Кино прошлого. Серый и депрессивный СССР в фильмах. Вселенской тоски было больше в комедии «Афоня», чем в трагическом «Сталкере» Тарковского. Экзистенциализма в советских фильмах 70-х и 80-х годов было больше, чем во всей буржуазной философии. Кто мы? Зачем мы? Кто забросил нас в этот мир? Почему мы так одиноки? И это на фоне плакатов «Наша цель – коммунизм». Какие-то рабочие полуинтеллигенты в поисках истины, какие-то директора школ, страдавшие оттого, что ничего не могут дать детям, доярки со сложным восприятием мира. И в тоже время за стенами этого бытия некий огромный мир, набитый красотками, грудастыми блондинками и великолепными ковбоями, красивыми и благородными индейцами, и такие роскошные и пленительные буржуазные мерзавцы, и все это рядом в буквальном смысле слова, в этом же кинотеатре, но на другом сеансе. СССР – это зона по Тарковскому, здесь нужно идти с проводником. А есть цветущий и свободный мир, СССР – серый, а прочий мир цветной и радостный. Но никому из советских людей не приходит в голову разрушить стену и выбраться на свободу. Все привыкли, привыкли, что мы здесь, а они там. Мы должны, должны, всем должны… мы выполняем свой долг. Мы мучаемся здесь, чтобы всему миру было там… там где-то было хорошо. Михаил Сергеевич Горбачев сломал эту стену, и мы все проклинаем его – будь ты проклят, мы можем жить только за стеной, скованные одной цепью, связанные одной целью, ты лишил нас нашего рая. И сейчас смотрим это же советское кино и удивляемся, что к человеку можно было относиться с таким уважением. Человеческая личность под охраной государства. Есть страшный и подлый, лживый фильм – «Судьба барабанщика», он снят в 1955 году, но уже в 1956 году снять такой фильм этически было невозможно. Ибо нужно было любить человека, так и назывался один из фильмов Герасимова. Любить человека. И с этим хоть как-то можно жить. Но вот 1991 год… Единственные живые герои, созданные всем россиянским кинематографом за 25 лет – это в фильме Балабанова «Брат». Драма героя Данилы Багрова в том, что его никто не любит. Даже его случайная пролетарская подруга его не любит. Она просто затыкает им дыру в своей бабье судьбе. «Вы не любите меня, но и смеяться я вам над собой не дам» - отвечает всей своей жизнью Данила. Мы не любим друг друга, нас разъединили, растащили и стравили. И если мы не можем заставить нас полюбить, мы можем сказать – не братья вы нам, падлы черножопые (беложопые, желтожелтые и т.д.)
« В чем правда, брат?» - говорим мы этому миру, ощетинившись кто чем, кто личной злобой, а кто и зенитными ракетами С-400.
«Не любят они меня» - говорил пьяный Ельцин канцлеру Колю о вождях западного мира. И рев Ельцина в ответ на бомбардировки Югославии: «Клинтон, ты забыл, что такое Россия!» И горсть наших десантников в Приштине против всей армады НАТО. И ненависть НАТО сквозь зубы – мы любим всех, даже косовских албанцев, торговцев наркотиками и убийц, а вас мы не любим. И вызов роты спецназа США русским десантникам – деремся ночью без холодного оружия и огнестрелов. И воспоминания американского бойца, как они пришли на место тайного ристалища с полицейскими дубинками и электрошокерами, а «эти дохляки не явились» и вдруг, они посыпались отовсюду в своих полосатых рубахах с криками ураааа и с саперными лопатками в руках. Последнее, что видел американец в сознании – это такого дохляка. Очнулся в госпитале. Дохляк в тельняшке ударил его все же плашмя лопаткой, если бы ударил ребром, то не очнулся бы.
Не любите вы нас, а мы делали фильмы «Любить человека».