"Любовь, насилие и футбол."
Алексей вернулся из Москвы с обидой в душе. Уязвлённый поведением Карины, он принципиально решил не звонить, ожидая её дальнейших действий. Но время шло, на смену скучным и хмурым осенним дням пришла зима. Выпал первый снег. Прежняя обида утихла и незаметно переросла во внутреннее отчаяние, Алексей день ото дня всё больше погружался в глубокую печаль. Вначале он был уверен, что звонок подруги с извинениями не заставит себя долго ждать. Даже представлял, как будет равнодушен и резок с ней. Точно так же, как она, станет таким же холодным и безразличным к её словам. Долго не будет принимать извинения, заставляя её почувствовать ту боль, которую пришлось испытать ему. Чтобы окончательно сломить, искоренить её гордыню и дать возможность полностью раскаяться в своём поступке.
Но Карина молчала. Через месяц от былых мыслей не осталось и следа. Алексей отчаянно хотел услышать её голос. Всю его былую решимость теперь мог разрушить один звонок. Возможно, он и сам бы прервал молчание, но в его голове засела упрямая мысль, что на этот раз первым он не пойдёт навстречу ни при каких условиях. В минуты, полные неизъяснимой грусти, рука сама тянулась набрать заветный номер, но разум останавливал. Расценивая звонок как свою слабость, которая может стать роковой, Алексей окончательно оставил эту затею. Мучаясь ожиданием, мысленно умолял Карину позвонить.
Как долго он ждал её звонка… Казалось, прошла целая вечность с момента их последнего разговора. И хотя с тех пор минуло чуть больше месяца, это время длилось для Алексея бесконечно. Вечность – понятие относительное и порой не укладывается в рамки понимания простого человека. Это что-то бесконечно долгое, то, что просто не может иметь своего завершения, конца. Может, это слово не совсем подходило для описания его переживаний, но Алексей мог поспорить с любым, кто усомнился бы в этом.
Его несчастье, казалось, постепенно превратилось в полное безумие. Он ни о чём не мог думать, кроме как о ней. Все мысли упорно возвращались к Карине. Долгими зимними вечерами его знобило от раздирающих сердце мучительных раздумий. Он не находил себе места и был вынужден часами бороться с собой. Даже во сне эти химеры не оставляли его и продолжали преследовать всю ночь, не давая спокойно спать. Лёжа в темноте на кровати, Алексей вслушивался в глубокую тишину и долго смотрел в потолок. Тяжёлые размышления душили, наваливались непреодолимым грузом, пригвоздив к постели, не оставляли до самого утра и мучили до тех пор, пока он, совершенно истерзанный, не проваливался в тяжёлый сон, сон без сновидений. Только тогда он мог отдохнуть от своей болезни. Болезнь, именно так Алексей однажды охарактеризовал своё состояние.
Сны, которые всё же иногда приходили, были лишь продолжением печальных дум. Всплывали картинки из прошлого, сначала это были радужные моменты былых встреч, потом вдруг появлялось необъяснимое беспокойство, возникали ссоры, и всё окрашивалось в мрачные тона, окончательно превращаясь в настоящий кошмар с каким-то ужасным оттенком. Алексей просыпался весь в поту, с колотящимся сердцем садился в кровати и, опустив ноги на холодный пол, долго приходил в себя, не понимая, где сон, а где явь. Эта девушка нигде не давала ему покоя, преследуя везде, стирая грань между реальностью и миром грёз. Очнувшись, он боялся заснуть, ведь во сне он был наиболее уязвимым, совершенно теряя способность защищаться от кошмаров своего измученного сознания. Но всё повторялось заново: мрачные думы приходили на смену ночным терзаниям.
Все дни без Карины тянулись невыносимо долго, каждой своей клеточкой он жаждал встречи. Алексею казалось, что он нуждается в ней не меньше, чем в воздухе, только рядом с подругой его жизнь приобретала смысл и казалась не такой серой и тяжёлой. И даже если изредка бывали моменты, когда он не думал о Карине, то потом мысли о ней захватывали с новой силой и терзали ещё больше. Порой он совершенно растворялся в них и терял связь с реальностью: просто лежал и ни о чём не думал, находясь вне времени. Будто неразрывная связь пространства и времени стиралась. В такие моменты Алексей не замечал, как проходят часы, даже телефонные звонки были где-то далеко, за гранью сознания, и не могли вывести его из этого отстранённого состояния. Поначалу он даже пугался этой самоотрешённости, старался не давать своим мыслям полностью завладеть собой, но со временем смирился и просто растворялся в этом лёгком забытье.
Неизвестно, сколько времени он был в таком состоянии и как долго звонил телефон. Алексей очнулся от того, что отец тронул его за плечо.
– Ты что, заснул?! Уже полчаса телефон разрывается!
Отец стоял возле кровати и непонимающе смотрел на Алексея. Его явно смутило, что сын спит с открытыми глазами.
– Ой, что-то меня вырубило. Даже сам не ожидал, что так сморить может, – словно извиняясь, сказал Алексей и улыбнулся.
– Ну ты и спишь, я уже думал, не умер ли. Телефон, наверное, раз десять звонил. И почему глаза открыты, раз так крепко спишь?
– Да я уже проснулся, когда ты вошёл, – слукавил Алексей.
– Ладно, – сказал отец, направляясь к выходу, и уже у двери сердито добавил: – Сам ничего не делаешь и меня отвлекаешь.
Они жили вдвоём с отцом. После тяжёлой болезни мать покинула их. Когда врачи поставили ей диагноз: подозрение на рак лёгких, никто не мог поверить в это чудовищное известие. Все родственники удивлённо разводили руками: рак, откуда? Она и сигарет никогда в руках не держала. На здоровье не жаловалась. Когда кашляла, это списывали на простуду. Бывала и одышка во время быстрой ходьбы, но ведь и годы уже не молодые. Отец, отказываясь верить врачам, обратился в медицинский институт, несмотря на то что с деньгами тогда было туго, а обследование стоило недёшево. Заняв у знакомых и друзей денег, взяв недостающую сумму под банковский кредит, он повёз её в Москву, ожидая услышать опровержение приговора. У всех теплилась пусть и небольшая, но всё же надежда. Однако диагноз вскоре подтвердился, и это был удар, который отец так и не смог полностью пережить.
Второпях выдали квоту на операцию, хотя столичные доктора уже ничего не гарантировали. Состояние было сильно запущенным. Отец винил в этом местных врачей. Прошло много времени, прежде чем поставили окончательный диагноз. Мать долго гоняли по разным специалистам. Каждый давал отписку и направлял к другому. Складывалось впечатление, что никто не хочет брать ответственность и довести дело до конца. Всё ограничивались пустыми рецептами, но от лекарств не было никакого эффекта. А когда её самочувствие временами улучшалось, все в один голос говорили, что это их заслуга. Но вскоре всё начиналось заново. И только когда ситуация стала совсем плохой, был вынесен чудовищный вердикт.
Буквально через пару недель после приезда из института состояние матери резко ухудшилось, а ещё через неделю, когда пришло время ложиться на операцию, случилось то, чего они так боялись. В тот день она встала рано, почувствовала себя легче и решила перестирать вещи перед отъездом. Отец был против, настаивая на том, чтобы она отдыхала. Но матушка была довольно упрямой женщиной и стояла на своём. Ещё шутила, что, возможно, болезнь отступила, испугавшись столь яростной борьбы и желания с ней покончить. Только попросила купить апельсинов, объяснив, что они ей приснились и уж очень сильно захотелось. Отец не хотел оставлять её одну, но и нельзя было не выполнить её просьбу. Он побежал в магазин, а когда вернулся, апельсины были уже не нужны… Алексей в это время был у бабушки, и когда она, белая как полотно, вошла к нему в комнату, он знал, что за новость ему хотят сообщить.
Первое время отец сильно горевал, ушёл в себя, стал нелюдим. Пытался искать утешение в вине, начались запои. С работы пришлось уйти. Несколько месяцев канули в пустоту. Но со временем раны затянулись, он перестал пить и немного оживился. Устроился работать дальнобойщиком. Отец говорил, что дорога помогает забыть о потере, в пути эти мысли оставляли его. Но ненадолго. Вернувшись домой, он снова становился угрюмым. Возможно, поэтому старался как можно чаще находиться в разъездах и теперь совсем редко встречался с сыном. Они стали, как чужие люди. Продолжали жить в одной квартире, разговаривали, но общение это было каким-то холодным и безразличным…
Проводив отца взглядом, Алексей поспешил проверить пропущенные звонки. «Всего пять… Как всегда, преувеличивает», – подумал он, глядя на дисплей, и с надеждой просмотрел список вызовов. Но, увы, имени Карины в нём не было. Радостное ожидание сменилось разочарованием и ощущением пустоты…
Так прошёл ещё один месяц. Постепенно безумие отступило, и Алексея охватило тягостное уныние. Наступил Новый год, и он не знал, приехала ли Карина домой или осталась в столице. Звонков по-прежнему не было. Ему хотелось верить, что она, скорее всего, в Москве и поэтому не даёт о себе знать. Будь она дома, наверняка бы почувствовала его печаль и, как это уже бывало раньше, обязательно позвонила.
Но однажды, встретив на улице общих знакомых, Алексей случайно узнал, что новогодние праздники Карина провела дома. Совершенно спокойно выслушав рассказ приятеля, он воспринял новость довольно легко. Наверное, он был готов к худшему, но боялся себе в этом признаться. А может, душа была уже настолько истерзана, что никакое известие не могло причинить новых страданий. Просто он вдруг окончательно понял, что всё безвозвратно потеряно. Их разрыв, который давно назревал, наконец наступил. Алексей попытался вспомнить их последний разговор: как она говорила, что… Но мысли путались, память подводила его. «Может, она ещё тогда всё решила, только я этого почему-то не заметил. Ну, значит, всё…» Как ни странно, сейчас ему даже стало легче. Алексей глубоко вдохнул морозный воздух и ускорил шаг. Снег приятно хрустел под ногами.