Теперь, куда ни глянь, - всё желтизна с голубизной. И краснота рябиновых гроздей. И сколько ни слушай - всё тишина, тишина. Такая хрупкая и чуткая тишина, что каждый громкий звук природа воспринимает как команду Свыше.
И когда тётка Галя Бурзина вдруг радостно вскрикивает:
- Ах, Боже ты мой, - Ванюшка, сынок!
... то липа у её ворот роняет несколько листьев.
И клён у калитки Заватиных тоже роняет несколько листьев.
И все деревья по улице выше делают то же самое - роняют жёлтую листву:
- Ах, Боже ты мой, - Ванюшка, сынок!..
А когда и берёза у колодца Кукушкиных тоже роняет несколько листьев, девушка Надя осторожно извлекает их из ведра с водой, с интересом разглядывает и, сломя голову, бежит в дом.
- Мама, - говорит она, чуть дыша, - а где моё платье в синий горошек?
- Зачем оно тебе?
- Ваня Бурзин с армии вернулся!
- Кто тебе сказал?
- Кто-то!..
И куда ни глянь - всё желтизна, голубизна и краснота.
И сколько ни слушай - всё радость, тишина и радость.
- Ах, Боже ты мой, сынок! - всплёскивает руками счастливая тётка Галя Бурзина.
- Ваня! Мой Ваня вернулся! - шепчет девушка Надя, надевая платье в синий горошек.
И плывут, плывут, плывут телеграфными строчками сверкающие на солнце паутинки: «Ах, Боже ты мой!»... «Мой Ваня вернулся!»... «Ах, Боже ты мой!»... «Мой Ваня вернулся!»
Бабье лето...