Автор: © Бондарева Елена
https://vk.com/el_bondareva
Предупреждение: Людям с ригидными моральными принципами и тонкой душевной организацией данное произведение читать не рекомендуется. Возрастной ценз 18+.
-----------------------
Слёзы радости
[рассказ]
Посвящается Л.С.
Пошел ты к черту, друг моей печали,
сердечных мук и страсти господин.
(из ненаписанного)
Часть I
Ира Волжанская, студентка четвертого курса психологического факультета СПбГУ, шла по Кронверкскому проспекту и представляла, что находится в Глазго. Представляла, что вокруг невысокие готические домики, зеленые лужайки, тенистые улочки, потертая брусчатка. А направляется она будто бы в лабораторию когнитивных исследований, где работает над важной научной проблемой, решив которую, получит Нобелевскую премию и станет знаменитой на весь мир.
От этих мыслей душа Иры переполнялась счастьем, хотелось бежать, как в детстве, вприпрыжку. Девушка с трудом сдерживала порывы и только губы, расплываясь в улыбке, выдавали радость, которую она пыталась скрыть.
Владимир Петрович Хазин, научный руководитель Ирины, вчера сообщил: «Ты первая в списке претендентов на грант, но никому пока не говори. Желающих много, а место всего одно». И она не говорила никому, даже маме. Перебирала в голове картинки грядущей жизни и молчала.
Ира вышла на Биржевой мост. Легкий ветерок развивал ее черные кудрявые волосы. Девушка остановилась, поставила локти на перила моста и прищурилась. Она представила, что в последний раз смотрит на величественную панораму питерских набережных. Представила, что уже завтра самолет унесет ее в благоухающие цветами долины Шотландии. Стало немного грустно. Ира улыбнулась и наклонила голову. Там, внизу, поблескивая антрацитовой рябью, бежали стремительные волны Невы. И ей казалось, что вместе с волнами приближается ее великое будущее.
– Ира?
Она услышала незнакомый голос и оглянулась. Рядом с ней стоял молодой человек. Ира вроде бы где-то его видела. Похоже, они учились вместе. Да, скорее всего так. Ира растерянно улыбнулась и поздоровалась. Молодой человек произнес:
– Ты в Универ идешь? А лекцию Говорова отменили. Заболел вроде. Наши все разбежались, – лицо у него было довольное, – Я хочу по случаю сходить в Музей сновидений Фрейда. Здесь недалеко, на Большом. Хочешь, пошли со мной?
Рассеянный взгляд девушки скользил по лицу парня. Она никак не могла вспомнить его имя и очень смущалась. Спрашивать было неудобно. Она решила пойти с ним, а по дороге надеялась узнать, как его зовут.
Они шли не спеша. Ира поглядывала на лицо молодого человека и напряженно перебирала в голове имена однокурсников. Кажется, он обычно сидит во втором ряду за последней партой. Кажется, она видела его на своей кафедре. Кажется, его зовут Владимир, или Владислав, или Виктор, кажется что-то на В.
Девушка произносила про себя все известные ей имена на В, но никак не находила то, в котором была бы уверена на сто процентов. В конце концов, она сдалась и сказала:
– Извини, мне очень стыдно признаться, но я не помню, как тебя зовут.
Молодой человек засмеялся. Громко, раскатисто, широко открыв рот и запрокинув голову. Девушка заметила, что на них оглянулись прохожие, ей стало неудобно. Захотелось втянуть голову в плечи и убежать.
– Теперь понятно, почему ты на меня так загадочно смотришь и молчишь. Меня зовут Виктор, Виктор Ракитин. Мы с тобой на одном курсе учимся. Пересекаемся на лекциях.
Ира смущенно улыбнулась и в первый раз пристально посмотрела молодому человеку в глаза. Ее поразил их цвет. Это были изумительно голубые глаза, светлые, чистые, с ровными черными зрачками. Девушке казалось, что эти зрачки засасывают ее внутрь, втягивают в беспросветную черноту другого измерения. Мысли оцепенели. Ей стало страшно. По спине побежали мурашки. Ира вздрогнула и пришла в себя. Виктор что-то говорил. Она не могла разобрать слов, но кивала и поддакивала.
Ей было стыдно разглядывать Виктора, но очень хотелось. Она слушала его и бросала пристальные взгляды, короткие и цепкие. Молодой человек был чуть выше ее. Щуплый блондин. Лицо бледное со следами зарубцевавшихся акне. Волосы светлые, густые, коротко остриженные. Одет он был невзрачно, даже плохо. Светло-серая ветровка, белая рубашка в тонкую полоску, синие потрепанные джинсы и стоптанные ботинки. Ей было стыдно идти рядом с таким некрасивым и бедным парнем, но природная деликатность и воспитанность не позволяли ей выказывать высокомерие.
– Я слышал, что ты уезжаешь по обмену в Глазго.
Ира запнулась, но тут же взяла себя в руки. Они никому не рассказывала о гранте, но понимала, что слухи могли уже просочиться в среду однокурсников.
– Пока еще нет окончательного решения. Все неопределенно, – она склонила голову, чтобы Виктор не мог заметит счастливую улыбку.
– Я думаю, ты единственный достойный кандидат на нашем курсе. Ты самая умная, – Виктор прищурил глаза и продолжил, понизив голос, – и самая красивая.
Ира смутилась. Она не считала себя красавицей. Рост средний, никаких выдающихся форм. Худая, даже чересчур. Стиль одежды строгий, академический. Лицо как у мышки: острый носик, узкие глазки. Но ресницы длинные, черные, а волосы мелко завиваются и разлетаются во все стороны упругими спиралями.
. . .
Минут через пятнадцать они подошли к Институту психоанализа, где располагался тот самый Музей сновидений Фрейда. Вывеска на входе гласила, «Работает: вторник, суббота, воскресенье». Был четверг. Виктор виновато посмотрел на Иру и развел руками, как бы говоря, ничего не поделать, не повезло.
– Ты далеко живешь? Давай я тебя провожу, – сказал Виктор.
– Недалеко. На Введенской, – Ира указала рукой направление, – Пошли.
– Я обожаю бродить по Петроградке. Давай погуляем? Здесь такие чудесные улочки.
Ира с удовольствием согласилась. Виктор уже не казался ей таким бесцветным, как в начале знакомства. Теперь она видела в нем мужчину, его присутствие оказывало на нее странное воздействие, волновало. Девушке не хотелось расставаться. Хотелось лучше узнать Виктора, составить о нем более четкое представление.
– А чем ты занимаешься? – спросила она.
– Психоанализом, – ответил он и засмеялся. Ира тоже засмеялась.
Следовало догадаться, что сфера интересов Виктора лежит именно в этой области.
– Ты наверное удивлена, что кто-то еще занимается психоанализом? – сказал Виктор.
– Нет, напротив. Ничего удивительного в этом нет. Я думаю, с твоей стороны, весьма прагматично выбрать именно это направление психологии. Мне мама тоже все время говорит, чтобы шла в психоаналитики, богатых лохов на бабки разводить, – сказала Ира и хитро улыбнулась.
– У вас с мамой очень странное представление о психоанализе. Вообще-то, теория психоанализа за последние сто лет не просто развилась, но и формализовалась. У того же Лакана. Я думаю, что у психоанализа есть исследовательский потенциала, а не только коммерческий. Мне как раз коммерческая сторона не интересна, – сказал Виктор. В его голосе слышалось раздражение и даже обида.
Ире стало стыдно. Она посмотрела на Виктора и взгляд у нее был виноватый, извиняющийся.
– Мы пришли. Я в этом доме живу, – сказала она и показал на розовое здание с барельефами.
– Какой красивый дом! – сказал Виктор, оглядывая фасад.
– Это бывший доходный дом Парусова. Говорят, здесь в начале ХХ века находилась явочная квартира эсеров. Забавно, да? – сказала Ира с чувством гордости.
– А внутри так же красиво или евроремонт?
– Что-то сохранилось. Хочешь посмотреть? – спросила Ира. Ей так не хотелось расставаться с Виктором.
– Конечно хочу! – произнес молодой человек, угадывая ее интерес.
Они вошли в парадную. Виктор крутил головой, осматривая лепнину на потолках и разноцветные витражи в окнах. Они поднялись на третий этаж и остановились у двери квартиры. Виктор замялся. Он явно не хотел уходить. Ира это чувствовала и не знала, как пригласить его к себе, чтобы не показаться навязчивой.
– Дашь мне воды попить? – наконец проговорил Виктор.
– Конечно. Давай чай попьем. Устали бродить, – сказала она оживленно.
Они вошли в квартиру. Виктор повесил куртку на вешалку, а сумку поставил на обувную полку. Ира сняла плащ и пошла в кухню ставить чайник. Виктор последовал за ней. Девушка открыла холодильник и выложила на стол сыр, нарезку и банку сгущенного молока. Чайник шипел.
Виктор осмотрел кухню. Милое уютное место. Ажурные занавески, цветы на подоконнике, мягкий уголок, круглый стол на одной ножке, шкафы, столешницы, газовая плита, высокий холодильник, изящная люстра, всюду картинки в резных рамках с фруктами и цветами, паркет. В обстановке угадывалась рука опытного дизайнера.
– Показать тебе квартиру? – спросила Ира.
Виктор кивнул и последовал за девушкой. Обстановка в квартире была лаконичной и роскошной. Казалось, Ира понимает это. В ее облике не было хвастовства, но в каждом жесте читалась гордость за мир, который ее окружал.
Они вошли в гостиную. Виктор увидел тяжелые портьеры, тюль и ламбрекен замысловатой формы. Комнату заливал приглушенный свет, от которого тишина становилась почти осязаемой. Справа стоят диван, большой, мягкий, с изогнутыми подлокотниками и россыпью маленьких разноцветных подушек. Стены покрывали темно бордовые с золотом обои в стиле «Дамаск». Напротив дивана возвышался длинный книжный шкаф с прозрачными дверцами. За стеклом виднелись ровные ряды книг, старых с тиснеными корешками. В углу притаилось фортепьяно с изящной банкеткой.
Они прошли в другую комнату. В центре стояла кровать с кованными спинками. Ее покрывал плюшевый плед цвета шоколада. Высокий шкаф-купе и туалетный столик стояли по обе стороны кровати. Виктор взглянул на противоположную кровати стену и обмер. Все пространство от двери до окна покрывали фотографии в тонких рамках: маленькие, большие, средних размеров и совсем крошечные. Фотографии были старые, видимо дореволюционные. На них сидели, стояли, лежали мужчины, женщины и дети в непривычных нарядах.
– Это твои предки? – просил Виктор.
– В основном. Я не всех знаю, но про большинство мне папа рассказывал, – ответила Ира и потупила взгляд. Казалось, что ей неприятно говорить об этом.
– А каких годов эти фотографии? Сама старая какого года?
– Самой старой здесь нет, – ответила Ира и подошла к шкафу. Она открыла дверцу, поискала и достала черную плоскую коробочку.
Подошла к окну и открыла крышку. В коробочке лежал дагерротип. Виктор с восторгом смотрел на металлическую пластину с изображением бородатого старца.
– Это мой прапрапрадедушка, Петр Алексеевич Волжанский, потомственный дворянин и профессор Политехнического института, – произнесла Ира тихим голосом.
Виктор аккуратно взял дагерротип и вытянул руки. На него смотрели умные спокойные глаза. Ира заметила, что руки молодого человека дрожат. Она испугалась, что он уронит дагерротип, выхватила и положила обратно в коробочку. Виктор посмотрел на девушку смущенно. Казалось, он сам не ожидал от себя такой эмоциональной реакции.
– Это спальня родителей? – спросил Виктор.
– Это комната мамы. Папа умер пятнадцать лет назад, – ответила Ира. Она закрыла коробочку и убрала в шкаф, – Пойдем чай пить.
– Ты мне еще свою комнату не показала, – сказал Виктор и подмигнул.
– Там ничего интересного, комната как комната, – ответила Ирина. Казалось, ей хочется побыстрее закончить обход, попить чай и избавиться от гостя.
. . .
В Ириной комнате и правда не было ничего интересного, обычная комната девушки-студентки. Тахта, письменный стол, компьютер, книги, рисунки на стенах.
– А это кто? – Спросил Виктор, указывая на большую фотографию в резной рамке.
– Это папа. Пойдем!
Они вернулись в коридор. Проходя мимо гостиной, Виктор остановился.
– Можно, я еще раз туда зайду? – спросил он. Ира удивилась, но возражать не стала.
Они вошли в комнату. Виктор направился к пианино. Жестом спросил можно ли, Ира развела руками, мол не возражаю. Виктор сел на концертную банкетку. Ира молча смотрела в его сторону, скрестив руки на груди, ее взгляд выражал скепсис.
– Это ты играешь? – Спросил Виктор.
– Папа играл, – ответила она грустно.
– Я в музыкальном училище играл на тромбоне, – сказал он и сделал характерный жест, словно двигая кулису духового инструмента, – В армии играл в оркестре, весело было. Но всю жизнь люблю фортепьяно.
Виктор поднял крышку, поставил пальцы на клавиши, замер на несколько секунд и заиграл. По комнате разлились неторопливые волны музыки. Играл от великолепно. Взгляд Иры изменился, в нем застыло изумление. Она попятилась к дивану, села, откинулась на спинку и закрыла глаза. Кристальные звуки обволакивали ее, проникая в самое сердце. Глаза наполнились слезами, она чуть не заплакала.
– Узнаешь? Что это? – спросил Виктор.
– Бах, Хорошо темперированный клавир. Я его обожаю, – ответила Ира и голос ее дрогнул.
Виктор продолжал играть. Ира положила несколько маленьких подушечек к подлокотнику дивана, легла на бок и подтянула колени. Она словно летела с обрыва и сознание растворялась от переполнявшей ее гармонии. Именно так играл Баха отец. А она, маленькая девочка, засыпала в своей кроватке. Девушка закрыла глаза и мгновенно провалилась в сон.
. . .
Ее разбудили прикосновения. Она открыла глаза и увидела лицо Виктора близко-близко. Он стоял на коленях и целовал ее в лоб, переносицу, щеки, жадно впивался в губы. Ире было приятно. Она была не в силах прервать его поцелуи, хотя краем сознания понимала, что его нужно остановить. Рука Виктора скользнула по ее плечу, по руке, по талии, по бедру. Он дошел до края юбки и стал поднимать ее вверх. Ира выпрямила ноги, перекатилась на спину и приподняла таз. Виктор попятился на коленях, затем встал и стянул с нее колготки и трусики. Ира лежала молча, не в силах пошевелиться. Все происходило так быстро, что девушка не успевала обдумать свои действия и ситуацию в целом. Она плыла по течению, целиком отдаваясь моменту и зарождающемуся желанию. Виктор расстегнул ремень, его брюки упали на пол. Приспустил белые боксеры. Ира завороженно смотрела на его упруго покачивающийся член.
Виктор аккуратно лег на Иру и впился ей в губы. Девушка ответила. Она чувствовала, что он увел руку куда-то вниз и почувствовала острую жгущую пронзающую боль. Она вскрикнула, но губы Виктора снова закрыли ей рот. Она чувствовала, как ритмично движется его тело, и как ее собственное тело отвечает в такт. Ее захватила волна, возникшая где-то внизу живота. Она поднималась все выше, обволакивая позвоночник, разливаясь по животу, переполняя ее сердце и легкие. Ира закрыла глаза и погрузилась в новые для себя ощущения. Тревога отступила, теперь она словно плыла в пустом пространстве, не чувствуя ни тела, ни ума. Волна достигла макушки, сжалась в плотных клубок и взорвалась тысячью искр. Девушка застонала и почти потеряла сознание.
Сознание вернулось через несколько секунд. Она все так же чувствовала движения Виктора. Он двигался быстро, вбивая ее в диван. Она открыла глаза и увидела шею молодого человека. Он поднялся высоко на руках, его голова была запрокинута, лица она не видела. И тут Виктор замер, сильно прижав ее к дивану. Она почувствовала, как что-то внутри сжимается и пульсирует. Еще несколько секунд и Виктор лег на нее и замер. Его тело было тяжелым. Оно сдавливало ее грудь. Дышать становилось все труднее и труднее.
Через пару минут Виктор зашевелился. Он поднялся на локти, затем на руки. Сел на пятки, затем спустил ногу на пол и встал. Ира почувствовал себя неловко. Ее юбка скомкалась на талии. Она сжала ноги и перевернулась на бок. Виктор смотрел на ее виновато и отстраненно. Ира ощутила себя очень маленькой, жалкой и одинокой. Она ждала он него каких-то слов. Но парень молчал и одевался.
Вот он посмотрела на часы и произнес: «Ну, мне пора». Ира не нашлась, что ответить. Она молча поднялась, одергивая юбку. Виктор вышел из гостиной. Было слышно стук шагов, удаляющихся к выходу. Ира пошла следом, но тут же остановилась. Она почувствовала, как вязкая жидкость теплой струйкой течет по ее ноге. Она сжала бедра, но это только усилило поток.
У входной двери Виктор оглянулся. Он смотрел на Иру своими голубыми глазами и взгляд его выражал лишь скорбь. Казалось, он чувствует себя виноватым, но не знает, как оправдаться. Ира смотрела на него и ждала, ждала хоть чего-нибудь; чего-нибудь, что помогло бы преодолеть отчуждение, что задало бы импульс для душевной близости. Увы, он смотрел глазами чужого человека, и Ира чувствовала, что не может преодолеть ту пропасть, которая теперь отделяет их друг от друга.
Виктор сказал: «Пока», – и вышел. Ира осталась одна. По ее щекам струились слезы, а вязкие белесые капли падали и разлетались по дереву паркета.
. . .
До самого вечера Ира пролежала в тишине в своей комнате. Мама была на работе. Она возвращалась поздно и не могла увидеть страдания дочери. Девушка была рада, что может побыть одна и обдумать произошедшее. Чем больше она размышляла, тем яснее понимала, что ситуация банальная, что не стоит придавать ей большое значение, что в современно мире на случайный секс никто не обращает внимание. Собственно, можно считать, что ничего не произошло и забыть об этом эпизоде. С этой мыслью она и уснула.
Часть II
Утром Ира вышла на кухню. Мама, ожидая пробуждения дочери, как обычно, что-то готовила. Именно завтрак был временем их ежедневных бесед. Здесь они обсуждали события прошедшего дня, делились впечатлениями и строили планы.
Мама Иры, Елена Сергеевна, рано овдовела. Ей было всего двадцать восемь, когда ее муж, Волжанский Олег Владимирович, профессор кафедры сопромата Архитектурного университета, умер от инфаркта в 67 лет. Она устроилась на работу и с того времени вся ее жизнь была посвящена дочери. Замуж больше не вышла, но зато организовала свое дело и превратилась в преуспевающий бизнес леди. Она занималась дизайном интерьеров. Стильный ремонт в квартире был ее детищем.
Ира села на мягкий диванчик и поджала ноги. Мама поставила перед ней тарелку с сырниками, сметану и дымящийся кофе. Сама села напротив. От взгляда Елены Сергеевны не ускользнуло подавленное настроение дочери. Ира задумчиво смотрела в тарелку и медленно жевала.
– Ты чего такая кислая? – спросила мама.
– Не выспалась, – ответила Ира и посмотрела на маму.
Она старалась придать лицу безразличный вид, но никак не могла унять подрагивание нижней губы. Хотелось заплакать. Прижаться к маминому плечу и рыдать во все горло, как в детстве. Но Ира на хотела посвящать маму в душевные страдания. Она не знала, какой реакции от нее ждать и решила пока скрыть свои душевные муки.
Мама скептически оглядела дочь, но промолчала. В семье Волжанских было не принято лезть друг другу в душу. «Придет время сама расскажет», – подумала Елена Сергеевна и положила кусочек сырника в рот.
Она рассказала Ире о новом проекте, работа над которым вот-вот начнется, о грандиозных перспективах, о планируемой поездке на завод керамической плитки в Италию. Девушка слушала молча и пыталась улыбаться.
. . .
В университет Ира шла грустная. Внимание рассеивалось, выхватывая из памяти моменты вчерашних событий. Вот и вчера она так же шла, только настроение у нее было приподнятое, она думала о счастливом будущем, о Глазго, о славе. А сегодня вокруг лишь серый асфальт, дребезжащие вонючие автомобили и неизвестность. Мысли снова и снова возвращались к Виктору. Его образ казался ей отвратительным. Эти мерзкие голубые глаза, пустые как у рыбы, эти прыщи на лице, эта бесцветная старая одежда. И как ее только угораздило связаться с ним. Она снова и снова убеждала себя в несущественности вчерашнего происшествия, уговаривала забыть обо всем и жить дальше в привычном ритме.
По пути в аудиторию она встретила научного руководителя Владимира Петровича Хазин.
– О, Ирина! А я как раз Вас ищу, – сказал он.
Вид у него был озабоченный, суетливый. Он взял Иру под руку и продолжил:
– Ирина, что касается гранта. Сейчас споры идут вокруг двух кандидатов: Вы и Слава Летунов. Вы должны знать, что Слава – сын заместителя декана исторического факультета. Мы отстаиваем Вас, но комиссия требует предоставить дополнительные аргументы. Ирина, нужно подготовить презентацию, в которой будет обрисована сфера Ваших научных интересов и сделать доклад перед комиссией. Для подготовки Вам дается две недели. Заседание комиссии планируется на 15 октября. Успеете?
– Да, Владимир Петрович, успею, – ответила Ира, энергично кивая.
Она шла по коридору факультета и ее сердце вновь радостно билось. Ей так надоело пассивно ждать и уповать на судьбу. Теперь, когда исход зависел от нее – от ее ума, от ее работоспособности – она почувствовала себя хозяйкой положения. Сомнений в успехе не было. Две недели больше, чем достаточно. Ира уже прикидывала в уме план доклада, как увидела знакомы силуэт. Это был Виктор. Он стоял, плечом опираясь о стену, а рядом с ним, плотно прижавшись, стройная белокурая девушка. Он гладил ее по спине и что-то говорил.
Ира остановилась и растерянно уставилась на них. Виктор заметил ее взгляд и отвернулся. Ира потупилась в пол и пробежала мимо.
. . .
Мысли о презентации растворились. Их место заняли воспоминания о вчерашнем дне. У Иры было ощущение, что она голая идет через толпу и каждый встречный знает о том, что с ней случилось.
Она вошла в аудиторию и села на привычное место в первом ряду. Достала из сумки конспекты и принялась их листать. Она решила не оглядываться, а затем выйти последней, чтобы не встретиться с Виктором. Сдерживаться было трудно. Голова так и поворачивалась в сторону двери при каждом звуке шагов. Ира спиной чувствовала взгляд Виктора и дрожь пробегала по всему телу.
Шум в аудитории стих. Профессор взошел на кафедру и приступил к лекции. Ира пыталась сосредоточится, но ничего не выходило, она думала только о Викторе. Рядом однокурсники конспектировали, а она бессмысленно двигала ручкой по странице, выводя каракули. В конце концов, Ира не выдержала и повернула голову. Виктор сидел за последней партой слева, почти у выхода. Он не смотрел на нее. Его внимание было обращено к девушке, которая сидела рядом, это была та самая блондинка. Он что-то шептал ей на ухо, а она закрывала рот ладонями, давясь от смеха.
Иру словно обдало потоками холодной воды. Капельки пота выступили на лбу и крыльях носа. Она отвернулась и принялась рисовать кривые цветочки, изо всех сил стараясь подавить сдавливающее горло рыдание.
С трудом дотерпела до окончания учебного дня. Почти бегом добралась до дома и рухнула на кровать. Слезы градом лились по щекам и пропадали в подушке. «Мама придет поздно, можно нареветься от души. Сейчас выплачусь и станет легче», – думала она.
Она уснула в слезах. Утром поднялась рано, мамы на кухне еще не было. Вошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало и не узнала. Опухшее безглазое лицо, похожее на блин, смотрело на нее. Ира включила холодную воду и принялась умываться. Сбегала на кухню, достала из морозилки лед, протерла глаза и щеки. Опухоль чуть-чуть спала, но скрыть следы вчерашних слез было невозможно.
Ира услышала шаги мамы. Та подошла к двери ванной и постучала: «Ир, ты скоро?» Девушка откашлялась и самым спокойным, каким могла, голосом ответила: «Я уже выхожу». Быстро почистила зубы, скинула волосы на лоб и вышла, стараясь не показывать маме лицо. Елена Сергеевна удивлено посмотрела вслед убегающей дочери.
. . .
За завтраком мама пристально разглядывала дочь. Та ела молча, низко склонив голову над тарелкой.
– Может, ты расскажешь мне, в чем дело? – спросила Елена Сергеевна тихим голосом. В ее тоне читалась смесь жалости и любопытства.
– Не сейчас, мам, – произнесла Ира чуть слышно.
Девушке было стыдно оттого, что она так переживает из-за пустяка. Подумаешь, потеря невинности таким нелепым образом. В цивилизованном обществе живем. Сейчас за это камнями не забивают, кожу не сдирают, в монастырь не ссылают. В ее возрасте большинство девушек ведут регулярную половую жизнь и ни на кого это не производит впечатление.
Ира никогда до сего времени не придавала большого значение вопросам секса. Ее намного больше волновала будущая карьера. В школе мальчики, бывало, обращали на нее внимание, но холодная отстраненность круглой отличницы пугала их. Девушка считала, что сначала нужно приобрести профессию, а уже подом думать о спутнике жизни. Да и времени на мальчиков у нее не было. Мама Иры много сил и средств вложила в образование дочери. Ира посещала языковые курсы, занималась с репетиторами, тщательно готовила домашние задания.
В университет она поступила без труда. Учеба давалась легко. Она много времени проводила на кафедре Общей психологи, обсуждая с научным руководителем темы статей и докладов для научных конференция. Перспектива поехать в Глазго и учится в психологическом колледже британского университета поглотила ее с головой. Она уже месяц ждала результатов отбора и волновалась.
Почему же она так расстраивается из-за ерунды? Но переключиться на более важные дела она не могла, в голове крутились и крутились обрывки фраз, сказанных Виктором, всплывал его образ, его голубые глаза, его губы, ощущения от прикосновения его рук и то экстатическое состояние, которое она пережила. Ей хотелось снова его видеть, снова почувствовать его объятия, его поцелуи, его движения.
– Мама, можно я не пойду сегодня в Университет. Я плохо себя чувствую? – сказала она и посмотрела умоляющим взглядом.
Елена Сергеевна кивнула, все так же пристально гладя дочери в глаза.
Весь день Ира пролежала в постели. Она несколько раз подходила к компьютеру, пытаясь сделать презентацию, но не могла сосредоточиться. Тупо смотрела в экран и не писала ни строчки. Сдалась. Легла под одеяло и закрыла глаза.
Ей снился Виктор. Он смотрела чистыми голубыми глазами и улыбался. Улыбался только ей. Он взял ее за руку и поцеловал пальцы. Затем притянул к себе и прижал крепко-крепко. Она даже испугать, что еще чуть-чуть и ребра треснут. Потом он наклонил ее и аккуратно положил на пол. А потом они занимались любовью. Медленно, нежно. Она захлебывалась от удовольствия, проваливаясь в экстаз долго-долго, целую вечность.
Проснулась, открыла глаза. В комнате темно. Она еще помнила ласки, еще трепетала от удовольствия, но суровая реальность жесткими тисками схватила за горло. Девушка сжалась и зарыдала.
Она лежала и бессмысленно всматривалась в темноту стены, когда послышался звук открывающейся двери. Елена Сергеевна тихо заглянула в комнату и тут же прикрыла дверь.
Часть III
В коридорах факультета психологии жизнь била ключом. Студенты толпились у расписания, стайки девушек весело щебетали у дверей аудиторий, парни о чем-то спорили, влюбленные парочки целовались и только Ира понуро брела в одиночестве. Она старалась не обращать внимание на происходящее вокруг, чтобы случайно не увидеть Виктора. Но избежать встречи на удалось. Он преградил ей дорогу возле двери в кафе.
– Привет, Ира! Я хочу с тобой поговорить, – произнес он тихо, схватил ее за плечо и прижал к стене, – Прости, что пристал к тебе. Я не хотел, все вышло случайно. Ты лежала такая спокойная, такая красивая, я не смог сдержаться. Давай забудем об этом случае, хорошо. И не смотри на меня так на лекциях, а то Галя мне вопросы задает.
– Ну, хорошо. Как скажешь, – ответила Ира, стараясь придать своему тону выраженное равнодушие.
Тут Виктор прижался щекой к ее щеке и прошептал на ухо:
– Тебе хоть понравилось?
Ира вырвалась, пожала плечами и быстро удалилась. В ее душе бушевала буря противоречивых эмоций. Было обидно и противно, а еще она все сильнее чувствовала, что окончательно в него влюбилась. От этой мысли становилось еще противнее. Она всегда испытывала отвращение к несчастной безответной любви. Фильмы на эту тему ей казались неестественно приторными. Это смакование мазохизма вызывало лишь отторжение. «Неужели можно так унижаться?» – каждый раз думала она. И вот теперь сама чувствовала, что наслаждается своими страданиями.
Вечером Ира села за компьютер с твердым намерением написать план презентации, но белая страница текстового редактора отвечала ей зияющей пустотой. От этой пустоты Ире стало страшно. Вот и она такая же пустая и одинокая, как эта никому не нужна страница. Слезы навернулись на глаза, но она сдержалась. «Это всего лишь гормоны», – подумала она, – «Любовь – это всего лишь гормоны. Гормоны и проекции, как учил дедушка Фрейд».
Она еще долго смотрела на чистую страницу, но так и не придумала, что написать. Включила старый французский фильм, легла и задремала.
. . .
За завтраком Ира была спокойной. В тарелку не смотрела. Разговор с мамой поддерживала. Та рассказывала про незадачливого клиента, который заказал эксклюзивные кресла из Германии, а потом обнаружил, что они ему не по карману. Теперь нужно было отменить заказ, но немецкая фирма требовала неустойку. Клиент пытался занять у нее и слезно клялся, что отдаст. Елена Сергеевна отказывалась, но клиент не отставал, приводя тысячи аргументов. Ира слушала, смеялась и никак не могла решиться поговорить с мамой о себе. Наконец она сказала:
– Мама, я влюбилась.
– Я так и подумала, – сказала Елена Сергеевна, – А почему ты плакала?
– Он меня не любит.
Лицо Елены Сергеевны изменилось, улыбка исчезла и взгляд выразил досаду.
– Так бывает, Ириша. Не всегда наша любовь находит отклик в другом сердце. Нужно перетерпеть и все наладится. Постарайся отвлечься. Сосредоточься на учебе. Спортом займись. Хочешь я куплю тебе абонемент в фитнес клуб? Хочешь вместе будем ходить?
– Я стараюсь отвлечься, но никак не могу. Я все время думаю о нем. Он мне снится. Не могу же я запретить себе видеть его во сне? А потом мне становится очень грустно. Когда это закончится? Сколько времени нужно терпеть? – прокричала Ира и закрыла лицо руками.
Елена Сергеевна подсела рядом с дочерью и обняла ее за плечи.
– Ира, не нужно сводить свою жизнь к отношениями с мужчинами, иначе ты ничего в жизни не достигнешь. Мужчины – это только фон. Приятный фон, но не цель. Я еще в молодости приняла решение не зависеть от мужчин и ни разу об этом не пожалела. Кроме того, народна мудрость гласит, клин клином вышибают. Если все так безнадежно, найди другого парня. Приглядись, может есть тот, кто тайно в тебя влюблен, – сказала она и поцеловала дочь в висок.
Мамины слова глубоко отпечатались в сознании Иры. В Университет она шла медленно. Пинала желтые листья, которые усыпали тротуар Кронверкского проспекта, и думала. С чего она вообще взяла, что влюблена в Виктора? Может быть, это как у Пушкина - «пришла пора она влюбилась». Может, объект ее любви случаен и на его месте может быть кто-то другой. Кто? Да кто угодно. Вон хотя бы Коля Малиновский. Ира не раз замечала, как Коля смотрит на нее, как робко пытается с ней заговорить. У них с Колей много общего. Оба фанатично увлечены наукой. Оба занимаются экспериментальной психологией. А ведь это самое главное. Ведь важно, чтобы твой любимый человек разделял твои интересы. Ира так увлеклась размышлениями о Коле, что в какой-то момент поняла, что шансы на счастливую любовь очень велики. Сомнения покинули девушку, она обрела уверенность и ускорила шаг.
. . .
На лекции она поискала глазами Колю. Тот сидел все там же, слева от нее на первой парте через ряд. Ира смотрела на парня до тех пор, пока он не обратил на нее внимание. Молодой человек поправил очки и смущенно улыбнулся. Ира тоже улыбнулась, стараясь выглядеть милой, и сразу отвела взгляд в сторону. Через некоторое время она заметила, что Коля время от времени тоже смотрит не нее. Всю лекцию они переглядывались и улыбались друг другу, как два школьника.
На перемене Коля подошел к Ире сам. Он молчал и нервно поправлял очки. Пытался что-то сказать, но не мог. Ира решила не тянуть и сама пригласила его в кино.
Встретились вечером в шесть у кинотеатра «Мираж». Коля принес букет роз. Ире было приятно, она сделал вид, что смутилась, взяла цветы и поднесла к лицу. Вдохнула аромат и посмотрела на Колю исподлобья. Высокий, ушастый, такой смешной. Девушка почувствовала, как в ее душе рождаются волны нежности. «Может, это моя судьба?», – подумала она, взяла Колю под руку и повела к двери.
Зрителей в зале было много. Коля весь фильм смотрел на экран, а Ира на него. Лицо молодого человека словно окаменело. Он не реагировал ни на шутки, ни на страшные моменты. Лишь время от времени его острый кадык взмывал вверх и опускался. «Волнуется, – подумала Ира, – вот дурачок». Ей стало смешно. Она почувствовала себя взрослой и опытной.
После фильма они шли по Большому проспекту и молчали. Ира ждала предложения от Коли. Но тот отводил глаза и кусал губы. «Ну не по домам же идти?» – подумала Ира и остановилась. Коля тоже остановился и растерянно посмотрел на нее.
Девушка осмотрела его снизу вверх, долго и пристально, поднялась на цыпочки и поцеловала в губы. Он не ответил. Его рот остался неподвижен. Она прижалась к губам сильнее и провела языком по его зубам. Коля схватил ее и приподнял. Ноги девушки повисли в воздухе. Она почувствовала себя безвольной тряпичной куклой. «Пошли ко мне», – произнес парень нервно. Она кивнула и рассмеялась.
Коля жил на Васильевском. До его дома доехала на автобусе. Молодой человек сжимал Ире ладони и она чувствовала, как по ним струится пот. Она вырывала руку, вытирала, снова давала ему и вновь ощущала, как вода просачивается между пальцами. Ей было забавно наблюдать его смущение.
. . .
В квартире было темно и тихо. «Не шуми! Бабушка спит,» – произнес Коля шепотом и они на цыпочках прошли в комнату молодого человека.
Ира села на краешек дивана и огляделась. В полумраке выступали высокие до потолка ряды книг, казалось, что это неоштукатуренные стены с проступающей кирпичной кладкой.
Свет не включали. Молодой человек подошел к Ире. Сел у ее ног и уткнулся головой в колени. Девушка погладила парня по волосам. Длинным, шелковистым.
Сцена затянулась. Ире стало скучно. Ситуация приобретала гротескные формы. Ей захотелось встать и уйти. Она не знала, что делать, как перейти к действиям. Казалось, что Коля тоже не знал, как себя вести. Но вдруг он поднялся и повалил Иру на спину. Он нервно срывал с нее одежду. Расстегивал пуговицы, стягивал юбку, колготки, трусики. Ира не сопротивлялась. Она извивалась, стараясь поскорее освободиться от одежды.
Обнаженная, она легла вдоль кровати. Коля суетливо раздевался. Ира ждала. В ней не было предвкушения, не было страстного желания, она скорее чувствовала себя пациенткой, смиренно ожидающим неприятной, но необходимой процедуры.
Ира закрыла глаза и попыталась представить, что это Виктор сейчас прикоснется к ней. По телу пробежала сладкая томительная волна. Она ощутила прикосновение чужой кожи и открылась навстречу, предвкушая блаженство.
Коля лег на девушку и замер. Ничего не происходило. Она чувствовала тяжесть мужского тела и ждала. Но парень лежал неподвижно и только сиплое дыхание подтверждало, что он жив. Ира попыталась скинуть его в сторону, но он обхватил ее руками и сильнее вжал в диван. Ей стало страшно. Она забилась, стараясь освободиться, но понимала, что силы не равны.
– Отпусти меня! – произнесла она умоляющим голосом – Я домой хочу.
– Не уходи, пожалуйста! – сказал Коля и добавил – Или я покончу с собой.
В его голосе звучали отчаяние и безысходность. Ире стало жаль парня. Она погладила его спину и произнесла:
– Я не уйду, только отпусти меня. Мне трудно дышать.
Коля скользнул в сторону и лег на бок. Ира посмотрела на него с нежностью. Она почувствовала скрытую в нем родственную душа. Такую же хрупкую и пугливую, как у нее. Вот они – два жалких урода – неприспособленные к реальной жизни. Их предназначение – наука, а не плотские утехи. Девушка увидела, как слезы блестят на щеках молодого человека, и тоже заплакала.
Часть IV
Домой вернулась в одиннадцать ночи. Тихо прошла по коридору и остановилась у дверей маминой комнаты. Ни звука. Так рано Елена Сергеевна не засыпала. Видимо, ее еще не было дома. Ира приоткрыла дверь. Никого. Включила свет, подошла к кровати и присела на спинку. Она смотрела на фотографии предков. Казалось, они взирали на нее с укором и говорили: «Вы, Ирина Олеговна Волжанская, – потомок дворянского рода – вместо того, чтобы занять почетное место среди нас, опустились до греховных вожделений. Вы не достойны той крови, которая течет в Ваших жилах. Вы опозорили честное имя и заслужили презрение.» Ире почувствовала как краснеют ее щеки.
Девушка прошла в свою комнату и посмотрела на портрет отца. Седобородый старик с пронзительными строгими глазами смотрел неумолимо. Ира молитвенно сложила ладони и пронесла: «Папа, прости. Обещаю, я оправдаю твои надежды!»
Она включила компьютер и принялась за работу. Сознание было как никогда ясным. Мысли легко формулировались и строились в четкие предложения. Ира сделала презентацию за пару часов и, довольная, уснула.
. . .
Ну следующий день летела в Университет как на крыльях. Казалось, она сбросила тяжелый груз и вновь обрела свободу. Ира физически чувствовала в себе ум и волю и была совершенно уверена в своих силах. Она ученый, а не падшая женщина, умирающая в трясине безответной любви.
Мир вокруг был прекрасен. Красные листья кленов, желтые липы, пурпурные кисти рябины. Последние дни бабьего лета выдались особенно теплыми и Ира подставляла лицо небу, ловя каждый луч осеннего солнца.
Зашла на кафедру. Отдала флешку с презентацией научному руководителю и, довольная, направилась в аудиторию. Ее не волновал ни Виктор, ни Коля. Она сосредоточенно слушала лектора и записывала тезисы в конспект. Все вернулось на круги своя, словно ничего и не было. Словно это был глупый сон, в который она на минуту поверила, но настал момент, она проснулась и вернулась к привычным делам. До выступления перед комиссией оставалось три дня.
. . .
Час икс настал. Ира шла по коридору факультета и волновалась как первоклассница. Она чувствовала, как дрожат поджилки и укоряла себя за малодушие. Последние дни перед докладом она провела за книгами. Готовилась очень серьезно. Несколько раз прочитала доклад маме. Заслужила похвалы и еще вчера была совершенно уверена в себе и спокойно. Сегодня же была на грани обморока и тряслась как лорнетка.
Она остановилась перед дверью кафедры и отдышалась. Она уже прикоснулась к ручке двери, как кто-то схватил ее за талию и оттащил прочь. Ира растерялась. Кто-то прижимал ее к себе и шептал на ухо: «Я так соскучился!» Девушка узнала голос, это был он – Виктор. От сильных, уверенных объятий ее сознание помутилось, она обмякла и откинула голову на плечо молодого человека. Он повернул ее лицо и поцеловал. Его губы были такими страстными, такими горячими, что невольный стон вырвался из груди девушки. «Пошли. Я тебе что-то покажу» – произнес парень и повел ее за руку к лестнице.
Ира не могла сопротивляться. Хотела, но не могла. Очень хотела, но совсем не могла. Она понимала, что на кафедре ее ждут, что сейчас в эту самую минуту решается ее судьба. Решается там, всего в нескольких десятках метров, но никакая сила не могла ее заставить вырвать руку из теплой ладони Виктора.
Они поднимались вверх, все выше и выше. Здесь на последнем этаже Ира увидела дверь. Молодой человек достал из кармана ключ и открыл замок. Они вышли на чердак. Полумрак: стройная геометрия стропил, танец пылинок в тонких лучах, воркование голубей и липкие волокна паутины. Ира почувствовала себя неуютно, но объятия Виктора развеяли страх. Она прижималась к нему всем телом и жадно ловила поцелуи. Она ощущала, как мощные волны любви врываются в ее сердце, и эти волны идут от него, от единственного и неповторимого мужчины, от Виктора Ракитина. У нее не было сомнений в том, что те чувства, которое в это самое мгновение, здесь и сейчас, переживаются так сильно, так глубоко, стоят косного и предсказуемого будущего, о котором она думала еще несколько минут назад.
Виктор отстранил девушку от себя, развернул и наклонил вперед. Ира уперлась руками в перекладину стропил и чуть выгнула спину. Она не почувствовала, как он вошел в нее. Она вообще ничего не чувствовала. Она плакала, плакала от радости, переполнившей ее душу.
Талдыкорган - Санкт-Петербург
май-сентябрь 2016 года
-----------------------------
Моя страница Вконтакте: https://vk.com/el_bondareva
В Фейсбуке: https://www.facebook.com/profile.php?id=1325806289
В Инстаграме: https://www.instagram.com/elbondareva/
В Живом Журнале: http://elena-bondareva.livejournal.com/
Канал на Ютюбе: https://www.youtube.com/channel/UCq6uNRkfQaQS5RpHaALO6Tg
Подписывайтесь, стучитесь в друзья, буду очень рада!
-----------------------------
Анатолий Федосов написал очень интересную рецензию на данное произведение. Мне было приятно и волнительно читать его текст. Возможно, и вам будет интересно.
Ссылка: http://www.proza.ru/2016/10/06/1656