Лида поставила будильник на пять тридцать утра и уже собиралась лечь в постель, когда зазвонил телефон.
Лида никогда не выключала телефон, потому что мать могла позвонить в любое время.
Мать никогда не беспокоила её по пустякам и если уж позвонит, значит, случилось что-то серьёзное.
-"Господи, только не это!"-мысленно взмолилась Лида пытаясь справиться со сводящим с ума холодом в груди.
-"Да",-тревожно бросила она в трубку.
На другом конце телефона хныкала старуха, к которой фирма по уходу за пожилыми отправила её два дня назад.
С этой старушкой ни одна из работниц больше месяца не выдерживала - бабка была капризная и стервозная.
Она умудрилась переругаться не только с соседями, но даже с сыном и невесткой.
Здесь, на другом конце земли, не зная ни местных законов, ни чужого языка, она, тем не менее, не только без устали на всех жаловалась и со всеми судилась, но умудрилялась манипулировать каждым встреченным ею человеком.
Бесплатные адвокаты при общественных организациях составляли ей жалобы, социальные работницы без конца занимались её конфликтами с соседями и устранением бытовых проблем старухи.
Фирма по уходу за пожилыми, работавшая в качестве подрядчика у фонда социальной защиты, присылала к ней женщин, которые ей готовили, стирали и убирали.
Но старухе нужен был специальный человек, который бы ходил с ней по всем инстанциям, выполняя работу толмача и просто подыгрывая бабке в её борьбе за повышения качества жизни.
Удивительный характер был у этой бабки.
Её большие, светло-голубые глаза сначала будто основательно прощупывали собеседника, прежде чем их хозяйка выбирала тактику поведения.
Чаще всего она начинала общение со всхлипываний, переходивших в совершенно натуральные слёзы.
Под всхлипывания и слёзы бабка рассказывала о своих злоключениях, которых на её долю выпало действительно не мало.
Наблюдая за бабкой на сцене жизни, Лида не могла скрыть восхищения её артистическим талантом.
-"Она могла бы стать великой актрисой"-подумала Лида, завороженно глядя на бабку в первый раз, когда они вместе сидели в газовой компании.
Каждое бабкино представление длилось от десяти минут до нескольких часов, но в конце-концов, какой бы холодный чиновник или чиновница перед нею ни сидели, старуха получала желаемое- будь то скидка на счёт за газ, свет, воду или за уборку мусора.
Иногда старухе достаточно было немного поплакать и вот, квитанция нового счёта со скидкой в двадцать, а то и тридцать процентов, готова!
А иногда старуха брала измором, с умным видом глядя в счёт и заставляя служащую через переводчицу снова и снова пересчитывать каждую цифру.
Особо упрямых она брала приступами, например, удушья или сердечной недостаточности.
Она настолько входила в роль, что даже губы её белели.
Первый раз Лида ей совершенно поверила, но когда приехала скорая и стала укладывать старушку на носилки, вдруг выяснилось, что её неправильно положили. Когда старушка поняла, чего от неё хотят, она резво вскочила, изменила положение тела на девяносто градусов и снова стала похожа на йога, усилием воли остановившего своё дыхание.
Утром она была уже дома и снова собиралась в поход по учреждениям.
Отдавая должное артистическому таланту старухи, Лида в то же время испытывала к ней крайнюю антипатию, граничившую с ненавистью.
Больше всего Лиду раздражал взгляд её белесых глаз- наглый взгляд человека, уверенного в своём превосходстве над миром.
Лида была первым человеком, против которой все ухищрения старухи и её тяжелый как каток для асфальта характер, оказались бессильными.
Хождения по офисам занимало массу времени и старушка попыталась было воздействовать на Лиду рассказами о своей тяжелой жизни и слезами, с тем, чтобы выклянчить у своей домработницы сверх того времени, которое оплачивала своим работникам фирма по уходу.
Но Лида тут же оборвала старуху в ответ на её рассказы о своём тяжёлом детстве: -Мне это не интересно!
Старушка обиженно всхлипнула, но Лида, будучи профессиональной актрисой, сразу же обрубила и эту попытку: -Слёзы меня не трогают.
Старушка с любопытством посмотрела на свою домработницу и глаза её даже потемнели не то от досады, не то от злости.
И теперь этот звонок... Старушка не оставила попыток разжалобить Лиду, рассказывая ей сквозь слёзы о кровожадных соседях, которые под покровом ночи издеваются над пожилым человеком - шумят, дерзят, угрожают...
Но, не тут-то было.
-А почему вы звоните мне?-ледяным тоном спросила Лида, перебивая старуху. -Звоните в полицию, своим социальным работникам, в фирму по уходу.
-Так я же их языка не знаю,- прокудахтала бабка.
-Раз уж такое дело, я позвоню. Но впредь - не смейте мне звонить! Мне оплачивают у вас три часа, а не двадцать четыре.
Звоните тем, кто получает за вас деньги круглосуточно!
Лида положила трубку.
На следующий день бабка при Лиде уже не плакала. Они даже никуда не ходили.
Пока Лида чистила бабкин ковёр, та сидела с плотно сжатыми, тонкими как нити губами и выражение её глаз на этот раз было уже не наглым, а злобным.
- Если бы ты относилась к старухам чуть теплее...- выговаривал ей Марк спустя два дня после этого инциндента.
При этом Марк придал своему лицу соответствующее выражение - взгляд его серо-зеленых, кошачьих глаз сделался ласковым, а губы изобразили просительную улыбку.
-"Талантлив, прохвост"- подумала про себя Лида. -"Может благодаря этому таланту он до сих пор держится на своём месте".
Но вслух она ничего не сказала и только презрительно хмыкнула.
Марк не смог сдержать досады и его глаза сделались необычайно грусными, как-будто он только что потерял близкого друга.
Такие глаза у него делались каждый раз, когда его хитрость не удавалась.
Правда, такое случалось очень редко. Этот тип был из тех, которые без мыла в игольное ушко пролезут. Прямо бабушкин внук. Врождённый талант, а может, порода.
Возможно в прежней жизни он был котом.
Даже не возможно, а совершенно точно, сто пудов, если только реинкарнация существует.
Кот-пожалуй самое загадочное животное из всех живых существ. Где чего можно поиметь-за версту чует. И пока своего не получит, не отстанет. Будет и о ноги тереться, и петь, как настоящий оперный певец арию о том, что вот он уже три дня ничего не ел и преданно заглядывать вам в глаза....
Но при виде конкурента, вздыбит шерсть, начнёт угрожающе шипеть и даже рычать, почти как собака.
Он не брезгует рыться по помойкам, если выбора нет, но моментально чувствует себя барином, стоит только его впустить в дом.
Человек для него - так, существо низшего порядка.
Если с хозяином что случится, собака умрёт от инфаркта.
Не таков кот - буржуа животного мира.
Но в то же время, нет более обоятельных прохвостов, чем коты.
Марк именно таким и был - директор фирмы по уходу за пожилыми.
В разговоре с клиентами он олицетворял собою чуткость, моментально реагировал на любую жалобу и обещал помочь или исправить.
Старушки всегда говорили о нём с умилением, а обслуживающие старух молоденькие студентки и симпатичные женщины постарше, никогда не могли устоять перед его чарами.
При этом, Марк всех имел в виду крупным планом- и клиентов, и своих работниц.
Ото всех он получал то, что ему было нужно, расплачиваясь где обаянием, где обещаниями, а где и тем, и другим.
Вот только к Лиде он не мог найти подход, подобрать ключ к её душе.
Она была единственная, кто не брала подарки к праздникам.
-"Оставь себе"- презрительно бросала она, когда Марк пытался вручить ей коробку конфет или дешёвый набор столовой посуды.
Коллеги по работе и даже сам хозяин фирмы, Лиду побаивались.
На развлекательные мероприятия, организуемые фирмой, она никогда не ездила, ни с кем из коллег не дружила, но при этом работу свою делала качественно, лучше всех других работниц фирмы.
К тому же она в совершенстве знала английский и говорила грамотнее иных уроженцев страны.
Ей бы цены не было, если бы не эта её холодность, её манера резко обрубать задушевные разговоры клиенток и злй язык.
-Но тебя же учили на курсах, что с пожилыми людьми нужна мягкость...- предпринял ещё одну попытку Марк.
Без сертификата в наши дни - никуда.
Даже задницы мыть в богадельне, и то сертификат нужен.
-Слушай, что ты от меня хочешь?-Лида прямо посмотрела ему в глаза.
-Волчица,-подумал Марк.
-Но в соответствии с подписанным договором...
-Нет проблем!-перебила его Лида. -Ты хочешь, чтобы я занималась твоей бабкой двадцать четыре часа в сутки? Плати!
И коэффициент за сверхурочные не забудь!
Ты хочешь мягкости?- Плати!
Ты хочешь душевности? Плати!
Но ты ведь не этого хочешь, ведь так? Ты хочешь совсем другого- чтобы за те гроши что ты платишь, на тебя работали больше, лучше, душевнее и самые смазливые девки ещё и спали с тобой, как условие занятости!
Ты лучше мне скажи, почему в моей зарплатной ведомости не оплачены три проезда?
-Ну нельзя же всё сводить к деньгам!- вскинулся Марк, - У тебя ведь тоже есть родители...
-Есть,- сказала Лида сдерживая клокочущую ярость, -Родители есть, а пенсии у них нет. Отработав всю жизнь, они оказались никому не нужны.
И отучившись пять лет на театральном факультете и работая в театре, я не могла им ничем помочь.
Поэтому я здесь, на этой работе. Мне нужно помочь родителям, поднять дочь.
Тебе всё это интересно?
Знаю, что нет.
Так почему меня должны интересовать твои проблемы и проблемы твоих старух?
Тепло? Тепла не будет!
По крайней мере, от меня.
Может и существует такая порода слуг - верных как собаки своим господам.
Но это не про меня.
У этой немолодой женщины был острый язык и словом она била безжалостно.
Но главное, она не боялась увольнения.
-"Такого дерьма как твоя контора, везде полно", -без обиняков отвечала Лида, когда кто-нибудь из фирмы намекал ей на подобную перспективу.
Её не пугали ни перспектива отрицательных характеристик, ни жалобы старух.
И говорить с ней было бесполезно.
Вот и этот разговор ни к чему не привёл.
Марк не стал с ней больше спорить.
Спустя год, отработав в фирме долгих пять лет, Лида вернулась домой.
Говорили, её пригласили на съемки какого-то сериала и она согласилась.
Потом слухи эти подтвердились и она даже стала знаменитостью.
Правда, сериалы эти были ни чем иным, как мыльной оперой.
В начале своей карьеры Лида подобными ролями брезговала.
Но в конце-концов, согласилась.
Всё лучше, чем её работа на чужбине.