Поиск длиной в два года. часть 3

 

            НАКОНЕЦ-ТО Я У ЦЕЛИ

     На лето я взял тайм-аут. А с осени снова "включился в работу". На сей раз придется иметь дело с ФСБ (тогда еще ФСК), о чем мне подсказали все в той же Военной прокуратуре. А эта инстанция будет покруче чем все предыдущие, едва ли не вместе взятые. Поэтому и челобитную, уже четвертую по счету, составлял скрупулезно, с описанием всех предыдущих поисков и с приложением копий полученных ответов, в том числе и справки о реабилитации. Не исключаю, что напичкал запрос лишними данными. Ну ничего, злее будут! Хотя в данном случае лучше, если бы оказались добрее. Главная просьба: ознакомить меня с судебным делом.

     Понес все это в приемную на Кузнецком Мосту. Показал дежурному : все ли правильно изложил? Он прочел, никаких замечаний не сделал, а это уже хорошо. Но по прочтении объяснил , что этот вопрос нужно решать все с той же Военной прокуратурой. Ведь справку о реабилитации они могли составить только после ознакомления с судебным делом, а уж где его запрашивали, известно только им.

     Как ни странно, это оказалось возможным выяснить по телефону: ответили, что дело находится в архиве Управления ФСК по Москве и Московской области. Назвали и его номер: 44850.

     Пришлось снова переделывать письмо. Но на этот раз я был "вооружен и очень опасен", ибо точно знал, что дело у них, и мог сослаться даже на его номер.

     Переписал и сам доставил, куда было указано. Оказалось, что это управление располагается в одном из переулков, отходящих от известной всем Лубянки, под названием Большой Кисельный. Сдал в приемную и получил номер телефона, по которому надлежит звонить через месяц

     Через указанное время позвонил и узнал, у кого мой запрос на исполнении. Это, как ни странно, оказалась дама.  Назвали ее фамилию, которую за давностью лет не вспомню. Но по указанному номеру, сколько я ни звонил, никто не отвечает. Зато через пару дней она сама удостоила меня телефонным звонком (по счастью я оказался дома). Отрекомендовалась следователем, назвала свое ФИО и назначила встречу на 24-е февраля. Надлежит ждать перед входом в здание, она сама ко мне выйдет. Вот это сервис!

    Вечером узнал от жены, что через какое-то время она перезвонила еще раз и поинтересовалась, почему поисками занимается племянник, каковым я и представлялся, а не кто-то из прямых потомков. Жена, будучи в курсе всех моих поисков, со знанием дела ответила: действительно есть сын, но он уже в преклонном возрасте, поэтому и самочувствие не позволяет самому этим заниматься. То есть немного покривила душой для пользы дела. Светлану Семёновну (одну из составляющих на всякий случай изменяю) такой ответ удовлетворил.

     По прибытии на место с удивлением увидел, что помимо меня здесь собралось еще человек пятнадцать, в том числе несколько семейных пар. Как ни странно, из всех присутствующих я оказался самым молодым.

     В назначенное время минута в минуту появилась весьма миловидная дама возрастом немного за тридцать. Провела нас в большую комнату на первом этаже, по размерам и интерьеру напоминающую школьный класс. Рассадила всех по разным столам и каждому вручила интересующее его дело. Но сразу предупредила, чтобы не открывали прежде, чем ознакомимся и подпишем некую бумагу, которую также всем раздала. Это оказалась подписка в том, что каждый обязуется никому не разглашать и самому не использовать фамилий и адресов тех лиц, которые будут фигурировать в деле. Имелись в виду следователи, свидетели и прочие должностные лица.

     Надо же, предусмотрели такую возможность, что кто-то из родственников может попытаться  как-то с ними разобраться! Грешным делом, у меня и самого была такая мысль: сообщу-ка я Глебу «на всякий случай» фамилию человека, который допрашивал его отца. И того, кто вынес приговор, ведь в деле наверняка все это есть.
     Но фокус, как выясняется, не проходит.

    Поэтому был вынужден расписаться, хотя и скрепя сердце.