В детстве у меня была самая ненормальная мечта: мне хотелось упасть в обморок, и чтобы меня нес на руках мальчик, который мне нравился. Об-морок. Ненадолго можно провалиться в потусторонний мрак. Как всегда, заветная мечта сбылась, но самым нелепым образом. Впрочем, я была счастлива. А что еще нужно?
Мне всего 7 лет, маленькая ранимая девочка. Уже тогда меня дразнили плаксой. Соседский мальчик Олежка казался взрослым, сильным, красивым, но любила я его прежде всего за то, что он никогда не плакал и никогда никого не обижал. И много лет спустя я поняла, что люблю именно таких людей – сильных и добрых. Мальчик был вдвое старше меня – ему было целых 13 лет. Конечно же, меня он замечал примерно так же, как видят перед собой неприметный полевой цветок. Еще и очень маленький. Он называл меня Лисенком. Очень хотелось, чтобы он понял, как сильны мои чувства, какая я уже большая. Я украдкой следила за ним. Олежка был добрым и веселым, правда, однажды я видела, как он ударился о железную балку и потом долго сидел, зажав голову ладонями. Мне так хотелось сказать ему что-то ободряющее, но он сидел один прямо на асфальте, знаком отвергая подходящих. Потом встал и зашагал прочь, будто ничего не произошло. Тогда я была поражена, какой же он сильный, ни нa кого не похож.
Целыми днями я придумывала, как же сделать так, чтобы он наконец-то меня заметил. Иногда он предлагал мне конфетки, даже гладил по голове, весело спрашивал, чем я занимаюсь, но ясно было, что я для него никто. Я даже подружилась с его младшей сестрой, которая была еще меньше, чем я, чтобы быть вхожей в его дом. Дома я внимательно рассматривала его вещи, как бы спрашивая о хозяине важные сведения. И все чаще смотрела в окошко, вовсе не слушая детский лепет его сестры.
Прошло полгода. Как-то дома я стала писать в своем блокнотике разные секретики. Большими буквами я вывела заветный вензель О да Е: я люблю Олега! Страничку аккуратно склеила, чтобы ни одна душа об этом не узнала. И вот вечером я уже стояла, понурив голову, отвечая неуверенным тоном на вопросы мамы. Я стояла и думала: зачем же она отклеила страничку?! Зачем задает мне эти вопросы. И все же для мамы я придумала другого Олега, мне было очень больно открыть свою тайну. Кстати, много позже я никогда и ничего не говорила своей матери, научилась скрывать все тщательнейшим образом.
Зимняя белость моей первой любви покрылась счастливой надеждой. Неожиданно почти сбылась моя мечта. Катаясь на санках с горы, я влетела в железный столб и сломала ногу. Я не потеряла сознание, я не плакала, но встать на ноги я не смогла. И тогда прибежал Олежка, поднял меня, маленького Лисенка, в тяжелой шубке на руки и понес домой. Я улыбалась, радовалась тому, что я не в обмороке, а все вижу и чувствую. Кстати, неприятные потери сознания случались часто во взрослом возрасте. Как я только могла мечтать об этом тогда? Парень был очень серьезен и нашептывал мне слова утешения, говорил, что у таких рыженьких лисят все заживет очень и очень быстро. Это было небывалое счастье. Снег шел хлопьями прямо на лицо, щекотал щеки, ресницы ловили маленькие снежинки. Я нежно обвила его за шею и не понимала, я хорошая девочка или уже плохая... Потом я вспоминала этот эпизод довольно часто, однако все случившееся приобретало уже другие краски, мне казалось, что он меня не просто нес на руках, а целовал мои мокрые от снега щеки, прижимал меня крепко-крепко к сердцу, нашептывал слова утешения уже с другой интонацией.
...Потом мой веселый Олежка переехал в другой район, я видела его очень редко, он был по-прежнему один, улыбался все реже и реже. Потом я выросла и забыла совсем о нем и о себе той. А потом я уже узнала, что он давно уехал из нашей маленькой страны.
...И вот мне уже 40 лет. Это так безумно много для той семилетней девочки. Унылый плачущий ноябрь. Хлюпают ботиночки, бредя по тихому кладбищу: я иду навестить своего отца. И вдруг я вижу того самого Олежку... Он уже поседел почему-то, слишком серьезен, не улыбается, но его морщинки подсказывают, где была улыбка. Я не знаю, заговорить с ним или нет. Очень долго объяснять, кто я такая... И все же я подхожу к нему, только хочу представиться, а он называет меня по имени... Вот так, Лисенок, почти вся жизнь прошла, семью я так и не нажил: ни жены, ни детей.
И так же, как в той жизни, снова пошел снег, мокрый, ускользающий, я подставляла ладони, так хотелось удержать снежинки, но они моментально таяли, оставляя влажный след памяти.