Выборы, повесть. гл. 1, 2, 3

             

                Владимир Голдин

           ВЫБОРЫ, повесть

           О, мои грустные «опыты»...
И зачем я захотел все знать?
В. Розанов «Уединенное»

1               

«Чтобы жить хорошо, надо думать хорошо», - прочитал Петров фразу из книги. Интересная мысль. Задумался. В этот момент всхлипнул телефон.
- Привет старик! Чем занят? - гремел в трубке знакомый голос. Абонент не дождался ответа и перешел к делу:
- Хочешь поработать?
Петров перебил его вопросом:
- Кто же не хочет работать, если работа интересная?
- Тогда давай приходи, - знакомый назвал адрес и положил трубку.
«Чтобы жить хорошо, надо думать хорошо», - прочитал еще раз знакомую фразу Петров под аккомпанемент коротких гудков телефонной музыки. Но мысли, которые пришли в голову  при первом прочтении, забылись. «Вот заинтриговал, - думал Петров, - сейчас сиди, думай, что за работа? Когда? Где?

                * * *               
Петров пришел в точно назначенное время к дому, расположенному в центре города. В коридоре офиса толпились молодые люди. Крепкие, поджарые, все как один одетые в куртки- дубленки турецкого происхождения, на головах - у кого черные суконные фуражки с клапанами, у кого черные шерстяные шапочки. Руки у всех заложены в карманы, плечи опущены. Какая - то выработанная стойка борца, всегда готового к защите и нападению. Вся компания обратила внимание на Петрова. «Не свой», - почувствовал на своей спине взгляд-оценку Петров, хотя смотрели по – разному, одни с любопытством, другие с подозрением.

Петров прошел мимо этой группы людей, осматривая помещение, искал глазами нужного человека, привыкал к незнакомому месту. Филологова, которого он должен был встретить, среди них не было. Петров встал ближе к стенке, облицованной светлым пластиком, слушал потрескивание ламп дневного света, ждал.
Прошел час: Филологова не было. Петров, который всегда страдал от своей пунктуальности, разозлился на незнакомого ему человека и покинул офис.
Поздно вечером, часов в двенадцать, когда уже домашние легли отдыхать, телефон всхлипнул протяжно - одиноко.
- Старик, мне сказали, тебя не было, - бубнил в трубку знакомый.
Петров обиженно огрызнулся:
- Ты что, меня за мальчика  принимаешь?
- Да ладно, старик, не обижайся, такая уж здесь контора, да и шефа, на которого надо работать, пока нет в городе, он в командировке. Приходи послезавтра в это же время, Ну пока. Телефон отключился. 
«Вот тебе и контора, шарага, - думал Петров, - хотя все чисто по нашински, необязательность».

Петров еще раза два заходил в указанный офис. Но результат был отрицательный, и, осмотревшись в незнакомом месте, он уже смело входил в разные комнаты, не зная, принадлежат ли они данному офису или нет; и везде, даже в приемной, когда он спрашивал: «Будет ли сегодня Филологов?», - ему отвечали однозначно: «Не знаю». Хотя в глазах всех, к кому он обращался, видел вопрос: «Собственно, а ты кто, чтоб давать тебе информацию? Рэкетир? Конкурент? Налоговый полицейский?»
Петров не обижался на людей, он понимал ситуацию, в которой жили они и он сам. Россия выходила на второй круг рыночных отношений, делала вторую попытку развивать капитализм и создала свою - никому не понятную все дозволяющую - демократию.

Он искал Филологова, которого ни разу в жизни не встречал, но о котором наслышан от знакомого, и к которому уже был настроен с  недоверием. Даже сама фамилия его стала раздражать. «Филологов, - думал Петров, - это что - осколок целой науки или отдельно взятого факультета? Или просто взял и заменил свою отцовскую невыразительную фамилию типа - Сикин или Череззаборвысоконогузадерищинский? На такую научную. Теперь что? Были бы деньги».
Петров улыбнулся своим каламбурам. Выползшая на его лицо  улыбка оказалась как раз кстати.
- Не вы будете Петров? - спросил его мужчина.
- Да я, Петров! - ответил посетитель, расширяя выползшую улыбку и пожимая протянутую руку.
Они изучали друг друга взглядами.

Петров увидел перед собой человека, одетого в добротные зимние ботинки, черные шелковые брюки, серый пиджак, черную рубашку. «Модно», - отметил про себя Петров. Нос мясистый – большой. Глаза выпуклые неспокойные, лоб средний, волосы неопределенные - то ли светло- рыжие, то ли светло- серые. Губы полные, когда говорит - на нижней губе образуется пятно пены, которое поднимается паутиной вместе с верхней губой, в углах рта от этого образуется темная запеканка. «Как у молодого воробья, - подумал Петров, - но у воробья с возрастом это проходит, а у этого, по-видимому, надолго. Что, платка у него нет? Вытереть не может. Интересно, что он  обо мне подумал? У меня старый до перестроечный  костюм, нос картошкой, но у меня пены на губах нет. Это уже хорошо. Но чего-то у него нет на лице?»

- Пройдемте в офис, что стоять в коридоре, - предложил Филологов.
В комнате, в которую они вошли, было сплошь все заставлено оргтехникой. Пять-шесть компьютеров, за которыми сидели мальчики: кто набирал текст или строил график, а кто, молча, раскладывал электронный пасьянс, на полу стоял резограф, на столе ксерокс. Старая пишущая машинка стояла в углу.
- Знакомьтесь, - представил Филологов.
Петров протянул руку каждому, назвал себя - Николай Николаевич. Олег, Андрей, Марк, Клавдия Михайловна - назвали себя присутствующие.
Филологов предложил еще подождать минут пять. «Вдруг кто-нибудь еще подойдет», - заключил он. Молча, прождали еще с полчаса, но никто так и не появился. «Слабо тут с кадрами», - подумал Петров.
- Начнем, - обратился ко всем Филологов, - меня зовут Федор Иванович, идеолог группы поддержки по выборам в Законодательное собрание области Выносина, Бориса Павловича. Это молодой человек, двадцать восемь лет, ну чего говорить, сами его узнайте.
- Нам бы его программу, - протянул кто-то.
- Будет, все будет, - успокоил Филологов. Давайте распределим между собой районы нашего округа. Так, в город Бирючевск кто едет? Петров вскинул руку. - Пишем - Петров. Волшемак - Бездомных. Ацилатский район - Найбуразов. Амшитский и Мылогутский? - Все молчали.
- Ладно, - пробурчал Федор Иванович, - завтра видно будет.  Завтра в восемь утра встречаемся здесь и выезжаем по районам.

2

Утром собирались долго и неорганизованно. Объявился сам кандидат. Петров сразу и не заметил его появления. Крутится какой-то молодой человек, все к нему обращаются по имени - Боря, Борис.
- Кто это? - обратился Петров  к ближайшему парню.
- Шеф, на которого будем работать.

Петров присмотрелся к нему повнимательней. Молодой парень, чуть рыжеватый, под такими же бровями - голубые глаза, под ними две подушки вздернутых розовых щек, а между ними прямой нос. Тяжелый подбородок и развал щек постоянно двигались под воздействием неисчезающей улыбки. Рост ниже среднего. Коренаст.

«Хорош гусь, - думал Петров, - уже определился в кандидаты. Это уже результат демократии. Интересно, попал бы он  кандидатом в депутаты областного совета при советской власти? Ведь там все было по трафарету, чтоб была соблюдена структура: столько-то женщин, столько-то мужчин, да определенного возраста, да определенного образования - из рабочих, крестьян, из прослойки интеллигентов. Но главное еще не это. Главное - надо было чем-то понравиться мастеру, начальнику цеха, конторы, организации, инструктору райкома, а еще раньше - какому-нибудь члену парткома. А где та граница? Кто ее мог определить? Достаточно было мнения одного начальника - он мне не нравится - и все: человек выпадал из обоймы номенклатуры. Но даже если произвел впечатление - через четыре года на следующие выборы, наверное, не подойдешь по возрасту - уже старик.  Акмэ обеспечено».

- Ты чего задумался? - толкнул  в бок Петрова сосед, - бери, вон на столе, календари карманные и настенные, листовки, газеты.
Выносин уточнял задачу: каждый по приезду в свой район определяет место жительства, знакомится с обстановкой и людьми, формирует сеть агитаторов.

В девятку «жигулей» ввалилось сразу пять человек. Машина осела, приняв на себя вес под четыре центнера. Сели молча. Долго выбирались из центра города. За последние годы количество машин в областном центре резко возросло. Пока выбрались на двухстороннее шоссе, стало совсем светло. Где-то далеко, в Нагано, шли зимние олимпийские игры. Телевизор ежедневно приносил информацию о радостях побед, горестях поражений, о заботах хозяев о снеге, а здесь, за стеклом машины, снег не успевали убирать.

В салоне машины молчали.
- Как там, на олимпиаде, в Нагано? - задал вопрос Петров, - ему представлялось, что о погоде и спорте могут говорить все. Но по салону прокатилось только какое-то снисходительное хмыканье. Откликнулся только Андрей, водитель  «жигулей»:
- А я вообще не увлекаюсь спортом.

Разговор затих не начавшись. Петров заерзал на сидении: где-то в дверцах машины было отверстие, и через него, как через сопло, дул холодный поток воздуха. Правое колено Петрова замерзло, он натягивал полушубок, стараясь согреть озябшее место, отвлекаясь от этого непонятного молчания. Андрей вел машину уверенно, спокойно, стрелка на спидометре постоянно дрожала на 100-120 километрах, прошелестели над крышей машины мосты дорожных развязок, промелькнул сосновый лесок - дорога вышла в заснеженное поле. Все здесь было знакомо Петрову до мелочей. Восемнадцать лет, пока он работал в техническом институте, каждый сентябрь - хоть в теплые дни бабьего лета, хоть ненастные дождливые - обязательно их, преподавателей всех кафедр, везли сюда убирать картошку, морковь, свеклу. Редко привозили на автобусе, в основном ехали на электричках за свой счет и работали бесплатно. «Но деньги за выполненную работу кто-то получал, - думал Петров, - куда и кому они шли?» Любые вопросы или возмущения пресекались из ректората и парткома. Собственно, открыто никто и не возмущался. Внешне все были милыми сознательными людьми, но работали спустя рукава, на полях все больше из года в год оставалось неприбранной картошки. Общественный нарыв все развивался и зрел. Все чувствовали его боль, обратиться за помощью было не к кому.  Все думали: «Само по себе заживет».

Но...
Но в России сто километров -  не расстояние.
- Приехали, - закричал Андрей, - город Бирючевск. - Все зашевелились, встряхивая дрему. Петров пожал всем руку. Машина ушла дальше. Он остался в Бирючевске.

3

Бирючевск. Петров стоял на крыльце гостиницы и думал о городе в стиле словаря Брокгауза и Ефрона, его интересовало, сколько же здесь заводов и фабрик, школ и больниц, церквей и музеев, сколько здесь живет людей мужского и женского пола, пенсионеров и ветеранов. Конечно, в общих чертах он представлял себе этот город, но ему нужны были люди, с которыми нужно работать.

Петров отправился гулять по городу. Февральская поземка струилась по улицам города, строго спланированного с севера на юг и с востока на запад. Ветер гнал снежную пыль в открывающиеся двери магазинов, за ворот редких прохожих, засыпал тротуары. Петров шел по улицам, прочитывая по пути все вывески магазинов, учреждений и наклеенные местные объявления. Вышел на центральную и единственную площадь города. Она не была элипсообразной, как в Петербурге у Зимнего Дворца, или квадратной, как в Екатеринбурге, - дома на этой площади образовали неправильный треугольник. В центре площади стояли два снежных истукана: Дед Мороз и обезглавленная Снегурочка, за ними торчал пенек спиленной новогодней елки, а еще дальше примостился на малом пьедестале и малый ростом, но с высоко поднятой рукой, с отвалившейся известкой и занесенный снегом на фуражке и плечах раскритикованный и забытый вождь.

Скромная колоннада дорического стиля, подчеркивала скромность этого города и была представлена на всех трех сторонах площади. Для общего знакомства с городом этого обзора было бы достаточно, но это не была обычная экскурсионная прогулка - это была работа. Петрову пришлось идти вдоль всех домов треугольной площади,  чтобы знать, какие организации теснятся на столь обширном пространстве. Общежитие техникума, - читал Петров, - районная библиотека, ага, а вот и сам техникум, здание с колоннами, далее ДК завода огнеупоров, администрация города с потускневшими красками флага страны на крыше, художественная школа, колоннада музыкальной школы, редакция газеты и музей. Обход площади закончился в исходной точке. Но на этом не закончилась, а только начиналась работа. Пять уличных лучей-коридоров вытекало с центральной площади. Петров выбрал южное направление, пошутив про себя: «Может, там теплей».

«Но в выборах участвуют не дома и организации - а люди, - размышлял Петров, - иди к людям, там и согреешься».
«Детская библиотека» - гласила вывеска на одном из трехэтажных покрытых розовым колером домов.  Молодые женщины скучали в утреннем одиночестве. Вся их работа начиналась поздней, когда после школы юные читатели прогонят их   скуку своим неугомонным шумом и радостью жизни. Библиотекарши скучали, но от дополнительной работы отказались, после того как Петров вручил им карманные календари будущего кандидата. Его напоминания  об их мизерной оплате труда не возымели действия.
- Поговорите с заведующей, - был их ответ. Моложавая заведующая, выслушав внимательно Петрова, обещала подумать, но в ответе ее звучала озабоченность и тревога. «Значит, здесь есть давление сверху» - отметил про себя Петров.
В местном управлении сельского хозяйства, куда Петров зашел подгоняемый северным ветром в спину, ему даже не выслушав, дали понять, что аграрники и коммунисты выдвигают своего кандидата. Петров знал об этом политическом шаге своих оппонентов, но на всякий случай уточнил.

- Высогуров, председатель колхоза?
- Какое это имеет значение, - ответил уклончиво заместитель начальника управления, - вот пройдет регистрация - тогда и будет все ясно. А сейчас что говорить. Но за вашего молодого человека точно голосовать не будем.
- Спасибо за откровенность, это тоже интересная информация.
Мужчины пожали друг другу руки. Петров вышел из жарко натопленного помещения и вновь оказался на улице. Был конец рабочего дня, количество людей на улицах города резко возросло, все спешили домой к своим семьям. Петров обдумывал ситуацию: «Если сегодня еще что-то и можно сделать, так только в общежитии».
Вечером Петров отправился в одно из заводских общежитий, и когда он на кухне этого общественного жилья обратился к оказавшимся здесь людям с предложением поработать агитаторами в предвыборной компании,  ответом было молчание или  уклончивое неясное мычание.

- Я этим не занимаюсь, - сказал один мужчина, одетый в домашнее растянутое трико и спешно покинул кухню. За ним боязливо шмыгнули другие обитательницы дома. Только одна молодая женщина задержалась.
- Конечно, деньги нужны, - стеснительно призналась она, - но я ничего не умею. Боюсь, получится ли?
- Не волнуйтесь, - заверил ее Петров, - я вас научу, дам все необходимые материалы. Все будет нормально.

«Итак, - подводил итог дня вечером Петров. - Первое. Нашего кандидата никто не знает. Это так и должно быть. Он не какое-нибудь эстрадное диво, известный хоккеист или экстрасенс. На то ты и здесь, чтобы раскручивать его имидж. Второе. На местах уже вовсю работает общественные движения: «Заводское объединение» - в организациях есть их газеты - и  особенно «Наш дом - наша гордость», у которого лежат во всех библиотеках, музеях, ДК и общественных организациях красочно выполненные буклеты с изложением программы действий - и это все задолго до официального объявления выборной компании. Третье. Не паниковать. Работать».