Время начиналось как обычно. Она потом даже вспомнить не могла, с чем были связаны трудности. Но они были. Были и оставили отпечаток в её сознании. Не на Душе. На Душе отпечатки не остаются — их сметает при перерождении ветерок забвения...
Время — это ведь тоже субстанция материальная... Как Межгалактический туман, или звёздная зябь — не всем подвластна. А она умела улавливать его и запечатлевать, как фото в рамке. Всегда могла прочувствовать, даже влиять на ход Времён своих Жизней. Но не в тот раз. В тот раз она даже не успела понять, что произошло... Забвение.
Она открыла глаза и посмотрела на свой новый Мир. Моргнула и снова сфокусировала взгляд. Что это? Всё было иначе. Она силилась вспомнить, вернуть только что ушедшее мгновение, но сознание буксовало, как неисправная шестерёнка. Вот-вот вроде на миг острой искрой проскальзывало что-то знакомое, манящим светом в дальнем конце лабиринта обещая, лёгкое узнавание... Но нет. Шестерёнка соскакивала, и всё вновь погружалось в туман. Всего-то и всплывало из отрывочных воспоминаний вспышками старого проектора: то усталая скамейка с заскорузлым вешним клёном... То ракушечная набережная острого излива реки... То пронзительный выброс сигаретной мути... То омут иноземельных зеркал... А вот сладость черновых перемен... Она даже толком не могла осознать, как это всё связано с нею. Никак. Сон. Просто странный сон.
Иногда, картинка вдруг оживлялась каким-то движением, действием. И тогда странные её образы уплотнялись и набирали силу внутренней тишины, превращаясь в обрывки, зримые сюжеты манящей остро-осязаемой киноленты. Вот кошка, быстро мельтеша мокрыми лапками, перебегает недавно омытый весёлым дождиком свежий газон, а сверху неба синь. А сама она - маленькая кроха в затерянном уголке чистенького скверика... Вот заливисто-беспечный смех соседского паренька, а она угловатая, неуклюже-смущенная девушка-подросток... А вот Настоящий поцелуй. Стоп. Здесь картинка обрывалась, шла рябью и снова соскальзывала в начало непонятных, неправильных, просто абсурдных по своей алогичности фотовспышек. И она понимала: что-то не так. Здесь, в этом Мире всё должно быть по другому, иначе... Но как именно — пустота. Пустота и мельтешение бликов и теней словно бы на сцене провинциального театра.
И лишь где-то на отдалённом рубеже бесконечности самого краешка сознания она ощущала, что это всё неважно. Совершенно бесполезно и не нужно.
Старая женщина одиноко сидела на веранде в своём ветхом кресле, закутавшись в мягкий шерстяной плед и всё бродила-бродила по закоулкам памяти, заблудившийся и застрявшей где-то меж дальних миров... И силилась, силилась, силилась вспомнить.