Глава 23.
Новосибирск
Написанное Борисом письмо – обширное, на нескольких страницах – пригодилось не сразу. Для начала гостей сопроводили в подвал какого-то здания и заперли. Омский глава предполагал такого рода встречу, и настоятельно советовал обойтись «без резких движений».
«Отдайте мое письмо первому, кого увидите, - рекомендовал он. – Независимо от теплоты приема. Ради бога, помягче, демонстрация силы ни к чему. А дальше они разберутся. Покажут записку Нине, - надеюсь, она еще жива – и Валере, он гораздо моложе. В Новосибирске за главного, очень разумный человек. И им вы уже спокойно все объясните».
По словам Бориса, у соседей жители Омска не были уже много лет – с тех пор, как на территории бывшего мегаполиса произошло столкновение с Дикими. Большинство жителей тогда погибло.
После этого посланцы Бориса прорваться к соседям пытались не раз, но возвращались несолоно хлебавши - одержав в схватке уверенную победу, "уроды" осмелели, и сквозь свою территорию не пропускали.
Рэдрик недовольно ворчал, однако под замок отправился без сопротивления.
Подвал, должно быть, не был рассчитан на размещение сразу трех арестантов.
Там стоял единственный топчан, узкий и насквозь сырой. К стене напротив был привинчен столик. Под столиком, в растекшейся вдоль стены луже – ступать на пол приходилось осторожно - приткнулся ночной горшок. Прочей мебелью помещение не располагало.
Бойцы уселись на койку втроем.
Кирилл вдруг почувствовал, как же сильно устал. И подумал, как должны были устать друзья, три ночи подряд спасавшие его, и еще четыре - без продыху качавшие рычаги. Жека через минуту захрапел, привалившись к стене. Рэдрик сидел в похожей позе, и тоже с закрытыми глазами. Спал или нет – непонятно.
Стиснутый с двух сторон теплыми плечами, Кирилл задремал.
Проспал, казалось, недолго, но командир определил, что прошло не меньше двух часов.
- Вы, в этой луже вонючей - плавать учитесь, или че? – недовольно поинтересовался у явившихся охранников Джек. – Вся задница мокрая! – и недовольно подергал прилипшие к ягодицам штанины.
Парни насупленно промолчали.
Нина Александровна, о которой Борис предупреждал, что женщина может быть «не вполне здорова», годами недалеко ушла от самого старика. К тому же, оказалась слепой, с повязкой на глазах.
- Глаукома, - смущенно, будто извиняясь, объяснила она. – Простейшая операция, которая в прошлой жизни заняла бы полчаса, сейчас, к сожалению, представляется уже чем-то из области фантастики. Но мне прочитали Борино письмо.
- Честно говоря, мы в шоке, - заметил невысокий, средних лет мужчина, назвавшийся Валерием. – Если бы не знали Бориса, как человека, от иллюзий далекого – ни за что бы не поверили. Такое расстояние... Как вам это, вообще, удалось?
- Валера, ты бы лучше пацанов отдыхать отправил, - вмешался третий из находящихся в комнате – крупный, бородатый, добродушного вида дядька, напомнивший Кириллу богатыря из сказок. - Ты ж глянь, на кого похожи – хоть и крепкие, а краше в гроб кладут… Особенно вот этот, - богатырь указал головой на пктешественника. – Им бы в баню, да выспаться, да пожрать как следует! А ты - сперва в кутузку упрятал, а теперь с разговорами лезешь.
- За пожрать - спасибо, - сдержанно поблагодарил Рэд. – Но это успеется.
В ярком освещении комнаты Кирилл заметил, что друзья, после голодовки последних ночей, и впрямь здорово осунулись. Однако привычную уверенность – сначала дело, потом «другое» - несгибаемый Сталкер не растерял. Несмотря на мокрые штаны, грязное лицо и общую помятость, держался уверенно.
– А кутузка ваша – фигня, видали похуже. Вы, главное, скажите - можно в этот институт, или как его, вообще-то попасть? Или мы зря сюда тащились?
И бойцы жадно впились глазами в лица хозяев.
Незрячая Нина скорбно поджала губы. Валерий и второй мужчина переглянулись.
У Кирилла сжалось сердце.
- Что… неужели нельзя? – дрогнувшим голосом спросил он.
- Только если вы умеете дышать под водой, - мрачно объявил Валерий. – Лаборатории были на первом этаже. А он все еще затоплен.
- Дядя, - поднимаясь со стула, холодно проговорил Рэд.
Светлые глаза командира, под отчаянно сведенными бровями, сверкнули знакомой злостью. Кирилл понял, что предстоящая речь хозяевам вряд ли понравится. Но заставить командира замолчать сейчас получилось бы, разве что, прямым попаданием снаряда.
– Ты, по ходу, не понял... Нас было восемь. Из Бункера вышло - восемь! А сюда дошли - всего втроем! И двое, Люк и Сашка, уже никогда никуда не дойдут! Поэтому, затоплен-не затоплен – какая, к хренам, разница?! Главное, что мы здесь. И что институт ваш цел. И, чтобы туда попасть, мы не то, что под водой дышать - летать научимся! И тебя научим – понял?!
Валерий нахмурился. Приподнялся.
- Ты - говори, да не заговаривайся, - жестко бросил он. – Не дорос еще, учить!
Рэдрик угрюмо сел.
***
… - Командиру своему скажи, чтобы, вперед, язык-то попридержал, - советовал Кириллу Андрей Юрьевич – тот дядька, что укорял новосибирского главу за недостаточное гостеприимство. – Валерка – ух, завелся! Хорошо, хоть выслушал.
- Это Нина Александровна уговорила, - напомнил путешественник. – И вы. Спасибо вам большое. А Сталкер и сам все понимает, сорвался просто. Шли-шли, ехали-ехали – а тут на тебе.
- Да уж, - согласился мужчина. – Нехорошо получилось. Что с ногой-то у тебя?
Кирилл все еще прихрамывал - почему, собственно, Андрей Юрьевич и повел его, сразу после того, как отряду определили место для отдыха, «в больницу».
- Ожог. Ну, и царапина небольшая. Да заживет, бог с ней. Не стоило беспокоиться… А вот с медикаментами у нас туго. Поделитесь, сколько не жалко? - путешественник брякнул это, и тут же покраснел.
Успел, оказывается, перенять у адаптов не только навыки правильного потребления самогона и ведения рукопашного боя. Отвратительная привычка «отжимать» необходимые в дороге предметы везде, где только начинала маячить подобная возможность, судя по всему, тоже въелась.
Но Андрей Юрьевич не оскорбился.
- Обязательно, - пообещал он. – Заходи. Галина Федоровна! Лиза! Принимайте больного!
В медицинском кабинете – весьма неплохо оснащенном, как тут же успел прикинуть взгляд Кирилла, ставший в адаптском сообществе удивительно цепким, – находилась единственная девушка. Невысокая и изящная, одетая в белоснежный халат, она показалась путешественнику очень привлекательной.
- Андрей Юрьич, я инструменты стерилизую! – нахмурив брови, попеняла богатырю хозяйка. – А Галины Федоровны нету. Нельзя ли попоз… Ой. - Девушка заметила гостя. - Здравствуйте…
- Знакомься, Лизавета. – Андрея Юрьевича строгий тон не смутил. - Это Кирилл. Он к нам издалека пришел, и в дороге поранился. Займись им, будь любезна. А с инструментами - уж как-нибудь потом. Извини.
- Угу… - ошарашенно глядя на визитера, выдавила докторша.
Не понимая, чем так ее удивил, путешественник украдкой скользнул взглядом по одежде – все ли везде застегнуто. Неловко пригладил волосы.
Лизавета по-прежнему обалдело молчала, уставившись на гостя едва ли не с открытым ртом.
- Может, лучше потом? – осторожно окликнул спутника Кирилл. - По-моему, мы с вами - не вовремя…
- Очень даже вовремя. - Андрей Юрьевич взял путешественника за руку, и решительно завел в кабинет. - А тому, что глаз с тебя не сводят, не удивляйся. Мы тут чужаков, уж сколько лет, не видели. С самой Резни… Лизанька! – окликнул красавицу богатырь. - Приди в себя! Парень лечиться пришел, а не фокусы показывать.
Докторша покраснела.
- А вам бы, Андрей Юрьич, все шутки шутить, - упрекнула она. И набросилась на Кирилла. – Ты откуда тут взялся?.. Из Омска, да?.. Ты один, или вас много?.. Как же вы через Диких прорвались?
- Лизавета! – одернул Андрей Юрьевич. – Тебе пациента привели! С боевым ранением, между прочим. Ты уж его, будь добра, осмотри сначала – а потом любопытствуй.
- Ох, - спохватилась хозяйка. – Конечно. Садись. – указала Кириллу на кушетку, застеленную ослепительно белой простыней.
Андрей Юрьевич – теперь, видимо, убежденный, что далее спутника начнут, наконец, лечить, - подмигнув на прощанье, вышел.
А больной поежился. После душа он сменил брюки, но даже в этих - по адаптским меркам считавшихся чистыми - плюхаться на белоснежную кушетку показалось кощунством.
- Я лучше стоя, - предложил он. И быстро, пока хозяйка не успела возразить, расшнуровал ботинок. Засучивая штанину, заверил: – Там ничего серьезного. Разве что смазать, заживляющим чем-нибудь. У нас мази почти все позаканчивались. – Поставил оголенную ногу на край стула.
Лиза склонилась над раной.
- Ничего себе! Ты как так обгорел?.. Это же, на открытое солнце надо было выбраться?!.. Да еще и с порезом…
Кирилл сути восклицаний не улавливал. Заслушался голоском девушки, оказавшейся вдруг так близко. Рассматривал нежное лицо и склоненную фигурку. Представил, как здорово было бы обхватить тонкую, перехваченную пояском халата, талию… Аж голова закружилась.
- Садись. – Лиза, выпрямившись, смотрела уже сердито. – Ты меня слушаешь?
- Да, прости. – Путешественник встряхнул головой, отгоняя наваждение. Вспомнил Джека, уверявшего, что не существует ситуаций, в которых нельзя говорить девчонке комплименты, и добавил: - Очень ты красивая. Засмотрелся.
Лиза покраснела.
- Смотреть можно и сидя! – пряча смущение, заявила она. – Сядь, ногу вытяни – и любуйся, сколько влезет.
Продолжая ворчать, девушка отвернулась к шкафчику с медикаментами. Она неодобрительно качала головой. Но больной заметил, что покраснела. Кажется, прекрасной докторше было приятно.
Если бы не нога, в спальню, где разместили отряд, помчался бы вприпрыжку.
***
- Завтра – пойдешь, все-таки?
После совещания командир, с неудовольствием оглядев хромающего бойца, предположил, что лучше бы ему было завтра остаться в поселке. Кирилл обиделся. И, в перенятых у самого Рэда выражениях, объявил, что не для того сюда три месяца добирался, чтобы в шаге от цели, из-за пустяковой царапины, в ночлежке откисать.
Разумеется, если бы командир приказал не ходить – никуда бы не пошел. Дисциплину адаптов успел впитать и душой, и принявшим за это время немало вразумляющих тумаков, телом. Но Рэдрик, в ответ на оскорбленную отповедь, буркнул «Ладно, не ори», и отстал.
- Нога-то как?
- Нормально. А Жека где? – Кирилл только сейчас сообразил, что от Валерия они вернулись вдвоем.
Уловить момент, в который разведчик загадочным образом исчезал, словно растворяясь в воздухе, путешественнику не удавалось. Вроде – вот он, Жека, привычно гогочет рядом. А, оглянешься – нету.
- Угадай с одного раза, – проворчал командир. – Надеюсь, хоть не к этой сисястой, из столовки, потопал, а к той, которую слепая привела… Ну, понял.
Путешественник, раздеваясь, кивнул.
На совещании, вместе с Ниной Александровной, присутствовала девушка, представленная ею как «воспитанница». Сама женщина - до того, как все случилось - работала в том самом затопленном институте. Не в химической лаборатории, являвшейся конечной целью экспедиции, а в какой-то другой. Однако утверждала, что расположение внутренних помещений помнит. Девушка – ее звали Настей - даже показала нарисованный под диктовку план, что и где в институте находится.
Красотой строгая воспитанница Нины Александровны не блистала. Но, несомненно, если бы у отрядного ловеласа хватило пороху ее очаровать - такая помощница здорово бы пригодилась. Тем более, что к «проекту» она, как и многие из присутствовавших, отнеслась скептически. Слова «сложно» и «опасно» звучали, во время обсуждения, не раз. Искренне ратовали «за» только Нина Александровна, да Андрей Юрьевич – прочим собравшимся, несмотря на поручительство Бориса, затеваемое мероприятие представлялось сомнительным.
***
- Неужели нельзя было закончить пораньше, - сердито выговаривала Валерию Настя. – Ну, сколько раз я просила?
Настя терпеть не могла спать вне дома, где бы то ни было. А Нина Александровна, даже с помощью воспитанницы, ходила неуверенно. Добраться домой до рассвета они уже не успевали.
- Извини, Настена, - каялся глава, – увлеклись. Гостей-то у нас – уж сколько лет не бывало...
- А че за кипиш? – вклинился вдруг в разговор посторонний голос. Звучал он сипло, но весело.
За время совещания Нина Александровна запомнила, кто из прибывших кто.
Дерзкий, решительный – Рэдрик, насмешливо-беспечный – Джек, горяче-юношеский, ломкий – Кирилл. Сейчас без труда определила в говорившем Джека.
- Чего хмуришься, красавица?
Настя чужаку не ответила – должно быть, растерялась. А Валерий неловко объяснил, что вот, понимаешь, не уследили за временем. Теперь «барышни» домой не успевают.
- Всего-то? – весело удивился парень. – Тоже мне, печаль! У нас комбезы с собой. Щас завернем – одну в один, другую в другой. Учительшу я на руки возьму, чтоб побыстрее было – и доставлю в лучшем виде. Не сомневайся.
- Да ну, неудобно, - засопротивлялся Валерий. Хотя по интонации Нина догадалась, что идею воспринял с облегчением. По крайней мере, избавится от Настиных упреков.
- Неудобно, дядя, хреном чай размешивать, - наставительно сообщил гость. – Потом к трусам прилипнешь. Слушай, ну сколько тут идти? С полчаса, небось - не больше?
- Я одна за двадцать минут дохожу, - сказала Настя. – Это с Ниной Александровной долго.
- Ну вот, видишь! Всех делов – на двадцать минут, дольше споришь. Держи, солнышко.
Что-то зашуршало. Парень принял решение, не спрашивая больше ничьего согласия.
– Одевай свою учительшу. И сама одевайся.
- Какая интересная ткань, - проговорила Настя. – Что это за состав?
- Без понятия. У бункерного спроси.
- И в этом можно даже на прямом солнце находиться? - голос воспитанницы звучал недоверчиво.
- Смотря кому, - засмеялся Джек. – Тебе - не стоит. Вон, какая белая, прям снегурочка…
Сильные руки взяли Нину Александровну под локти, бережно подняли, и поставили на ноги. Прожужжала застежка молнии.
– Как оно, мать?.. Удобно?
Слепая с интересом потрогала ткань – на ощупь, как плотный шелк. Но главным в комбинезоне было не это. А то, что он головокружительно пах мужчиной.
Силой и энергией, копотью костра, табаком, оружием, машинным маслом – всем тем, что в последний раз Нина вдыхала много лет назад. Когда был жив Толик. В то время в шутку называла такие запахи «вестниками анархии», присущими, по ее мнению, всему мужскому племени. Тщательно, подолгу отстирывала одежду.
В схватке с Дикими муж погиб. Из их с Настей скучного, чистенького жилища даже остатки «анархического» запаха выветрились давным-давно.
- Да, - проронила Нина. – Очень удобно. Спасибо.
- Кушай на здоровье, - отозвался парень.
Прожужжала вторая молния.
- А как же ты? – спохватилась Настя. – Есть третий костюм?
- Есть, да мне без надобности. Я еще пару часов так гулять могу.
- Правда?
- Честное пионерское. – Джек, судя по звуку, ударил себя в грудь. - Стой, колпак надеть нужно. И перчатки… Держи.
На голову Нины Александровны надвинули капюшон. Перед лицом прожужжала застежка молнии.
– К вашим услугам, мадам. - Парень легко подхватил ее. – За шею держись. - Пахло от него так же, как от комбинезона. Женщина подумала, что будь она на месте Насти - не разговаривала бы с веселым, дружелюбным гостем так холодно. - Куды бечь, красавица?
- За мной.
Заскрипела открываемая дверь. В лицо подул ветерок. Джек, с Ниной на руках, быстро зашагал по улице.
- Тебе не тяжело? – Настя, судя по всему, за спутником еле поспевала.
Парень усмехнулся.
- Хочешь, тебя тоже понесу? Чтоб с каблуков не сбивалась?
- Еще чего! – поспешно возмутилась воспитанница.
- А я бы - с радостью! Уж и забыл, когда девчонку в руках держал. Соскучился.
Нине показалось, что Настино смущение слышно даже в звуке шагов.
Конец главы.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2016/09/14/2231