АЛЕКСАНДРА АЛЁШИНА
РУССКИЙ ОСТРОВ
Я заставляю зачем-то тебя
оставаться мечтой навсегда,
сбыться не у меня.
Антон Вартанов
Раньше остров был нашим практически безраздельно. Гарнизон давным-давно бросил крепость – мы резвились, играя в разрушающихся казематах. Если люди и приходили на остров, то вели себя как гости – вглубь не забирались, селились небольшими группками по берегу.
Всё рухнуло в одночасье, когда стали строить Русский мост. Варварски рубили лес, тут же бросая его гнить, понастроили жилья – и тут же кинулись сюда толпами – и жить, и просто прогуляться.
Человек вообще существо пренеприятнейшее. Злое, подлое, хитро-циничное. Только в хитрости почему-то люди подозревают нас. Валят, как сами говорят, с больной головы на здоровую.
И все эти их, стыдно сказать, потребности… Успех, карьера… На что это, если сыт, здоров, в тепле – и любимое существо под боком? Ан нет – престиж. А по сути – суета.
А жестокость их? Если раздобыл человек оружие – не успокоится, пока в ход не пустит…
Раньше я думал, что любовь – тоже выдумка людская. Но нет. Бывает она на самом деле. Не верил, пока свою единственную лису не встретил…
Она тепло ко мне относилась, но ровно – не любила. А я знал, что могу горы для неё свернуть – никогда ни в беду, ни в смерть одну не отпущу. А что не моя… Пусть. Была бы счастлива.
Говорят, иногда такое бывает взаимно. Редко бывает. У меня не случилось. Что ж…
Но не могло быть у неё счастья. Не того лиса выбрала, не те ценности. Зачем лисам быть похожими на тех, кто без зазрения совести щеголяет в меховых шубах и шапках – в том числе и лисьих? Но он хотел быть умным и успешным – а с ним захотела и она.
Наверно, узнали они какое-то особенное счастье, когда человеческие их тела валялись в обнимку в траве… Мне не понять. Лишь иногда она печально вздыхала о чём-то, обнимая меня, оставшегося лисом. И то сказать – в стремлении к людскому её избранник перегнул палку – все пороки людей выглядели у него как-то карикатурно. Те сами про такое говорят: святее Папы Римского. Вот и он… Подражал, буквально в рот заглядывал, лебезил… Противно. И жаль, что её привлекало это.
И однажды он уговорил её в человеческом облике выйти к людям. Я был в ужасе. Я пытался по-лисьи объяснить ей, как это опасно, как жестоки люди. Но она уже перестала понимать язык сородичей.
Они пошли. Я пошёл за ними в надежде, что смогу хоть чем-то помочь.
Они сделали как собирались – приняли человечий облик, нашли человека и попытались объясниться. И я с ужасом видел, что человеческий их облик призрачен – человек-то видит лис, хотя они сами кажутся друг другу людьми, и речь их, для них членораздельную, он тоже воспринимает как лисий лай. Человек получил долгожданный повод воспользоваться оружием – и не упустил возможности. Пытаясь прикрыть друга собой, она сама кинулась под пулю. В попытке спасти лисоньку – под пистолет бросился и я.
Всё окончилось, не успев начаться.
Потом, из небытия, я узнал о шумихе вокруг расстрелянных на Русском острове лис.
Если б только шумиха эта что-то изменила… Только зря всё… Бесполезно…