2016 г.
Статья написана к 23 сентября
(День памяти жертв геноцида евреев Литвы).
Я люблю путешествовать по моей маленькой прекрасной стране. Не по традиционным туристским тропам, а по пустынным дорогам, маленьким городкам и деревням, куда редко забираются путешественники. Дороги эти петляют среди живописных холмов и лесов, вдоль Немана, пересекают малые реки, тянутся у берегов суровой Балтии. Дорожные указатели информируют о живописных маршрутах и интересных местах, которые следует посетить. Дороги ведут к красивым усадьбам, старинным мельницам, к величественным католическим костёлам, этим шедеврам архитектуры, во имя величия Вечного, Божественного взмывающим своими шпилями к небу. Здесь, возле стен древних костелов, покоятся славные своими делами священники ушедших поколений. На окраинах городков и деревень - кладбища, аккуратные, ухоженные, как правило, обнесённые оградой. Часовни, скульптуры ангелов и кресты, кресты… В Литве с уважением относятся к памяти усопших, а в первый ноябрьский День поминовения (Велинес) все кладбища расцветают тысячами хризантем и огнями поминальных свечей.
Но есть особые дороги, начинающиеся неприметными съездами. Они петляют среди полей и ныряют в чащу лесов. И, как правило, обрываются у заросших оврагов или других похожих мест, нередко нехоженых. Это страшные места, куда не ездят просто так. Указатели к этим местам всегда снабжены такой надписью «Место массового истребления евреев». Иногда эти места отмечены памятными плитами или валунами со скорбными надписями на литовском и еврейском языках, иногда не отмечены вообще. Это массовые захоронения сотен, тысяч, десятков тысяч людей. Это целый мир, рухнувший в одночасье в эти ямы. ..
В 1941 году в моей стране была истреблена почти вся еврейская община. А всего в 1941-1944 году в Литве было убито более 200 000 евреев. Наша прекрасная страна так же превратилась в фабрику смерти, куда свозились обречённые из других стран Европы. В лесах Литвы находится 227 мест массового уничтожения евреев, в некоторых установлены памятные плиты и камни, но очень многие запущены, находятся в забвении 75 лет. Такие места даже никак не отмечены, только в памяти очевидцев и безжалостных документах архивов. Ни один район Литвы не обошла трагедия, ни один.
Они, эти страшные ямы, разбросаны по всей нашей сказочно красивой стране, среди холмов, у голубых озер, у моря, в живописном лесу рядом с пляжем в Паланге, нашей балтийской жемчужине. Здесь, в этих ямах, сотни тысяч невинных погубленных душ. Они, эти ямы и рвы, страшными шрамами избороздили землю, совесть и память нашей прекрасной Литвы.
29 августа 2016 года в маленьком литовском городке Молетай состоялось скорбное шествие, посвящённое памяти еврейской общины города, полностью истреблённой фашистами и их местными пособниками в годы Второй мировой войны. Семьдесят пять лет назад, 29 августа 1941 года за один, самый кровавый день в истории Молетай, исчезло 2/3 населения города. И по сей день лежат они там, в безымянных могилах без искренней памяти в земле красивейшего Молетского края. Но Молетай – это только одно из многих и многих таких мест.
Руководителем и учётчиком массового истребления евреев Литвы был полковник СС штандартенфюрер Карл Ягер. Его рапорты в 1941 году - это своеобразные бухгалтерские книги массовых убийств в Литве: "Сегодня могу констатировать, что 3-ий оперативный отряд достиг намеченной цели - еврейский вопрос в Литве решён. В Литве евреев больше нет..." За один день и ночь 26 августа 1941 года были убито и зарыто 700 молетских евреев... В отчёте Ягера указано, что 29 августа 1941 года в Утене и Молетай было убито 1469 детей. Еврейских младенцев часто даже не расстреливали, убийцы их просто сбрасывали в ямы и закапывали вместе с трупами родителей... А убийцы эти – соседи, годами жившие рядом, бок о бок. Пожилые жители Молетай помнят, что в городок прибыли только 5-6 немцев, а для поддержания порядка остался только один. Немцы организовали отряды местных белоповязочников для охраны евреев в образованном в центре города гетто, а также для расстрелов и раздела имущества. Весь этот ужас творился собственными силами. И так было во многих местечках и городах Литвы…
Эти долгие годы, 75 лет, страшная, неудобная правда замалчивалась. Замалчивалась в победившем коричневую чуму СССР и после его распада - в независимой Литве. Долго здесь шли к осознанию горькой и трагической правды. Первой ласточкой стала книга журналистки Руты Ванагайте "Наши". Об этой книге я рассказала в статье "Р. Ванагайте - Знаю, что Литва не ждала эту книгу" (http://www.proza.ru/2016/01/28/2147).
Рута Ванагайте всколыхнула Литву и заставила публично заговорить об убийствах евреев местными негодяями, «своими силами».
«Я взялась за эту тему, так как меня ошеломило, как её в Литве боятся. Хотела понять, что и почему в действительности произошло в нашей стране. Это не историческая книга. Это книга для саморазвития. Знаю, что Литва не ждала этой книги. Потому её и написала», - сказала Р.Ванагайте. (перевод здесь и далее автора) В своей книге она опиралась на реальные факты и аутеничные источники, исключительно литовские.
Книга Ванагайте произвела эффект разорвавшейся бомбы в обществе, а её тиражи были быстро раскуплены.
Памятное мероприятие в Молетай было организовано по инициативе фонда „Malat memory foundation“, создатели которого – потомки погибших молетских семейств Цви Крицер и пианист Леон Каплан (у последнего в Литве погибло около 100 родственников, а мать, перед войной проживавшая в Каунасе, чудом спаслась, пройдя ужасы гетто и концлагерей). В своей речи во время церемонии он эмоционально сказал:
«То, чего я хочу, думаю, хотим мы все. Хотел бы иметь дедов и прадедов, дядьев и теток, двоюродных братьев и сестер, которые были унижены и расстреляны. Хотел бы прочесть сожженные семейные книги, иметь в семейном альбоме их фото, слушать их песни и анекдоты, пробовать фаршированного бабушкой карпа, иметь возможность дарить им подарки на день рождения, получать подарки от них. И да, я бы хотел наследовать тот старый семейный шкаф, о котором написала Рута Ванагайте в книге «Наши» (Р.Ванагайте в книге «Наши» упоминает, что унаследовала шкаф, который, как она подозревает – присвоенное имущество убитых евреев).
« Я хочу, чтобы улицы, школы и скверы не называли именами тех, кто своими грязными руками творил эту трагедию. Наоборот, хотел бы увидеть увековеченными имена праведников мира, тех героев, которые рискуя собой, спасали не только жизни, но и совесть литовского народа. Я хочу, чтобы мы все были «мы», как сегодня, а не разделенные на «мы» и «они».
В своем эксклюзивном интервью порталу 15min.lt Леон Каплан, в 1972 году эмигрировавший с родителями в Израиль , 28 лет проживший в США и 12 лет назад вернувшийся в Литву, сказал:
«Тех людей, которые стреляли, я простить просто не могу, не это у меня в мыслях. И, кроме того, мне некого прощать – большинство убийц уже умерли. Наше поколение – это не то поколение, которое должно кого-то прощать. Простить убийц могут только те, которые были расстреляны. Может, Бог им простит, но это дело Бога. Я могу только обещать не забыть.
Точно также и ты, и твоё поколение не должны просить прощения за то, что произошло во время Холокоста. Я не обвиняю даже детей тех бандитов, которые стреляли. Дети же не стреляли…»
Накануне мероприятия в Молетай появилась пронзительная, потрясающая своей силой статья прозаика, драматурга и режиссёра Марюса Ивашкявичуса «Я не еврей». Это после этой статьи мэр Молетай, первоначально заявивший организаторам, что самоуправление к мероприятию может присоединиться только морально, изменил свою точку зрения. Видимо, тогда он понял, что участие и помощь самоуправления в этом мероприятии важны и для Молетай, и для него лично .
Статья М.Ивашкявичюса не «опять о евреях» и не для евреев, это о гражданах и для граждан стран, в которых такие вещи происходили и происходят при участии или равнодушном попустительстве и непротивлении большинства населения,до сих пор уверенного, что в том, что произошло, никакой своей вины нет. Это статья, как и книга Р.Ванагайте, подтолкнула общество на начало пути к очищению. Пока только начало.
« - Я – не еврей, - так я хотел бы публично заявить всем, кто последние три месяца осторожно об этом расспрашивал моих близких и друзей. - Я совершенно не еврей, нет во мне ни капли еврейской крови», - такими словами начинает свою статью автор.
Во время съемок на старом варшавском еврейском кладбище Марюс заинтересовался евреями своего местечка, то есть, их судьбой в его родном Молетай. И ужас его охватил, он понял, что сорок лет прожил в полном неведении, ни о чем не подозревая под боком у величайшей трагедии.
«Я знал, что здесь жили евреи, потому что в Молетай и теперь есть их старое кладбище, сохранились их старинные „красные камни“ – длинная, старейшая городская постройка из слепившихся лавочек, своеобразный торговый центр тех времён. Я знал, что сколько-то их было убито, думал, что, наверное, это те –коммунисты.
А куда пропали другие? Нет, я такого вопроса, наверно, вообще себе не задавал. Уехали, эмигрировали в свой Израиль. Была война, люди спасались, бежали, кто куда мог... И вдруг – <...> ясное осознание того, что никуда они не уехали, не убежали, а были уложены в яму вот тут и расстреляны, а на них были уложены другие, живые, и тоже расстреляны, и снова другие – дети и женщины на трупы своих только что убитых отцов, мужей, стариков... И не „сколько-то“, а несколько тысяч, две трети моего города исчезло за один день, самый кровавый день в истории Молетай – 29 августа 1941-го. И эта яма там есть до сих пор. И они там лежат с того дня, уже семьдесят пять лет. Лежат безнадежно, без подлинной, искренней памяти, ибо те, кто должен был помнить о них, их продолжить, – лежит вместе с ними. Они не просто умерли или погибли, их история была прервана, она кончилась. Они просто исчезли. »
Осознать это, воспринять не так просто, говорит автор и признаётся, что пока ему не удалось воспринять сто тысяч убитых в Панеряй*. «Для того, чтобы это воспринять, нужно время, я не могу так вот вдруг выбраться из той скорлупы наивности и безразличия, в которой находился сорок лет.»
Для того, чтобы это осознать, он сначала устроил «разминку»: «Посетил Укмярге, где в траншеях лежит десять тысяч человек; Утяну, где возле болота лежит восемь тысяч; столько же – на полигоне в Швянчёнеляй. А там ещё это дерево – сосна, о которую крошили малых детей и младенцев. Она вся кривая, такая увечная, вопиюще отличающаяся от остального леса, который сажали потом, уже после войны. Тогда она там росла одна, потому ей достались все удары, об неё раскололись все эти детские черепа. Сколько было таких смертельных ударов – сотня, тысяча? Не знаю. Но на другой день я себя чувствовал очень скверно: обессиленным, уставшим, хотя причины, как будто, не было. Только эта сосна, как кошмар, укоренившийся в в моей памяти и пустивший побеги в моём мозгу.»
А ведь в Литве чтят память усопших, предков, соплеменников. Упомянув об экспедициях к могилам ссыльных предков в Сибири, М. Ивашкявичюс отмечает, что «это бы обрело ещё больший смысл и вес, если бы мы так же чтили евреев, лежащих здесь, рядом. Нельзя больше заставлять своих павших сражаться между собой лишь потому, что они погибли от разных идеологий.
«Я не еврей, но меня трясёт, когда и сейчас слышу от кого-нибудь: „Людей просто так не убивают, видимо, было за что“. Было. Было выдумано, почему они должны умереть, запущена мощная пропагандистская машина, вопящая, что евреи – не люди. Они – клещи, вши, сосущие нашу кровь. И они были уничтожены, руками своих соседей. Но даже сами нацисты, наверное, не представляли себе, что пропаганда – эта клевета, вся эта кровавая ложь и клевета так прочно утвердится в сознании некоторых из нас, переживёт три поколения и спустя семьдесят пять лет люди здесь будут её ретранслировать дальше, повторяя на манер чёрной молитвы: „Все евреи были коммунистами, при советах они ссылали и истязали литовцев, вот и получили по заслугам."
Я не желаю с такими спорить, не хочу ничего им доказывать, знаю, что их немного, что они исчезают. Большинство людей же просто мало информированы и потому равнодушны, оно свято уверовали, что уничтожение евреев в Литве – проблема, раздутая самими евреями. Ведь шла война, и она убивала всех, одинаково – русских, литовцев, поляков, немцев... Нет, не одинаково. Очень не одинаково, если вспомнить цифры. И по способу убийства – не одинаково. Наши евреи были просто истреблены. Зверски. Все без разбора. Выжили только те, кто сообразил смело всё бросить тут всё и бежать. И ещё те „счастливцы“, которых советы раскулачили и сослали в Сибирь. То, что для литовцев было самой большой трагедией, для этих литовских евреев стало спасением»……….
Ядовитые семена фашистской пропаганды в Прибалтике попали в очень благодатную почву. На момент нападения гитлеровцев на СССР присоединённые в 1940 году страны Балтии были одним из самых деморализованных регионов Европы. И это не удивительно. Изменение государственного строя, переход под юрисдикцию другого государства всегда является потрясением для любого общества, вызывающим неизменное внутреннее противостояние и внутренний раскол. (Нам самим в конце 80-х – начале 90-х пришлось пережить сравнительно «мирным путём» осуществленные подобные трансформации из одной страны в другую, поэтому представляю неоднозначность и сложность ситуации того времени).
Начиная с 1939 года на территории нынешней Литвы происходили потрясения, связанные с присоединением Вильнюсского края и отторжением Клайпедского края, а затем с вступлением в состав СССР. Анализировать надо все аспекты. Взять, скажем, тот же Вильнюсский край и Вильнюс. Замена польской администрации на литовскую, вытеснение польского языка в государственных институциях, назначение новых чиновников, вынужденная эмиграция тех, кто был у дел и при должностях при польской государственности или просто не желал принять новые порядки, инвазия литовских должностных лиц, армии, стражей правопорядка и переселенцев из Литвы, изменения в армии и правоохранительной системе, замена валютно-денежной системы, внешних государственных символов и пр. И неизменные, связанные с этими явлениями, материальные и моральные потери. Похожая ситуация сложилась и в бывшем клайпедском крае. Об этих событиях у нас всегда писалось в двух словах, и мы очень мало знаем о настроениях и положении коренного или доминирующего населения в этих регионах.
Не вызывает сомнения, что за короткий срок здесь произошёл отток некоторой части активных и успешных граждан за границу. Не вызывает сомнения и то, что часть населения не приняло нового порядка, и это породило раскол общества. Но потрясения этим не кончились. В июле 1940 года Литва в своих новых границах была принята в состав СССР, и начались новые потрясения. Вынужденный отток за границу части активного и обеспеченного населения – чиновников, представителей армии и администрации, интеллигенции. Опять замена администрации, должностных лиц, изменения армии, системы правопорядка, просвещения, валюты, внешних атрибутов государства, языка и самое главное – изменение социального строя. В Литве, с её глубокими корнями собственничества и обособленности у населения, начинаются процессы раскулачивания и репрессий по имущественному признаку. Насильственное переселение части жителей вглубь СССР в июне 1941 г., кстати , 20 проц. высланных были евреи, в том числе беженцы из Польши и Германии, прибывшие в Литву накануне начала войны, как уже упоминалось выше, это спасло некоторым из них жизнь (Например, беженец из Польши, будущий премьер –министр Израиля Менахем Бегин, в 1940 году в Вильнюсе был арестован советскими властями и приговорён к 8 годам лагерей как агент британского империализма и социально-опасный элемент, а вся его семья в 1941 г. была убита в Вильнюсе).
Но в целом начавшиеся процессы ещё больше раскололи общество, породив ожесточение и озлобленность определённой части населения и отток граждан, в том числе и авторитетных, из страны. Было бы глупо утверждать, что население должно было однозначно приветствовать радикальные изменения в стране (достаточно вспомнить гражданскую войну и трудности становления советской власти и построения нового общества в довоенном СССР). В Прибалтике изменения происходили быстро, Советская власть не успела укорениться на присоединённых территориях, и тут Германия вероломно напала на Советский Союз. Литва была оккупирована молниеносно – уже 24 июня 1941 года в Вильнюс вошли германские войска. Советские активисты, представители власти и прочие авторитетные или активные люди были вынуждены спешно покинуть Литву. Следует отметить, что далеко не всем это удалось сделать в это экстремальное время. Счет времени шёл буквально на часы, а многие люди ещё не имели советских документов, царила растерянность и неразбериха.
На брошенных и захваченных территориях осталось деморализованное и растерянное население, которое уже ничего не объединяло. Не было страны, не было духовных лидеров. На поверхность выплыли подонки и мародёры, которые всегда появляются в смутное время. Дважды или трижды перетертое в жерновах истории население не имело желания или возможности оказать сколько-то значительное сопротивление. Одни активно пособничали оккупантам (сформированные литовские полицейские батальоны и специальные подразделения выполняли поставленные оккупантами задачи, а временное правительство Литвы (с 24 июня по 5 августа 1941 г., ) сразу занялось мерами, направленными против еврейского населения; дальновидные фашисты превратили Литву в место массовой казни европейских евреев, которых сюда свозили для уничтожения. «Молодые, неграмотные литовцы в трезвом состоянии так прилежно убивали евреев, что в Литву их везли для уничтожения из других стран.» (Р.Ванагайте)). Другие замкнулись в скорлупе равнодушия, третьи не выдержали творящегося кошмара. Да были, были и те, кто смертельно рискуя жизнью своей и своих близких, спасали обречённых. Святые люди, праведники мира… Около 900 литовцев признаны праведниками мира.
После войны эта тёмная страница истории Литвы была поспешно перевёрнута. Так требовали обстоятельства того времени. Политкорректность требовала. Устанавливался новый порядок, и те многочисленные участники резни, принявшие этот порядок, в качестве негласного бонуса получили замалчивание позорных фактов, а так же награбленное и припрятанное добро. И только не принявшим нового порядка после войны, трансформировавшимся в лесных братьев, пришлось ответить и за тёмные деяния во время оккупации. Но таких людей тоже было не так уж много.
Обстоятельства послевоенного времени не давали иной возможности. Можно было это понять? Да, можно и, вероятно, молодая Советская власть на новых территориях не имела в те переходные годы другого выхода. Но постепенно негласное табу даже на обсуждение величайшей трагедии стало само собой разумеющимся делом. Ничего не изменилось и после восстановления независимости страны. А расстрельные рвы и ямы – эти раны на теле Литвы - затягивались кустарником забвения. Ибо Литва, как сказал М.Ивашкявичюс, «избрала именно такой способ обращения с памятью о загубленных евреях. Своеобразный, не похожий ни на чей другой. В самом деле: смелая страна. Ведь наших евреев мы зарыли не затем, чтобы позже ставить им памятники, а затем, чтобы их не осталось. Не только признаков жизни, но даже смерти. Ведь нам это больно, это может травмировать наших детей, пусть раны рубцуются сами.»
Передо мной прекрасная книга мною глубокоуважаемого талантливого писателя В.Петкявичюса «Мой край Литвой зовётся», изданная в 1974 г. Писателя-интернационалиста, коммуниста. С любовью, красочно, напевно написанный гимн Литве. О ее живописной природе, языке, истории, музыке, традициях, народных ремёслах, достижениях науки и культуры. Об истории, о сражениях, победах и поражениях. Ничего не забыл писатель. Только ни слова не нашлось, чтобы упомянуть сотни тысяч погибших соотечественников, которые на этой земле жили,сотни их безымянных могил, избороздивших все уголки прекрасной страны. Как будто бы не было ни этих людей, ни этой трагедии. И такое же отношение к самой тёмной странице своей истории было не только в Литве.
Но ничто на земле не проходит бесследно. И поэтому нельзя удивляться и гневаться, что спустя 50 лет после Победы где-то замаршировали во всех регалиях престарелые фашисты, дожившие до преклонных лет. Они не появились из ниоткуда, они были тут же все эти долгие годы, они никуда не делись…
75 лет Литва шла к мероприятию в Молетай. Организаторам пришлось пробивать броню равнодушия и бюрократии. «Мне, наверное, впервые так стыдно за мой город, пишет М.Ивашкявичюс, - Бойня длится: одни крадут памятные доски с братских захоронений, другие не позволяют их восстановить, третьи безразлично наблюдают. Объясните: как, каким тоном, в каком тональности можно растрогать чуткую литовскую душу, чтобы она однажды пришла на такую могилу и сказала себе: здесь лежат мои евреи. Дети, которые передо мной носились по городским дворам, лазали по деревьям, плескались в тех же самых озёрах, их родители, которые, как и мои, шли на работу по тем же улицам, ссорились, хохотали, для всех них этот город был домом, они любили его так же, как мы, только их однажды всех расстреляли и сами они не могут об этом рассказывать. Кто-то другой должен это сделать за них. Они умерли. Я даже не пробую вообразить, каково им было над ямой. Пытаюсь представить себе, каким был город наутро после расстрела. Через неделю. Спустя год. Беспросветная пустота. Немота. Из почти трёх тысяч жителей осталось семьсот. Магазины, конторы, "бубличные", футбольный клуб, самодеятельный драмтеатр – всё обрушилось в эту яму.»
Старожилы Молетай рассказывают, что исполнителей казни и расхитителей еврейского скарба преследовало проклятие: страшные болезни, утраты близких, их дети тонули, гибли в авариях. На одном кладбище в Нью-Йорке стоит установленный усилиями евреев, эмигрировавших из Молетай в межвоенную пору, памятник жертвам той бойни. На нём выбито: "И да отмстит Господь за их кровь". «Я догадываюсь,- говорит М.Ивашкявичюс, что на свете много таких обелисков с проклятиями каждому литовскому городу и местечку.»
Будучи в Америке и встречая пожилых литваков, он ощутил, что то поколение евреев не простило и уже, видимо, не простит литовцев: «Мгновенно изменялся не просто взгляд на меня, менялся сам взгляд. Эти старые глаза смотрели на меня как на потомка убийцы их близких. И я их вполне понимаю: пока мы поимённо не назвали палачей, не осудили их (а некоторым даже собираемся ставить памятники), до тех пор в их глазах головорезами будем все мы. И это уже не коллективная вина, от которой мы с таким пылом открещиваемся, а коллективное проклятие – и мы сами его на себя навлекли.»
...29 августа 2016 г. состоялось памятное мероприятие в Молетай. В марше приняло участие множество людей, в том числе политиков, деятелей культуры. Хочется верить, что это мероприятие, как и пронзительные строки Р.Ванагайте и М.Ивашкявичуса, положили начало примирению и очищению.
Напоследок хочется привести слова профессора Ирены Вейсайте, которая чудом спаслась из Вильнюсского гетто. Перед мероприятием она сказала:"Сегодня у меня праздник, я дождалась того дня, когда трагедию еврейского народа признали трагедией всего литовского народа."
В статье использованы материалы из работ:
Р.Ванагайте , книга «Наши»
М.Яцкявичюс «Из-за книги о геноциде евреев в Литве от автора отвернулись родные и друзья
ru.delfi.lt /news/ live/ iz-za-knigi- o-genocide-evreev -v-litve-ot-avtora-otvernulis-rodnye -i-druzya.d?id=70220958»
М.Ивашкявичюс «Я не еврей»
ru.delfi.lt /opinions/ comments/ m-ivashkyavichyus-ya-ne-evrej.d?id=72118878
М.Ивашкявичус «Евреи. Проклятие Литвы»
ru.delfi.lt /opinions/ comments/ m-ivashkyavichyus-evrei-proklyatie-litvy.d?id=71379802
Отрывки из книги В.Жукаса: «Как в Молетай убивали евреев»
ru.delfi.lt /news/ live/ otryvki-iz-knigi-kak-v-moletaj-ubivali-evreev.d?id=70466752
(в ссылках убрать пробелы)
а также материалы порталов www.holocaustatlas.lt, delfi.lt, 15min.lt.
Моя благодарность авторам за предоставленные материалы.
Примечания:
* Панеряй – место массового истребления людей во время Второй мировой войны (Предместье Вильнюса) , во рвах Панеряй лежит более 100 000 невинных жертв.
Укмерге, Утяна, Молетай, Эйшишкес, Швянчёнеляй – районные центры восточной Литвы, в прошлом с преобладавшим еврейским населением.
Литваки - этнолингвистическая подгруппа, евреи Литвы. части Польши, Белоруссии, Латвии.
Ирена Вейсайте – литовский литературовед
Иллюстрация – интерактивный атлас Холокоста Литвы (www.holocaustatlas.lt), звёздами обозначены места массовой казни еврейского населения. В интерактивном режиме при наведении курсора на звезду, выдается информация о месте (указаны координаты и как добраться) и времени казни, количестве жертв, указаны фамилии организаторов и исполнителей экзекуций