Завтра первый выпускной экзамен по литературе. Наверняка, будет предложена, заезженная временем, традиционная тема сочинения о любимых кумирах. Выберу себе в герои беспроигрышного Павку Корчагина. В начальные строки сочинения непременно вдохну вихрь и темп, и попытаюсь удержать напряжение до последних строк. Что-нибудь, про яростно сжимаемую шашку, про ветер перемен и про всадника, которого мчит этот ветер, по широкой, горячей степи. С этими мыслями погружаюсь в тревожный, поверхностный сон, перебудораженный волнением и зыбким страхом перед первым испытанием на зрелость.
Наутро, в переполненной электричке, добираюсь до городка, давшего мне образование для прыжка во взрослую жизнь. На скамье передо мной беспокойно ерзает молодая женщина, окруженная многочисленными сумками. Женщина в сотый раз объясняет дочери, девчушке лет шести, что надо пробираться в тамбур пораньше и успеть на рейсовый автобус, который ходит раз в день по обещанию. Когда поезд начинает тормозить, женщина хватает сумки, за сумки цепляется девчушка, и маленький паровозик из вещей и двух разновеликих дам, пиная сидящих пассажиров необъятной поклажей, прокладывает колею к выходу. У малышки слетает сандалия, она сбивается с заданного темпа, поправляя обувь. Мать придает дочери ускорение звонким шлепком ниже пояса, и под аккомпанемент детского рева, колонна багажа и взмыленной мамаши таранит проход в тамбур. На сиденье малышки остается забытый детский платочек, с вышитыми гладью васильками. Беру, намереваясь нагнать на платформе свою маленькую соседку по купе и вернуть ей трогательную собственность.
Догнать своих попутчиков удается не сразу. Течение толпы резко перекрывается дамбой летящего по параллельному пути скоростного поезда. Пронзительный гудок локомотива оглушает и отрезвляет спешащий люд, набравший стартовую скорость. Пассажирский поток, резко затормозивший движение, вносит сумятицу в задние ряды разогнавшихся пассажиров. Я оказываюсь именно в этой группе, старательно оберегая новые туфельки от каблуков разнокалиберной обуви, отхлынувшей назад.
Вглядываюсь вперед, поднимаясь на цыпочки, и поверх толпы узнаю, сползший на шею, яркий платок прыткой мамаши. Работая локтями, пробираюсь вперед, настигая семейство.
До приближающегося поезда оставались считанные метры, когда истерзанная волнениями женщина, с горбом поклажи на спине, резко рванула через рельсы, решив проскочить метровую дистанцию перед скорым. Ладошка девочки, пристегнутая страхом наказания к материнской руке, вынуждает малышку бежать за женщиной вприпрыжку. Но, злополучная туфелька вновь соскальзывает с босой ноги девочки. Она выдергивает ручонку из маминых клещей, чтобы вернуть непослушную сандалию на законное место.
Мощным воздушным вихрем пролетающего скорого поезда отбросило малышку в сгрудившуюся у перехода, людскую толпу. Душераздирающий детский вопль перекрыл визг колес тормозящего состава, под которым, бесформенным багряным шаром, как шинкованное перекати-поле, крутился в смертельном кульбите клубок останков женского тела.
Батистовый платочек с нежными васильками выпал из моих онемевших рук, раскрыл белоснежные треугольные крылья и взмыл вверх, подхваченный взбалмошными воздушными потоками. Как белая птаха, вырвавшаяся на свободу, парил платочек с синим клювом вышивки над остановившимся поездом, над застывшей в ужасе, безмолвной толпой, над осиротевшим ребенком, справляя последнюю тризну погибшей мученице.
Тем для выпускного сочинения было много. Раненое сердце, ставшее очевидцем чудовищной драмы, выхватило единственную, близкую к взвинченному ужасом, душевному состоянию. В экзаменационном сочинении «Самое памятное событие» я постаралась выплеснуть боль пережитого кошмара, ослабить напряженную нервную дрожь от фатальной гибели молодой женщины, сиротского горя ее дочурки и прощального парения детского платочка.
Моя литературная зрелость была оценена международным баллом с натяжкой. Комиссия решила, что встреча с трагической смертью на перроне, оставила в сочинении тягостное послевкусие, чуждое восторженному, юношескому оптимизму.
Невзрачный балл по любимому предмету перекрыл путь в желанный институт. Но я и сейчас уважаю свой выбор экзаменационной темы. Мое сочинение выплеснуло из бесхитростной души всю остроту пережитого ужаса, не позволив вытоптать святую юношескую искренность подковами Павкиного эскадрона.