О, МОРЕ В ГАГРАХ!
продолжение рассказа «ОХОТА НА УТОК»
Александр Широбоков
О, море в Гаграх, о пальмы в Гаграх.
Кто побывал, тот не забудет никогда.
Мой взор ласкает и восхищает,
И на горах весной и летом снег всегда.
Начало популярного танго середины прошлого века.
Слова - Гиви Аласания.
Те читатели, которые не забыли первую часть моего рассказа «Охота на уток», - конечно, помнят, что мамой и отчимом я был забран из пионерского лагеря в Геленджике. Из Новороссийска в Сочи мы поехали, вернее, пошли на теплоходе в каюте первого класса. А в какой ещё каюте должен путешествовать отчим-профессор? Вот и Сочи. Гостиница недалеко от моря. Помню, купались мы как-то раз с мамой в сильный прибой в Лоо, - что рядом с Сочи. Вдруг маму, неплохую, кстати, пловчиху - она в молодости переплывала даже Волгу в Куйбышеве, стала затягивать в море отливная волна. Я плавать научился в раннем детстве на Волге, а потом ещё несколько лет в ленинградских бассейнах плавал, как подающий надежды юниор. Поэтому, помочь маме выбраться на берег мне не составило большого труда. Тогда сильно побили нас волны о крупную гальку в полосе прибоя! В гостиницу мама возвращалась в расстроенных чувствах:
- Не понравилось мне на это раз в Сочи! Поехали в Гагру.
Что мы и сделали, взяв на следующий день билеты на теплоход.
Гагры мне показались тогда чем-то необычным. Не Сочи, не Геленджик и, конечно, не Новороссийск. Какая-то курортная теплота окружила меня. Южные деревья, загорелые лица неторопливо идущих отдыхающих в белых шляпах и панамах. Запах южных растений. Красивые девушки в лёгких платьях. Что-то неведомое переполняло душу. Много позже, я понял, что так у многих начинаются курортные романы...
Отчим куда-то исчез, а потом сообщил, что жить мы будем в хорошем месте. Не в гостинице.
- Поехали. Я вам сейчас покажу.
Поехали на такси по широкой улице. Шофёр торжественно сообщил, что это проспект.
- Вот тут я и снял дачу, - сказал мне отчим.
По цветущей аллее, идущей прямо от шоссе, мы поднялись к дому. Это было внушительное двухэтажное строение на подножие горы с огромной верандой, выходящей в сад. Дальше были живописные горы.
Навстречу вышла невысокого роста светловолосая хозяйка лет сорока пяти.
- Здравствуйте, я Вера Александровна, - представилась она нам с мамой.
Потом я узнал, что Вере Александровна - заслуженный врач республики.
Мы заняли комнату на первом этаже и веранду. Со второго этажа раздавались нестройные звуки музыки. Похоже, играли на пианино в четыре руки.
Наши новые апартаменты поразили меня, прожившего свои первые пятнадцать лет в обычной ленинградской коммуналке, невиданной роскошью. Комната с двумя окнами, выходившими на море, была обставлена мебелью тёмного цвета. Ещё, у одной стены стояла огромная кровать, покрытая причудливым покрывалом. Только у этой кровати не было стоек с привычными круглыми блестящими шариками. Это было что-то широкое и плоское на ножках. Наверно, это была оттоманка или тахта. Раньше я такого не видел. На другой стене разместились огромные книжные полки. Веранда была заполнена белой витой мебелью, а напротив окна стояла белая кровать, на которой мне предстояло спать. Из кровати через окно были видны горы.
- Как будете питаться? - спросила Вере Александровна, - когда мы вышли в сад, - Вот тут рядом знаменитый ресторан Гагрипш, есть и столовые. Могу и я приготовить, если захотите.
- Нет, спасибо, - ответил мой отчим, - Мы лучше в Гагрипше. Много слышали об этом ресторане.
Действительно, совсем рядом возвышалось изумительное деревянное строение. Можно было разглядеть даже и название у входа: - Гагрипш. Вот туда мы и отправились после первого купания. Меню я точно не помню. Были салаты, на первое - что-то горячее, довольно острое, потом шашлык очень вкусный, особенно после моего пионерского лагеря, и еще лимонад. Других напитков мне по возрасту не полагалось. Мои же, пили коньяк и сухое красное вино. Мама была в шляпе с широкими полями. Посетители, похоже, местные, на неё заглядывались. Отчим, похоже, злился. Перед десертом я вышел на улицу и стрельнул у стоящих у входа ребят сигарету, тогда это было в порядке вещей.
- Ты откуда?
- Из Ленинграда.
- О….о!
Первым делом, придя домой, я внимательно изучил книжную полку в комнате. Это был восторг! Надо сказать, что я очень много читал и прочитал всю детскую библиотеку, что была в клубе рядом с нашим домом в Ленинграде. Прочитал даже те книги, которые выдавались только десятиклассникам! Иногда мне попадались произведения Золя, Мопассана и Бальзака.
- А что еще есть у Вас от прочитанных мною авторов? – спрашивал я пожилую библиотекаршу.
- Остальное только во взрослой библиотеке, - отвечала она мне, - Тебе ещё рано это читать.
А тут на полках полные собрания сочинений запретных для меня авторов и много чего ещё! И началось моё запойное чтение: - Золя, Мопассан, Бальзак. Любовь, чувственность. Я уже где-то писал, что в те годы в нашем возрасте мы были до неприличия целомудренными. По крайней мере, я и мои многочисленные друзья. А в книгах!.. Короче, на пляже мой взгляд всё чаще и чаще стал останавливаться на стройных фигурках представительниц противоположного пола в открытых купальниках. Школьнику хотелось чего-то большого и светлого. И не только…
На следующий день оказалось, что на втором этаже в четыре руки играли двое братьев, сыновья Веры Александровны. Я с ними познакомился. Гурам и Жора. Старшему сыну, Гураму, было 25 лет, и он где-то работал врачом. Чёрные прямые волосы, зелёные глаза. Статная фигура. Выше меня по росту. Жора был худощав, ростом с меня и ещё был он студентом.
- И что вы там играете на втором этаже, - спросил я братьев однажды.
- Мама обещала нам тысячу рублей, если мы «Лунную сонату» сыграем в четыре руки. До осени должны успеть порадовать маму, - сказал Гурам, - А сегодня пошли вечером на танцы в парк.
Надо сказать, что в те времена тысяча рублей было огромной суммой для простых людей – двухмесячный оклад профессора. Кстати, билет на танцы в парке Гагры стоил тридцать копеек.
Проехав вечером мимо Гагрипша несколько остановок на автобусе, мы с братьями подошли к танцплощадке в парке. Уже издалека был слышен духовой оркестр. Гурам купил три билета.
- Ну, Жорка, пора в бой, - сказал он младшему брату, - И ты, ленинградец, не робей, - добавил он.
Братья приглашали на танец каждый раз разных девушек, шутили, смеялись и, в конце концов, поочерёдно исчезли с новыми подругами в ночной глубине парка. Ярко блестели над пальмами крупные звёзды. Когда смолкал оркестр, со стороны моря доносился шелест волн.
Я же сидел на скамейке, высокий, нескладный подросток с римским профилем и курчавой шевелюрой. Танцевать я мог только медленные танцы, но не было силы, которая заставила бы меня встать и пригласить одну из девушек на танец. Все они казались мне очень красивыми. И недоступными. Короче, я робел. Иногда я закуривал болгарскую сигарету, изображая из себя пресыщенного завсегдатая танцевальных мероприятий.
На следующий день мы с Гурамом и Жорой валялись на пляже.
- Ну что, Жорка, какая у тебя вчера была по счёту в этом сезоне? - спросил Гурам младшего брата.
- Шестая, - прозвучало в ответ.
- А у меня уже девятая. Девочкой ещё была… А ты, Сашка, как вчера развлёкся? – поинтересовался он.
- Ничего интересного я там не встретил, - лениво ответил я с видом знатока, - Всем девицам лет под двадцать пять, мне бы девушку помладше.
- Помладше, постарше – какая разница, - поучал Гурам, - Потанцевал, погулял по парку, зашёл в кафе, потом на пляж и … записывай себе в актив. Впрочем, можно и без кафе. Там на танцах, в основном, одни студентки. А вон, смотри, какая-то малолетка одна купается. Иди, Жорка, приведи.
Жора немедленно выполнил просьбу брата, бросившись в море. К нам он подвёл темноволосую стройную симпатичную девушку лет девятнадцати в раздельном жёлтом купальнике. В мокром виде он предательски просвечивал…
- Знакомьтесь, это Вика, - представил он купальщицу, - Это Гурам, мой брат. А Саша - из Ленинграда, - сообщил он Вике.
Вика тут же расположилась рядом с нами.
- Жорка, пошли дальше разучивать эту чёртову сонату, - скомандовал Гурам, - Сашка, а ты Вику развлекай. Не давай ей утонуть.
- Да что вы, я плаваю хорошо, у меня разряд даже есть, - защебетала Вика.
Потом мы с ней искупались. В воде я её даже немного обнял. Это был восторг! Это тебе не одноклассницу в углу прижать классе в шестом. Потом мы лежали рядом на пляже. Оказалось, что Вика из Новочеркасска, ей девятнадцать лет и окончила она первый курс какого-то института. Также оказалось, что мне восемнадцать лет и перешёл я на второй курс ленинградского Военно - механического института. Это была моя блестящая версия – на любой вопрос об институте я отвечал, что институт секретный и нам запрещено про институт рассказывать. Удивительно, но Вика мне сразу поверила. А, может, и она студенткой не была – как я мог это проверить, я, перешедший в девятый класс.
После очередного купания договорились вечером пойти на танцы.
- Мои подруги сразу нашли себе кавалеров, а я по вечерам скучаю, - пожаловалась Вика, - Не пойду же я одна танцы. У нас так не принято.
Как я ждал приближающегося вечера! Первое свидание, первые настоящие взрослые танцы, а дальше… Сердце замирало. Я помнил наставления Гурама.
Недалеко от кассы у фонаря я ждал свою Вику. Из темноты появлялись и вставали в очередь у кассы стайки девушек и группки парней. За оградой уже играл оркестр. Пахло духами и южной ночью. Внезапно, откуда-то сбоку, появилась Вика. На ней было открытое цветастое платье без рукавов и светлые туфельки. Волосы были красиво уложены.
- Привет, - сказал я, доставая заранее купленные билеты, - Пошли, потанцуем?
- Привет. Конечно, пошли.
В основном, духовой оркестр играл что-то медленное. Танго и какие-то бальные танцы. В школьном кружке танцев я научился танцевать па де - грасс и па зефир, но здесь танцевали эти танцы, как танго. Фокстрот я танцевать не умел. Когда раздавались ритмичные быстрые звуки, к нам подходил какой-то светловолосый курортник, лет двадцати пяти, и с моего разрешения приглашал Вику. Я не возражал. Местные к нам не подходили. Они сильно уважали Гурама и Жору, знали про меня, и внимательно смотрели, чтобы меня никто не обидел. Потом курортник подводил Вику снова ко мне. Я слегка ревновал. А танцевальный вечер подходил к концу.
- Может, погуляем по парку, к морю подойдём? – предложил я Вике.
- Да, конечно, я от танцев немного устала, - прозвучало в ответ.
Мы пошли в темноту парка. Я, как это было принято в то время среди молодёжи, положил руку на оголённое плечо Вики. Она не отстранилась. Сердце стучало всё сильнее. Конечно, это не было любовью с моей стороны. Это было юношеское, пожалуй, детское увлечение. Иногда, такие увлечения приводят к ранним бракам. К сожалению, и я, много позже, не стал исключением…
- Может, на пляж пойдём?
- Да, у моря прохладнее.
Я шел с девушкой! Первый раз в жизни! К морю. На пляж! Справа от себя я ощущал податливое тело. Оно даже прижималось ко мне. Пляж был тёмный и пустой. Набегали на берег волны.
- Может, посидим у моря? – предложил я.
- Давай.
Мы уселись на ещё тёплый песок. Я, неловко поцеловав Вику в шею, опрокинув её ласково навзничь. Потом, как мне проходилось видеть в наших фильмах про колхозников и в редких зарубежных фильмах, я со страшной силой прижался к викиным губам. Вика внезапно распрямилась:
- Ой, а ты не умеешь целоваться.
Вот тебе, здрасте! Одноклассник Валерка, он потом стал полковником, в седьмом классе меня учил:
- Прижмись к губам и втягивай в себя воздух. Я так и сделал.
- Ой, ты не умеешь целоваться!
Признаться в этом не было никакой возможности в пятнадцать лет.
- У меня просто губы вчера обветрились, когда мы с мамой шли после обеда из Гагрипша.
- Ты в Гагрипш ходишь обедать? Я в столовку хожу. Давай, я научу тебя целоваться.
И она влажными, похолодевшими губами завладела моим невинным ртом. Много позже я узнал, что означают такие холодеющие губы…
- Наверно, она замёрзла, - мелькнула мысль, - А что дальше? Сейчас опять сделаю что-нибудь неправильно. Ведь опыта нет никакого. Там, хоть Валерка. А тут? Хватит ошибок на сегодня. Надо взять паузу. Подумать.
- Что-то прохладно стало. Давай встретимся завтра на пляже, а потом пойдём снова на танцы.
Вика медленно встала с песка:
- Завтра мы с подругами уезжаем домой. Никакого пляжа уже не будет. А я так надеялась на этот последний вечер! Я его ждала. Прощай.
И пока я ошарашенный, как боксёр после нокдауна, продолжал лежать на песке, Вика исчезла в темноте.
Крайне раздосадованный я подошёл к остановке автобуса. На остановке людей не было, как, впрочем, и автобуса. Неожиданно из кустов появилась тщедушная мужская фигура мне по плечо, неопределённого возраста с внешностью местного жителя. Подойдя ко мне, фигура предложила:
- Давай, пойдём в парк. Посидим на скамеечке. Я тебе часы потом подарю…
Это было уже слишком для одного вечера. Я был худощавым, но крепким мальчиком. Изнуряющие тренировки в ДСШ по лёгкой атлетике включали в себя и толкание ядра, и штангу, и борьбу. Схватив незнакомца за грудки одной рукой, я его крепко несколько раз тряхнул:
- Тебя давно не били?
- Недавно, - кротко ответил он, - Отпусти.
Я резко оттолкнул его от себя в сторону кустов. Автобус подошёл минут через пять.
А ещё через несколько дней мы поехали домой. Так получилось, что когда я вышел из купе в коридор вагона и встал у широкого окна, поезд остановился на станции Новочеркасск. Бегущие по перрону люди, суета. Снова появились мысли о Вике: – Как она там? Конечно, я не мог тогда знать о жутком расстреле в этом городе через два года…
Поезд медленно отошёл от станции и понёс меня, умудрённого книгами французских романистов и первой попыткой стать взрослым в Ленинград, где мне предстояло продолжить обучение в 9 классе 30 средней школы, что на Васильевском острове. Из репродуктора вагона звучало танго «О. море в Гаграх».
P.S. Продолжение: – рассказ «Первая стипендия»