Я старейший человек на земле.
Я помню времена, когда компьютер был величиной с пятиэтажный дом. Ах, да! Я помню «эру пятиэтажек», этих вонючих домов! Их теперь уже нет, а я всё ещё жив. Я помню времена, когда весь мир был расколот на страны и этим миром правили политики. С тех пор прошли годы. Много-много лет. А я ещё жив. Я – ходячая история, развалина прошлого. Да и я ли это? Точно могу сказать, что полностью мой – лишь мозг. Происхождение остальных «запчастей» на совести тех, кому я обязан своей старостью.
Не знаю, ради чего пишу мемуары. Кто же станет читать эти бредни старого маразматика? Если я найду тебя, мой читатель, то ты не поленись, прочти и узнаешь, что нельзя быть настолько амбициозным, чтобы потратить жизнь в пустую. Знаешь, я просто чувствую, что этот противоестественный эксперимент слишком затянулся и скоро кончится, вопреки стараниям учёных.
Началось всё в 1961 году. Мало кто помнит, что именно этот год положил начало полётам в космос, ныне ставшим банальностью, какой раньше было метро. Для меня это был судьбоносный год. День ото дня я вспоминаю эту сцену. Я мог тысячу раз сказать: «Нет. Всё. Хватит. С меня довольно». Но не сказал. Мне и самому ведь было интересно, что будет в итоге.
В августе 1961 года я был студентом и мне нужны были деньги. Я искал работу и нашел в газете объявление, что в медицинскую компанию требуются сотрудники. Позвонил. Меня пригласили на собеседование. И вот я оказался в некоем сооружении, напоминавшем бункер. Не отличаясь ничем, кроме впечатляющего здоровья, я стал объектом исследования человеческих возможностей. На мне, как на робком добродушном кролике, испытывали изобретаемые для жизни в космосе приборы.
Мне сделали какую-то операцию по «вживлению» неведомых приборов, которые якобы будут контролировать действие жизненно важных систем организма.
Лишь спустя два года, после восьми операций, я узнал, что моя пищеварительная система мне уже не принадлежит. Вместо неё в меня запихали искусственную: искусственный пищевод, желудок, бесконечные метры кишечника. Всё это уже не моё…
Эксперимент продолжался десять лет. Потом его закрыли. Что называется, «не представляет научной ценности».
Меня оставили в покое на 20 с лишним лет. Ровно до тех пор, пока результаты хранились в архиве под грифом «секретно».
Мне заплатили деньги. Я могу не работать. Их хватало. Я обеспечивал себя и маму. Но потом она умерла. Я остался один.
Я переехал в другой город. Но меня нашли. И сделали предложение, отказ от которого мог стоить мне жизни. Ад продолжился.
Опять операции.
Много операций.
Снова начали с моего несчастного пищевода. Не помню, сколько операций у меня было. Наверное, надо было сохранить это в памяти. Хотя, зачем это нужно.
Должен признать, что денег на меня не жалели. Всю свою жизнь я оставался одиноким человеком… Человеком, нуждавшимся в заботе. Меня «усыновили» учёные. Их уже давно нет. Этих людей, которые с воодушевлением резали мою плоть, в надежде, что я не сдохну от очередной ударной дозы наркоза. А я жил. И они были мной очень довольны.
К 2016 году эти прогрессивные монстры сообщили мне о том, что сердце моё безнадёжно устарело. Ему пора на свалку. Я стыдливо развёл руками. Меня начали готовить к операции.
Эта была первая операция, которая меня едва не угробила. Что-то пошло не так и началось сильное кровотечение. Меня спасли и всё-таки присобачили мне новое сердце. Это был первый раз, когда я умолял смерть придти и остаться со мной навсегда. Она меня не послушалась.
Хирурга, который делал операцию, я больше не видел. Подозреваю, что не я один.
Сердце было не бог весть какое. Через некоторое время его заменили.
Прошел год. Шрамы по всему телу были уже не так заметны. А врачи решили, что пора менять кости.
Следующие девять лет я оставался калекой. Каждый день я безотчётно выл. Я мечтал о том, что моё фальшивое сердце перестанет сокращаться. Я мечтал, что мои поддельные лёгкие перестанут качать воздух. Я мечтал о том, что врачи оставили в моём теле осколок кости и он вот-вот прикончит меня.
Не судьба.
Но встать я так и не смог.
Дистрофия мышечной такни.
Ещё сотни операций. Тысячи швов. Миллионы налогоплательщиков. Миллиарды гибнущих нервных клеток моих хирургов.
И я смог стоять.
Ещё два года терапии и я вспомнил, зачем человеку ноги.
Ещё три года и в подарок к новому 2030 году я получил новый, суперсовременный желудочно-кишечный тракт.
Сейчас 2099 год. Зайдите в музей хирургии. Вы видели это огромное белое здание. Знаете, что будет в центральном зале?
Да! Вы совершенно правы! Экспозиция моих органов. Органов, которые когда бы то ни было побывали внутри меня. Только моих собственных среди них нет.
158 лет.
158 лет истории хирургии выцарапаны шрамами на моём теле.
Вся моя жизнь - это череда операций. Дорогой друг, мне больше не о чем рассказывать. Я - гордость человечества. Я - надежда человечества. И я чертовски стар, чтобы соответствовать навешанным на меня ярлыкам.
Мне 158 лет.
А я не жил.
Не довелось.
У меня не было ни жены, ни детей, которым я бы мог оставить наследство. Они были бы очень богатыми.
Меня берегут, как зеницу ока. Сейчас за моей дверью стоят два или три вооруженных охранника. Защищают.
Но сегодня им это не удастся.
***
«Этой ночью на 158 году жизни скончался господин N. Все мы знаем, что благодаря самоотверженности этого человека, хирургия и медицина в целом сделали невероятный прорыв! Так почтим его память, воздвигнув для него монумент, который во веки вечные обессмертит господина N»