Плачущий шкаф.
Большой светлый шкаф стоял в тёмном углу комнаты. Крупные слёзы скатывались по его гладким деревянным бокам и куда-то пропадали, чуть не добежав до пола.
Он всегда хотел белым облаком плыть по синему солнечному небу. Иногда это облако чуть темнело бы, становясь тучкой, и тогда тёплый дождик умывал бы детей, взрослых людей, дороги, дебри лесов, диких зверей в них, душистые луга. Он гасил бы дымные пожары, добавлял бы воды в ручейки, реки и дальние озёра. Потом тучка убегала бы вдаль, чтобы затем вернуться добрым ласковым белым-белым облаком, которое играло бы в лучах солнца. И тогда по небу плыли бы сказочные замки, удивительные цветы и диковинные животные.
Но шкаф знал, что он никогда не станет таким облаком и плакал. Большие слёзы текли по его гладким бокам, куда-то исчезая, чуть не добежав до пола, покрытого толстым мягким ковром.
Горячее мороженое
Когда на улицах и в парках становилось тепло, сияло солнце, зеленели деревья, летали диковинные бабочки и радовали глаза душистые цветы – у мороженого всегда было удивительно хорошее настроение. Оно доставляло радость и детям, и взрослым. Но особое удовольствие это чудо даровало добрым дедушкам: они ели его и вспоминали своё далёкое детство, и на душе у них надолго становилось тепло и покойно.
Но когда холодало, исчезали цветы и бабочки, голыми становились деревья и кусты – у мороженого появлялось мрачное и тоскливое настроение: мало кто угощался им. Даже дешёвое редко кто покупал. Только дома люди ещё иногда ели его: чаще всего это происходило в праздники или в дни рождения.
И мороженое мечтало стать горячим, очень горячим, как чай, кофе, капучино или какао. Оно просило тех, кто его изготавливал, сделать его таким горячим, чтобы на улице от него шёл ароматный пар. Но эти мастера только смеялись над ним, отказываясь делать его горячим, говоря, что скоро будет тепло, и тогда опять все с удовольствием будут кушать его холодным.
Но до лета надо было ждать, а мороженое хотело, чтобы сейчас, в холодное время, его ели бы и взрослые, и детвора, и добродушные дедушки, что сидели бы в парках и скверах на скамеечках и думали, что вернулось их давнее детство.