Что же тебе всё никак не можется и не можется, неймётся и неймётся?
Что ты всё ползешь и ползешь? Лезешь во все дыры и щели... То придушиваешь, то душишь. Уже уймись, наконец, или доведи своё черное дело до конца.
Хлоп - и баста. Твоя зелёная вязкая жижа поглощает меня, ненужную самой себе, целиком и полностью, со всеми потрохами - такими же ненужными кипами тряпок, бумаг, стекляшек, железяк и деревяшек.
Меня больше нет. Ты проглотила меня. Тишина и болотистое чавканье.
И вдруг... Как самоубийца, пытающийся высвободиться из удушающей его петли, я всеми силами делаю рывок наверх и карабкаюсь по твоей слизистой гортани, цепляясь за какие-то чудовищные органы - шипы и щетинки. И вот я уже вижу маленький просвет... А вот и свет! Я радостно смотрю на небо. Оно сияет. И все, ещё вчера кажущиеся такими никчёмными, бумажки, стекляшки и деревяшки вдруг озаряются его тёплым светом - домашним и уютным.
Как хорошо вновь оказаться в этом мягком тренажере кресле-груше, постоянно то проваливаясь в него, то скатываясь, поправляя и чертыхаясь. И как чудесны заморские безделушки - маленькие воспоминания. А какое важное значение вдруг приобретают мягкие халат и тапочки!
И нет ничего страшного в том, что я одна. Как хорошо быть одной! Прочь, тоска!