Тоска щемила сердце и распирала грудь, ей было там уже давно тесно, но некуда было выплеснуться. Все было хорошо и даже многим на зависть в жизни Ники, но она всегда, что то еще искала, желала, добивалась, сама не зная, что и для чего.
В голове то и дело всплывали давно затуманенные образы любимых родных людей, которых нет рядом столько лет. Хотя, все чаще и чаще Вероника склонялась к мысли, что и не было вовсе. Она всегда была одинока и немного не понятна для всех, да ей этого и не хотелось. А с возрастом пришло понимание, что так даже в каком-то смысле и удобнее. Удобнее, хотя и не правильнее.
Так Ника брела по осеннему скверу, погрузившись в свои мысли, глядя в никуда, и шурша желтой опавшей листвой. Лучи солнца грели еще довольно жарко, однако порывы северного ветра уже однозначно давали понять, что уже пришла осень и пора задуматься о чем-то более вечном и фундаментальном. Лето промчалось мимо, обожгло, и тут же протрезвило ледяным вихрем, да так, что сбило с ног и не давало какое то время подняться и просто оглянуться, чтобы понять.
Уже двадцать третий год Ника живет, будто пытаясь, что то кому то доказать, а что и кому, сама не понимала. Она не любила это состояние, оно невольно переносило ее в мысли о детстве, в которое всё чаще и чаще ей хотелось вернуться. Стена непонимания не возникла из ниоткуда, ее по кирпичикам выкладывал какой-то мастер своего дела, не спеша, размеренно, но в то же время уверенной рукой.
Все попытки Вероники наладить связь со своей родней заканчивались крахом, а на этот раз она приняла жесткое и уверенное решение – Жить, во что бы то ни стало и не оглядываться на прошлое.
А в прошлом остались папа, мама, сестры, брат, многочисленные кузены, тетушки, дядюшки и даже бабушки, в светлое будущее Ника тащила за собой только своего любимого мужа, сына и дочь. Все остальные, в том числе и друзья, остались в прошлом, которое уже не вызывало у нее слез горечи утраты, а воспринималось, как свершившийся факт, который Ника, теперь безоговорочно, приняла.
В поисках ответов на свои вопросы о прошлом она заходила в какие то немыслимые виражи, пыталась искать их даже в прошлом своих далеких предков и даже иногда ей казалось, что ответ найден, но он снова ускользал, как тень и вопросы оставались открытыми.
В одно из таких «путешествий по прошлому» Ника познакомилась с «американским дедушкой», это был двоюродный брат ее родной бабушки. В советское время он с семьей жил в Узбекистане и занимал какой то высокий государственный пост, по рассказам бабушки и ее сестер. Ника просто собирала сведения о своих предках, истории из их жизни, которые иногда ее поражали своей незамысловатостью, где то даже глупостью, а иногда страшными тайнами преступлений. Сначала Ника познакомилась с дочерью «американского дедушки» Алексея Ланой, пообщалась немного с ней, узнала совсем чуть-чуть, краешек истории семьи Алексея, в соц сетях обнаружилась и его страничка, однако писать ему Ника не решилась, слишком уж стереотип был навязан о нем негативный.
Однако в один из своих дней рождения, Ника получила от него и поздравление и слова какого то «признания» что ли. Признания права на то, что она делала, на коллекционирование историй о прошлом такой огромной семьи, как семья ее бабушки.
Со временем общение стало развиваться, Нике было интересно читать письма ее старшего далекого родственника. Изложение семейных историй Алексеем было настолько увлекательно и познавательно, сам язык изложения был настолько мудр и интеллигентен, что Ника уже с огромным нетерпением ждала этих рассказов и их общения.
Позже выяснилось, что Алексей, так же, как и Ника, увлечен литературой, причем настолько, что задумывается даже об издании своих произведений, а Ника поддержала его желание в этом и, даже решила поделиться, показать свои, как она считала «каракули». Алексей стал публиковать свои произведения, при их прочтении, к Нике неожиданно пришло понимание того, что в том, что излагал далекий, во всех смыслах, родственник, она находила ответы на свои вопросы. Ее вдруг в один миг осенило! Ей стала понятнее причина ее «изгнания» из родительского гнезда и причина глубокого непонимания и неприятия ее родственниками. Она просто им не понятна, она для них недосягаема и слишком прямолинейна, и открыта, а таких людей не особенно почитают, и уж тем более не особенно любят. Алексей писал правду, нагую и душевную, ее, не каждый мог «почувствовать и понять», Ника так же была честна, открыта, мудра и образованна, что просто сразу вычеркивало ее из списка родственников, которые были просты, иногда до безобразия.
Копание в историях генеалогии своей семьи, позволило найти ей ответы на многие свои вопросы. Она теперь уже знала точно, что пошла характером в родственников по линии отца, что именно по линии отца были люди с жестким характером, при этом добросердечные, на вид хмурые, но, готовые отдать последнюю рубашку кому угодно, лишь бы всем было хорошо. И именно по этой линии родственники никогда не жили мирно, всегда царили разлад и зависть между ними.
Ника добрела в размышлениях до квартиры, глухо щелкнули замки в дверях, и она окунулась в свой любимый тихий мир, который она столько лет создавала, в своё гнездо. После вчерашней нервотрепки, она до сих пор ощущала опустошение, тоску и какие то неприятные ощущения, которые будоражили ее сознание, вертелись в ней, как белка в колесе, и, как будто разрастались снежным комом.
Сестра Нэлли, с которой Вероника старалась поддерживать хотя бы какие то отношения в силу того, что все же это – родная сестра и она более всех остальных всегда нуждалась в какой-то поддержке, вылила ушат помоев на голову Ники. Столько грязи, что Ника уже захлебывалась в ней, тонула, как в болоте и ощущала себя оглушенной чем-то огромным, лавинообразным. Она поняла, что уже устала от всего. Устала от бесконечных обвинений в чем то таком, чего никогда не делала, устала от переживаний по поводу и без, в отношении отсутствия в ее жизни близких родных людей, устала настолько, что позвонила Нэлли и сказала четко, нарочно делая акценты на каждом сказанном слове, что больше у нее нет сестры и, теперь уже это бесповоротно. Обычно Ника отмалчивалась в ответ на различные нападки со стороны родственников, она просто молча уходила в сторону и жила своей жизнью, но видимо, края все же у чаши терпения имеются.
В мае-июне этого года, Ника делилась со своей подругой, по совместительству кумой, Олесей, что вот-вот ее матери придется собирать документы на пенсию и Нику беспокоит то, что матери потребуются какие то документы Ники, а вот какие…. Олеся выругала Нику: Ты точно ненормальная, пусть об этом мать беспокоится, мать Тереза ты наша, мало ты получала от них, оно тебе нужно, еще за это переживать!
Но Ника упорно день за днем пыталась разузнать у кого-нибудь какие же конкретно документы нужны маме для оформления пенсии. И в тот же день, после такого полного краха семьи, она решила позвонить все таки матери и узнать у нее самой этот момент, и поставить жирную точку в этой всей нелепой ситуации.
- да
- Мама, здравствуй, какие тебе и когда (крайний срок) нужны документы, для оформления пенсии и подойдут ли их нотариально заверенные копии?
- Алло? Ой. Доча, это ты что ли? Я не узнала даже твой голос.
- Ничего страшного – тем же твердым и уверенным голосом, сказала ей в ответ Ника и повторила вопрос. - какие тебе и когда (крайний срок) нужны документы, для оформления пенсии и подойдут ли их нотариально заверенные копии?
-Ну хотя бы Свидетельство о рождении и Свидетельство о браке, я заранее собираю документы
- Узнай, подойдут ли нотариально заверенные копии документов, я заверю в эту субботу и в следующую субботу, раньше, вряд ли смогу, отправлю тебе заказным письмом.
- Я узнавала уже, подойдут.
- Хорошо. Тогда… - Ника хотела уже попрощаться, но услышала в трубке:
- Подожди. Я шестнадцатого буду в городе…
- Я буду на работе – даже не задумываясь, сказала Вероника в ответ. Она уже поняла, что не хочет этой встречи, как раньше хотела. – Я все отправлю заказным письмом.
- Спасибо. Если тебе не трудно…
- Нет, мне не трудно. До… - она стала говорить «свидания», при этом уже оторвав телефон от уха и, отключая кнопку, но успела услышать, что мама ее о чем то спросила. Ника перезвонила повторно и спросила: - Я не слышала уже ничего, ты что то еще спросила?
- Я спросила как дети, как вы, как ты сама?
- У меня всё хорошо. – Сухо ответила Ника и уже хотела положить трубку, как снова проснулась в ней эта маленькая девчонка, которую в таких ситуациях, Ника просто не выносила. Она почти заплакала и произнесла: Мама, что с нами происходит со всеми, я не понимаю?
- Давай не будем сейчас. Я не одна.
Холодный душ! Теперь понятен и нежный, действительно материнский тон в голосе, понятно слово «доча», понятны вопросы о семье и делах… она «не одна»… это на всё открыло глаза и поставило на место все пазлы.
Тогда, полтора года назад, когда Ника утром рано поздравляла ее с праздником случилось точно так же… Такой же голос, такие же интонации, такие же вопросы, тогда у Ники отлегло: Лучше худой мир, чем добрая война. Однако уже в 17 часов вечера, подняв трубку телефона, окунувшись в ледяной душ металлических интонаций и колючих фраз, Ника стояла в растерянности.
- Больше никогда ни ты, ни твои дети, чтобы мне не звонили!
Ника до сих пор помнит, как смотрела в недоумении на трубку телефона и слышала, что там еще какой-то яд брызжет из уст ее родной матери в ее адрес, но она уже не в силах была ни слушать, ни держаться на ногах. Медленно сползла по стене и застыла в безмолвии. Затем на номер матери улетела смс: «А теперь я тебя действительно ненавижу!». Черный список и точка.
Ника долго рыдала на груди у мужа, дети стояли в оцепенении, не могли ничего понять, что произошло. Их мама, всегда такая сильная и уверенна в себе, захлёбывается слезами беспомощности, сидя на полу.
- Всё, больше никогда, никто мне не нужен. Как меня достали эти родственники!- кричала Ника. – Сколько можно?! Что я ей сделала? Что? Ну за что они так со мной?
И вот… всего полтора года и тот же голос, те же интонации. «Она не одна» - стучало в висках у Ники барабанной дробью.
Ника пила зеленый чай на кухне и размышляла.
Вечером, конечно, мать не позвонит, ей от Ники нужны документы, не будет кричать в трубку гадости и через два – три дня, потому что ей нужны документы Ники. «Какая ты наивная дура, Вероника!» - сказала себе Ника вслух. "Забудь. Просто отправь поскорее документы и забудь. Ты давно уже поняла, что не нужна никому из них, не нужно пытаться воскрешать не существовавшее никогда – семью. Она либо есть, либо ее нет. Если мать не является связующим звеном в семье, то семью уже не склеить никогда и никому".
На утро муж Ники, сходил по ее просьбе, к нотариусу, заверил документы, а в субботу утром она поспешила на почту, чтобы отправить их своей маме.
Ника с вечера сложила в конверт свои документы, крупную денежную купюру и распечатала свои рассказы, все это в огромном увесистом конверте улетело, вместе с письмо, которое заняло всего лишь пол страницы:
«Здравствуй, мама! Я постаралась все сделать пораньше, чем обещала, надеюсь все дойдет без проблем и быстро. Ивану я тоже написала, мы с ним на эту тему говорили еще весной, думаю, что он тоже отправит тебе свои документы.
Так летит время, уже тебе оформляться на пенсию, а я сейчас уже старше того возраста, когда ты стала бабушкой. Рядом нет ни вас, ни папы, ни бабули. Хотя я сейчас понимаю, что, наверное, никогда и не было.
Я все пыталась все это время понять, что же произошло, но так и не понимаю. Да и стоит ли. Ведь воскресить то, чего никогда не существовало просто не возможно и нет смысла. Прости мой звонок, он был последним».
Только на утро Ника поняла, что все, что она сделала, было правильным решением. Мать не знает как все эти годы жила ее старшая дочь, не была с ней рядом в самых важных моментах ее жизни, может быть, у нее возникнет желание, и хватит терпения узнать обо всех ее, хотя бы прошлых переживаниях, прочитав все, что лежит в этом пухлом конверте…
Неуверенность в себе, постоянные сомнения в правильности слов и поступков, довели в свое время Нику до «комплекса отличницы». Все что она делала или не делала в этой жизни, оценивалось ей по пятибальной шкале, но нужно сказать, что оценок со знаками «плюс» или «минус» она не признавала. Веронике нужна была только твердая «отлично», ни «хорошо с плюсом», ни «отлично с минусом».
Отправив заказное письмо, Нику конечно же, как обычно, терзали сомнения и раздумья, но она успокоила себя уже тем, что документы отправлены, что она поступила правильно.
Мучилась она только одним – как ее мать отреагирует на денежную купюру, которую Ника спрятала среди документов и бумаг в письме. Да, она, конечно же написала на листке бумаги, в который завернула деньги «на сено, уголь или дрова», но все таки мучилась.
Ника привыкла к состоянию, которое было сродни в какой-то степени с состоянием живого существа, в которое попала стрела с кураре. Всё чувствуешь, всё понимаешь, но ничего сделать совершенно не можешь. Тебя душит, ты задыхаешься, твоя смерть (слава Богу, временная и не физическая), уже близка, и ты это понимаешь, но не можешь вздохнуть, не можешь бежать, ты вообще ничего ровным счетом не можешь сделать.
Так и сейчас. Она все чувствовала, ей было невыносимо больно от всего, что происходило уже столько лет, но она была бессильна. Все попытки восстановить то, что было когда то растеряно, сводились даже не к нулю, они уходили в серьезный минус.
Несколько раз в день, на протяжении долгих четырех дней, Ника отслеживала доставку своего конверта на портале почты, хотя при этом и страшилась записи «доставлено адресату».
И вот, тот день настал, конверт доставлен. Ника отправила матери смс: «Вижу, получила. Там деньги в бумагах, не потеряй». Ответа не последовало.
Спустя три часа Ника вспомнила, что полтора года назад занесла номер телефона матери в черный список. Зашла в папку СПАМ на телефоне и увидела три смс. Первая была отправлена сразу, как Ника написала о том, что отправила бандероль. Мама написала: «Спасибо», вторая, как оказалось, сразу при ее получении, то есть еще раньше, чем Ника отправила свое: «Получила бандероль. Спасибо», а третья смс уже хлестнула по лицу, как к тому она и привыкла уже: «За документы спасибо, а деньги перешлю. Сено мне не надо, дрова есть, а уголь куплю. Я рада твоим успехам. Не стоит обо мне беспокоиться».
Ника даже не удивлена была. Просто села в задумчивости в кресло и тупо уставилась в телевизор. Туда-сюда сновали картинки, но Вероника их не видела, как и не слышала ничего вокруг. Река мыслей ледяным горным потоком бросала ее от одной угрюмой и черной скалы к другой, не давала дышать полной грудью. «Кураре» - подумала Ника… нужно снова пытаться жить. Ничего не изменить. Никогда…
На мобильный телефон матери улетела в ответ смс: «Не нужно. Отдай кому нужнее. Я не пойду получать».
Ночь прошла не спокойно. Нет, тревожные сны не снились, просто не спалось. Просто, что то душило и сковывало, даже думать было уже теперь сложно.
Наутро Вероника, принимая душ, размышляла над тем, что как то все не правильно идет, что нужно что то менять. Нужно. А что? Ответа не было.
Взяв в руки мобильный, за утренней чашкой чая, Ника стала беспрестанно набирать и тут же удалять текст смс. Ни один из текстов ее не устраивал. Всё было либо слишком по-детски, либо слишком грубо. Тупик.
По дороге на работу, Нике было особенно некогда думать. В автобусе, рядом с ней села девушка из другого подразделения организации, в которой работала Ника. Они заболтались о рабочих моментах и Ника, наконец-то забылась.
Передышка дана была ей свыше, потому что, придя в свой кабинет, она поняла, что именно было нужно написать матери. Текст письма был следующий: Доброе утро! Говорят «с мыслью нужно переспать». Я прошу только одно, не надо, пожалуйста. Я не претендую на присутствие в ваших жизнях. Но хотя бы в такой малости не отталкивай меня, оставь себе. Пусть лежат, может, не дай Бог, на лекарства какие то нужны будут, может еще что то. Просто, оставь, пожалуйста.
День шел на закат, а ответа всё не было. Ника успокоила себя тем, что, возможно, мать просто из гордости не отвечает, что оставит деньги себе, но потом сомнения взяли верх и Ника пришла к мысли, что это просто затишье перед бурей. Напряжение ее уже изматывало.
На самом деле, конечно, претендовать было бессмысленно и не на что, но ведь каждый человек имеет право на семью и любовь к родным. А Ника не имела. Ее лишили этого права, а за что, и почему не объяснили, ведь даже преступники знают, за что и какой срок отбывают, а вот Ника не знает ни за что всё это, ни когда это закончится.
Недавно Нэлли в своих письмах Веронику упрекнула в том, что та не понимает, что не могут быть все люди плохие, что это ей, Нике нужно посмотреть на себя. Нике не было дано даже сказать что то в оправдание, ее снова везде в соц сетях «забанили», трубку с ее номера не снимали. А ведь Ника не была такая. Есть много людей в ее окружении хороших, есть люди и не очень хорошие, есть люди, с которыми Ника не общалась просто потому что не о чем и не для чего, но чтобы для не были плохими «все»… такого не было никогда
Казалось, что проще простого наладить отношения матери и дочери, но как оказалось насколько просто, настолько и сложно.
Все последние дни Ника жила надеждой, что все, наконец-то закончилось. Она старалась не думать о будущем, но при этом страшилась его. И каждый новый день приносил ей массу не нужных мыслей и беспокойств.
Сегодняшний день как то с утра тревожил, на работе происходили какие то суматошные события, смена руководства, увольнения одно за одним не могли оставить никого равнодушным, каждый нервничал и переживал за себя, за коллег, за свое будущее. Ника улетела мыслями в выходной день, хотелось уже снять это напряжение, просто пройтись по лугам, подышать воздухом, насладиться покоем и тишиной осеннего леса.
Раздумья нарушил звонок мужа на мобильный телефон.
- Привет, ты на работе?
- Ну, конечно! Где же мне еще быть? - удивилась Вероника в ответ мужу
- Просто я спал, кто то позвонил в дверь, я не стал подходить, а когда выглянул в окно, мне показалось, что это кто то похожий на тебя пошел. Прическа, цвет волос, пиджак светлый, как был когда то у тебя и темно синее платье, даже сумка, как у тебя была, такая же.
- Да брось ты, это какой-нибудь контролер приходила. Сейчас как раз квитанции за коммунальные услуги носят.
Поговорив еще пару минут ни о чем, они попрощались.
Мобильник Ники пропищал рядом.
Ника удивленно смотрела на телефон. Виден был только отправитель сообщения. Со страхом она открыла смс, и ее обдало кипятком, зажгло внутри огнем так, что казалось, сейчас задушит, сожжет, испепелит: "Пакет и деньги оставила соседям напротив".
Немного помолчав, Ника ответила: "Я же просила этого не делать. Как знаешь. Этим ты сама поставила жирную точку. А жаль"
Руки тряслись и не слушались, она медленно набрала номер телефона мужа, очередной гудок в телефоне раздавался эхом в каждой струнке ее души и тела.
- Да
- Тебе не зря показалось, что на меня похожа.
- ...
Ника еле выдавила из себя, медленно проговаривая каждое слово:
- Это была мать. Она только сейчас прислала мне смс. Зайди, пожалуйста, к Ивановым, она там какой то пакет оставила.
Несколько минут, пока Сергей сходил к соседям, показались целой вечностью. Слова мужа пронзили током:
- Это почтовый конверт, в котором ты ей отправляла документы. Здесь твое письмо, и много каких то бумаг…
Ника не дала ему договорить.
- Всё ясно. Не трогай. Я сама посмотрю. Я знаю что там.
Оглушенная, раздавленная, Ника уставилась в монитор. Слезы катились градом и внутри, далеко в глубине души, что то сгорало, сгорало медленно, но так, что не оставалось никакой надежды на спасение, и огромная, зияющая пустотой дыра, красовалась теперь среди мечтаний об осеннем лесе, о прекрасных выходных и ярком безоблачном будущем, где «мамонтенок нашел свою маму», где родительский дом под лучами солнца, где всё, как прописано Богом и не испорчено самими людьми.
(Продолжение следует)