или «По дороге из Питера в Москву и обратно».
Часть вторая о московском метро и немного о стройках века.
Днем (не в часы пик) в метро всегда хорошо: не слишком людно, не очень тесно, просторно. А когда нет толкотни, да суеты, мы все легко читаем любые хитроумные схемы переплетений метрополитенных линий, да с удовольствием следим за весёлым мельканием незнакомых станций за окошком поезда, пытаясь попутно сравнить их интерьер со станцией своей подземки, своего города. Так, кажется, поступают все. Во всяком случае, наша устойчивая туристическая группа (я с женой и младшенькой) какой бы город мира не посещала, всегда спускалась под землю, если конечно там есть метро, дабы удивиться ему, сравнить, запомнить.
Вот и здесь, в Москве, зайдя внутрь станции «Комсомольская площадь», мы быстро разобрались с правилами оплаты проезда (кстати, он дороже нашего почти на 20 процентов) и направлением движения до «Речного вокзала», рядом с которым мы и забронировали свой номер на три дня до отхода теплохода. Но, тем не менее, метро в столице это что-то. Даже при простом взгляде на её схему, понимаешь её размах, объем, охват, особенно в центре. А уж когда попадаешь в старый город где-нибудь в районе Александровского сада и, спасаясь от жары и «оголтелой» толпы туристов, ныряешь в один из его входов-выходов, повсеместно выползающих здесь на поверхность, то напрочь теряешь ориентацию. Мало того, что здесь сходятся в одну точку аж четыре линии московской подземки, каждая из них к тому же имеет несколько (до десяти) собственных выходов на поверхность. Всё это, в моей «провинциальной» голове, несмотря на профессиональное умение разбираться в морских и топографических картах, вызвало легкую панику перед, казалось, неразрешимым лабиринтом довольно-таки тесных для такого количества людей и невзрачных туннелей-нор. При этом близкое нахождение метро к поверхности земли, по-видимому, не позволяющее существенно снизить раскаленный на солнце воздух, и многочисленные одновременные реставрационные работы, наполовину сузившие проходы во многих переходах, многократно усилило ощущение потерянности и духоты. Лишь только то, что всё это произошло днём буднего дня, в среду, когда станции метро загружены лишь наполовину, спасло нас от полной дезориентации и паники. Наш неспешный монотонный обход всех подряд входов и выходов, проходов и переходов здесь, в этом уникальном узле, позволил более-менее разобраться в нём.
На обратном пути из центра (о нём чуть позже) первого дня пребывания в столице мы теперь уже, как уверенные «завсегдатаи», подстроившись под уверенно-размашистый шаг торопящихся после работы москвичей, легко и свободно находили свой вход на станцию, нужный туннель и поезд внутри, выход на поверхность. Нам даже удалось разглядеть и новенькую электричку на Круговой линии, по своему интерьеру весьма напоминающую Сочинскую Ласточку (в ней было очень тихо: окна закрыты, работал кондиционер, не встречал такого нигде), и мелькающие за её окном станции, их скульптуры, лепку, мозаику. Мы подивились их сухой простоте и практичности на периферии Замоскворечной линии и одновременно пышному «ампирному» изяществу на славные (без иронии) советско-трудовые мотивы в центре. На станции «Речной вокзал», следуя старому принципу: идти по проторенным дорожкам за толпой, мы даже нашли короткий путь через дворы, минуя очень-очень шумный Ленинградский проспект (о нем позже) прямо к дверям нашей маленькой уютной двухэтажной гостиницы.
Что ещё?
А ещё восторг!
Восторг?
Да-да восторг и… растерянность перед опробованной нами вновь подземкой столицы. На её схеме, как и у нас в Питере, строящиеся станции обозначены пунктиром. Так вот количество этих пунктиров здесь оказалось едва ли меньше чем всё метро Питера вместе взятое (действующее и планируемое). Конечно, это мы и раньше знали, но одно дело знать, другое видеть его и… москвичей в нём воочию.
Эти мысли о грандиозности, масштабности, красоте и бесконечности подземных сооружений Москвы, многократно наложенные на растерянность и испуг перед непроходимостью его лабиринтов-переходов между станциями, вдруг срифмовали наше, моё удивление в некое странное ощущение…
Огромный город под Москвой,
и здесь и там ходы,
они ползут под мостовой,
как серые кроты,
они везде: и там, и сям,
и там и сям, увы,
потоки горожан, неся,
и их, неся мечты.
…и, после трехчасовой (из-за нескончаемой, казалось, пробки в Замоскворечье) экскурсии в красном двухэтажном автобусе вокруг Кремля, даже некоторое огорчение…
И те, забыв про то и сё,
в них носятся, снуют,
не видя, как вверху давно
там трактора ревут,
разрыв у речки всё и вся
и спрятав прошлый град…
"Ну, как же так? Ведь так нельзя!" –
кричу я невпопад.
… так как доставившие нам ряд существенных неудобств ремонтные работы под землей в центре мегаполиса, оказались лишь малой частью грандиозной реконструкции на поверхности.
Конечно, всё то, что мы видели отремонтированным или вновь построенным в центре столицы, было очень и даже очень здорово, уютно, добротно и, повторюсь, не по-Питерски красиво. Но эти здания (к примеру, напротив ГУМ через Ильинку, не знаю что это) кажутся какими-то… не настоящими, не оригинальными, без истории, что ли. Это и в Питере, конечно, есть, «новодел» всегда построить проще, чем отреставрировать старое, но у нас они, хотя б не в таких масштабах. Но и там это вызывает жгучее непонимание и тревогу (читай «Мой Питер» на портале «стихи.ру»). С возрастом почему-то становится очень больно терять привычные с детства образы вокруг себя, памятные здания, скульптуры. Даже вид старого спиленного дерева во дворе нашего детства, которое видело наши первые шаги на этом Свете, вызывает откровенную боль, а тут…
Мне жаль, очень жаль, что никогда больше не смогу увидеть Кировский стадион в Питере, не так уж был и плох. Во время Олимпиады-80, это было, чуть ли самое современное сооружение в городе, а новому стадиону, думаю, можно было б подыскать и другое место. Мне также почему-то очень жаль гостиницу «Россия», которая когда-то давно весело смотрела на нас нахимовцев, входящих на Красную площадь (читай «Репетиция парада») для прохода по ней торжественным маршем. Мне очень жаль…
«Если человек не любит хотя бы изредка смотреть на старые фотографии своих родителей, не ценит память о них, оставленную в саде, который они возделывали, в вещах, которые им принадлежали, значит, он не любит их. Если человек не любит старые дома, старые улицы, пусть даже и плохонькие, значит, у него нет любви к своему городу. Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны, значит, он равнодушен к своей стране. …Не здание даже нужно человеку, а здание в определенном месте. Поэтому и хранить их, памятник и ландшафт, нужно вместе, а не раздельно. Хранить строение в ландшафте, чтобы то и другое хранить в душе… », - писал мой великий земляк Д. С. Лихачев в «Письмах о добром».
…В общем, с полным набором восторгов и огорчений (что может быть лучше полной гаммы впечатлений) вечером, когда «рабочий люд» во всю «валит» с работы домой, мы вернулись на нашу (теперь уже навсегда) станцию «Речной вокзал». И здесь нас вновь поджидали новые приключения и удивления, они не столь неожиданны, сколь контрастны, а потому и прекрасны нам, мне и, похоже, уже и тебе.
Но о них не здесь и не сейчас, а в следующей записке, через неделю в пятницу.
Итак, до 16.09.2016г.
Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь.
09.09.2016г.