Курочкин, купив бутылку недорогого вина, без предупреждения пришел на квартиру к своей любовнице Ольге Павловне, хотя обычно навещал ее только по предварительному сговору с ней. Придя, застал у нее мужчину, высокого, широкоплечего, с честным открытым лицом.
- Михаил Тимофеевич Рябов, – представился мужчина, по-доброму улыбаясь и крепко пожимая руку Курочкину.
- Рудольф Потапович, - несколько смутившись, произнес Курочкин, с трудом высвобождая свою ладонь.
Курочкина тут же пригласили к столу, раз пришел, и он поспешил поставить принесенную им бутылку вина на стол рядом с другой – дорогой и из Франции, видимо, принесенной Рябовым.
По количеству и качеству блюд на столе Курочкин определил, что хозяйка гостем дорожит, и что он, Курочкин, хотя бы в этом смысле зашел удачно.
Рябов взял бутылку французского и посмотрел на Ольгу Павловну – та кивнула. Он налил ей в бокал вино и перевел взгляд на Курочкина. Тот демонстративно взял бутылку своего, выдернул штопором пробку и налил себе. Рябов, деликатно улыбнувшись, наполнил свой бокал.
- Дай бог – не последняя, - сказал Рябов.
Все выпили и стали есть.
- Веруете или так, к слову сказали? – спросил Курочкин, немного освоившись.
- Верую, - прямо ответил Рябов. – А вы?
- Нет. Потому как считаю все это невежеством.
Было видно, что Рябов не обиделся, и это задело Курочкина.
- А позвольте спросить, - продолжил Курочкин, - и власть вам наша по душе, раз от бога?
- Так я и сам в некотором смысле являюсь представителем этой власти.
- Лживой и подлой, - заключил Курочкин.
Рябов улыбнулся и посмотрел на Ольгу Павловну, которая начала даже слегка беспокоиться из-за услышанного, хотя до этого была рада тому, что удалось избежать скандала с самого начала. Она показала пальчиком на бутылку, заодно думая, что, может, это как-то поспособствует сменить тему. Курочкину французское вино уже не предложили…
- Вот вы, - обратился Рябов к Курочкину после того, как все выпили, - изволили выразить недовольство, потому как себя кем считаете?
- Интеллигентом, который всегда в оппозиции к любой власти, но не в политическом смысле, а в этическом.
- И служите непременно народу, - добавил Рябов.
- Народ невежествен и глуп и всегда пребывал в таком состоянии, - сказал Курочкин в легком отчаянии.
- Но вы же, интеллигенция, хаживали в народ, искали в нем мудрость, справедливость, правду, пытались ему служить…
- Все пустое… К тому же каждый интеллигент сам по себе и ненавидит всех, и самого себя тоже…
- Вот тебе и нравственная оппозиция! - воскликнул Рябов.
- Как вы не понимаете, что у толпы нет ни стыда ни совести, - горячо заговорил с мучительной гримасой Курочкин, - и только если человек сам по себе образованный и умный, отсюда и страдающий… то только такой и может иметь высокие чувства, а значит судить и осуждать…
- Что ж, возможно вы и правы, - сказал Рябов серьезно и обратился взглядом к Ольге Павловне.
Она моргнула. Разлили в заведенном порядке и выпили.
Курочкин пожевал что-то еще, уже не чувствуя вкуса, а значит и без удовольствия, и, так и не унявшись, спросил у Рябова:
- Так над кем властвовать изволите?
- Над народом...
- Нравится?
- Нет, потому как сам из народа вышел…
- Тогда почему?
- А возвращаться обратно в народ не хочется, потому как, повторюсь, из него, родимого, вышел…
Курочкин посидел еще минут пять, не желая больше говорить и чувствуя усталость, потом засобирался.
В коридоре Ольга Павловна подошла к нему и сказала:
- Не уходи. Я постелю тебе в другой комнате…
Курочкин лежал в той самой другой комнате и прислушивался. Была тишина, но потом услышал стоны Ольги Павловны, сначала тихие, потом все громче и громче…
Курочкин накрыл голову подушкой, чувствуя себя одиноким и несчастным. Он даже всплакнул и, может, проплакал бы всю ночь, если бы не уснул…
Утром его разбудили нежные поцелуи Ольги Павловны, а потом она застонала ему прямо в ухо…
На завтраке все ели яичницу с беконом.
- Это Михаил Тимофеевич приготовил, - сказала Ольга Павловна, светясь от счастья.
Курочкин посмотрел на Рябова, и тот в ответ простодушно улыбнулся.
«Чего это я к нему вчера прицепился? – подумал Курочкин. - Нормальный мужик, понимающий по-своему эту жизнь и встроенный в нее по мере возможности, не то что я…»
- Если соберемся, бог даст, еще раз втроем, то я такое мясо приготовлю – языки проглотите, - сказал Рябов.
- И кому я без языка буду нужна? – воскликнула Ольга Павловна.
И все засмеялись.
2016