Почему-то вспомнилась известная многим история. Кто-то, уверен, угадает и источник. Как вы понимаете, пересказываю я ее, как помню, и своими словами, разве что за исключением ключевых фраз. Заранее прошу прощения за некоторые неуставные слова и неприличную тему. Итак.
В пятидесятых годах прошлого века гвардейская Н-ская часть, где проходили военные сборы студентов филфака, разбила новые летние лагеря километрах в десяти от деревни V. Были поставлены походные палатки, сооружен умывальник, временный длинный навес, заменявший столовую. Вместо туалета были вырыты длинные траншеи, которые были застланы досками. Траншеи находились на достаточном удалении от жилья, и, дабы курсантский и рядовой состав не использовал походы в туалет для целей, не предусмотренных сборами, туда водили строем порОтно, т. е. где-то человек по девяносто. Кормили оба состава не то чтобы качественно, но, определенно количественно, и очевидцы утверждают, что через пятнадцать секунд после команды «Р-р-р-рота-а-а-а сесть!» над траншеями раздавался одномоментный взрыв, равнозвучный хорошему артиллерийскому залпу, особенно мощный в те дни, когда личный состав кормили горохом. А некоторые склонные к различным художественным приемам дозорные утверждали даже, что, когда «гром победы» долетал до V, с деревьев сносило огромную стаю ворон, которые невпопад и вразнобой пытались воспроизвести поразивший их звук, но, по косности своей, не могли.
Однако имевшиеся в каждом подразделении осведомители доносили начальству, что некоторые курсанты и отдельные представители рядового состава по неизвестной причине только делали вид, что вносят в общее траншейное действо посильный вклад, и оголяли филейную часть лишь для формального выполнения приказа. Начальство благодарило осведомителей за службу и морщилось. Оно видело каждого своего подчиненного насквозь и, в отличие от службистых, но скудных умишком осведомителей, догадывалось, что часть результатов приема пищи не доносилась до траншей, а самопально оседала между стволами высокого, густого леса, служившего естественной юго-западной границей лагерей. Заметило проницательное начальство и что, когда ветер дует со стороны леса, к дивному аромату хвои все сильнее стал подмешиваться запах, ей совершенно не свойственный. По-человечески это понять было можно: кое-где еще порой организм неуспевающей в строевом отношении части курсантов опережает график, разработанный замом по строевой подготовке, или опаздывает, а некоторые из особенно дохлых филфаковских маменькиных сынков даже стесняются делать это вместе со всеми: это, видите ли, интимный процесс. Но по уставу понимать такие вещи начальству было не положено. Кроме того, нарушители устава, несмотря на плохую выправку и никудышную стрелковую подготовку, здесь действовали как заправские разведчики, скрытно, с выставлением дружественного караула, и ни разу никому не попались. Не ставить же, в самом деле, по всему периметру пикеты в маскхалатах! Да и до того ли, когда еще ярко-зеленой краской не покрашена жухлая трава, не выровнена лесная полоса, отграничивающая лагерь от гражданского населения, и не выбелены еще первые два ряда деревьев до высоты человеческого роста: завтра в часть приезжает генерал Свирепов.
И вот настало завтра, день смотра. Машина генерала лихо подкатила к выстроившемуся перед линией леса в две шеренги лагерю. Большого роста пожилой генерал со строгим лицом принимающей парад стороны, важно вышел из машины на середину строя. Раздались команды “Равняйсь!” “Смирно!” “Равнение на середину!” К генералу чеканным шагом подошел начальник лагеря и чеканным голосом доложил:
; Товарищ генерал, личный состав вверенного мне подразделения для сдачи лагеря построен! Командир части полковник Воронов. ; Тут они оба повернулись лицом к строю, и генерал Свирепов поздоровался с личным составом:
; Здравствуйте товарищи! ; Здравия желаем товарищ генерал! ; дружным хором ответили ему курсанты. И тут, видимо, совершенно некстати для такой торжественной минуты, со стороны леса подул легкий ветерок, и пахнУло чем-то мало похожим на хвою, генерал потянул чуткими ноздрями воздух и рявкнул так, что командир слегка прибелел:
; Засрали весь лес!!!
; Ура-а-а-а-а! ; подали уставную реплику курсанты. Генерал побагровел:
; Найти виновного и наказать, … вашу мать! Командиру завтра же, б…, доложить о результатах расследования, мать вашу …! ; потом он круто развернулся, сел в машину, громко захлопнул дверцу, и трофейный виллис, как-то даже приподнявшись от внезапной скорости, рванул в сторону штаба дивизии.
; Засрали весь лес!!! ; перевел с генеральского начальник лагеря. Курсанты вытянулись во фрунт.
; Командиры рот ко мне! Личный состав на плац! Отрабатывать строевой шаг до ужина!!!
На собрании командиров рот Воронов опять хотел ограничиться переводом с генеральского «Найти виновного и наказать, … вашу мать!», но потом подумал про ветер с зюйд-веста и добавил:
; И привести лес в природное состояние! И чтоб ни вони, ни запаха мне и ни благоУханья!!! Ровно чтоб!!!
; Товарищ полковник, разрешите обратиться, ; робким голосом сказал один из ротных. Полковник рассеянно кивнул. Он соображал, как же в такой ситуации можно найти виновного, когда в этом лесочке перебывал, считай, весь лагерь.
; Товарищ полковник, как же найти виновного, если там, почитай, весь лагерь отметился?!
; Приказа не слышали?! Искать! ; заорал полковник. Ротные взяли под козырек и пошли к своим, по дороге обсуждая, как же они будут искать виновного. Решили пустить по лесу цепь и осмотреть каждую кочку, может быть, кто-нибудь на чем-нибудь проколется. Цепь надела противогазы и шеренгой двинулась искать неизвестное. Всего лишь час понадобился взмокшему рядовому составу для того, чтобы обнаружить условного противника. Им оказался рядовой Хренов, использовавший не по назначению не только полученное недавно письмо, но и конверт, на котором была обозначена его фамилия. Конверт на палочке вместе с Хреновым был немедленно доставлен в командирскую палатку, где ему было повторено:
; Засрал, понимаешь, весь лес!!! Сутки тебе даю для приведения угадья в природное состояние!
; Р-разрешите вопрос, т-товарищ полковник? ; заикаясь спросил Хренов.
; Ну? ; грозно разрешил начальник.
; Что такое «угадья»? А то я чё-нить не то приведу в это, ну, как ыво, состояние.
; Где нагажено, осел! Поживешь тут с филологами...
; Виноват, товарищ полковник!
Через день уже оказалось, что нет для нашего рядового ничего невозможного. Он только помрачнел слегка, выпив выданный ему стакан спирта, надел противогаз, чтобы продукт не выдыхался, и так пошел махать лопатой, что любо-дорого. Полковник время от времени выходил посмотреть, работает ли осУжденный, но от множества стволов и выпитой водки ему все казалось, что там работает целый взвод. Когда через неделю генерал Свирепов приехал проверять, выполнен ли его приказ, воздух стоял ровно и индифферентно. Он остался доволен, похвалил полковника за точное исполнение приказа и укатил в свой штаб. А на следующий день пошел дождь и, мама дорогая, какое же, простите за нескромность, амбрэ стояло опять в лагере! Но парад был уже принят. И никого это уже не колыхало. Курсанты с песнями ходили по плацу и молодые лица их были полны предвкушения ужина.