23. 09.16.
Очередной хмурый рассвет встаёт над растоптанной и уничтоженной большевиками деревней. На дворе 1930 год. Продразверстка, вроде отменена, но стало ещё хуже, так как мужиков кои уцелели в гражданку, угнали на стройку Камской ГЭС.Туда же угнали и сохранившихся чудом лошадей, которые уже давно забыли про овёс. В деревне остались одни бабы и ребятишки опухшие с голода, на дворе средина февраля. Зерна давно нет, что удалось спрятать, давно съели ввиде ржаной каши, так как мельница закрыта, кулаки мельники высланы кто на Урал, кто за Урал.
А раньше в деревне никто не голодал, да и занять зерна у хозяев всегда было можно, ни кто не жался и не свирепствовал, народ жил дружно.Не дай бог-соседям сказать, что против, не говоря о плохом. Про матерщину никто даже не слышал, не принято было матюгаться. Но пришла большая война и великая смута, как говорит мать. Кончилась, видно навсегда нормальная жизнь.
Я собираюсь в школу, последний год, мне уже пятнадцать лет, хожу в седьмой класс,один год пропустила по болезни, из-за оспы. Болтают, что всех детей старше четырнадцати лет будут отправлять по крупным городам в ремеслухи, как говорит мать власть боится остаться без народа. Завтра надо идти в школу в соседнее село, мать плачет и говорит: нечего тебе дать Анька на неделю покушать, протянешь ноги там, на казённой овсянке, сиди дома. Дома мне оставаться тоже нисколько, не хочется.
Голод и холод, отец не вернулся с гражданки, или убили, или другое место облюбовал, да и остался, всегда мужики так после войн делали. Братья старшие числом три угнаны на работу в Пермь, в избе нет дров, на дворе осталось совсем поленьев немного, пилить некому в лесу. Сижу от нечего делать разглядываю царские деньги, которые мать зачем-то приклеила под божницей, где стоят последние иконы. Церковь закрыта, зачем-то сожгли все их книги, в том числе, записи крещения детей, видно готовят новых рабов... болтают в народе. Иконы успели разнесли, по домам.
Красивые были деньги, да и жизнь была, говорят взрослые неплохая, крепостного права в Вятке не было, все крестьяне принадлежали казне, порядки были вольные, хочешь, работай на земле, а не хочешь, иди на заработки в города. Налоги всего 10%. Особо край поднялся в начале двадцатого века, когда начали приходить мужчины из армии, в которой служили, сначала семь, после четыре года. Мужики с армии почти все приносили немалые деньги, по несколько сот рублей, деньги огромные для деревни. Начался строительный бум. Выросли как грибы двухэтажные дома, первый этаж каменный, вернее кирпичный, крытые тёсом. Появились кирпичные заводы,пилорамы, лавки, на овражистых речках закрутились немецкие турбины-компакты «Сименс». Засветились первые эл.лампы. В семьях рождалось очень много детей. Но с революцией всё рухнуло, зажиточные крестьяне в ссылке или на принуд. работах.
У нас живёт учительница, присланная из Кирова, платит маме за комнату, деваха хорошая, занимается со мной, когда я пропускаю занятия.Хвалит меня за красивый подчерк и арифметику. Зовут её Антонина Ивановна Зайцева. Она ведёт сразу две сельских школы, в нашем селе Рябове и в деревне Лимонове. Для разъездов власти дали ей мерина Лёху, он смирный и покладистый, кормим его одним сеном, больше нечем. Антонина комсомолка - ничего не боится, городская. Её люди всё время предупреждают, что нельзя ездить по нашим зимним дорогам одной, однако она только смеётся. Но взрослые говорят зря хорохориться, в том году двое мужиков поехали в лес по дрова, на них стая волков накинулась, ели отбились, приехали все обкусанные и в кровище. Болели долго, видно волки что-то занесли в раны. Раньше зимой волки и в деревни заходили, а сейчас бросили, скотины то нет.
На следующий день, кажется, двадцатого февраля, Антонина запрягла мерина Лёху и покатила в свои школы, больше мы её не видели, в школы она не приехала. Взрослые учинили розыски: в них участвовало человек десять, за главного наш председатель сельсовета Кузьма. У него был наган, для охраны своей персоны. Два дня искали учителку, на третий нашли следы, в километре от Рябова. Вот что с ней случилось: по дороге на неё напала стая волков, она пробовала от них уехать и дотянула до стога соломы, начала жечь его, солома горит, волки сидят рядом и не лезут. Видно пока, жгла, они ждали, когда стожок сгорел, они её разорвали вместе с конём. Нашли только немного костей непонятно чьих, человечьих или конских.
Из дневников моей матери. фото интернет