кроватью ростовое зеркало.
Юноша приставляет зеркало к стене, уставляет наискосок. Падает на левое колено и подносит правый кулак к сердцу – «Я принимаю рыцарский титул лингвистического композитора, Пера и Вечности. Я облачаюсь в мантию Времени, рясу пера и плащ Вечности. Я переиначиваюсь. Отныне, я горд жить – впредь зная цели»
Искорки усыпают зеркало тысячей трещинок и, словно лианы, пускают отростки – серебро оплетает Кота режущими нитями: Он вдыхает – нити втягивают Его в зеркало. Материя расщепляется закулисным треском. Крупинки парят в фантасмагории времени.
Глаза сомкнуты, познание облачает в голос. Крупинки сходятся на Нём в зеркальную корочку. Серебро томилось в волокнах и – вспыхнуло, - Его - и нас - уносит волной ушедшего – где ненастоящее – лишь ждущее, а ушедшее – всегда ненастояще.
Полагаемый день – конец Ноября. Он – совсем не Он – держится за руки с каштаново-русой девушкой, сомкнув глаза. «У меня для Тебя кое-что есть» - прошептала Она и попросила выпустить золотистые запястья. Он рассматривает потолок – казалось, Буонаротти снабдил дворец освещаемой потолочными окнами мозаикой тысячи гравюр.
Она несла зеркало выше Её самой – «Смотри» - установила и выдохнула тысячелетнее напряжение – «Вникай», - Он всмотрелся в общее отражение – «Тебя нет» - изрёк забвенно; Она заплакала – «Тебе говорить не нужно. И не спрашивай. Когда узнаешь, на что готов и способен, - произнеси клятву и образись. Прошу, ищи в Вечном», - «Откуда знать мне клятву?», - «Ты узнаешь из головы, она поведёт в верном направлении – тогда и действуй. Ты найдёшь зеркало в нужный миг, - и тогда, верь в себя. Помни меня и Верь в Себя. Прошу, Верь», - бракованная кассета нужное время, так и данность спешит безвозвратно. Мы видим покойное тело девушки и – на секунду – плачем вслед Ей.
Языки пламени оласкивают хлад тающего тела. Мы вернулись в Его комнату, с Ним: Он роняет слёзы и бросается к бумаге и карандашу – и едва не разрывается в дорогу. Пустота разбилась в пустые бутылки. Ветер шептал – «Я-С-То-Бой».
Он плачет и ведёт строку. Он пишет историю на тысячу страниц. Пишет и пишет.
Через месяц, Ему поплохело: хладные руки едва выводили буквы. Он пал. Стук дверь через час – бессмысленный.
Страницы возносятся над Ним. По велению беглых рук Маэстро по органной политре, возник луч: Высшее существо воссоединяется с Ним. Перкуссия: Он открывает глаза – улыбка подчёркивает ликование, - и стремится чуточку выше: Он ведёт - последние – слово за словом.
Скрипка межевала долгие ноты. Всё звучит, звучит: фон волшебства рождает искрящиеся сгустки возрождающей энергии. Послание настигло – в праведный момент – нотой изумления.
Он одолел порог себя – на пути истинного спасения, возвышения поодаль иных огней.
Он спешит в кроткости запечатлеть вечное, оставив и пищу и сон, - Он направляется в главное путешествие неоднозначности, где счёт времени никогда не ущербен и определим собственноручно. Он видит цель и знает путь, Он рад усердию – обращаясь иногда к глотку тропического чая; теперь, всё верно.
Неудачные пассажи прошлого оставили на совесть сгоревшей партитуре: Он счастлив, Он сыт... «У-ля-а-а» - Запел, голодный до Любви, голос.
Образы взаимозамывалиись, история оживала – мир овил существование к возвышению утончённой частицы настоящего. События сменяются, рассказчик выменивает ночь у дня, - и всё ясно, всё Ему видно.
Он заметил: мота металлофона обежала комнату. Часики заходили: река лучезария разбила устье: каллейдоскопический водоворот зеркальных искр отталкивался от стен и осыпался драконьей пылью – стоило чихнуть, исчезнешь. Он не испугался – нить иллюзорно незнакомой истории вела к развязке.
«Возможно, пыль смягчит эффект» - Опасался Он – «Миры пересекаются»
*
Он падал в сон на парашюте мыслей: о недостающих книгах, любимом человеке и всём ушедшем.
Он проснулся от прикосновения неблизко хладного. Фолианты пред Ним – Он едва понимал, куда завели ноги: завеса сна с неохотой отпускала детское сознание, - Он едва проснулся. Меж двуэтажными домами, книжная полка.
Он не понимал, заходя в каждый дом – и я не пойму; единственный ботинок – на правой ноге, Он пробирался сквозь туман, древесные двери и замочные скважины, - мрак вездесущий. Он испугался и поприветствовал седую женщину – «Простите, простите, я спутал, я ещё сонный» - помахал головой и пробовал понять – тщетно – кто Он, куда зашёл – и для чего – «Скажите, далеко мне добираться?..»
«Через лес» - женщина осмотрела Его – «Ничто не страшно, раз случайно. Мне привычно готовить гостю. Успокойся», - рис с мясом услаждал воздух, - «Мне ни холодно, ни жарко, ни хорошо – ни плохо. Я сплю?» - Он потянулся к полуночному обеду, вооружился палочками и вкусил первый кусочек.
Он бродяжничал двадцать один день, плыл в неведении. Прошёл двадцать один кадр, чтоб просветить жизнь после двадцать третьего.
Дома, фонарь сыпет стёкла – будто невидимка откусывает. Последний откусился: огонь восстал, цвета крашеного стекла. Фонарь печатлел душу: синий пучок вздымал томные языки красного света, комната приняла очертания клеты разбитых стёкол: тени прутового каркаса расползались по стенам. Свет искал приспешника.
Сознанный путь начался. Он представился новым именем. Тепло вело Его. Он выглядел иначе, с иной – едва тайной – явственностью. Он переобразился, будто персона ума Линча. Позволим отдохнуть внутреннему ребёнку в ином измерении.
*
Она стажировалась в лечебнице города Живого – вечер воскресенья приходился единственным свободным от белого света. Она вознелюбила цвет чистоты и скрывала под бирюзовым топиком тёмно-синий лифчик размера “Би” – для Неё, вторая буква алфавита значила порядком большее.
Врата затворяли по воскресеньям и – не ждав гостей – погружались в размеренную литургию. Многое случилось здесь нехорошее и приятное – многое останется сокрытым. «Высший класс» - думала Она – «Ожидать здесь развития своей судьбы»
Нечто вне разума задевало Её – во взгляде названных больных. Ей следовало остыть, Она просила подмены на воскресные вечера и убегала – «Не важно, лечишься, работаешь или стажируешься, - отпечаток остаётся»
Она обладала изобилирующим завитками острым почерком и понимала других. Воскресенье – воспоминания позади.
Она одевалась в ушастую пижамку-панду, отыскивала мероприятия пошумнее, наносила блеск и находила новых друзей. Она изобрела полюбившийся маршрут, однако завитки шептали: «Следуй нашему пути, следуй нашему пути» - Она подчинилась. Мужской крик врезался в уши штопором: случилась авария, Она побежала на помощь.
«Возьмите» - поднесла к рассечённому носу платок и дала шоколадку с крекером и миндалём, - и не заметила: слюны выделялось втрое больше, от Его губ, - «Да, хорошо...» - Он не успел опомниться. Женщина вышла из машины, вся в слезах – «Простите!» - и смотрела на дрожавшие, вытянутые к Солнцу, руки.
«Уезжайте» - отослала Она – «Я позабочусь о Нём», - сталось, случилось нарушенное совершенство: интересное вникло в ряды перфекционизма – случай достоин.
Они присели снаружи буланжера
«Я угощу» - запротестовал мужчина, завидев девушку нырнувшей в карман кофты – «Удивительная редкость быть подобранным девушкой с истинно французским кошельком», - «Благодарю; разве Страсбург – не Франция..?» - расслабилась Она наблюдательности гостя вечера – «Собиралась кое-куда, но голос – голос перекроил мне маршрут, - Он поднял брови – «Милая девушка – филолог?», - «Психолог» - шепнула Она – «На стажировке», - «Говорите без роскоши и размаха, однако способны на большее» - Он дивился и растопырил пальцы, - «Пишу произведения, времени на речь не остаётся» - Ога грустнула, отвела взгляд и посмотрела Ему в глаза, - «Психолог? Интересная стиуация: женщина отбирала еду у брата-аутиста, раскаивалась пред своим богом и оставляла первого голодным. Или иначе: мать здравого ребёнка запирала того на шесть замков, не оставляла еды и уходила на несколько дней. Всегда» - длинный пальцы левой кисти сжались в кулак, повеяло апрельской ночью.
Юноша пронёсся вприпрыжку близ кованных кресел уличного кафетерия – на прощание, Он спел одной девочке “О милое солнце”; Он задел кого-то в воздухе и приземлился на живот. «Ужас!» - Она бросилась к пострадавшему – «Осторожно» - помогла подняться и нырнула в карман – «Возьми» - протянула флакон – «Нет, я сама приведу Тебя в порядок», - бесцветная жидкость зашипела белой пеной на окровавленной левой коленке пониз изорванного бархата, - «Присоединяйся – покушаешь», - «Благодарю» - Юноша простонал, не отличая себя от асфальта – «Я бы подарил визитку, только последняя осталась» - показал напоминавшую портсигар визитницу. Она восхитилась: красный сглаженный картон, электронная почта и номер, на обратной – имя и фамилия; звезда собирала тройку перьев пепельного вороша в ночь, - невозможно не оценить - «Имя и фамилию выдумал» - гордился Он – «При рождении мне дали имя фальшивее», - «Идём к нам» - просила девушка – «Ты нужен. У нас тайный клуб негласных филологов – присоединяйся: в подарок салат с креветками и кофе – всё просто. Идём!», - «Здовово. Сократили мне маршрут» - Он рассеянно улыбнулся и наклонился, - девушка хватила Его за руку и дёрнула с асфальта.
Смеркло.
«Держи» - Она вернула карточку – «Правда, единственная?»
«Я не гей, просто визитку сделала девушка» - вновь улыбнулся – «Хорошая девушка»
«Ты Любишь Её» - Она улыбнулась и затихла – в ответ молчанию. Прошла девушка с небесно-голубым шлейфом, гримированная вампирка – или настоящая, – улица смотрела вслед.
«Я не встречу Её» - пока Его вели к столу, Он врезался в столб, засмотревшись на рыьку голубо-красного моря.
За круглый стол, окружённый двумя кованными креслами, свободные два места занимает Она – холодное, и юноша – Её. Тайные лингвисты переглянулись и перекивнулись. Девушка позвала официанта – опрятный человек с недлинными светлыми волосами и мешками под голубыми глазами манерно подошёл – «Слушаю», - «Позовите другого официанта – не насильника» - проговорила Она, твёрдо смотря тому в горящие глаза. Человек ушёл.
«Он хотел изнасиловать меня – и приходит теперь с нахвально-непринуждённым видом. Во всяком – и любом, и этом, - случае, я желаю выбирать», - подошла короткостриженная девушка в бирюзовом фартуке и взглянула на юношу. Поверх океанского воздуха пробежал бриз далёких стран. «Здорово его Ты» - официантка коснулась пирсинга, не стесняясь нот заинтересованных глаз, - «Нам четыре салата, юноше – кошачий суп на двоих, пасту-баланьезе и три фаджа.
“Лесное Созвездие” – большой чайник, и мокко», - официант занесла заказ в фиолетовый блокнот с котиком и девизом, сексуальная милашка:
Терракотовый Кот-Априкот; даже Кот кого-то ждёт, расплакалась и убежала.
«А эта девушка» - зашептала Она – «Нетрадиционной сексуальной ориентации» - шикнула и перешла на радостный звонкий девичий голосок – «Давайте знакомиться!»
;
1. Знаковое – Знакомство!
Девушка погладила себе запястье и излучила цветочный аромат – «Я Лилия» - взглянула каждому в глаза и дала право свободной очереди.
«Марк» - назвался сбитый.
«Моррис» - назвался юноша – «Так меня зовут»
Лилия – «Можем делиться книгами, посланиями и чем угодно. Можем делиться всем! Мы друзья. Вы нравитесь мне! Никто не строил планов на ближайшее воскресенье?»
Двое съотрицали и порадовали девушку.
Лилия – Узнаем друг друга поближе – гулять, наслаждаться и размышлять. Идеи для досуга покопим с неделю, а седьмым днём исполним», - двое кивнули; так началось повлекшее сотню приключений знакомство, без которого герои запросто погибли; так случается – назло перфекционистам.
Понедельник встретил каждого по-своему: Лилия возобновила стажировку – обходя пустовавшую палату, встретила знакомого – «Моррис!», - юноша прикован к кровати, слёзы собирались на дне пустого взгляда. Лилия – «Моррис, почему Ты здесь?»
Моррис – «Меня оклеветали, довели. Нужно идти, помоги уйти»
Девушка посмотрела в карту, избегла имени и взглянула на него несколько иначе – «Моррис, Ты уже?» - халатик был Её к лицу и телу.
Моррис – «Не понимаю»
Девушка сорвала простынь – Её приветствовали. Она щёлкнула ключом, перевела табличку на “не беспокоить” и направилась к Моррису. Девушка разулась, расстегнула пуговку лунного камня и провела вдоль шеи юноши: от подбородка до ключицы – «Обожаю эти штуки» - поцелуй в шею, укус.
Она размещается на Моррисе, расстёгивает халат и принимает обнажённые раны – «Тебе нельзя, мне можно», - под халатом – тёмно-синий лифчик и фиолетовые трусики шортиками. Она сбрасывает облачение, хватает за руки и впивается в шею. Он пристанывал, Лилия – «Заткнись – увлеклась в озорничестве, - почти изнасилование.
Она подметила ключевой миг и поглотила вкусную массу. Отложила лифчик набросила халат, вывернула трусики и позволила коснуться влажной точки – Он вкусил сладость и повторил - «Помоги», - Лилия укрыла Морриса, коснулась ключицы. Оцеловала щёку и прошептала – «На этой неделе, мы Тебя спасём»
;
2. Спасение
Суббота. Марк прилёг. Звонок – Лилия – «Нужно встретиться. Приезжай»
Марк приехал к ближайшему парковому домику и встретил серьёзную Лилию – девушка повела в лестничную клетку, взяла за руку и повела на второй этаж; Щёлк – свет дневной памяти залил пустые комнаты. Марк – «Где Моррис?»
Лилия – «Прости. Он в лечебнице»
Марк – «Откуда?»
Лилия – «Я стажируюсь, числюсь и могу смотреть дела»
Марк – «Спасём Его!»
Лилия – «Завтра. Вечером, я помогу. Уедете вдвоём. Уведи Его сюда – на первую неделю. Ему не место там – они ошиблись»
Марк – «Чем Он провинился?»
Лилия – «Убил и съел человека. Клевета – я верю Ему. Постой, что у Тебя на ключице?..» – неважно, что случилось после; не важно – Его спасут!
Невидимка зачесал прядь на лоб и укрепил заколкой. Лицо сокращается в неясном выражении, жизнь отшвырнула Его на зимний пирс – созидать и измениться. Травма детства – шрам на рассечённом о забор лбу – дала чудовищные последствия развитию личности. Моррис терял – иногда – контроль из-за нескольких слов; Он не сдерживался, пока реальное существо не творило нехорошее.
Его воспитывали – не обучали – мать, бабушка и дедушка: каждый тянул на свою сторону и стремился сформировать по-своему. Желавшие помыкать не выросли – юноша формировался собственными силами.
Он ушёл в пятнадцать – Его выгнали: друг жизни отыскала место, где Морриса встретил чуждый, несмысленный мир; Он закалился, прошёл череду приключений, освободился от злоключений и научился выбирать. Он вспомнил идеи, мысли, замыслы и помыслы, - и установил на строгий алтарь мыслеформ. Оказалось, Он ушёл сам, оказалось, никто не бросал Его вещи в мусор и чайные пакетики – в лицо, - оказалось, никто не выталкивал из дверей: Он собрал вещи самолично, по бравому случаю пригласил зрителей и – удалился.
Дверь места, где время вспять остановилось, отворилась. Лилия пришла спасти Морриса - в Лунном халате. Сумка в правой руке – девушка вытащила наручные часы и телефон, подошла к заинтригованному омраччённому Моррису и изрекла – «Полнолуние. Последний день. Действуем» - расстегнула ремни напульсников – «В четверть одиннадцатого, двадцать три пятнадцать, - мы должны быть на заднем дворе. Прошу, осторожно!»
Так спасли юного Морриса: Марк подъехал к чёрному ходу. Неограниченные направились праздновать спасение Морриса. Признаться?
Они – мои маленькие детки, я не желаю им зла и волнуюсь. Отталкиваюсь в безграничие из мира ограниченности. Семья направилась к Лилии, с багажными продуктами – Марк благодарен за шоколадку...
Они приехали к Лилии и уделили под вечер дальнюю комнату от той, где Марку и Лилии случиться разбавить тишину безмерием. Часть истории начинается – диалоги!
Лилия – «Чувствуете смерть?»
Марк Моррису – «Ты помнишь?»
Моррис – «Помню»
Лилия – «Не помню. Я мотылёк над смертью – не обжечься. Люди гибнут – но я не понимаю цели своей жизни, хоть она бросается в глаза.
Жить бесцельно я не могу – я отказываюсь жить впустую и живу именно впустую. Простите, жила до встречи того вечера. Что-то изменилось: цепь разомкнулась, порядок миров растерял концентрацию.
Я благодарна!.. Я привыкла беспокоиться и с трудом пересиливаю привычку грызть ногти – но держусь ради друзей.
Марк – «Лилия, Ты самоудовлетворяешься?»
Лилия – «В темноте, бесшумно»
Моррис – «Давайте спать»
Лилия – «На одной кровати»
Трое улеглись на фиолет. Полнолуние вторило с потолка. Трое спят во Свете полуночи.
«Я понял, сколь ненадёжны и невидящи родственники» - шептал Моррис – «Я обрёл близких», - треть приключения позади. Скоро, очень, они познают, - «Доброй Ночи»
3.Ночью.
«А-ах» - вскрикнула Лилия. Марк с Моррисом проснулись и приобняли девушку – Моррис чихнул и вдохнул аромат цветов.
Лилия – «Я попрошу?»
Марк и Моррис – «Слушаем»
Лилия – «Изнасилуйте меня, вдвоём. Привяжите к стулу и делайте всё, без вопросов»
Марк – «Ты хочешь?»
Лилия – «Прошу»
Моррис – «Хорошо»
Лилия – «Моррис музыкант, а Марк художник. Хочу! Да, я хочу!»
Моррис – «Приступим»
~Она обнажена до нижнего: прикована к стулу – по рукам и ногам, - кляп во рту, нос открыт. Подходит Марк – «Госпожа позволит?»
Ноги разведены – Она сурова и неприступна. Моррис становится на колени и забирается в трусики – Она вздрогнула: тонкое «Д-да» пронзает эфир. «Она согласилась» - Марк утвердил; Моррис расстегнул лифчик и обнажил кремовую грудь приозёрного цветка.
Срезают бельё – Она дрожит от сокосновений ножниц. Моррис нагнетает тёплое мокрое чувство внизу и сжимает грудь другой рукой – Он примыкает к каждой.
Девочка подавляет звуки – трудно втройне слышать хлюпанье в помокревших трусиках.
Моррис срезает шелка, лёгкость остаётся приспущенной тканью.
Руки художника доводят изваяние до совершенства, а музыкант обнажается. Она не стерпит больше: во рту пересохло – «А-а» - Ей освободили ротик и проникли. Художник остановился, отпрянул и отошёл посмотреть. Она довольна.
Моррис – «Понравилось?»
Лилия – «Совершенство! Я хотела убедиться – меня разлучили с телом. Я не девушка, я родилась девушкой по ошибке, - но мне удовольствие видеть своё тело и наслаждаться им - теперь»
Марк – «Ты вне тела! Когда живо лишь тело – душа бродит в Океане Снов»
Лилия – «Нет, я чувствую иное. Причина во сне – да! Думаю, я воплощение вас двоих»
Моррис – «Телом, к кому из нас Ты причастна? Может, один близок Тебе душой, когда другой – телом?»
Лилия – «Ты моё тело, Марк – душа. Объединить в одно трудно – невероятно, - вы почти ребёнок и родитель – и Любовь меж. Погода волшебна – чувствую и знаю, - погуляем?»
Марк – «Сперва в душе»
Лилия – «Давайте Морриса накрасим девочкой?»
Моррис – «Забавно»
Марк – «Мило»
Они горазды развить самую непринуждённую, Ночь, - чем и займутся.
Заброшенная Школа Искусств звала распахнутыми дверьми и послевкусием пожара, - туристы Ночи навещали учреждение из множества чувств. Здесь ночевали отбившиеся от рук школьники и готовящиеся ко взлёту творцы. Тучи затравили Луну, коты играли серенады на терпении; сегодня, троица направится во внегородское заведение единственными посетителями.
Лилия – «Идём! Я чувствую!»
Опрятное – более чем – помещение потрясало, под лёгким жестом выключателя: всюду мастеровые картины, лепнина и черепа отбрасывали тени на отсыревшие стены и бутыли абсента, драпировки хранят десятилетние складки и, казалось, кровь Истории запеклась в сгустке материи. Они забрались вверх по винтовой лестнице, преодолели головокружение и встретили подарок проведения: скейт оброс корочкой пыли, двуколёсный, в левом углу репетиционной студии; костёр разжигали – недавно; скейт не шелохнулся.
Лилия – «Позаимствуем?»
Моррис – «Поддерживаю»
Марк – «Плохая идея»
Лилия – «Мы вернём – обязательно. Покатаемся немного и вернём»
Марк – «Не хочу»
Лилия – «Благородство отпало. Идём!»
Моррис – «Здорово!»
Лилия взяла скейт – корочка растрескалась и осыпалась, - Она смекнула принцип. Одно единственно “но”: кататься и использовать находку они не могли.
Лилия терпела фиаско, скатывалась по стене или просила спутников поддержать. Ноги подкашивались, девушка не могла проникнуться странной штуковиной; а Морри заскользил по Озёрной Глади Небесного Зала с третьей попытки, - рисуя костру окружность.
Сделалось поздно: фонари погасли – два ночи – узлы распутались. Пространство неопределённо: троица застряла вне чувств. Поток Света смёл в ничто, расщепил жалюзи.
Они вспомнят – всё заняло меньше секунды: лунный шар взорвался хладом мириады звёзд той ночью, - энергия поглотила и наполнила неясность. Лилия вспомнит: друзей не оказалось поблизости, где-либо и в проведении. Скейт врезался в стену, сгоревшее жалюзи прикрывало выбитое окно; приходилось ломать прогрессию памяти, чтоб понять что-либо, - и отсеивать миг, - нет, ничто не ясно тем вечером.
Она заплакала – чудесам случается случаться и недобрым. Она вспомнит.
Время выводит аналогии – схожести – Лилии и одного пишущего героя. Цвет объединил – почти – глаза: Его светло- Её тёмно-зелёные, - Они схожи чем-то “между прочим”
Морриса и Марка нет, - увидеть в зеркале друзей – невыполнимо. Они родились в ночь пятого декабря. Прерывистое дыхание унялось, поверхностное пало на – и под - лёд.
Лилия схватила скейт и, не оглядываясь, побежала домой. Зал хранил отпечатки Её ножек ещё много лет, будто память явления почётного гостя. Да, именно так.
;
4. Завершения
Савелий заметил: сны оставляют отпечатки – Он едва поднимался с кровати, усталость возвращала в сон; разум истощал вопросами рассудок. Что-то происходило – обновление тканей, становление автором, формирование личности – не в счёт. Юноша пребывает в неопределённости.
Кто-то живёт позади сомкнутых глаз – точно! Девушка-цветок! Лотос, Роза, Нарцисс, Лилия? Стоит запомнить некоторые сны. Броский взгляд в тёмный уголок – Он выронил ручку: в том углу, покоится скейт.
“Пуповина” комнаты не распарывалась, Он не мог уйти –bar-duck в голове! Сталось, Он не существовал. Девушка, Лилия, - вспомнить Её, рассмотреть, - составить послание!
Он выискивает подходящий среди десятка конвертов – карманного размера. Страница за страницей, выводит аккуратию чужим почерком. Ему представилась комната без дверей – наподобие нынешней обители; заслонка сознания растрескивается и пульс тает.
Комната зовёт, дверь поскрипывает - без отворяющего рычажка. Он проникает за черту – на шаг, на два. Смех разрезает пузырь пространства; стрёкот вертолёта; искры сыплются отпечатками пространства, напоминавшего оттиски Его комнаты.
~
Лилия проснулась от укола в правый бок – конверт теснил карман, собранный вдвое. Отправитель, Савелий, адресовал шесть страниц и два чайных пакетика – Он рассказывал о себе, вёл череду предположений про Лилию и угадал любимую сладость: Пирожные – Она Любит пирожные. Повествование манерно, но самое интересное обрывалась в первом завитке исключительно заключительного. Структура нагнетала интерес и обрывала – что задевало Лилию: Она – пассажир, а самолёт бьётся брюшком оземь; Лилия удивлена и напугана: Незнакомец обращается к Её имени и делится угождающими в подробностях предположениями: цвет волос, глаз, характер и аристократизм, – Савелий всё умел – и мог – подметить (и подмечал), - теперь, весть колкого сюрприза желаннее восхода.
Она помнила друзей и пропажу: Савелий сочетал черты Морриса и Марка. Она помнила мечущиеся буквы Морриса – юноша оставил визитку и просил вернуть: «Я не гей, но визитку сделала девушка», - Интересно – подумала Она – «Почерк на визитке Его – или девушки?» - Она помнила номер: набрала и позвонила – гудки staccato замкнули ожидание. Пульс бился в равных промежутках молчаний.
Моррис – «Здравствуй»
Лилия – «Где Ты?»
Моррис – «Я не существую, впредь. Автор отрицает его. Автор равновесия учился на трагедиях. Чувствуешь?»
Лилия – «Не совсем понимаю, о чём Ты»
Моррис – «Баланс, вытеснение: кто-то прибыл, убыл я. В Твоём мире места не так много»
Лилия – «Не понимаю. Что мне делать?»
Моррис – «Живи долгой Жизнью. Мои мысли припишутся Тебя, а я... Линия стёрта, любимая приозёрная Лилия. Говорим напоследок – пока клеточки Твоей памяти не перестроились под новый камертон. Что скажешь напосле...»
Лилия – «Я Люблю Тебя»
Моррис – «Услышать бы чуть раньше... Ты чутка. Научись кататься на том скейте – придётся попотеть»
Лилия – «Ты вернёшься?»
Моррис – «Ты обретёшь иное обличье и перенесёшься со мной в параллель»
Лилия – «Я знала. Откуда?»
Моррис – «...Ты заместила меня, кем?»
Лилия – «По другую сторону»
Моррис – «Отражение?! Не стоило допустить – Ты изменишься. Знай: память растворит меня – Ты станешь забывать и – по мере встреч параллелей – исчезать. Связь округлится – Ты станешь приёмником»
Лилия – «Обратные стороны распластываются, всё объединится. Ты сказал – но и я знала. Откуда, откуда Ты взялся?!»
Моррис – «Я шёл кое-куда, кое-откуда, - Ты помогла мен и исцелила»
Лилия – «Куда?»
Моррис – «Эм...»
Лилия – «Моррис, куда Ты шёл?»
Моррис – «Этого я сказать не могу. Загвоздка строф и гроздка загадок – в Тебе. Обратности сольются и представят нечто сверх. Я вижу Тебя альбиносиком»
Лилия – «Альбиносиком?»
Моррис – «С милым носиком. Нам было здорово, я помню волшебство... Интересно, до какого момента, находясь в Твоей памяти, смогу говорить от имени этого “Я”?..»
Лилия – «Брось! Я помню Тебя – Ты существуешь! Я обращаюсь к Тебе!»
Моррис – «Будь так»
Лилия – «И да, я помню время вместе!.. Скажи, что с Марком?»
Моррис – «Он – как бы сказать – не существовал»
Лилия – «А?»
Моррис – «Он значил моё отражение – во всём. Представь: если я нахожусь в несуществии, где мой двойник-отражение? Двойники не всегда две капли воды – не думала? Противоположности – тоже двойники: что наше зеркало, какое из явствий?»
Лилия – «Стекло»
Моррис – «Почти... Скрепляет пространства в иллюзии самобытности, первозданности и второсортья. Кислорода больше – в новом воздухе»
Лилия – «Я увижу Тебя?»
Моррис – «И да и нет. С одной стороны, уже видишь. С другой – не видела когда-либо. Встретится петля – получишь веточку»
Лилия – «Ве-веточку?»
Моррис – «Расставание окончило Жизнь – Твою и мою; начинается иное, но – верь: я узнаю Тебя – найду и узнаю. Процесс неуловим – не заметишь.
До скорого, любимая Лилия»
Лилия – «Озеро! Я жду близ Озера! Оно – проводник! Прощай, Моррис! Я Люблю Тебя! Кем Ты ни будь! Где Ты ни будь! Существуй ли Ты! Я Люблю Тебя! Я преодолею Путь – но встречу Тебя! Я Люблю! Люблю! Люблю! Люблю! Люблю! Люблю! Люблю! Люблю! Люблю!»
Вспышка поглощает отдельную – и каждые – клети абстракции, обращают учебник естества всесторонней нематерией. Ей семнадцать, Она усыпает в ложе замка – Госпожа. Ей дано проснуться крупицей новой истории, в новом мире и новом облике.
*
Савелий радовался утру и встретил суп из каракатиц под налётом шафрана. Тетради разбросаны у балкона – единицы безмолвия отвивали ритм тишины: Он не в своём мире – но чьём-то. Пространство разбирается на кубы – те тают; Он возвращается – на миг: наступает на миг, топчет миг и растаптывает.
«Что делать? Что делать?» - остаётся уснуть. Дым понемногу рассеивался.
*
;
Кот проснулся от нескладного с логикой и звучного чередой событий, сна. Сороковая лилась по воздуху в аллегро – Кот прошёл к телефону, а по пути подсчитывал, сколькое на него повлияли и бросили
Звонит Никки
Никки – «Кот»
Кот – «Я записал!»
Никки – «Теперь прочти»
Кот - «Знаю»
Никки – «Я могу приехать?»
Кот – «К чёрту мой дом, к дьяволу это. Хочу к Тебе»
Никки – «Она умерла»
Кот – «И что?»
Никки – «А»?
Кот – «Вряд ли Тебя интересовала Она - посмотри: Её мир - в Тебе! Ты - половинка Ей, Ты - отблеск Её Любви»
Никки – «Приезжай»
*
Соявление
Никки принял Кота и они...неважно; как бы не сойти за непристойность – им было совсем необязательно это делать – так и я не берусь доносить тень того, сто вполне поймётся без намёком и каяний. Не хочу смущать чтецов и раскрывать подробности вечера тех, чьи жизни незачем держать под присмотром. Просто, меня попросили – «Имей совесть» - вот и имею – не свою, но...
*
Я отбивал триоли Сороковой. Музыка осела уроками ушедшего десятилетия. Впрочем, никто бы не отправил меня на скрипку.
Я взял флейту с четвертьтонами и воскрешал фразы: переписывал, слушал и вариатировал последовательности; ритм звучал Гармонией, я увидел трио коней белоснежья, нисшедших в преисподнюю. Музыка оттесала клеймо непорочности на моём воображении.
Я отверг пресловутости – волей Божества, - всеобъемлющее обернулось всеобъемлемым, нежели когда-либо..
;
Конец безлик и близок
Лори принуждала милую Юну к недозволительному
Полнолуние. Юна очнулась в палатке, в безвременном великолепии, от пощёчины Лори – «Сегодня дивный прилив при обнажённой Луне, Ты должна взглянуть», - Лори взяла Юну за ножку и выволокла.
Массивы волн разбрасывали камни по песчаному побережью. Забыв разногласия, девочки ликовали: Лори поймала камушек от Юны и запустила скользь водной глади, - девочки не услышали последнего звука, - «увы, ушёл в неистовство постоянства» - Лори отвернула плечи платья и позволила обнажить себя. Девочки взялись за руки и слились в магии прибрежного поцелуя.
Прибой нёс дуновения неведомых стран: аромат востока, свежесть севера и тепло юга; Луна запечатлела тень в песках и отсвет – в водном пространстве. Миг за мигом, девочки избрали вкушать. Теперь, право Лори равно праву Юны, - теперь, Лори равна Юне. История близится к завершению – второму равноденствию, умиротворению весов, вечному сокровению.
Девочки нежились в утренней песне: Лори сыпала камешки в ключичную впадинку Любовнице, Юна массировала – преодолев стеснения – кремовые груди, Лори раскрыла бутон и посвятила себя ласке, - в ржавых лучах ,Юна отвергла стыд – «Я живу первый и последний раз, - и должна попробовать всё, чего желаю. Я Люблю Тебя и желаю Тебе лучшего. Пусть это случится»: Лори роняла беззвучные слёзы – те уходили в водную гладь и створялись с поверхностью, медовый нектар мешался со слюнкой, - Юна лакала лепестки Лори, Лори обретала Юну.
У девочек много заготовок снадобий, еды – бутылка воды, море и побережные камни. Девочки слились, палатка сохранила вселенную такой, какой той полагалось стать.
День повторился – под конец, Они нашли идеал, в завершении.
Юна задумала извести Лори прощальным услаждением. Волны оргазма били током и обессиливали, сотрясали вселенную.
*
;
?
Лори очнулась: узелки обезоруживали, парализовывали и вплетались в текстурированную структуру плоти. В ротике альби’ трусики Юны, лавандового цвета. Ножки разведены, Юна нага – Она стала так, чтоб на губки Лори капнул нектар, - прильнула язычком ниже талии. Лапки-паучки защекотали ножки, возбуждение стегнуло.
Юна исследовала бутон, смачивала пальчики и проникала в ниже, разводила булочки и ласкала язычком изнутри. Юна добыла кабачок и уместила меж набухших кремовых грудок, истязала чередой поцелуев и укусов сладкие сосочки и приняла Лори.
Альби’ касалась жемчужины Юны кончиком носика - Лори массировала розовую плоть носом, посокрушалась и вернула Юне трусики. Лори впилась в завязь Юны и питала ту - Юна насладилась. Руки Лори по-прежнему заведены за спину, лопатки выпирают, ножки согнуты в коленях и разведены.
Юна поворачивается к Лори. Поцелуй: разбухшие бутоны сомкнулись магией сопутствия.
Юна завела руку под подушку и нашла устройство – “пылесос”, – приставила устройство к жемчужине. Лори сверхчувствительна: колыхания воздуха сотрясали, Она не смела воспротивиться – и во всём соглашалась со смелой подругой.
Кабачок вобрал соитие той и скользнул, глубоко. Нектар изливался на лапку Юны.
«И Туда» - попросила Лори.
Юна скользнула ниже, надавила, вошла и расплавила рассудок подчинённой. Лори издала серебристую струйку – та отесалась на кабачке и руках Юны – «ням»
Юна села накрест разведённых ножек альби’ и цветы напоследок услышали искомых недолгую жизнь и найденных на Закате.
«Говорят, солнечные лучи на закате рыхлеют»
«Как это?» - удивилась Юна, - шелест наивности развевал Небесно-Голубые волосы.
«Жёсткое становится мягким и всё, чем Ты жил, оказывается ненастоящим»
«Тогда, что настоящее?»
«Мечты и Сны»
;
«Ложись спать, любимый друг. Озёрные Лотосы нашепчут молитву: Слушай шумы лесные, слушай свет и слушай Тень, слушай красоту, смотри на Луну, не предавай себя. С гибелью Красоты, слова пусты, - послушай меня и оставь веру в большее» - шёпот задавал глубину дыхания, Она смотрела в затылок спутнице и заводила той серебристую прядь за ухо.
Палатка не пропускала комаров, вездесущим сочился реквием сверчков и шум далёкого шоссе. Полусонная дремала на полу неукрытой - завернув спящую в весенние пледы. В этой истории нет героинь.
Дыхание угасает хрипом, Она смыкает глаза – многое следует вспомнить.
Лори, сопела в лёгком сне, почесала носик, - доверив себя некогда вкусившей боли: след перечёркивал шрамиками округлые ландшафты угловатого лица.
Юна нырнула рукой в задний карман, в улыбке, - двадцатикубовый шприц, белый порошок и ложка вульфрий. Цветы вянут.
Воды треть объёма полулитровой ёмкости, в кофейной шкатулке кроме сигарет – зажигалка, – они ничем не пренебрегали, Она... Музыкальная рука наполняет ложку – будь Она слабее, рассыпчатыми слезами – но нет; излишнее количество белых кристалликов впитывает слова.
Щёлк – треск пустоты защищён правом автора – тепло теряется в значении - то медленно перетекает в колбу пустоты. Игла рвёт плёнку аквы, вакуумный механизм вбирает отражавшееся в бутылке тёмного пива.
Она освобождает лапку подруги и подворачивает узорчатый левый рукав – обнажает белоснежную руку: журавли ныряют в небосвод.
Обязаное стать колким, под прямотой любви, мягчает – игла проскальзывает сквозь кожу к вене, пробивает сосуд циркулирующего сгустка. Феерия.
Один, два миллиграмма концентрированного чувства смешиваются с кровкой в пластике, затем поршенёк впускает смесь и пища разносятся трепетом по телу девственной души, - та возданна упавшими рамками.
«Теперь – только сон, мой Ангел» - Она наполняет прежний шприц новой порцией – «Слушай шумы лесные, слушай свет и слушай тень, слушай красоту, смотри на Луну, не предавай себя», - «Видь Красоту везде, - и создай Её там, где Её нет»» - изрекла упелёнанная белёсой пустотой Ангел.
Узорчатая вульфриями ложка скатилась по обнажённой руке – цветы завяли.
Пара серебристых слёз скатились к цветам.
Нашедший не погнушался вкусить округлых черт угловатого лица, юного тела.
Юна обнимает спящую, целует в шею и разделяет шёпот листьев, отдавшись - одному на двоих - сну.
IV Избыточна? Не Вечность.
Она душит всеобъемлющую почву исключительным Величием – и утопает в обличьи послевкусий. Её шествие – шаг в могилу, - Ей нелегко довериться. Лори Эстель Лилия Мурир, пусть завершённые сцены моей руки, разума и души, - пусть отведут в скрежещущий чертог и сомкнут теснь объятий на белоснежии шейки игривой затейлицы.
Лори – смерть, я – Человек без Времени. Со смертью Времени и Смерть умрёт (Лавкрафт&Хэтфилд). Девочка – Лунный проблеск уходящей Жизни, Химера, организм химий, Порочная нимфа и враг мой, Твои чертоги – мальчишество, манипуляции и всеобман.
Лори погибнет достаточно великой – прощание скатится блеском с нагой стопы. Любовь меня к Тебе Тобой не постигнута, прими умиротворяющее примирение захлопнутых врат апофеоза порога дымлющей тропы всесозерцающей Смерти.
; Ферия ;
Савелий перебирал флёры – те вели к побережью. Беспальцовки укрывали истрескавшиеся кисти от ветра. Ветер кричал.
Он сохранил Её укусом на шее, мёдом на губах и сладостью во рту. Кончики локонов окрашены в сталь – обет ненависти к Лори. Он помнил, любил и шёл вопреки блужданию воздуха.
; ~отступление
Воздух утолял жажду совершенства – среди тонн бутылок от воды и алкоголя, в килограмме конфетных обёрток и бумаг, в окружении плодов и зачатков четырёхлетнего периода, - завершаю историю.
До пятнадцати, я был слеп. До шестнадцати – парализован, до семнадцати – неспособен. В восемнадцать, я открылся: открыл глаза, протянул руки и шагнул навстречу туманной Вечности.
Странницы-страницы ютят дух забытых церемоний, фольга – волей потока – наносит эскизы исшедшей повседневности и, пусть с избытком седины, я чувствую немалое: цепь замкнётся, круг сомкнётся и система сломается.
Мой наркотик – привыкание с непомерностью. Последний контакт – Живое достойно Эпилога..
«Неужели мир разделён на бездушных рабочих и великих бездельников?» - я умеренно выношу мир, где не вижу мест.
Диагноз: не субъективная - но объективная - отсталость.
Это написал Я, Савелий Меркулов, - пусть буду стыдиться или гордиться – с откровением, вступаю в мир, где жизнь – послевкусие из радости, сожаления и эпилога.
~Приступление
Тем пасмурным днём, молнии сотрясали сухой воздух беззвучными вспышками: влага и волокно отличия распадались на подъэлементы, - и золотые монеты, известно мне, не дешевеют под налётом пыли.
Бельмо электричества вычертило силуэт обиталища гостий. Далёкая автострада резонировала гулу – высоковольтная линия здесь запрещена ввиду частых пожаров. Соблюдение правил никогда не способствует.
Удушение в супружестве с дымкой горящего бензина – Ему не терпелось уйти, не умирай среди безумия, в водовороте, нечто бесценное.
Бетонная стена упорнее предчувствия - толкает и прорезает сплетение жестокости, Величия и страха. Мораль повисла высоким микробом, в мире, где этика – инфекция, а эстетика – патология, - где единожды неверное перечёркивают дважды, - и ошибаются.
Слушают Шумана.
Треск поленьев, взрывы черепицы – мощь огня, вдалеке, заявляет права на бесцветную ночь. Переменчивые дуновения судьбоносны – вдалеке пламенело, за клеёнкой настоящего, в маленьком мире, где ребёнок чиркнул спичку на разлитый по дому бензин, побоялся разбудить родителей и уснул с ними. Такие дела.
Савелий неотступен – воля проведения связует, заключительная часть пожелала продолжения: Он выбрался на мшистую поляну, куда вела вытоптанная туфлями-лодочками тропка. Треск приближался, чудовище разворачивало.
Савелий поспешил: тополь разбился о места, где юноша озирался несколько мгновений. Лента вилась ручьём крови вместо вены правого шнурка
Тополь стёр единственно верный путь, - пробка не выстрельнет... «Появись, проводник», - Дождь начался. Молния прописала силуэт Котобога.
; ; ; ; ;
Молитва не проницала москитную сетку – девочки покоились за исключительно непроницаемой решёткой.
Он впился в неподатливую ткань истёртыми резцами, - разумный поступок. Паранойя сближала звенья воздушной топки: ножа нет, осколка тоже... «Попадись хоть что, прошу» - Савелий обессилел, пал. Омела на фиолетовых кедах отцвела лесным флёром.
«Пожалуйста» - замурлыкал баритон свысока – Савелий поверил.
«Акира! Акира! Акира! Прошу!» - Савелий шептал так тихо, что можно расслышать в самой вышине небосвода – «Я справлюсь, дай орудие», - слеза скользнула в прорезь дрожащих губ – «Я спасу Её, мы проснёмся вместе. Я вдохну жизнь в Неё, верну Ей душу. Я Люблю»
«Довольно» - замурчал Котобог – «Достаточно. Я знаю Твои чувства и мысли, с самого начала. И Ты знал, - и поделился бесценным.
Я знаю, что произойдёт дальше: за Закатом последует Рассвет. Будет Вам Счастье. Люби Её. Я знаю, о ком Ты, - и одухотворяй. Я оберегу.
Вы во многом ошибались, но заключение подвело к уходу и согласию. Я сталкиваю неопределённых, всегда. Больше не буду. Я появился до зодиакального круга, я скушал кружнок от пончика» - Рыжий Котик прибежал из лесной глуби, не совсем обычный – совсем необычный: кончики шёрстки окрашены в золото, грудка серебряная, на шейке – ошейник с четырьмя шипами и золотым колокольчиком. Котик смотрел рассудительными, немного, грустными глазами.
Посыльный Акиры выкопал ямку, сделал туда свои дела, присел в сторонке и, истинный Манеки-Нэко, позвал правой лапкой.
Серебра ослепило – Савелий поднял из ямки чистый нож – «Акира! Акира! Акира! Благодарю Тебя! Благодарю Тебя! Благодарю»
«Ну-ну» - вступил Акира – «Потише – так не слышу», - и тогда, Савелий губами вычертил – «Благодарю!», - Котик повилял хвостиком, поиграл с колокольчиком – и удалился.
;
Серебро рассекло отчаяние, золото смеркло. Савелий распорол палатку и изумился: ложка с увядшими вульфриями покоилась в разомкнутой золотистой лапке – личико девочки побледнело от хлада, горя и Любви. Он пролез в негласное окно. Лапки охладали – смерч затягивает Юну, Её душа – бездушие Лори: Альби’ Смолкла Навеки.
Он отбросил шприц и раздавил в омерзении – но взял витнажные пакетики.
;;;;;;;;
Он ублажает вожделение докасанием нагого бедра альби’ – тело Лори не бывало теплее, взгляд – многозначительнее. Цирк смерти прощался – «Пора идти», - Савелий обнял Юну – в благородном объятьи, повлёк потоком Жизни, прочь от угасшего плато. Палитра бронзы нанесла неопределённость на лицо Юны.
Смерть сплетает полотно в сухой воздух – приозёрного ветер унял терзание.
Акира умывается, смотрит на горящий лес, и дивится: где снежный пар? Ответ в кармане Савелия, пусть Юна спит и ничего не предполагает.
Он несёт Её к Озеру Небесных Лотосов – линуя тропу погони. Он скорбит, Его ноты разносятся по свету и смягчают людские сердца. Он настиг линии Озёрной Глади.
Юноша обнажил торс, простелил рубашку кошачьей подушкой под девичью голову и расположил Юну. Лик Озёрной Госпожи мелькнул под Озёрной Гладью.
«Слушай шумы лесные» - взял пакетик, развернул – «Слушай свет и слушай тень» - Глоток Млечного Пути слился попутным дуновением с Озером Небесных Лотосов – «Слушай красоту» - раскрыл второй пакет и о‘тдал порошок воде – «Смотри на Луну» - третья, четвёртая и пятая посылки смерти отданы Суду Вечности – «Не предавай себя» - смотрел вверх, обернулся к Юне – шаги давались.
Нимфа возникла над Озером Небесных Лотосов: платие осенних листьев сглаживало округлые черты, глаза-изумруды изливали лучезарие, а лапки смыкались ниже грудок; Она обращается голосом семейного очага, оставленного, - «Ты забыл меня – я простила. Ты Любил меня – и я Люблю. Со мной или без меня, будь счастлив. Я окрашу Твою тропу лучезарием и мы встретимся..!»
Он закрыл глаза и вознёсся к Озёрной Глади: Она адресуетт завет Любви и, на прощание, возвращает прошлое Его памяти: гладит лицо, овлажняет губы и спускается ниже... – «Открывай глаза, - встретимся ещё – прощай» - Она ушла вспышкой фиала, пошёл животрепещущий Дождь. Савелий поспешил к Юне.
Он склонился к влажным губам, Друзья Жизни воссоединились Поцелуем Душ. Дрожь омыла Юну в серебре Лунного Света, золото напитало лицо девушки гранью Жизни, Роскоши, Любви и Молодости, - «Или создай её там» - Юна положила теплеющие ладони Ему на щёки и ответила голоском маленькой девочки, мышонка в ирисе – «Где её нет» - и сомкнула объятия на шее спасителя.
Серебряная чайная ложка доброй старушки резонировала Лунному Свету, - вульфрии расцветали, многие восцвели. Лента вилась ручьём крови вместо вены правого шнурка
;
P.s. Воспитанница приюта, Лори Эстель Лилия Мурир, найдена.
Пламя не тронуло девушку. Следы пребывания посторонних – налицо, но на героиновом шприце Её отпечатки. Альбинос пребывала в избытке. Мы, по достойному случаю, в помешательстве: отличница, умнейшая девочка, - покинула город Живой. Лори, мы помним Тебя.
Пусть больше всего скажет кварта (пятнадцать минут) молчания.
*конец истории, где двое уснули в осеннем шлейфе.
В воздухе, мелькнуло развратом – оправданно.
R.I.P. Ласковая Сучка Сладко Померла.
; -16.02 – 21.06.2016(07.07.2016). 15/24(5/13) - ; - 16.08.16 - ;
маленькая девочка
бегает по улочкам
и прыгает до веточек
жадный холод поманил дурашку из кустов,
Она поддалась интересу, для чувств не зная слов
Время звало, Она не ждала сети.
Человек без Времени говорил то, чему Она не верила.
Правду легче всех отметить в клевете -
«Правда не навязчива, и нужна Тебе – не мне» - говорила девочка и касалась веточек.
Не принуждавший, ветер стался бурей -
Девочка, без сил, пленная на блюде.
Демоны, ложь и чернь, полакомились Ею.
Время, поздно настигать – «Я Тебе не верю».
Ветер скрыл лжи жест туманом -
Девочка забыла под дурманом, любила всех и обнимала - и всем объятий было мало.
Чёрная трагедия седого дня ясна:
Боль Живого поколения холодом жива
* * *
Вернувши отражения друга, девочка не разберёт себя.
В промежутке зеркал вёл обманчивый туман.
Прошу, скажи – им не увидеть прежних черт себя, -
Что сделать мне, чтоб Время и сердца перемирились?..
Маленькая девочка
бегает по улочкам – «Мам, там взошёл туман» -
и, не видя веточек, ошибалась в именах.
Человек без Времени – всегда в пяти шагах – остался вне Любви.
Обманчивы туман заполонил все дни.
Маленькая девочка
бегала по улочкам
и собирала веточки -
дню не ведая конца, - пусть солнце уходило.
Магия отражения сердец заполнила пробелы.
Обман в изгнании – мы говорим, о чём не верим, - кто большее Ей дал.
Маленькая девочка, Глупенькая девочка,
В сладких слёзках, бегает по улочкам и, ведомая туманом, держится лжи веточки.
Взывает о тепле. Ей погрустнеет, -
Обманчивый туман лишь тёпл в вести.
Молния холода пронзает, если нужно, и мрак безразличия станет теплом; не Она – лишь тело лжи нужно.
Туман оклеветал Тепло Человека без Времени.
Наблюдательный огонь лжи не верит ни одной – ни этой и ни той.
Время замирает, умирает неподвижным – в позе.
Скрип Любви шагов не будит вовсе.
Парадокс человека без Времени – в желании обуздать миг.
Парадокс вашего времени клеветят во лжи.
На расстоянии тысячи шагов, Человек без Времени – вне оков.
Он бежит ко всем, кто говорил Ему добро – и Ей.
Его хотят убить, в Любви дороги снов.
«Если мир жесток» - Архангел говорит – «Останься в взрощенном собой когда-то мире»
ложь хватает за руки, обман заполонил рассудок,
слава красоты тонет в собственных поступках.
Маленькая девочка
Вдруг упала с веточки
Блесна, удержанных туманом.
Любовь не умирает – Жизнь кратче осознания
и эфемернее мечты – чтоб всё понять.
*
Слюна свернулась вкусом ночи, порока и прочих.
каждый посчитает долгом – и исполнит – затянуть в палату ночи, - между прочими и прочим.
Она лишь заблудилась, девочка из сна,
Она нисколь не понимала, когда придумала Тебя.
Любовь, изречённая Тобой, вернулась Тебе болью.
Туману следует исчезнуть – зря лёд тронул влагу Её губ.
Её используют, на тело не жалея пут.
Её желания опутал туман – Она спутала мёртвое явление с цель-лью(да, всё так).
Её желания в тумане ничто не значат – и Она рассыпает капли, средь газов лжи.
В этом Мире довелось Ей видеть грусть -
в блеске собственном, туман завёл куда не следовало: в глупость.
Ей стоит усомниться, во всём – и собственном рассудке.
*
Маленькая слепая девочка
бегает по улочкам
и трогает все веточки.
Держит Тебя за руку и просит помочь – Ей.
;
последняя сцена в парке осеннего Живого
Действуют Лори и златокудрый Ангел
Девушки падают на весеннюю травку замертво.
*Занавес
Прощание Лесной Госпожи
Танец Лесной Госпожи – Нисходящий маятник.
Она раскачивается на лентах фиолета и отдаётся инерции, соскальзывает на сцену и стелется осенней листвой – близ див, - и вспархивает, Нимфа в стиле рококо.
Пускает камешки – девочкам в сон (три)(два)(один)(ноль)
Павшие восстали, возблагодарили Валькирию и отправились ввысь – следом – вверх.
(не печальтесь – Лесная Госпожа придёт в мир за вуалью фиолета, – летом этим...)
P.s.
Здравствуй! Мы отправляемся в самую настоящую сказку для взрослых деток. Сказку – потому, что там хорошо, а в настоящую потому, что будем верить.
Пусть на улицах светит много уличных фонарей, таких круглых и высоких и, пусть каждый покраснеет, будто от холода, а затем снег покроет всё и вся хрустящей прослойкой. На каждый из огоньков пояса улиц этого города мы повесим по гирляндовому кружочку и возведём до само’й круглой лампочки ночного маяка по белому сугробу.
Все улицы замело и никто не покидает дома, а в окнах мы увидим много доброго свечения такого тёплого цвета, который, будь, вынесен всеми на улицы, к обескураженным светилам, вмиг бы согреть всех в округе. Кто-то пошутил и поставил на перекрёстке ёлку, а дети снабдили её украшениями из игрушек и конфет. Счётчик ушедшего говорит о пришедшем празднике, а в этом городе все – только хорошие.
Он похож французский: с отблеском рыночных площадей – газеты укрыли мощёные тропы ковром, - и сперва здесь читают, а затем пишут. У всех сегодня праздник, но только не у оказавшегося в социальной изоляции экстраверта с телефонной книгой в руках. Он обзванивает знакомых и ищет хоть одного одинокого, - но увы. Он греется в припаркованной к самому краю тёплой холодной улочки машине, - и скорей посматривает вдоль переулка, нежели касается колёсами.
Он очень сентиментален, робок и застенчив. Слеза покрывает грусть, - нам не понять, почему на Его лице небольшая и очень добрая, чистая улыбка. Одна девушка не понимала тоже - бездомной не много пойти – и мир вокруг. Она грелась от огня незаметности. Ей чуть интересно, вне намерений, - а подойти Она – жаль бедолагу.
Она стучит в лобовое стекло и думает, Он умер: взгляд сквозил Её. Она подходит к боковому стеклу и просит открыть, улыбается в ответ на одобрительный жест. В то время у кого-то шкворчал на сковородке бекон, но у нас уличная романтика.
Он впускает, без диалогов, - и оба лучше помолчат, поедая сэндвичи из походной кофейной шкатулки, что значила многое в день, когда Они с подругой, прежней сестрой и кем-то ближе, отправились осенними каникулами на море и много, очень много, гуляли, - а затем устроили пикник на песчаном берегу. Он живёт тем днём. Зимний день, и кто-то другой рядом.
Положил голову Ей на плечо, расслабился и выдохнул. День всегда единственный. Лучшая вода – слезы, а ответственности и впрямь нет.
Пакет еды лежал в сторонке – двое разделили. Так, не ожидая и не ожив, Он обрёл друга и помог немного, теплом и опекой. Отметив с мышонком Микки, Он укрыл Её осенним пледом и сам отправился в сон.
Жизнь подготавливала Ему ещё один день, чтоб вспомнить, пуская в улыбку слезу. Эти двое так похожи - напоминали одна другую. Они в его голове!
Он проснулся в тёплом поту и обнаружил себя старательно завёрнутым в плед, с тостом в руке. Шкатулка исчезла – владелец вернул. Посыпал ватный снегопад, а вата была из сахара.
Бекон переворачивали - он не преставал трещать и уже покрылся золотистой корочкой. И кто-то позвал остальных к столу. И трое пили чай из одной чаши, вздрагивали от холода и наслаждались атмосферой, запахами, и Жизнью.
*Конец
~by Савелий Амамдеус Мыслеформ Моцарт Меркулов
; 8:53; 19.07.2016 24.07.16 ;
Куда смотреть Теперь мне?
Где моя Луна? Где Свет мой?
Когда сжигаю всё, что постигаю,
И не помню вовсе крупиц Лунного пепла?..
Куда смотреть теперь мне,
Где моя Луна, где Свет мой?..
Когда сжигаю всё, чего настиг,
Не упомню крупиц Лунного пепла.
Ветер приминает боль – куда спешу я?
Озираюсь в камнепаде но не вижу
Сокровища в сомкнутой кисти -
котики играли в Лунном Свете.
Куда смотреть теперь мне -
Когда я мёртв при Лунном Свете?
Когда ветвистая река загнала в сети?
Сквозую Лунный Свет, тону в отражении.
Я Влюбляюсь в отражение вселенной
позади сомкнутых глаз;
Бесстыдный, ища прикосновения,
вижу иную сторону всех нас.
Огонь объяст всё – и гибнет в море – но не в Озере Небесных Лотосов;
не ранит тех лишь, кто не любит. День ото Дня. День ото Дня.
Ангелоподобие, Богоподобие Бесподобство, -
стадии Нарцисса - агония уродства.
Пыльный Дым
Млечный Ручей стекал в Озеро Небесных Лотосов
~послание Душе Любви
Примирение? Скоропостижно. Ты нежна мне. Я нуждаюсь в Тебе, миную чертоги жизни и смерти.
Не сожалею и не адресую иное от прежнего. Помнишь?.. Ненависть от принятия.
Автор – некогда скромный, застенчивый человек, нашёл уединение в одной – инасказательной – планете.
Ты завладела моим адом – оплотом пути. Я убил Тебя, Ты – желаешь низвергнуться приступом боли. Тебе не выбраться – обрекаюсь во листы и утопаю в пламени; Ты повлечёшь большую – избыточную – форму обрекания пустому формату, - лучшие вселенные – с Тобой – мне не по мне.
Ты обрела ад, в моей душе, свернулась в оплот, сменила крик на стон. Ты величественна внутри. Стань Мной.
Я стану Тобой – Твоим Мной – Собой – Своей Тобой – Твоей Совой, - на рубеже творений; мы – одно, чтоб воплотить из праха Лунный Свет, чтоб возродиться. Не смей затуманивать истины и знай: Тебя я Люблю и покорю – но убью себя, посмей Ты перейти черту.
Собственная смерть, прирождённая мука. Лори, сука. В тиши отстоявшихся творений в часу прочь стелясь из презрений, дам напастье: Лори – тень моего уродства
*
Свет
Плыви по течению, навстречу погибели,
где россыпь крючков лишит Тебя имени.
Ни в чём не старайся, будь верен завету:
подчини себя счастью стать рабом века.
Мелькнет тропа на изгибах, мы следуем
слепо, но веря в себя - встречаем тернь
небитыми лицами, - и вторим завету, но
вдруг мы нарушим обманщицу эту?!.
Плыви по течению, рыба, спеши на завтрак
Ушедшее сегодня вольётся в завтра.
Насадись на крючок - или возьми выше:
Стань завтраком - или вспорхни.
Рыба на блюде, блюдо в посуде, суть - в людях:
выше преемников можно взойти, пасть свысока
и приблизиться к звёздам: сведи запястья
на затылке, Человек, кто никому не вторит.
Раскинься в объятиях озёрной глади,
представься всевиденью звёзд.
Зренье сомкни и видь дальше:
Мир настоящ, пока Ты в нём живёшь.
Дайте, наконец, Свет на забытое, Главное..
;
*дневник Савелия
Сфинкс без трусиков
Я приехал к Ней – по Её просьбе: «Хочу увидеть Тебя. Даже не знаю, смогу ли поцеловать Тебя»
Она просила раздобыть ликёр, я прихватил плеснёвый сыр и коньяк. Я отмыл руку от крови, облачился в облаговоненую рубашку с галстуком и ждал такси – Она вызвала.
Я веселил таксисты и собирался в вояж за упущенным временем... кофейная надменность покинула меня
Я разговорился - с таксистом – о физиологии: я считал, без самоотречения не возвыситься – и считаю: семя останется семенем, если не потянется к Солнцу, - и уйдёт в чей-то завтрак; - водитель считал за правило придерживаться привычных ценностей.
Я зашёл в несколько магазинов – но не добыл ликёр: – я не смог: розовое вино, шоколадка, плеснёвый сыр и коньяк ютились в сумке.
Мы взяли попутчика, кто ехал на один адрес со мной(я представил несбывшийся забавный сюжет) и тогда, я попросил водителя позвонить Ей, - Она сказала водителю, затем – через громкую связь – мне: «Пусть ждёт, долго и мучительно», - «В такой случае, я взываю к гуманности, ибо могу уехать», - «Уезжай», - «Нет»
*»Если мы когда-нибудь расстанемся, в моей душе Тебе жить вечно» - «Мы уже расстались – на секс не распространяется»
Я ожидал и цитировал – “Терракотовый Кот-Априкот”, вносил заметку за заметкой во французский блокнот, украшенный моей душой и Небесными Лотосами. Попутчик прошёл мимо – «не нашёл адрес?», - «Я человека жду», - я наблюдал пары теней: силуэты шли и уходили, - я исследовал ночь и вдыхал пары абсурда (рекомендую). Я приближался и отдалялся от дома Её бабушки – поскольку клевета – грязь несмываймее славы, - калитка щёлкнула – некто вышел – типичная мужская особь (квартирант, скажет Она), - я укрылся от разоблачения и последовал слепоте: межевал прибрежные камешки, пока не оказался. там, где милая босая Юна дёрнула за волосы юную Милу: “плющ связал нечто меж крупинок воздуха и окутал беседкой” – вровень моей книге; я погрузился в весеннее утро, сомкнутыми глазами, пока ритмичные звуки не пробрались в мой мозг, - и тогда, я отпрянул и отошёл посозерцать.
Она шла посреди улицы и постукивала бокалами, пока я не вышел – « У Тебя красивое платье», - Она бросила кружки мне в сумку – те ударились о коньяк и вино. Она была кофейно-надменно-снисходительна.
«Я знаю» - Она облачилась в пантеру: линии стёсывали очертания, – «Эта рубашка чистая? Ты гладил её?», - мы не сбавляли шагу.
«Не стирал, не гладил»
«Наверное, нашёл её в грязнейшей свалке одежды своего дома»
«Хочешь, покажу красивое?» - я докоснулся Её взглядом.
«Покажи»
Я протянул французский блокнот с Небесным Лотосом, Она поразилась – «Он такой, с...»
«Лотосами»
Она - «На каждой странице!» - забрала – «И перо!» - и раскрыла до хруста.
«Отдай»
«Нет»
«Он мой»
«Дороже меня?.. Раз показал, значит мой» - Она зачитала первые строки, жонглировала и издевалась – «Если заброшу туда? Или туда?» - замахивалась на мусор и даль – «А туда, в траву? Не-ет, там не трава – и если он упадёт туда, то уголки обобьются и он превратится в хлам» - не отдавала и смеялась – «куда мы идём?»
Я не знал: маршруты каждого дня становятся привычны, впадают в душу – и двое, вернувши прежнее, следуют тропой. Я помню: много дней назад, на Её день рождения, Она показала подарок от ‘подруги’: пакетик гематогенок (я положил Ей шоколадку и предложил испить чудо-молока), - мы прошли до Её первой школы, присмотрели двуколёсный скейт, прошлись по внутренней парковой территории и присели на скамью: я простелил что-то из одежды – вероятно, пальто, - мне было шестнадцать: я жил на отдельной квартире, позировал, иногда ходил на учёбу и всегда – на вокал; Она взяла кленовый лист и сказала – «Смерть можно заморозить, если остановить жизнь, он проживёт вечность, если мы законсервируем его в глицерине. Я пробовала – неудачно»; повсюду были разбросаны обрезки карт – Она выбирала перевёрнутые и - мы избрали листочек хранителем дня и нанесли дату неисправности: “18.01.2006” – иного дня иной жизни иных лиц; - мы пришли навестили школу в ночи. Она простелила блокнот себе под попу – «Отгоняй от меня комаров», - я подошёл к Ней сзади и отогнал единственного комара, - «Моя группа крови им самая желанная: когда они пьют, они испытывают тройной оргазм – я даже не убиваю их – даю насладиться»
«Хочу привнести Тебе тройное наслаждение»
«Что Ты взял?»
«Вино, коньяк, сыр и шоколадку»
«Шоколадку»
«Да, Госпожа» - я открыл плитку несочетаемостей – Она отламывала по кусочку и бросала мне в руку.
«Коньяк хороший?»
«Самый приемлемый, хороший»
Она налила себе, мне и отпила – «Фуу! Горький! Почему Ты не сказал?!»
«Коньяк...»
«Какое вино?»
«Розовое» - я достал из сумки бутылку и вручил Госпоже.
«Розовое вино было тем, что я просила до ликёра?»
«Именно так»
Она нарезала сыр ножом из штопора, не той стороной: Ей казалось “нож ломается/сломался”, - тогда я показывал как нужно – Ей на умиление; наверное, Она намекала мне нарезать, - я не доодумался.
«Оно сладкое или полусладкое?» - Она отдала мне посмотреть.
Я не смог прочесть сквозь сумрак – «Сладкое»
«Ты врёшь» - Она повертела бутылку – «Ты пил это вино с кем-то – оно открывается без штопора – зачем Ты взял штопор?», - я забрал у Неё бутылку, раскрыл штопор, откупорил и вручил пробку.
«Налей мне», - я перелил коньяк в одну чашу, Она пресекла.
«Ты налила коньяк в обе»
«Я хочу пить из другой, пусть эта стает Твоей» - и стала.
Я хотел Её – «Идём в наше место?»
«Нет... Я боюсь, не хочу туда»
«Сделаю Тебе массаж»
«Ты плохо делаешь»
«Тогда давай здесь»
«Да. Меня кусают – отгоняй»
Я провёл по Её волосам, улыбнулся и вспомнил всё, что нам довелось пережить – так, будто мы на берегу моря – в мире, где никого, - будто секс на берегу/пляже/пустыне.
Она запрокинула голову и посмотрела в глаза – «Твои руки грязны»
«Нет!»
«Ты врёшь мне. Почему Ты врёшь мне?»
«Потому, почему говорю правду»
«Ты трогал деньги, когда расплачивался»
«Я протёр их влажными салфетками – каждую дважды»
«Порядочные девушки не позволяют трогать свои волосы грязными руками – Ты знаешь»
«Я протёр руки»
«Выпрямись! Докажи»
«Салфетки в сумке»
«И сейчас протри; отгоняй меня от комаров, - и налей мне вина; до конца протри; другой рукой»
«Твои капризы – вводный урок начинающего пианиста»
«Мне даже секс за деньги предлагали»
«За деньги?!»
«Стало так противно. Чего я стою? Пяти объятий, шести капризов»
«Одной руки»
«Двух сердец и трещины в предсердии. Я встречалась с двумя парнями. Один намекал на секс»
«Каким образом?»
«Провёл мне рукой вот здесь – по плечу, - я вздрогнула и отпрянула. Он намекал на опыт – я понимала: он старше – двадцать шесть. Я хотела Тебе изменить – но нет. Я понимала: всё – физиология, когда Ты – Друг моей Жизни, - Друг и Любовник»
«Физиология, а оставляет чудовищный отпечаток»
«Я знаю! А второй... Я шла домой через парк и присела. Он подошёл и задал вопрос: “Девушка, а парень у вас есть?”» - Она улыбнулась мне, я мял Ей плечики и отпугивал комаров – «Я сказала “есть”, а он – “ничего”, - так неприятно стало. Он сказал “куда вам?”, я не хотела вести его к себе и сказала “в парк”, а он – “и мне туда”, - он сказал “можно номер телефона?”, - я очень хотела кушать и обещала номер за еду: мы пришли в большой магазин, где я набрала сока, колбасок, овощей, хлебушка, рыбки, - я неделю голодала»
«Он не удивился?»
«Смотрел вопрошающе – но оплатил. Предложил донести пакет до дома, я отказала, кивнула и изрекла многозначное “позвони мне вечером”. Сожителица встретила меня у подъезда и “ого, сколько еды! Откуда?!”, - вижу – звонит, - и тогда, я занесла в чёрный список»
«Больно слышать это – но знать слаще»
«Я хотела, чтобы Ты ревновал меня»
«Ревность – не Любовь»
«Любовь... Это такое... Пожалуй, когда я почувствую ревность, я выйду замуж. Да, я выйду замуж за человека, к которому почувствую ревность – кто заставит меня ревновать, я полюблю лишь своего убийцу»
«Ты ревновала меня»
«Нет...»
«Да»
«Нет»
«Да»
«Я не спала ни с кем – Ты считал меня шлюхой»
«С водолеем, когда Ты уезжала в скверну, Ты спала на одной кровати?»
«А?.. На раздельных кроватях, соединённых в одну. С раздельными одеялами»
«И подушками?»
«...Я не изменяла Тебе»
«Кто был Твоими друзьями – кто делил Тебя со мной – года полтора назад?»
«Знаешь, я могла гулять с едва знакомыми парнями и совершенно не хотеть их, - ради общения. Ты не мог злиться за то, что я хотела их, но они хотели меня. Ради общения»
«”К мальчишкам присмотреться”»
«Мои совесть и мораль чисты – никогда не вынимаю их, - они нетронуты и девственны»
«Не соглашусь»
«Помни мне ножку»
Я тёр Ей пяточки – «Жёсткие пяточки настоящего котёнка»
«Я хожу босиком»
«Где?»
«Везде»
«Я пересмотрел то...»
«Раз пересмотрел – чтож, уходи!»
«Я скажу»
«Я не вынесу. Нет! Буду кричать!»
«Считаю то лжевыбором»
«...раз она Тебе не дала?»
«Ты ревнуешь и отрицаешь»
«Нет»
Я провёл по ступне – Она вздрогнула и посмотрела на меня по-другому –
Я открылся - «Я встречался с одной – раз, - но это не было окрашено во что-либо романтическое»
«Почему не было»
«Чистый рассудок и здравый смысл»
«А у меня он есть?»
Я придвинулся до предела, мои губы мелькали в миллиметре от Неё – «Нет»
«Её знак?»
«Рак»
«Ты несовместим с этим знаком»
«А?»
«Огонь и вода – структуры взаиморазрушения. Я – например – даю Тебе воздух, когда Ты обжигаешь. Может, найдём Тебе девушку? Попросим любить и заботиться»
«Хм»
«Я должна признаться: у меня был секс с девушкой»
Я рассмеялся, отпрянул и рассмотрел Её – «Когда?»
«Месяц назад. Она уезжала, а я только приехала. И она, и я знали, что не встретимся. Прости... У нас – девушек – проще»
«Ты понимаешь: не важно, кто какого пола»
«Понимаю, прости. Я люблю девушек. Я сделала это из-за её имени - так назову дочку, Поленьку. Скажи, будь у Тебя девочка с небесно-голубыми – или розовыми – прядьми до плеч – Ты бы принял Её?»
«Я приму Её бокалом глинтвейна. Вы проникали?»
«Через одежду: она пробралась мне под юбку, в трусики. Она с ноготками делала чуть неприятно, я делала так, как нравится мне – ей понравилось»
«Значит, в Твоей сексуальной копилке я и две девушки»
«Так. Поцелуй меня, будто впервые»
Я закрыл глаза и прильнул к Её губам – едва касаясь, отдавая себя и получая большее во вкусе слияния. «Я хочу Твой язык» - Она отстранилась и прильнула во страсти. Я Люблю Её.
Она задалась - «Как думаешь, у нас страсть – или Любовь?»
«Любовь. Страсть не переживает такое»
«Да-а. Я видела девочку – у неё губы были как у Тебя»
«У Тебя красивое платье»
«Я знаю, Ты говорил. Пей, почему Ты не пьёшь?»
«Жду приглашения»
«Приглашаю. Тело, Ты хочешь моё тело – а хочу пить. Я допью
«Можно потрогаю Тебя»
«Где?»
Я указал на грудь и помял.
«Просишь, а разрешения не дожидаешься. Трогай»
Я гладил правую и обратился к левой – пульс неслышен.
«Твои руки выросли – когда ими» - сжала кулачок и повела вверх-вниз – «работаешь, они вырастают. У меня ведь выросли» - Она смотрела на свои руки, я прильнул к левой груди – «Ого! Ударов сто!»
«Мни ножки»
Я мял Ей ножки и забрался под платие – Она развела - дотронулся трусиков, – Она вздрогнула – «Пожалуйста» - и излилась: я перебирал лепестки и освобождал от ткани, Она отвела трусики и смотрела – «Аккуратненько, осторожно», - я массировал жемчужину и делился с владелицей нектаром, пробирался ко входу и проник. «И в попу», - я развёл Ей булочки и запустил палец ниже: я ублажал Её – «Никто не сделает Тебе так хорошо»
«Я знаю», - и сделал: заполнил Её всю-всю и ласкал жемчужину. Она просила быстрее – я ускорялся, – Она умоляла – «Я буду кричать – но делай... Быстрее... Так... Прости, у меня нет комплексов» - издала лакомую струйку и залилась дрожью; Она заскользила вниз – и я поймал Её, Она расплакалась – «Я всегда верю Тебе: когда бы ни падала – Ты ловишь – даже когда играюсь – ловишь, - и нет»
Я держал Её на руках - «Однажды, я не уследил»
«Да, я упала, головой ударилась – сильно»
«С того вечера – впредь – я следую позади и стелюсь Твоим следом»
«И я Тебе так Благодарна... Я стала легче?»
«Я стал сильнее?»
«Если я стала легче – Ты стал сильнее»
«Ты стала легче»
«Люблю Твои руки: не худые какие-то, а сильные. И галстук, - мне нравится всё мужское, в Тебе»
«Я Люблю Тебя, понимаю и принимаю»
«Если я скажу, что не принадлежу Тебе? Если скажу, что я чужая? Если скажу “нет” и не выйду За Тебя?»
Я усадил Её на блокнот - «Джинсы порвались»
Она ткнула мне в колено – «Там, где нужно»
Я сел на скамью, к Ней - «Там, где нужно»
«Я...» - Она потянулась мне туда – «Расстегни», да – «Я понимаю, это приземлённо – но мне нравится Твоё член, его эстетика» - Она поглотила меня и завела руку за спину – я принял и задал скорость.
Она остановилась – перевести дыхание: я снял с Неё трусики, Она приложила трусики к лифчику – «в тон, видишь? Специально для Тебя подбирала»
Я развёл Ей ножки и впился в благоухание: лепеста печатлели меня, внимали мне и несли мои рукописи, - я испивал Её, поглощал влагу и продолжал, продолжал. Она взяла меня за волосы – «Да-а, так. Не останавливайся, только не останавливайся», - я пил Её и ублажал в высшем намерении. Она истекала и хотела: я проник пальцем и ниже, - и арестовывал Возлюбленной высшее.
Я высвободился – нежнейшие части воссоединились, - синхронизация: Она имела меня, когда я задавал Ей темп, трогал груди и пил аромат.
«Смотри-и» - Она двигалась на мне, я держал Её за бока и смотрел, смотрел.
Я поднял Её, Она опёрлась о скамью и приняла новое условие: я имел Её.
Я приник выше – Она подалась навстречу – «Больно»
Я вышел, вытер его, развернул Её, и продолжил. Она постанывала, затем вскрикнула - «Сейчас, кого Ты имеешь? Шлюху или Юну?»
«Юну»
«Шлюху или Юну»
«Юну» - Я сжимал Её груди и имел, имел – «Да»
«Да»
Я двигался в Ней – и трогал, изнутри и снаружи. Напряжение возрастало, я едва сдерживался, останавливался и продолжал. Миг нетерпения: я покинул, и излился Ей в ротик.
«Прости» - Она выплюнула
«Невкусно?»
«Горько... Много» - Она восстанавливала дыхание – «Оно прошло прямиком в горло»
Я поцеловал Её - «Теперь, частицы меня стелют путь до Твоего пищевода»
«Знаю» - Она приняла
Я хотел снять нектар с Её цветка, Она отстранила – «Твои неродившиеся дети на моих губах, Ты поцеловал меня...»
«Хочешь деток?»
«Я думаю, у меня будет двойня»
«Хочу девочку»
«Девочку? Она будет похожа на Тебя – у Тебя гены сильнее моих»
«С чего Ты взяла?»
«Твои волосы вьются сильнее моих» - Она провела по пряди – «Любопытно, Ты так уложил их любопытно...»
«Они сами»
«Будто состриг»
«Нет»
«Волосы вьются только у Ангелов»
«И Архангелов
«Архангелов? Как думаешь: я Ангел или Архангел?»
«Архангел»
«Я чувствую себя сильнее Тебя, Ангел, - хоть мои глаза темнее...»
«Через ровно девять месяцев случится пятое мая - тогда, рождаются»
«Тельцы», - Я обнял Её, как никто не обнимет.
«Ещё»
«Туда»
Чей-то телефон прозвучал метрах в десяти – нам было безразлично, смотрят на нас, слушают или подслушивают.
«Туда»
Она стала над мной, подняла платие – я развёл Ей булочки – Она садилась на меня, робко и неспешно: поднималась и садилась на меня. Я развернул Её: двигался медленно, затем – имел, как никогда – «Ты жива?»
Она пошатывалась - «Нравится. Смажь»
Я добавлял слюны – много – и упивался Ей, сжимал груди и приподнимал...
«Кончи в меня» - Она расслабилась
«Быстре-ее», - я в мгновении...
Я вжался в Неё – до конца – и излился: будто выпрямилось и приняло, глубоко. Я наслаждался Её окружением ещё несколько минут, а затем – по Её просьбе – вышел. Она попросила салфетку – «Капает, оно. Это всё – мои выделения. Никогда так не имел меня – глубоко. Как в писю. Хочу чтоб всегда имел в попу и заканчивал. Всегда. Каждый день, каждый вечер, каждую Ночь, - так приятно...» - Она оголила грудки, я попробовал одеть Ей лифчик, - «Я думала, поцелуешь», - я вкусил каждую и представлял вкус Её грудного молока.
Она улыбнулась, отвела взгляд – «Разве приличная девушка трахалась бы в парке, на траве – перед людьми, - в туалете, в подъезде, на крыше, у своего, дома, в своём доме, на кухне своего – и Твоего – и не только – дома? На качели, в своей комнате, в кинотеатре, в автобусе, в пекарне, ресторане и кафе?» - и обняла меня – «Прости, мой любимый стрелец, прости»
К нам пришла кошка – и заняла Её, немножко, - «Кошечка пьёт мои силы. Но пусть: это котя – Жрец Акиры» - Она улеглась на траву – «Мне нельзя, только не руки», - я расстелил Ей пакеты.
«Звёзды красивы» - Она потянулась к ним – «Ты посмотришь на мои звёзды? Оставишь? Я останусь здесь – я слышу: комары располагаются на моём теле»
«Целовать Твои Звёзды, Вкушать Твои Искры, Осыпать Лицо Поцелуями» - цепь замыкается.
«Это хорошо, что имел меня два раза и хочешь ещё – значит, я отдаю энергию. Когда женщина забирает энергию в сексе – мужчина после раза не может неделю... Только представь: это была моя школа, а теперь я трахаюсь в парке»
Мы смотрели на звёзды – те стали нам ближе.
*
Я нёс Её до дома, когда Она захотела в туалет, - за нами подсмотрели – неважно.
Я нёс Её – и отпускал, - «У меня болит животик – Ты так имел, что у меня болит животик. И кончил в меня, глубоко... Мне нравится»
Я вёл и нёс, вёл и нёс: Она падала – я ловил, поднимал, нёс и приводил в чувства...
Она опёрлась о столб - «Я хочу чтоб Ты сорвал мне цветок ириса – там», - я сорвал три экземпляра и отнёс Госпоже Ночи.
Нёс и нёс, нёс и нёс...
«Ты оставишь мне вино?»
«И сырок – но пойдём к дому»
Её названный дом – в полуметре, - я дал Ей бутыль. Она отряхнула Пыльцу Лунного Света – «Столько? Столько нужно мне – нам – чтоб напиться?» - осталась четверть литрового сосуда – «Столько нужно?»
«Я Люблю Тебя»
«Правда Любишь? Я наверное некрасивая, а пьяная – ещё более некрасива...»
«Ты Ангел, Божественна»
Она ткнулась мне в грудь и повторила – «Прости меня, мой любимый стрелец, - прости меня... Я... Просто прости»
«Что-то простил, что-то прощу сейчас, а что-то – позже»
«Я пойду»
«В сердце моём, Тебе жить вечно. Я принял необходимые ритуалы – теперь Ты едина с Вечностью. Верь мне»
«Я Верю»
Я протянул Ей остатки сыра, - «Ого! Так мало! Где остальное?»
«Мы уже скушали»
«Я не жалею»
«А я воспеваю»
«До скорой встречи, Друг, Творец и любовник мой Жизни»
«Ангел»
«Тебе нужна Божество – не я. Нимфа Твоего Мира»
«Озера Небесных Лотосов?»
«И Космического Леса»
Я облизнул пальцы и промокнул Её губы - «Лю»
Она облизнулась - «Лю.. Как часто можно туда?»
«Раз в два дня»
Она – «Странно... Я слышала, дважды в месяц... А если чаще чем раз в два дня?»
«Это уже пятнадцать в месяц... У Тебя на этом фоне...»
Она – «Я поняла»
«Я не желаю Тебе этого, я Люблю Тебя и желаю Тебе Любви, спокойствия и удовольствия... Побереги меня. Мне приснилось, как мы ссорились»
«А мне - как помирились!»
~Она засмущалась и ушла, я провёл пунктир по Её шагу, услышал хлопок и шагнул в отдаление.
Я заглянул в сумку – солоноватость сыра помешалась с искушением ванили и посыпалась всюду. Приехало такси- мой заказ, - я разместился и помахал Её дому – «Прощай, Сад Чудес Небесных – мы встретимся», - когда Её голос в голове изрёк – «Обязательно встретимся, любимый мой Стрелец»
Мотор похрустывал в такт разбитому сердцу – а вещество Любви исцеляло трещинки. Я смотрел на удивительный мир сквозь авантюрин, – мне некуда от этого деться: Небесные Врата – лишь Врата, не Небеса.
К концу, проявилось больше взаимосвязей, - о замечательный мир вокруг... Лучезарие укутало Осенним пледом: калейдоскоп укрыл мой мир – я в безопасности.
Небо окрасилось в египетский песок, молния оглушила зрение, - и я обратился – «Свет! Таков Ты Теперь? Кроткий и Мощный, Запоминающийся и мгновенный, Недоступный и Непревосходимый; Один Ты Знаешь, насколько я боюсь Тебя»
Так по-змееносчески: всё есть у меня – пока не понадобится.
-Вы же молоды и Красивы
-Не ценим: гимн молодости чтим пустым звуком
-Ты возвысишься, когда собственная драма прозвучит в известняке
-Я Возвысился
-Что скажете?
-Отсверки
-Отсверки?
-Так и запишите: Отсверки, сказал Он и предался Безмятежности.
*
Она ушла домой – набрать номер, - но сперва помыла голову и лишь после – вызвала такси – затем позвонила мне, - а я в то время уже ехал; кто был водитель, если Она не вызывала его и у него был указан мой адрес? А вызывала-то девушка.
Ещё раз: когда Она вызвала такси, я уже подъезжал; вопрос: какого чёрта?! - ответ: я встретил паранормальное (что-то или кто-то вызвали за меня, по назначению к моему дому). жуть. Глубокое чувство, когда подвозит герой собственной истории.
Похоже на Айболита: всё хорошо – хэппи-энд, - пока не задаёшься вопросом: откуда он взял запасные лапки? – Вот пришили лапки кролику – а откуда он взял их?..
То-есть, за мной приехало такси – но никто его не вызывал, - а таксист уже знал адрес назначения.
Я попросил набрать Её, но заказ исчез, только мы приехали.
Я понял! Она – Озёрная Нимфа – дитя моей истории и Возлюбленный Ангел Ночи, - Она была тем голосом; я едва не поговорил с Ангелом, воплощённой в мои истории, - или Архангелом, - или Богом
Неопределённость зарождает вероятности, те – параллели; творить – генерировать силы
Любовь – самая дешёвая штука на свете.
Она осталась во мне следами на рубашке
Он черпал силы и вдохновение отовсюду
P.s. В дугой реалии, Она может и изменила, - но миры перестроились в соответствии с Любовью и одарили Высшим из даров.
Я рассмотрел и перебрал все варианты, чтоб выбор мой стался мне под стать – и совершил я его в пору.
Благодарю! Благодарю! Благодарю!
Реальность бывает очень жестока к тем , кто теряет с ней связь
-что Ты чувствовал?
-не люблю о боли...
Saveliy Merqulove
Завершение
Ветер - Она Ветер. Невозможно удержать - но Она и сама не может держаться: Её несёт во все стороны - разрывает, - такова Её сущность, увы. И здесь главный - чёрт возьми, единственный - вопрос: Ты любишь Её сущность, которая мучает непостоянством и чередой ошибок, - или внешность - на которую падки все, кому Она веет порывы?.. Определись и ответь - не мне, себе. И перечитывай это каждый день - по многу раз - и отвечай себе, громче и громче; Любишь - Люби, пусть не делясь ни с кем и адресуя Любовь Ей.
Видь Её об руку с собой, вспоминай - и перепроживай - возлюбленное время, представляй в сейчас и попробуй заглянуть в будущее, ждущее. Боль - проблема: сможешь ли Ты принять после многих, каждого и всех, - когда-либо бывших? Она утаит многое - почти всё; женщины - в любом периоде - таят маленькие радости прошлых, ушедших для Темя - не Её - историй; Она не сможет любить меньше трёх; но кем станешь Ты - третьим, вторым или первым - Твой выбор. Люби из минуты в минуту, изо дня в день, - и вспомни/изучи/отыщи/придумай/стащи, слова Любви - и проникнись каждым сочетанием, буквой и звуком: перепиши сотню раз и сплети в предложение - одно, но идеальное, - где идеал - Твоя Любовь, Твои Чувства, Твоё Отречение в необитаемом острове Любви среди Океана боли.
Через многие года, перечитываю и изумляюсь – многое отразилось в Летописи Веков.
Я поведал Тебе кусочек истории Озера Небесных Лотосов и – в унисон Тебе – пролистываю последнюю странницу-страницу, провожу по корешку, целую заключение и обрезаю уголки – чтоб вернуться.
Звёзды обличились – некогда россыпь, предстала очертаниями одухотворённого эскиза
Лори Эстель Лилии Мурир
P.s. Я окончил Д.А.Л.И. (Домашнюю Академию Литературного/Лингвистического Искусства) и вручаю Творение Удивительному Миру. Я Благодарю.
Благодарю. Благодарю. Благодарю.
Моррис встретил свою Лилию на Озёрном берегу
#автор прожил период написания без единого сексуального контакта