Ну,... дела!

Галина Ермакова
Иду я, значит, утром на работу. Погода прекрасная, жары еще нет. Настроение хорошее, во всяком случае, плохого ничего не жду. Впереди,  метров на восемь от меня, идет  упругим шагом молодой мужчина ростом, где-то, метр восемьдесят, косая сажень в плечах, в белой рубахе и светлых брюках.

Вот так мы идем, идем и вдруг видим: белая коза оперлась передними ногами на перекладину высокого забора из штакетника и пытается достать листья с бузины, которая растет за этим забором. И у нее никак не получается, но она тянется изо всех своих козиных сил, даже чуть подпрыгивает. Тут копыта ее срываются с перекладины, и голова застревает между штакетинами, а задние ноги отрываются от земли. Коза вначале слабо блеет, бьется в конвульсиях и постепенно затихает.

Мужчина, ну тот, что шел впереди меня, останавливается, оглядывается и видит меня. Я к нему быстренько подхожу и говорю с надеждой:
- Надо спасать козу-то, у меня сил не хватит!

Он затылок чешет, смотрит на свою белую рубаху, на бедную козу. Видно, что ему не хочется связываться с грязной козой, но и выглядеть  чурбаном бесчувственным ему тоже не хочется. Был бы он один, вероятнее всего, прошел бы мимо. Но, все-таки, он решается. Подходит к затихшей козе, берет под передние ноги и с силой вырывает ее из штакетника и начинает ее потряхивать, в чувство приводить.

А дальше происходит вот что: коза очухалась и так заорала, что сирены, которые собирали людей в бомбоубежище в войну, ничто по сравнению с ее криком. Из дома тут же выскакивает хозяин этой козы ростом под метр восемьдесят и косая сажень в плечах, но постарше того, который козу спас. И рубаха у него не белая, а грязная, клетчатая. Он вырывает козу из рук мужика и хуком справа в челюсть опрокидывает спасателя на землю. Коза в сторону отбегает  и смотрит на все происходящее. Я мужику, который хозяин козы, кричу:
- Что же Вы делаете-то! Ваша коза головой в штакетник попала,удавилась, а он ее спас!
- Чевой-то она в штакетник попала? - отвечает мужик, а сам пытается еще того, что лежит в белой рубахе, попиночить.
- Товой-то, - говорю я,удерживая его от желания попиночить, - лезла за бузиной и попала! Вы что натворили?!

Мужик пиночить не стал, затылок почесал и стал думать – верить мне или не верить.
Я в это время пытаюсь мужика поднять, но он тяжелый. Глаза у него закрыты вначале были, но потом он их открыл. Тогда хозяин козы берет его за руки, рывком поднимает и ставит на землю. Не успел он его поставить, как тот хуком справа в челюсть посылает хозяина козы в нокаут. Только ноги в воздухе мелькнули. Удар головы о землю хорошо был слышен. Тогда я  хватаюсь  за свою голову и говорю:
- Мама родная, что творится-то?

Мужик, тот который козу спасал, посмотрел на свои грязную рубаху и брюки и  говорит мне:
- Я всегда знал, что женщин слушать нельзя. Пусть бы она подохла эта коза! – он хочет подойти к лежащему мужику, хозяину козы и попиночить его, но я ему дорогу загораживаю. Тогда он рукой махнул,  развернулся и пошел в другую сторону, не в ту, которую раньше шел, когда в чистой рубахе был.

Я на лежащего мужика посмотрела, дождалась, когда он глаза откроет, и пошла на работу. Но прежде к козе подошла и говорю:
- Подлая ты тварь, тебе что - травы не хватает, куда ты лезла? И потом, что ты орала, как резаная?
И, можете себе представить, эта скотина, нагло так, состроила мне "рожу" и отвечает:
- Б-е-е-е!