Водитель ждал, курил, стоя у машины. Увидев нас, сразу выбросил сигарету. Сели. Поехали. Ехали к друзьям, которые ждали нас к обеду. Стол уже был накрыт. При встрече чувствовалось волнение всех взрослых, у женщин наворачивались на глаза слёзы.
– Вот мы и приехали. Это дядя Вова и тётя Таня. Проходи, раздевайся. Сейчас вымоем ручки и будем кушать, – рассказываем Саше.
Он осмотрел всех внимательным и серьёзным взглядом, снял курточку и послушно последовал за мной в ванную комнату.
Вернувшись, сели к столу. Татьяна наливала всем суп, который приготовила специально, подходящий для ребёнка. Пока она наполняла тарелки, Саша взял кусок хлеба из хлебницы и с очень серьёзным видом, по-деловому откусил сразу половину куска, наполнив рот до предела.
Все наблюдали исподтишка. Прожевав и проглотив всухомятку этот хлеб, засунул в рот вторую половину куска, которую всё это время держал в руке. Вновь поразилась в душе – как это можно пережёвывать такое количество хлеба? Казалось, что раздутые щёки могут лопнуть. А он мгновенно протянул освободившуюся руку и взял новый кусок хлеба. Проделав с ним то же самое, протянул руку за третьим, но Владимир вовремя убрал хлебницу со стола. Он работал детским врачом, имел опыт и понимал ситуацию.
– Больше нельзя, а то живот заболит. Ешь суп, – объяснил Саше Владимир.
Саша молча взял ложку и начал старательно есть суп, крепко держа другой рукой тарелку.
– Это – чтоб не отняли, – пояснил нам Владимир.
– Съевший свою порцию раньше может поменять тарелки, и тогда останешься голодным. Второй раз наливать не будут. Порцию получил.
– Да, жестокий тот мир, – подумала я тогда.
На второе были котлетки и каша. Татьяна постаралась приготовить то, что нужно. Котлетки тоже небольшие, аккуратненькой формы. Итак, второе. С очень серьёзным лицом, сосредоточенно взяв вилку, Саша отломил полкотлеты и положил в рот.
– Боже, как он собирается это жевать?! – не переставала я мысленно удивляться.
Но он справлялся с невозмутимым видом. Последовала вторая половина, тоже целиком. Затем так же всё повторилось со второй котлетой и с кашей. Подобрав с тарелки всё до последней крошки, перевёл взгляд на наши тарелки, из которых никто почти ничего не съел, наблюдая за происходящим.
– Больше нельзя. Живот будет болеть, – сказал Володя.
Водитель не выдержал, отодвинул тарелку и ушёл курить на улицу.
Володя, не обращая внимания на происходящее вокруг, спокойным и уверенным голосом предложил:
– Компот будешь? – и подал стакан с компотом.
Я сидела рядом, наблюдала всё это, и была бесконечно благодарна Владимиру за опыт и науку. После обеда, успешно справившись с туалетом, так же под комментарий и советы Владимира, отправились в дорогу.
Водитель ждал у машины. На предложение пойти хоть что-то съесть, он отказался, объяснив, что не может. При этом на его глазах блестели слёзы. Мне тоже хотелось плакать. Только нельзя. Тепло улыбнулась Саше, погладила его и села в машину, взяв его на руки.
Почти всю дорогу мы с ним разговаривали, рассказывали что-то. Он настороженно, но с интересом смотрел по сторонам, а мы по-очереди рассказывали, что это машина, наша машина, и едем мы домой, где его ждёт его комнатка и игрушки.
Через каждые пять-десять минут повторяли вопросы: как его зовут, как фамилия, как папу зовут, как маму? Это была цель номер один – чтобы запомнил фамилию, имена папы и мамы и усвоил, что мы – семья.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/09/02/1284