Постепенно я привыкаю к садику. Иногда мне там даже нравится, особенно занятия танцами и рисование. Меня ставят танцевать украинский танец с Павликом. Мне шьют пышную красную юбку, белый передник с орнаментом и белую блузку с вышивкой крестиками. На голове у меня венок с разноцветными лентами. Павлик одет в белую рубашку, вышитую у ворота и на рукавах. Мы разучиваем разные танцевальные фигуры, и настает день, когда мы выступаем в актовом зале на празднике перед зрителями.
Я очень люблю танцевать. Когда мне было три года, меня в первый раз взяли в Оперный театр на балет "Лебединое озеро". Мы долго ехали на автобусе и опоздали. Когда мы поднялись на балкон, где были наши места, спектакль уже начался. В зале было темно, и вокруг сидело множество народу, целое море голов. Поначалу я думала, что для того и приходят в театр, чтобы, находясь в толпе людей, молча сидящих в темноте, погружаться в зрелище их жизней, мыслей и ощущений. Люди сидели со всех сторон, полукруглыми рядами, и разреженный свет концентрировался на их лицах, высвечивая их, словно прожектор. Но мама, державшая меня на руках, сказала: "Вон туда надо смотреть," - и показала на ярко освещенную сцену.
То, что я увидела, поразило меня. Сцена приблизилась и заняла всё пространство. В тишине на середину её вышли четыре балерины в белых пышных юбочках, вытягивая носочки, и уверенно стуча ногами по полу. Они взялись за руки крест-накрест и выставили вперёд ножки, перевязанные также крест-накрест белыми ленточками. "На балеринах - пачки и балетные тапочки," - прошептала мне мама. - "Сейчас будет "Танец маленьких лебедей." И тут зазвучала тихая музыка, невыразимо прекрасная. Её мелодия и ритм создавали в душе некий волшебный узор. Этот узор был осязаем слухом и зрением и вызывал удивительные впечатления - как будто в душе распускался цветок. Балерины, не разнимая рук, стали двигаться в такт, ударяя ножкой о ножку и поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Их белые пачки и украшенные белыми пёрышками головки плавно колыхались в синхронном танце, и состояние погружения в счастье охватило всё моё существо. Никогда ещё я не чувствовала такого восторга, никогда ещё я не видела такой завораживающей красоты! Так вот куда нужно смотреть в театре, вот зачем здесь все собрались! Я словно парила над сценой, рассматривая балерин со всех сторон, позабыв обо всём на свете. Станцевав танец и поклонившись, они подняли округленно руки со сложенными пальчиками, и, в ответ на шквал аплодисментов, подхватили брошенные на сцену цветы и убежали за кулисы. Следом вышли другие и расположились по кругу. Снова зазвучала музыка, и снова я не могла оторвать глаз от волшебного зрелища.
В антракте, пока папа ходил в буфет покупать нам пирожные эклер и газировку, мама раскрыла программку и прочитала мне содержание следующего действия. Принц Зигфрид полюбил заколдованную волшебником Одетту, и теперь ему предстояло сразиться со злым колдуном-коршуном, чтобы расколдовать её и других девушек, превращённых в лебедей.
Поднялся занавес. Дочь коршуна Одиллия в чёрной пачке и в сверкающих украшениях на чёрной головке старалась быть похожей на Одетту и пыталась воздействовать на принца своими чарами, чтобы он не смог помочь девушкам-лебедям. Но принца не удалось обмануть, и он сразился с коршуном, метавшимся по сцене, размахивая крыльями и низко склонившись. Злой колдун был повержен, чары были разрушены и девушки освобождены из плена. Одетта и принц Зигфрид соединились друг с другом, и Добро победило Зло!
Я долгое время находилась под впечатлением от спектакля и каждый день обсуждала его с мамой. Я снова и снова просила её повторить рассказ про принца и девушку-лебедь. Я просила маму показать мне движения рук и обьяснить, как балерины стоят на пуантах. Мне так хотелось научиться кружиться на одной ножке, танцевать в балетных туфельках и когда-нибудь стать настоящей балериной ! Я вставала на цыпочки, поднимала руки над головой и пыталась сделать ласточку, представляя себя в белой пачке. Я просила маму отдать меня в балетную школу. Мама сказала, что такие школы есть только в Ленинграде и в Москве, и туда принимают по конкурсу. Дети находятся в школе круглосуточно и целыми днями тренируются: балерин обучают стоять на пуантах, а это значит стоять на кончике большого пальца, который упирается в твёрдое основание туфельки. Мне всегда представлялось невозможным и очень страшным остаться без мамы и жить среди чужих мне людей. Но ради балета я была готова даже на это. Как я просила найти способ сделать меня балериной! Но мама всегда отвечала, что это невозможно, что попасть в балетную школу очень трудно, многие дети не проходят конкурс, и их отправляют обратно домой. "Поедем в Ленинград!" - говорила я. - "Ведь можно попробовать!" Но мама вздыхала и качала головой. Она поставила мне пластинку с музыкой из балетов Чайковского и дала открытки со сценами из балетов. На одной из них была изображена танцовщица из балета "Красный мак", одетая в шёлковые шаровары, удивительную маленькую шапочку с фестоном, а на каждом пальце у неё были остроконечные конусы из серебряной фольги. Эта танцовщица вызывала у меня в душе какое-то совершенно необыкновенное ощущение притягательной тайны и неземного очарования. Брови её были округлены и подняты вверх, а весёлые глаза сверкали. Она нравилась мне даже больше балерин из "Лебединого озера", стоявших на пуантах и тянувших вверх ножку.
Маму мне так и не удалось уговорить отдать меня обучаться балету. Конечно, в городе наверняка была балетная студия и танцевальные кружки для детей, занятия гимнастикой, но родители, вероятно, считали, что я слишком мала, и не придавали значения моему желанию. Вместо балетной школы меня позже отдали в музыкальную, и я почти десять лет провела сидя за пианино, - в то время как мне хотелось двигаться под музыку.
Когда-то мы уже ездили в Ленинград. Под Ленинградом в городе Гатчина у папы жили родители. Я помню, как много незнакомых мне людей толпились на лужайке рядом с домом. Дом располагался в парке и принадлежал раньше лесничему царя, а во время войны был отдан под поселение эвакуированным. Пришли родственники, в том числе папин брат, все собирались поехать в Ленинград, а меня решено было оставить дома. Когда родители уехали, бабушка подхватила меня на руки и отнесла в комнату, где на полу был постелен ковёр. Она посадила меня и предложила играть с игрушкой - надо было запускать металлический шарик в желоб, чтобы он скатывался, гремя и вращаясь, вниз по спирали. Игра совершенно не понравилась мне, а от бабушкиного взгляда и её незнакомого мне лица я буквально оцепенела. "Что же я буду с тобой делать!" - воскликнула бабушка, увидев, что я нахожусь в ступоре и совершенно не реагирую на её усилия развлечь меня. "Ну, хорошо, сиди здесь," - сказала она, - "а я пойду готовить обед." Она ушла, а я осталась сидеть на ковре в полумраке, так как в комнате было темно из-за растущих прямо под окнами деревьев. Так я и просидела до приезда родителей. Комната казалась мне очень большой и захламлённой : всюду стояли сумки и чемоданы. Бабушка иногда заглядывала в дверь, а потом принесла мне яблоко и ягоды чёрной смородины, но есть мне не хотелось. Мне было не по себе из-за отсутствия родителей.
Вечером из поездки в Ленинград вернулись папа с мамой. Они были веселы и оживлены, в домике было шумно от пришедших гостей.
Меня отнесли в маленькую комнатку, примыкавшую к гостиной, где горел яркий свет и за столом сидело много народу. В этой комнате не было лампочки, и вместо двери висела портьера, стояли кровать и книжный шкаф. Мама с папой достали из коробки подарок для меня. Это была большая кукла с закрывающимися глазами и светлыми волосами, которые можно было расчёсывать, одетая в нарядное платье. Ничего прекраснее этой куклы я ещё не видела. "Куклу зовут Оля", - сказала мама, потому что так было написано на коробке. Мама с папой, улыбаясь, ушли, - а я держала сокровище, которое завернули в платок, и с восторгом смотрела на её лицо. В проёме двери виден был большой стол, там сидели мама с папой, родственники и гости, был слышен смех и веселые голоса, звон тарелок. А я покачивала на руках свою драгоценность, и не могла оторвать от неё сияющих глаз. Радость переполняла меня настолько, что я тихонько повторяла снова и снова: "Ах, какая красота! Какое счастье. Моя любимая Оля!"
Ещё одним запомнившимся событием возраста трёх лет был приезд в С... кубинского лидера Фиделя Кастро. Был яркий и солнечный день. Мама прибежала весёлая и взволнованная и закричала, что через несколько минут по нашей улице Челюскинцев будет проезжать кортеж с прибывшим в наш город с визитом Фиделем Кастро. Она быстро надела на меня моё розового букле легкое пальто, дала мне в руку красный флажок, которым надо было помахать Фиделю, и мы побежали на улицу. Там уже стояла толпа народу вдоль тротуара, и к проезжей части было не подойти. Людей было много, они заняли газоны, тянувшиеся вдоль дороги, и стояли плотной стеной, сколько хватало глаз.
Чтобы я могла увидеть кортеж, мы встали у стены дома, и буквально через пять минут появились машины, движущиеся от вокзала,и в одной из них, стоял Фидель, подняв в приветствии руку, и его профиль четко прорисовывался на фоне неба между домами на противоположной стороне. У него были черным волосы, чёрная борода и черные глаза с чёрными ресницами, он был в зеленом военном френче с кожаным ремнём через грудь, - я успела рассмотреть его очень хорошо, так как всеобщий ажиотаж передался мне, и все детали хорошо запомнились. Я была ужасно рада и просто счастлива оттого, что увидела Фиделя Кастро. Я кричала вместе со всеми "ура!" и махала красным флажком, и прыгала на месте. Когда кортеж проехал, мне показалось, что время остановилось, или замедлило свой ход, и профиль Фиделя всё ещё двигался у меня перед глазами. Улица быстро опустела, народ сразу же разошёлся, и на тротуаре остались валяться лопнувшие воздушные шарики и ветки с цветами, а мы с мамой, радостные и улыбающиеся, пошли домой. По-прежнему, светило солнце, и было тепло. На углу дома мы встретились с папой, возвращавшимся с работы, он был в своём светло-сером костюме, в белой рубашке и в галстуке, - он всегда был так одет, когда ходил на работу. Мы рассказали ему о Фиделе. Папа сказал, что он тоже встречал Фиделя вместе с толпой, и что всех отпустили с работы пораньше в честь такого события.
В четыре года я переболела воспалением лёгких, но никаких воспоминаний об этом не осталось. Зато запомнился подарок, полученный на день рождения : проснувшись утром я увидела рядом с кроваткой коробку с игрушечной мебелью. Целая комната со шкафом, диваном, креслами, столом и стульями. А рядом - кухня с плитой, кухонной утварью и посудой. В комнату зашёл папа. Он был рад подарку не меньше меня. Мы стали вместе рассматривать крохотные столовые приборы, висевшие над плитой сковородки и - что это такое ? - "Шкворень." - сказал папа. "А это?" - он не знал и предложил спросить у мамы. Но она тоже не знала названия. У нас в обиходе не было столь разнообразных приспособлений для приготовления еды. Мама сказала, что, вероятно, эта штуковина используется для отбивания и жарения мяса. Мебельный набор папа купил в Москве, когда ездил в командировку, так как вряд ли такое можно было приобрести в нашем городе. Прежние игрушки теперь казались мне отвратительными, особенно маленький резиновый Яша, который пищал, но не мог двигать руками и ногами. Кто его знает, откуда он взялся , - наверное, подарил кто-нибудь на улице, - а, нет, его подарила бабушка, в Гатчине.
(Продолжение: http://www.proza.ru/2016/09/05/331)