Текст до послесловия.
Я бы никогда не взял в руки клавиатуру, не случись со мной история обыкновенного житейского неудачника. Неудачника, который из любопытства к природе собственных неурядиц достал с антресолей великую Книгу жизни и начал листать её содержание.
И поверьте, каждый раз, когда я, обхватив руками книгу, кричал истошно "Эврика!", возникало ощущение несостоявшегося самовыражения!..
Есть люди, для которых жизнь – весёлая, скользкая горка. Летишь себе по склону и срываешь на ходу цветы удовольствий! Что там впереди, мягкий сугроб, или бездонная пропасть – кто его знает. Так хорошо сейчас, что до будущего нет никакого дела.
Другие, их гораздо больше (они и есть мы), из последних сил ползут к вершине, продавливая колени в мокрый, липкий снег. Им навстречу проносятся весёлые топ-менеджеры и всякая другая крючковатая сволочь. «Ползунки», будем так называть наших истинных героев, провожают поворотом головы летящие вниз салазки и кроссоверы, вздыхают, обмениваются понимающими взглядами друг с другом и снова идут к вершине. А спросите их: зачем они жизнь полагают на восхождение - многие ничего вам толком не скажут. «Фу, какие глупые!» - фыркнете вы. Но кто-то из них ответит вам: «Не глупые, а счастливые. Нам не надо выбирать дольний путь и, каждый раз, ошибаясь в его выборе, начинать жизнь сначала. Нас не ждёт впереди пропасть, нас ждёт вершина, а уж доберёмся мы до неё, или нет – на то и дана судьба каждому».
Да, так оно и есть. До вершины судьбы остаются считанные метры, вот она, Вершина!..
И тут у большинства кончаются последние силы. Постаревшие в пути парни и девчата падают в снег. Медленно остывая в уютных сугробах, они пробуют сосредоточиться и аккумулировать жизненную энергию. Увы, никакой энергетической подпитки им уже не хватит на то, чтобы подняться и пройти оставшиеся метры.
Кто-то из глубины своей ямки наблюдает, как по самому краешку бродит некое крылатое существо, изредка поглядывает вниз, вздыхает и повторяет печальным голосом: «Помоги ему, Господи!» О них в послесловии разговор отдельный. Но многие лежат с закрытыми глазами и не видят ничего, кроме сладких дрём, замирающих вместе с жизнью.
Новелла о неволе
Ночь. Улица…
- Вам следует проехать в отделение и написать объяснительную декларацию.
- Вы с ума сошли, первый час ночи! Я никуда не поеду.
- Товарищ капитан, свидетель Алексеев отказывается проехать в отделение.
- Э-э, я не отказываюсь, я говорю, ночь на дворе! Утром – пожалуйста.
- Что вы сказали, товарищ капитан? Что применить?..
- Хорошо, я еду.
Мы сидели напротив друг друга в маленькой, душной комнате для снятия первичных показаний. Капитан убористо записывал наш диалог на бланке и через слово поглядывал на меня как на человека, которого ждёт масса неожиданностей.
Покончив с биографией, он поинтересовался:
- Ваша профессия?
- Писатель, - ответил я.
- Писатель… это как?
- Ну, книги пишу, рассказы.
- О чём?
- О жизни. Вот вернусь домой, напишу, как сидел тут у вас в ментовке в (я посмотрел на часы) третьем часу ночи.
- Это типа фэнтези что ли, мол, сдвинулось пространство?..
- Да нет, как есть, так и напишу.
- Реалист, значит. А я вот Чехова читал – чистое фэнтези. Такое загнёт! И видно, что придумка, но правдиво, аж, потрогать хочется! Гиперреализм, что ли. Я ваших терминов не знаю.
- Литература, она разная. Есть ужасы. Правда, ужасами вас не удивить. Есть документалистика…
- Это вроде нас с тобой?
- Типа того. Документалистика – штука сложная, попробуй, убеди человека в очевидном!
- Ну а вы?
- Хочу поведать людям то, что знаю только я. Вот представьте, капитан, как много нужно разной краски, чтобы написать на холсте небо. В литературе не так. Вывел пером без отрыва, как на уроке чистописания, слово «НЕБО» - глянь, в нём уже и тучи бродят, и лазурь проблёскивает. Четыре буковицы, а сколько всего помещается!
- И что ж вы завтра, товарищ писатель, напишете о нашем разговоре? Небось, поднаврёте с три-короба про иудушку капитана? Фэнтези позволяет.
- Нет, фентези у нас не получается, скорее так: гиперстатическая ночная новелла. У меня в голове всё гудит от бессонницы. И вы, здоровый мужик, сидите тут, как писарь в приказе, да строчите на меня дело. Не чудно ли?
С минуту мы молчали. Затем капитан встал, убрал бумаги в стол, развёл руки, будто крылья расправил, улыбнулся в потолок и сказал:
- Ладно, пиши свои новеллы. Только помни: один раз против совести соврёшь, найду, где б ты ни был, арестую и из ментовки поганой до утра не выпущу! А теперь - иди.