Ей было всего два года, так что сама она не могла помнить событие, которое разделило жизнь её семьи на «до» и «после». В их более чем скромную квартиру в одной из тихих улочек Москвы пришли неизвестные люди в тёмных шинелях и увезли отца.
Три старших брата сгинули чуть позже на неизведанных фронтах той страшной и кровопролитной, которую после назвали Великой и Отечественной.
Через несколько лет после окончания войны, сердце матери, расшатанное сильными ударами судьбы, один за другим обрушившимися на её рано поседевшую голову, не выдержало. Имевшиеся родственники предпочли забыть о таком столь не завидном родстве. Так в 13-летнем возрасте сирота, юное дарование Катя Городецкая оказалась в одном из приютов Московской области. С малых лет она мечтала выступать на сцене. К ней так и приклеилось прозвище «актриса», а те, кто завидовал (и таких было не мало) открыто называли «вражиной».
«Дочь врага народа» - клеймо, которое, как шлейф, тянулось за ней на протяжении десятилетий, оставив неизгладимой след в психике, и не давая ни единого шанса сделать карьеру на любой, самой скромной столичной сцене.
Окончив актёрские курсы, вчерашняя выпускница детского дома-интерната попала в один из провинциальных городков. Здесь её тоже встретили настороженно. Шутка ли, дочь комиссара НКВД, расстрелянного в 1937 году! Некоторое время для жителей своего барака она была своеобразной достопримечательностью. А то, что сама Катя ничего почти не знала об отце, поскольку в её семье не принято было говорить о печальной участи главы семейства, никого не интересовало.
«Дочери врага народа» нельзя было оступиться ни в чём. Её профессиональная, а тем более личная жизнь всегда находилась в эпицентре внимания. В провинциальном городке не так много развлечений, так что лишний повод посудачить только приветствовался.
Но мужчины почему-то шарахались от довольно миловидной девушки, как от чумы. Видимо, никому не хотелось быть объектом обсуждения и осуждения. Своего «отважного принца», который поднимет её над обыденной реальностью, она так и не дождалась.
- Да уж, скоро 40, а вспомнить особо и нечего, - мысленно рассуждала Екатерина Городецкая, сидя на диване, своей небольшой комнаты типичной коммунальной квартиры. – Коньячку бы грамм 50, но премьера вечером, нехорошо получится, если в самый разгар драматических событий ей вдруг захочется улыбнуться.
«Шаг влево, шаг вправо и вон из театра» - слова главного режиссёра, этой мелкой никчёмной бездарности она пронесла через все двадцать с лишним лет работы в местном театре.
Этот небольшого роста вечно пришепётывающий представитель мужской особи в первые годы пытался ухаживать за Катей. Но где ему полутораметровому коротышке было дотянуться до её горделивой фигуры 170 сантиметров ростом.
- Даже смешно, что он о себе возомнил? – думала девушка.
Отказ оказался чреватым. Ей доставались только второстепенные роли, в основном старух, пожилых ворчливых женщин или просто массовка. Никаких перспектив!
Только алкоголь действовал расслабляющее. Выпив с коллегами после спектакля бокал – другой вина, она пешком шла через полгорода в своё более чем скромное жилище. Ей нравилось гулять, несмотря на время года и погоду. Она не спеша шла, разглядывая небо, меняющиеся деревья, ребятишек шаловливо резвящихся в песочнице – во всём стремилась найти повод для радости. Ведь в личной жизни их было слишком мало.
И так внезапно свалившийся юбилей… Хотя какой это праздник – скорее поминки по несостоявшейся судьбе. Ни детей, ни семьи, да и друзья – скорее одно название.
- Для чего я живу, копчу это прекрасное небо, какой толк от моего существования? – эти мысли всё чаще стали посещать Катю долгими осенними вечерами. – А ведь это так просто – шагнуть с моста и раствориться в тёмной синеве реки. Она, как омут его глаз, завораживает и тянет к себе.
Катя резко встряхнула головой: Чушь какая-то! Не хватало ещё руки на себя наложить. Хотя, кто всплакнёт обо мне? А соседи вообще обрадуются – ведь жилплощадь только увеличится. Чем ближе день рождения, тем печальней были мысли, посещающие её голову.
***
После спектакля, выйдя на улицу, Катя обнаружила нерадостную картину. Осенний ледяной дождь накрыл улицы городка, шлейф первых сумерек тихо опускался к верхушкам крыш, порывы ветра нещадно трепали ветки деревьев в ближайшем сквере, срывая позолотившуюся листву.
- Бррр, - поморщилась женщина, - но выбора нет. – Кляча, совсем стала старая, осень на дворе, как можно было выйти из дома без зонта, - мысленно проворчала она себе. Накинула на голову капюшон плаща и не спеша, как всегда пешком, двинулась в сторону дома.
А поспешить бы надо было. Плотные нити холодного осеннего дождя, направляемые ветром, больно хлестали лицо. Но высокие каблуки – то, без чего не выйдет из дома ни одна, относящаяся к себе с достоинством женщина, не давали ни единого шанса прибавить шаг. Под потоком воды на старом асфальте образовывались лужи. Ноги то тонули в них, то скользили по кое-где вылезавшему чернозёму.
- Прям беда! Быстро до дома точно не доберусь, но перспектива промокнуть и заболеть тоже не очень прельщает…, - от досады и беспомощности на глаза навернулись слёзы.
– Плакать нельзя, тушь поплывёт! – мысленно приказала себе Катерина. – А, да какая разница, всё равно дождь в лицо. Никто и так не поймёт, отчего макияж испортился.
Дав волю слезам, благо встречных прохожих не попадалось, Катя решила срезать путь до дома и пройти через спальный район городка, где ещё пахло русской купеческой стариной. Высокие деревянные дома с резными наличниками на окнах выстроились друг против друга, вызывая желание зайти на чай, которые местные жители обязательно должны разливать из самовара…
- Вот ещё размечталась, так тебя и позвали на чай!
Идти по просёлочной дороге оказалось ещё сложнее, чем по асфальту. Рассматривая открывшуюся окружающую местность, она перестала глядеть под ноги. Зацепившись за траву каблуком, не удержала равновесие и плюхнулась со всего размаха на землю, точнее в самую грязь. Тут уж, действительно, было от чего расплакаться!
- Вот тебе и сократила путь! Разиня! – Слёзы сдавило горло, хотелось разреветься, как в детстве, только вот утешить некому.
В этот момент где-то невдалеке раздался приглушённый звон. Даже не звон, а отрывистые, нерезкие звуки удара металла о металл, словно стесняясь, разрезали сгущающиеся сумерки. Они так же внезапно прекратились, как и начались. Будто ничего и не было.
- Это что ещё? – тень сомнения и страха потихоньку стали прокрадываться ближе к сердцу. – Кто здесь может звонить, колокола что ли? И это в наше советское время, когда всё прогрессивное человечество широкой поступью двигается по пути к коммунизму? – мысленно съязвила Катя.
Толи любопытство, толи необходимость хоть слегка отмыть грязь, прилипшую к рукам и платью, побудила женщину резким шагом двинуться в сторону раздавшихся звуков.
Пройдя старый заросший, видимо, когда-то дворянский или купеческий сад, Катерина увидела небольшую церковку из белого кирпича, покрытую оцинкованным железом. Как она сохранилась в годы безбожной власти, знал только один Бог.
Зайдя за покосившуюся от времени деревянную ограду, которая когда -то отделяла территорию храма от основного сада, Катя увидела печальную картину. Обвалившиеся ступени, покосившийся от дождей и ветра резной деревянный крылец, предваряющий вход в то, что называется притвор. Время было неумолимо к этим образцам старого зодчества. И только белые каменные стены, на совесть возведённые когда-то неизвестными мастерами, словно древний бастион, гордо упирались в небо, не желая сдаваться под власть Хроноса.
Откуда в таком запустении такие странные звуки? В сторонке от того, что раньше было входом в храм, стояла небольшая, полусгнившая красивая деревянная скамейка. На ней сидел небольшой, щупленький, одетый во всё черное старичок. В руках он держал короткую, но довольно увесистую металлическую палку, а рядом лежало что-то похожее на металлический стержень.
В сумерках сложно было разглядеть лицо старика, но Кате показалось, что он улыбается. Она тихо подошла и, как бы извиняясь за нарушенное одиночество, поздоровалась:
- Здравствуйте! …- надо бы было сказать ещё что-то, но больше слов не нашлось.
Незнакомец, казалось, не заметил её неловкости и добродушно улыбнулся:
- Добрый вечер, дитя моё! Как Вы здесь очутились в этом глухом уголке?
Вдохновлённая приветливостью, Катя протянула руку, чтобы поздороваться, забыв, что всего несколько минут назад выбиралась из просёлочной грязи.
- Услышала странный звук, похожий на звон.. колокольный. А что это у Вас?
- Когда-то ещё до революции мой отец, священник, привёз это било с Афона, где он несколько лет жил послушником. После его смерти я тоже несколько лет служил в этом храме, пока в 1936-м его совсем не закрыли.
Старик тяжело вздохнул:
- Да, тяжёлое было время.
Вспомнив историю своей семьи, Катя робко спросила:
- А Вы? Что было с Вами?
- Я продолжил служить, только на другом поприще…
- Вас репрессировали?
- Постановлением заседания «тройки» НКВД по ***ской области был осужден по ст. 58 п. 10 УК РСФСР и приговорен к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Для меня это было равносильно расстрелу. Но один добрый человек помог: формулировку статьи переделали и «за особое участие в контрреволюционной группе церковников «Братство тайного монашества» меня приговорили к ссылке в Казахстан сроком на пятнадцать лет. Много лет я жил в дали от малой родины и вот представился случай посетить близкие сердцу места..
Катя присела рядом и молчала, осмысливая услышанное.
- Не знаю, зачем я Вам всё это рассказываю, как всё это чуждо Вашим прекрасным молодым ушкам, да и неинтересно.
- Моего знакомого тоже репрессировали в 1937-м. Расстреляли за пособничество контрреволюционным элементам.
- Да, многие тогда пострадали под давлением этого «молоха», часто просто по чьему-либо навету или доносу. Но уже темно, по домам пора, и дождь почти закончился.
- Да, конечно, пора. Прощайте.
- Может, увидимся ещё.. Бог даст..
Катя шла домой, погружённая в свои мысли, не чувствуя, как её промокшее тело пронизывал холодный осенний ветер. После дождя, вроде стало немного теплее.
Пройдя в комнату, она сняла возле порога свою сырую одежду, накинула висевший возле двери халат и рухнула в постель.
Проснулась среди ночи от жуткого озноба, который сотрясал всё её тело, кажется, поднялась температура, но сил дойти до аптечки, чтобы взять градусник не было. В бреду она видела каких-то непонятных высоких людей в длинных чёрных кожаных плащах, с волчьими мордами вместо лиц. Они не разговаривали, а лаяли, словно, собаки, пытаясь что-то узнать у неё, Кати, а она не знала, что ответить, потому что не понимала их звериного языка.
У другого, такого же несчастного, как и она, оказавшегося на таком же допросе за молчание самый большой волк на глазах у Кати, откусил голову.
- Нет, пожалуйста, я ни в чём не виновата! Я не хочу умирать! – кричала она сквозь сон.
- А что тебя здесь держит? Ты же сама говорила,...Так что придётся прыгать! - пролаяли ей в ответ. Чья-то железная костлявая рука вцепилась в её плечо.
***
Утро оказалось тяжёлым. Идти на работу не хотелось. Но первую репетицию нового спектакля срывать было нельзя. Уволят без выходного пособия!
На репетиции труппу познакомили с новым актёром, приехавшим из Москвы, непонятно почему оказавшимся в этом захолустье. Поговаривали, что на одной из вечеринок он не поделил какую-то столичную красавицу с сыночком одного из партийных лидеров. Неугодного за неимением других форм наказания решили просто сослать подальше от глаз этого самого партийного руководителя.
Как и чем жил и дышал этот столичный ловелас – эта тема должна была стать главной для местных «новостей» на ближайшее будущее.
Этот на первый взгляд вполне серьёзный мужчина совсем не произвёл на коллег особого впечатления. Зато им сразу заинтересовались представительницы женской половины труппы. И только Катя, как всегда была в своих мечтах и мыслях.
- Смотри, красавчик, - шепнул ей кто-то на ухо. – Чего стоишь, теряешься, видишь – кольца нет, значит тоже холостой.
- Вот ещё, глупость какая, - нервно ответила она. Но эта мысль почему-то всё же засела в её голове, как некая призрачная надежда на невозможное счастье.
***
Оказалось, что Артём поселился в такой же коммуналке, как и Катя, в одном из соседних домов. Так что возвращались после каждый день после репетиций он вместе.
Однажды он спросил её, почему она никогда не приглашает его зайти в гости:
- А надо? - смущённо ответила Катя, не зная, что ещё добавить. Ведь за этой фразой скрывалась целая гамма чувств, которые она за много лет одиночества привыкла скрывать внутри, и теперь боялась продемонстрировать.
- В общем с тебя чай, - обворожительно улыбнулся Артём, - А я быстро.
Непонятно где так быстро она раздобыл в совершенно неизвестном городе бутылку вина и коробку конфет, но уже через полчаса он совершенно довольный собой стоял у порога коммунальной квартиры Кати Городецкой. Условный звонок, и он в гостях.
До чая, конечно, дело не дошло. Артём, разливая вино в бокалы, очень красочно поведал собеседнице свою печальную историю, как он стал невинной жертвой столичных интриганов. Катя то печально вздыхала, то смахивала набегающие слёзы, и сама не поняла, как оказалась в одной с ним постели.
Утром его рядом уже не было.
- Наверно, побоялся будить меня, - счастливая она порхала, словно, бабочка, и впервые за много лет с радостью подумала о предстоящем походе на работу. – Ведь там будет ждать он!
В театре Артём сделал вид, что прошлой ночи вовсе не было. Катя подумала, что он не хочет огласки, но холодность его отношения, даже когда они остались наедине, её неприятно удивила. Домой он с ней тоже не пошёл. Сослался на непредвиденные дела. Она несколько раз деликатно пыталась вызвать его на личный разговор, чтобы узнать причину такой резкой смены отношения, но безуспешно. Пока однажды в сердцах он не обронил:
- Оставь меня в покое. Что ты ко мне привязалась? Думаешь на тебе свет клином сошёлся?
- Я хотела просто поговорить.. о нас..
- Нет никаких нас. Знаешь сколько у меня таких, как ты? Я получил, что хотел, ты тоже! Чего тебе ещё от меня надо?
После этих слов, будто чёрная пелена повисла перед глазами. Не видя земли под ногами, она бросилась вперёд. Слёз не было, комок невыразимой боли остановился где-то в груди. Несколько раз её едва не сбили проезжавшие мимо автомобили, но Кате была всё равно. Смерть стала бы в данный момент самым простым и лёгким выходом. Она подбежала к мосту и перевалилась через перила. Чёрно-синяя ледяная бездна реки манила к себе. С её поверхности в лицо пахнуло могильным холодом.
В голове засела одна мысль: «Нет смысла жить! Не хочу, ничего не хочу, как же всё это мне опостылело!»
«Значит, придётся прыгать..», - эти слова, произнесённые кем-то рядом показались ей знакомыми. Кажется, она их уже где-то слышала.
Катя повернула голову в сторону и увидела молодую женщину с маленьким ребёнком, мирно прогуливающихся рядом.
В этот момент малышка не удержала воздушный шарик, и он, подхваченный ветром, резко перемахнул черед перила моста, которые были поломаны в одном месте. Интуитивно девочка ринулась за шариком…
Катя уже двинулась к краю бездны, но …вместо того, чтобы шагнуть вперёд, резко вскинула руки и буквально поймала малышку, которую от гибели отделяла всего доля секунды. Не понимая до конца смысла произошедшего, она опустилась на колени рядом с девочкой, которую уже обнимала испуганная мать, и разрыдалась.
Тут же рядом собралась толпа зевак. Кто-то пытался успокоить Катю, говоря, что всё уже обошлось, не понимая и не зная истинной глубинный её личной трагедии и тем более причины, по которой она оказалась в данный момент на этом самом месте.
***
С тех пор прошло около месяца, но жить всё равно не хотелось, хотя и о самоубийстве Катя теперь думала со страхом. Приближалась зима. Хотелось больше времени полежать в постели. С Артёмом она виделась только на репетициях. В обычной обстановке он высокомерно отводил взгляд, да Катя и не набивалась ему в собеседники, тем более в друзья.
В один из выходных дней она вспомнила о маленькой церквушке, которую однажды обнаружила во время дождя. Хотелось увидеть её при белом свете.
Одевшись потеплей, она двинулась в уже известном направлении.
Днём эти чудесные резные домики показались ещё красивей, чем в сумерках.
А вот и заброшенный сад. Пройдя мимо повалившейся деревянной ограды, она услышала непонятный шорох. Опять старичок!
- Так Вы здесь живёте? – вырвалось у неё вместо приветствия.
- Признаться честно, да, - смущённо ответил пожилой человек. - Детей у меня никогда не было, а племянников я навещаю только иногда. Кому нужен бывший ссыльный старикан?
- Зачем Вы так? Вы ещё совсем не старый? А где Вы живёте здесь?
- В бывшей караулке, где когда-то жил сторож. После лагерных бараков – это весьма роскошные апартаменты. Милости прошу на чай.
Катя прошла внутрь покосившегося деревянного домика, единственным украшением которого был красивый резной шкаф доверху заполненный книгами. Рядом стояла печка-буржуйка, топчан, а в углу висело несколько небольших икон, которые хозяин закрывал от любопытных глаз темной занавесочкой.
Убранство единственной комнаты оказалось более чем скромным. На небольшом столике у тусклого окошка лежала местная газета. На первой полосе крупными буквами выделялась заметка: «Актриса спасла ребёнка от гибели».
- Читаете городскую прессу? - тихо спросила Катя, увидев материал о происшествии, случайным участником которого она стала.
- Да, знаете ли, хочется быть в курсе событий, интересно, чем живут простые окружающие меня люди. Ведь среди нас много происходит доброго и хорошего. Например, этот случай со спасением девочки…
- Глупости! Пустая случайность! – резко перебила Катерина собеседника.
- Ну, что Вы, дитя моё, случайностей в нашей жизни не бывает. Разве спасённая жизнь может считаться случайностью? И ещё эта фамилия – Городецкая… Был и в моей судьбе человек с такой же фамилией.
Катя внезапно напряглась.. Неужели она ослышалась?
- Вы знали кого-то с такой фамилией?
- Я уже говорил, что много лет назад меня приговорили к тяжёлой работе в исправительно-трудовом лагере. Но нашёлся один очень честный и благородный человек, который поверил мне, а не возведённой против меня клевете. Благодаря ему, я и остался жить.
- Получается, Вы знали моего отца? – Катя от удивления присела на стоящий рядом табурет.
- Что с Вами, на Вас лица нет?!
- Своего отца я не помню, но это клеймо «дочери врага народа» было со мной все эти годы. Оказывается, мой отец никогда и никого не предавал. Наоборот, он спас жизнь другому, невиновному человеку…Почему всё в жизни так неправильно, так несправедливо?
Этот последний вопль с криком вырвался из груди женщины. Впервые за несколько недель она дала волю слезам, которые нескончаемым потоком лились из глаз.
- Значит, Вы дочь моего спасителя? Очень рад, что познакомился с Вами. Как сложилась судьба вашего батюшки?
- Отца расстреляли в 1937 году, за пособничество контрреволюционным элементам – так говорила мама, - всё, что смогла сказать сквозь слёзы Катя.
Собеседник помолчал, а потом произнёс.
- Разве можно знавать случайностью наше знакомство? В этом несомненный промысел Божий, чтобы в такой необъятной стране, как наша, в небольшом городке спустя столько лет встретились старый монах-священник и дочь его спасителя?
Катя постепенно успокоилась и тихо спросила:
- Можно я буду приходить к Вам, хоть иногда? Просто порой мне даже бывает не с кем поговорить, поделиться, попросить совета. Я очень одинока…
- Конечно, мои двери всегда открыты, причём в буквальном смысле, а для Вас особенно. Нельзя человеку быть одиноким. Он должен жить для чего-то или кого-то.
- Совсем недавно я тоже так думала. Мне казалось, что я встретила человека, которого ждала всю жизнь. Мне казалось, что отвечает взаимностью. Но …оказалось, что показалось. Конечно, он не обещал мне ничего, это просто моё воображение дорисовало то, чего мне так хотелось бы.. Наверно, я сама виновата, нельзя бросаться в омут с головой, отдаваться мечтам, тем более в моём возрасте. Пора бы быть умней.. Я не держу на него обиды. Надеюсь, он всё-таки найдёт своё счастье. Найдёт того, кого будет любить…искренне, нежно, не то, что меня…
- Не стоит печалиться, моя дорогая, Господь каждому даёт своё счастье, просто надо его увидеть или хотя бы дождаться…
- Может быть, может быть… Мне пора. Уже поздно.
***
Вернувшись домой, Катя почувствовала себя очень разбитой. Хотелось спать. Сняв верхнюю одежду, она упала на диван и уснула.
Утром самочувствие ухудшилось. Настолько, что пришлось обратиться в больницу. Терапевт осмотрел её, и загадочно улыбаясь, сказала:
- Милочка, Вы не по адресу обратились. Вам бы гинеколога посетить?
- Зачем? – удивилась Катя.
- Как зачем? Анализы сдадите, осмотр пройдёте, ну учёт встанете. Неужели непонятно, у Вас же самая обычная беременность.
Эти слова прозвучали для Кати, как гром среди ясного неба. От шока она не смогла вымолвить ни слова.