Я ехал первой, утренней электричкой. В вагоне было пусто до первой станции. В маленьком городке вагон заполнился. В основном это были пожилые женщины в платочках. Я знал, что они едут в храм к заутрене. Среди пассажиров был старик. Ещё крепкий, кряжистый, такими бывают в старости люди, которые всю жизнь занимались физическим трудом. Он вошёл в вагон, огляделся, помедлил немного и сел напротив меня. Поздоровался, бережно поставил рядом с собой прозрачный пластиковый мешок с деревянной рамой внутри. Снял кепку, положил её на лавку, пригладил волосы. Всё это неторопливо, без суеты. Он сидел, чуть подавшись вперёд, его крупные ладони спокойно лежали на коленях.
Завязался разговор, сперва, как водится, о погоде, затем перешли на другие темы. Старик рассказал о себе.
- Я столяр, краснодеревщик. Это ремесло мне от отца и деда перешло. Но до них мне далеко, Вот дед был знатным мастером, мебель, сделанная его руками, до сих пор антикварами ценится. Я проработал на мебельной фабрике при советах почти двадцать лет. Мы раньше политикой не интересовались. По радио, потом, по телевизору рассказывали о том, сколько хлеба, хлопка собрали, угля добыли, как друзьям за рубежом помогли. Мы верили, что в великой стране живём. Партийные съезды проходили, пятилетки, грандиозные стройки, Гагарин, Космос, гордились страной. Правда, на кухнях шли разговоры о том, что Сталин и Берия красивых девок на улицах Москвы ловили для себя. Кто верил, кто не верил, так, бабьи сплетни. Потом над Никитой – кукурузником потешались, над иконостасом Брежнего на его пиджаке, о том, что целоваться любил. Появился «меченый», его баба на экране часто стала появляться. Зашептались, мол, негоже, бабу к руководству допускать, не к добру это. Да и «Бог шельму метит». Постепенно продукты в магазинах стали пропадать. Мы то не очень это почувствовали. Родственники в деревне забьют кабанчика, мясо, сало привозили. Мы им мануфактуру, другие городские товары отправляли. И своё хозяйство было, огород, курей держали. В Москву за колбасой не ездили. Потом «сухой» закон объявили, его самогоном размочили. А вот, когда "беспалый" пришёл, тут настоящие неприятности начались. Закрыли фабрику. Наша семья ещё не сильно пострадала. Тогда стали богатые появляться, я ремесло дедовское вспомнил, заказы брал на мебель. Тогда всё больше мебель из ДСП делали, только шпоном дорогих пород сверху покрывали. А «новым русским» свои не то замки, не то дворцы, настоящей мебелью хотелось обставить. Заказов много было, и платили хорошо. Мы с сыновьями только успевали заказы выполнять. У меня трое сыновей, все, слава Богу, рукастые.
Однажды пью чай на кухне, жена из комнаты кричит, мол, иди скорее, посмотри, что по телевизору показывают. Смотрю, показывают нашего "беспалого", он из самолёта вышел, видать, пьяный. Подошёл к колесу и помочился. Его делегация иностранная встречала, там баба с букетом стояла, так у неё глаза на лоб полезли. Такое я видел у нас в городе возле общежития, где дальнобойщики останавливались. Им по дороге страшно было из машины выходить, тогда грабили их безбожно, убивали. Вот они до города доедут, терпеть, видно, мочи нет, вылезали из кабины и мочились на колесо. Это понять можно, уборных не было на каждом углу. А тут, президент великой державы, за границей, при всём честном народе. Это чего же, в самолёте уборной не было. Вот тогда я подумал, что не в великой стране мы живём, стыдно стало. А потом и страна развалилась.
Я чего еду то. У меня жена померла, сегодня сороковины. В храм еду. Почти пятьдесят лет вместе в согласии прожили. В молодости она первой красавицей была, троих сыновей мне родила. Работящая, спокойная. Бывало, заведусь, голос подниму, а она как посмотрит на меня, улыбнётся, и злость вся пройдёт. Парни у меня хорошие получились. До армии техникум окончили, дружно держались, тогда время дурное было, молодёжь в шайки собиралась, от наркотиков многие умирали. Сейчас со мной только младший живёт. Старшие с семьями в большой город перебрались, они по компьютерной части специалисты. Там учились, там и женились. Хорошо живут, всё спрашивают, чем помочь. Младший решил мебельную фабрику восстановить, у него сейчас мастерская, по дереву работает. Молодец парень, в мастерстве меня превзошёл. Он в деда, даже внешне на него похож. И женился на хорошей девочке, внучка растёт.
- Жена перед тем, как уйти, слово с меня взяла, что отвезу в храм её крест. Этот крест ей от бабушки достался, старинный. Велела на икону Божьей Матери крест повесить. Вроде, как меня под защиту Богородицы передавала. Я на девятый день туда ездил, крест батюшке отдал, просил его на икону повесить, мол, жена так завещала. Он при мне же и повесил. Когда икону открывал, дверца с петель соскочила, рама деревянная, старая, рассохлась. Я замеры сделал, вот новую везу. Передачу по телевизору смотрел, ведущий о душе и теле говорил. Получается, что у нас разум работает, или на желудок, или на душу. Если на желудок, то стараемся жить богаче, есть вкуснее. Есть надо столько, чтобы жизнь поддержать, лишняя еда все равно в дерьмо превращается. На душу надо работать. Вот я и подумал, что рама для иконы, это как для души. Моя жена, Царство ей Небесное, довольна бы была.
Я попросил показать раму. Старик достал её из пакета. Это была любовно исполненная вещь, добротная, красивая. Электричка подходила к станции, показались купола храма. Пассажиры приготовились к выходу. Заторопился и мой попутчик. Мы попрощались, он грустно улыбнулся и вышел из вагона. От станции в сторону храма потянулась ниточка верующих, среди них шёл старик с пакетом.