Дело было в Одессе. Прощальная речь друга
Дело было в Одессе, и не где-нибудь, а в ресторане гостиницы
«Лондонская» , где собрались друзья помянуть безвременно ушедшего в иной,
лучший мир своего бывшего товарища по бывшей работе на бывшем заводе
«Медтехника» - Фиму Тенцера, бывшего лучшего слесаря-инструментальщика.
Когда Изя, взявший на себя ответственность быть распорядителем на поминальном обеде ,заплетающимся языком провозгласил алаверды,
Иосиф сильно двинул локтем в бок Самеда:
-Ты шо молчишь, друг называется? Хоть пару слов скажи за Фиму –
вы ж дружили, царствие ему небесное!
- Эт ты точно, в яблочко – пробормотал Самед, стряхивая навалившуюся дремоту и постепенно приходя в себя. - Фима всегда без царя в голове был…
Самеда мама нарекла Самуилом, папа с еврейской мамой договориться не смог,
и называл сына по-своему, по- азербайджански –Самедом, а на заводе он
отзывался и на третье имя – Сёма.
Будучи уже не в состоянии после многих возлияний полностью вникнуть в суть происходящего, Самед с трудом освободился из тесного ряда стульев и друзей, которые поддерживали плечами друг друга и, покачнувшись, встал.
- Конечно, я скажу. Про Фиму? Скажу! Но что сказать? –
и он многозначительно замолчал.
- Не тяни резину, Самед, раз начал – говори. Вспомни, что говорил Фима в подобной ситуации? – подсказывал ему тамада, пытаясь изо всех сил выглядеть
трезвее остальных.
- Ну, скажу я Вам, не ожидал я от Фимы… Так раскошелился на такой ресторан, сроду не был я в «Лондонской», хоть живу почти за углом, на Карла Маркса.
Вы же знаете , где Карла Маркса?
- Ты думай, что говоришь, Сёма!! Фима здесь при чём? Фима здесь не при чём. Тем более Карла Маркса - упрекнул Иосиф.
- Я говорю, что думаю! Не подсказывать! Вот, вспомнил! Ох, Фима, золотой человечек ты наш… Часто в столовой, как зайдём на обед, он говорил мне: « Скажи им пару слов, Самед, испорти им, чертям, обед!» * Это так его давний друг, вроде, говорил. . .
- Только ты нам, давай, не порть, Самед. Закругляйся!- регулирует Изя.
- Можно мне стакан воды? – просит Самед, закашлявшись от эмоций.
- Официант! – кричит Изя. – Официант!
Откуда-то, из дальнего угла пробирается неспешно официант.
- Зачем кричать? – он возмущён.- Я Вас хорошо слышу. Я не глухой.
- Принесите ему стакан с водой. Быстрее, пожалуйста…
- Ему с фильтром или без? – медленно вопрошает официант.
- Он надо мной ещё издевается! Сема, выпейте вина, и пожалейте нас, прошу!
- Понял. Я что-то уже долго не вижу среди нас Фимы, он, что, вышел? Ну да ладно, мы все тут свои люди, и первый кто его встретит, передаст ему мои слова.
( Послышались чьи-то рыдания.) Плакать не надо, я ещё ничего не сказал. Так вот, друг мой, Фима, я тобой горжусь!-
с большим пафосом сообщил Самед и победоносно оглядел притихших сотрапезников.
Он часто и с удовольствием выступал в былые времена оратором на профсоюзных собраниях. Вот и сейчас он приосанился и продолжил:
-Ты, Фима, никогда не подводил товарищей и коллектив. Не было ещё случая,
чтобы ты не подвёл! Это тебе зачтётся.
Ты, Фима, всегда шёл впереди и против ветра, иногда получая
тумаки сзади. Но никогда не оглядывался и не искал виновных.
А те уже, как назло, поджидали впереди и ставили подножки. Но ты,
Фима, их умело обходил, и всегда мог вынести то, что другим не удавалось
вынести. Ты был очень выносливым , Фима, и мы это ценили. Спасибо тебе, Фима, наше коллективное спасибо.
Ты всегда был нашим мощным оплотом, Фима, и беспрекословно, ничему не
удивляясь, оплачивал наши маленькие междусобойчики.
Мы всегда будем благословлять твою щедрую руку и слабеющую память, которую
ты так ругал и так долго пытался лечить.
И напрасно, Фима, слабая память- это такое благо, мы поняли это,
благодаря тебе. Она делает людей доброжелательнее и лишает их врагов.
Ты так долго просил жульё,..тьфу ты, заговариваться стал - Жильё,
Жильё ты просил! А это жульё тебе в ответ – у вас большая коммунальная квартира!
И ты всю жизнь прожил в коммуналке, как знаменитый Давид Маркович Гоцман!
Ничего, они ещё позавидуют тебе, Фима, когда ты устроишься на новом месте!
(Опять кто-то зарыдал.) А ты сумеешь устроиться, Фима,мы верим в тебя.
И плакать не надо, друзья. Лучше пожелаем ему счастливой дороги!
В заключение, я хочу извиниться перед тобой, Фима, что из-за поспешного твоего отъезда мы с Розой не успели сообразить тебе подарок. Но ты же знаешь Розу, она быстро найдёт причину навестить тебя. Да и мы все постепенно туда переберёмся.
Так что, не тужи, позагораем ещё вместе у лечебного Мёртвого моря!
Что приуныли, друзья? Вот молодёжь меня понимает! – и Самед
приветственно помахал рукой группке молодых людей, видно, чьих-то внуков,
которые со своими подружками сидели в дальнем конце стола.
Он заметил, что они всё время почему-то посмеивались и поддерживали его речь
улыбками. Он послал им воздушный поцелуй и, наконец, перевёл дух.
Самед весь взмок от напряжённой работы мысли и, не найдя платка
в кармане, стал звать официанта.
- Официянт! Официянт! – тот явился на подкашивающихся ногах.
- Чего кричите?! Я не глухой. Я хорошо Вас слышу!
- Будьте добры, принесите мне салфетку!
- Вам с лимоном или со льдом?
- Давайте со льдом. А лимон отдельно.
- Не понял. С кем лимон делить?
Самед махнул рукой. Официант махнул рукой. И они поняли друг друга без слов. Самед тяжело втиснулся, наконец, на своё место.
Друг Иосиф удивлённо его осмотрел и похлопал одобрительно по колену:
- Ну ты и мастак! Профффессор!
- Я шо, не так выразился?! Ты чего мне все ноги отдавил? Смотри –
все довольны. Только Фима, как всегда, где-то задерживается! Всыпем ему, как придёт.
Все, действительно, были довольны. И если сначала всем казалось,
что Самед перепутал поминки с отъездом, то после его вдохновенной
прощальной речи все почувствовали, что Фима вот-вот объявится и
разделит общую трапезу. И от этого стало всем легче на душе. Как ни странно.
* Намёк на стихотворение
К.Симонова "Речь моего друга
Самеда Вургуна на обеде в Лондоне"