Разучилась любить февраль..
Она разучилась любить февраль задолго до того, как Филипп Киркоров спел эту песню.. Услышав её в первый раз, Лейла вздрогнула всем телом. Машину повело в сторону. К счастью, поблизости не было машин. Она, включив "аварийки", съехала на обочину дороги. Прибавила звук.. Слёзы ручьём текли по щекам.. А потом ей понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться, привести косметику в порядок. Она ехала в аэропорт - сегодня прилетали Максим с Любой. Они не виделись полгода и Лейла жутко по ним соскучилась..
Лейла ждала их в машине - курить в аэропорту не разрешали. А сейчас ей очень хотелось курить..
Ей, вдруг, безумно захотелось гречки. С мясной подливой.. С маленькими, квадратиками мяса.. Так, как готовила мама.. Перед глазами ожила картинка из детства.. Как же она ненавидела гречку!! Вернее, саму гречку она любила, и с подливой, и с молоком, и с котлетами, в общем, с любым гарниром и, даже, без. Но Лейла ненавидела её перебирать, очищая от шелухи и мелких камушков.. А потом гречку приходилось ещё и обжаривать.. Правда, это нудное занятие зимой компенсировалось тем, что стоя у печки, помешивая деревянной лопаткой, следя за тем, чтобы гречка не подгорела, Лейла, хотя бы, согревалась от жара, исходившего от раскалённой, чугунной, огромной сковороды. Они жили тогда в панельном здании. Система отопления не работала уже давно. Союз рухнул, привычный образ жизни куда-то исчез, вместо него вокруг творилось нечто невообразимое. Девяносто процентов населения прозябало, а десять - процветало. Семья Лейлы была в числе большинства. НИИ, в котором работал её отец, ликвидировали. Сотни семей оказались без средств к существованию. Отец как-то сразу сник. Он целыми днями лежал на диване, уставившись в одну точку, вставая лишь для того, чтобы поесть, сходить в туалет, а поздно ночью перелечь с дивана на кровать в спальне..
А мама.. Бедная мама старалась изо всех сил. Она стала давать частные уроки музыки - она работала учительницей по классу фортепиано в музыкальной школе. Но, к сожалению, таких учеников было мало - всего три. И жили они в абсолютно разных концах города. Поэтому, маме приходилось весь день, почти, проводить в дороге. Но она не жаловалась, наоборот, благодарила Бога за этот, крохотный, но, хоть какой-то дополнительный доход к её скудной, вернее, смехотворной, зарплате..
Однажды, она предложила мужу тоже давать частные уроки, тем более, что физику и математику он знал прекрасно и два этих предмета были всегда востребованы. В ответ на её предложение, он стал орать и вопить о том, что никогда он, кандидат наук, не унизится до того, чтобы ходить по домам и учить математике и физике бездарных отпрысков новоявленных хозяев жизни. Лейле так и хотелось крикнуть ему, а не унижает ли его то, что его жена бегает из одного конца города в другой, в дома тех самых бездарных отпрысков, и это она содержит семью, экономя как –только может? Не унижает ли его то, что его жена покупает продукты только на «ахшам - базары»* (вечерний базар), потому что в это время можно купить всё в несколько раз дешевле. Конечно, и отходов больше, но по –другому было просто невозможно. И ещё много чего она хотела бы крикнуть в лицо отцу. Но, конечно, не сделала этого, потому что воспитывалась она в строгости. И с молоком матери впитала в себя уважение к старшим, тем более, если эти старшие были собственными родителями.
Мама Лейлы была очень экономной и умелой хозяйкой. Всё лето она жарила, варила, мариновала, солила всё, что только было можно. А потом, в течении года, эти десятки банок и баллонов, которые хранились в шкафах на балконе, выручали их. Лейла помогала маме во всём, насколько хватало сил и умения. И каждый раз, глядя на то, как отец ест, она хотела его придушить. Ведь он даже не задумывался о том, откуда на столе всё это? А за обедом и ужином мама подкладывала им с отцом самые лучшие, большие куски, сама же почти не ела ни мясо, ни курицу. Отцу было всё-равно, а Лейла переживала и спрашивала маму, почему она так мало ест. Та отвечала, что ей не хочется.
- Я решила стать вегетарианкой. – Говорила мама.
- Ты серьёзно, мам?
- Да. – Отвечала Сева- ханум, а в изумрудных глазах, обрамлённых густыми, длинными черными ресницами, появлялись хитрые искорки. – Но резко превращаться из мясоеда в вегетарианца нельзя, это вредно для здоровья, поэтому, я возьму .. вооот этот кусочек. – С этими словами Сева -ханум ставила себе в тарелку самый маленький кусочек мяса или же курицы, в основном такие, где косточек было больше, чем мяса.
Лейла прекрасно понимала, в чём истинная причина. А вот отец.. Он с аппетитом ел, обычно, с добавкой, затем, шумно переводя дух, вставал из-за стола, выходил на балкон и курил.. Кстати, деньги на сигареты он тоже брал у мамы..
С каждым днём Лейла всё больше и больше ненавидела отца. Он в последнее время нашёл себе новое занятие. Проспав до полудня, встав, плотно поев, он, если по телевизору не показывали ничего интересного, одевался и шёл гулять в парк. Там он играл с такими же бездельниками -дармоедами, как сам, в домино, нарды, пил пиво или чай, приходил домой к ужину, ел и в зависимости от погоды и телевизионных передач, он ложился на диван или же, снова, уходил в парк. Вернувшись из парка, он снова ел и ложился на диван, смотрел допоздна телевизор, нимало не беспокоясь о том, что громкий звук и свет мешают спать жене и дочке. Обеим им приходилось вставать рано - Лейла ходила в школу, а Сева –ханум - на частные занятия..
Благодаря такому образу жизни, отец Лейлы – Акиф - поправился, хотя, всегда был довольно худым. Теперь, у него появился живот, лицо округлилось и лоснилось. Цвет лица у него был свежим, румянец ярко покрывал его щёки - это был результат того, что он проводил много времени на свежем воздухе, хорошо ел и спал.
А Сева –ханум, всегда бывшая очень стройной, теперь похудела так, что, если бы не рост, со спины их с Лейлой почти невозможно было бы отличить. Ещё в седьмом классе Лейла была почти одного роста с мамой, а за последние несколько лет она вымахала так, что была на две головы выше всех своих сверстников, и на голову выше своих родителей, хотя они оба были довольно высокими.
Беготня из одного конца города в другой, все домашние заботы, финансовые проблемы – всё это легло на хрупкие плечи молодой женщины. Но Севу-ханум угнетало не это, а только сознание того, что муж даже не думает о благополучии семьи. Первое время она очень жалела Акифа. Но, постепенно, она понимала, что он предпочёл стать нахлебником, вместо того, чтобы попытаться хоть что-то сделать.
Однажды, не выдержав, Лейла высказала маме всё, что накопилось у неё на душе. Отца дома не было.
Сева- ханум, отложив в сторону вязание - она умудрялась находить ещё время и на это, и на шитьё, потому, что покупать новые вещи было не на что, а старые можно было перевязать, перешить, тем более, что Сева-ханум была настоящей мастерицей - внимательно, ни разу не перебив, выслушала дочку. Потом, несмотря на то, что прекрасно и сама понимала – дочь права на все сто - обняв Лейлу, поцеловала в щёку и сказала:
- Доча, родная, мужчинам сейчас очень трудно найти работу. Всем трудно, а мужчинам - особенно. Вот, возьмём, хотя бы наш случай. Мы оба можем давать частные уроки. Но дело в том, что девять из десяти семей предпочитают педагога – женщину. А больше ведь папа ничего не умеет. Он не умеет торговать, не умеет строить или делать ремонт.
- Мам, у Сабины отец работал в том же НИИ! Так вот он, сразу, как только остался без работы, стал ездить в Польшу, Турцию! И уже через год, понимаешь, через год, они встали на ноги. Теперь у него на толкучке три контейнера!! И сам он больше не ездит за товаром!
- Для этого нужно две вещи, милая. Умение и везение. Причём, второе - гораздо важнее. А я тебе могу привести другой пример. Тётю Флору помнишь?
- Лаборантку папину?
- Да.
- Конечно, помню. – Лейла улыбнулась. Тётя Флора была лаборанткой в том же институте, где работал её отец, и Сева-ханум дружила с ней. Они всегда ходили на дни рождения друг друга и детей, на праздники, или просто в город погулять, в кино, в театр, но последние два года всё это осталось лишь в воспоминаниях. О каких развлечениях может идти речь, когда все силы и средства уходят на то, чтобы хоть как-то продержаться?
- Так вот, они с мужем тоже решили заняться «ал-вером» * («ал - вер», дословно «возьми - дай», по смыслу - «купи- продай», торговля.) Первые два -три раза всё было хорошо, она ездила в Турцию, Иран, привозила вещи, муж - продавал здесь. А потом кто-то предложил им совместно заниматься этим. Полгода всё было замечательно, дела пошли в гору, а ещё через полгода помещение, которое они арендовали, подожгли. Пропал и весь товар, плюс – помещение сгорело полностью. И ты знаешь, что им пришлось продать всё, даже квартиру? Теперь, Флора с мужем и двумя детьми живут в доме сестры, в крохотной комнатушке, наша кухня и то больше. И они до сих пор не расплатились с долгами. Но, самое страшное то, что у её мужа случился инфаркт и он чуть не умер. Так, что, милая моя, такие вот дела. Твой папа не относится к категории тех людей, которые могут заниматься торговлей.
- Мам, хорошо, я согласна по поводу торговли, что у него нет этой жилки. Но что насчёт репетиторства?! Ты сама говоришь, что девять из десяти семей отдают предпочтение педагогу - женщине, но остаётся же ещё одна семья, образно говоря, которая захочет педагога -мужчину! И потом, сейчас открываются разные курсы, почему он не устроится туда преподавать?
Не выдержав, Лейла, всё-таки, добавила.
- Он орёт, что не унизится до того, чтобы бегать по домам и давать частные уроки. А сидеть на твоей шее – это не унижение?!
- Лейла, прошу тебя, не нужно так говорить. Он - твой отец! Ты обязана его любить и уважать.
- Нет, мам, я не обязана его ни любить, ни уважать, только потому, что он мой отец.
Сева- ханум молча смотрела на дочку. Она понимала, что сейчас любое неосторожное слово или действие с её стороны разрушит раз и навсегда ту хрупкую грань, разделяющую ребёнка от родителя.. И она, понимая, что дочь права, тем не менее, не хотела, чтобы та, окончательно, разочаровалась в своём отце. Поэтому, она, мягко сказала:
- Да, не обязана, но постарайся тогда быть, хотя бы, терпимее к нему. Возможно, ему просто нужно немного больше времени, чтобы на что-то решиться..
- Пфф. – Фыркнула Лейла, пожимая плечом.-А, по-моему, его всё устраивает.
- Лейлуш, ну, пожалуйста. Ты же у меня умница!
- Хорошо. - Буркнула недовольно Лейла.
- Вот и умница. – Сказала Сева-ханум, взяв, отложенное, вязание в руки.
Лейла, помолчав несколько минут, добавила тоном, не терпящим возражения:
- Но с моей зарплаты попробуй только хоть что-то лично ему купить, или на сигареты и карманные расходы ему дать!! Эти деньги будут только на твои и мои личные, понимаешь, личные расходы.
- С какой зарплаты? – Удивлённо спросила Сева-ханум, снова отложив вязание.
- С той самой. Я тоже устроилась на работу.
- А что за работа и почему я ничего об этом не знаю?
- Потому, что я и сама это только сегодня узнала. Слушай, мам, сейчас всё расскажу!
Недели две назад Лейла зашла в учительскую – она была старостой - чтобы узнать, будет ли у них сегодня урок литературы. Их педагог заболел, а заменять было некому. Штаты были сокращены донельзя, а оставшийся преподавательский персонал уже давно работал спустя рукава. Какой смысл драть горло и трепать нервы за гроши в школе, когда можно неплохо заработать, давая частные уроки? Поэтому, если кто-то из педагогов отсутствовал, то редко кто заменял коллегу.
В учительской никого не было. Только заведующая – Раиса Степановна - стояла у окна, и смотрела, невидящим взглядом.
- Раисстепанна! – Лейле пришлось дважды обратиться к завучу, прежде, чем та, вздрогнув, обернулась и посмотрела на неё растерянным взглядом.
- А? Что тебе, Велиева? – Раиса Степановна обладала феноменальной зрительной памятью и знала, практически, всех учеников по именам и кто в какой классе учится.
- У нас пятый и шестой уроки будут?
- Десятый «вэ». Лидия опять не пришла. – Раиса Степановна говорила это, подходя к своему столу. – Как же мне всё это надоело.. – Добавила она устало. Потом, встряхнув рыжими кудряшками, сказала она своим обычным, озабоченно –деловым, тоном : - Так, Велиева, пятый урок посидите в кабинете, и чтобы ни один паразит не ушёл и не шастал мне по коридорам. Сама проверю! А с шестого, тихо, как мыши, идите домой.
- Хорошо! - Обрадовано сказала Лейла. – Тогда, я принесу журнал?
- Неси- неси. – Торопливо сказала Раиса Степановна. Её занимали другие мысли, явно, бывшие далеки от школьных проблем.
Лейла уже собиралась выйти из кабинета завуча, как та окликнула её:
- Велиева, ну-ка, подожди. Ты в девяносто третьем доме живёшь?
- Да. – Сказала Лейла.
Раиса Степановна внимательно смотрела на неё несколько минут, потом, сказала:
- Лейла, а ты бы не хотела поработать нянечкой?
- Я?? - Лейла ошарашено посмотрела на завуча.
- Ну, да. Ты - девочка воспитанная, порядочная, и семья у тебя хорошая. Просто, моя дочь развелась, и они с мужем обменяли свою квартиру. Теперь Люба с Максимом живут в частном доме, позади вашего здания.. Она работает в иностранной компании, у неё хорошая зарплата, терять такую работу грех! А я со школы раньше семи редко когда ухожу. Максим учится в первом классе. Ты поговори дома с родителями. Если они не будут против, то с завтрашнего дня начинай работать. Занятия у Максима заканчиваются раньше, он будет ждать, когда твои занятии закончатся здесь, в учительской, а если у тебя последние уроки не особо важные - я буду тебя отпускать. Как-раз и уроки с ним будешь делать. Ещё, три раза в неделю, в пять часов - на плавание водить, и три раза - на дзюдо, в шесть часов.. Нанимать кого-то на весь день - не имеет смысла, нам нужно, чтобы его утром в школу приводили, а после занятий посидели до семи вечера, ну, иногда, чуть позже. Я ведь в другом конце города живу, и муж болеет, ничем Любочке помочь не могу. Вот, неделю уже мыкаемся.
- Хорошо, Раисстепанна, я поговорю дома.
- Ты поговори, дорогая, поговори. И скажи, что пятьдесят долларов в месяц будем платить. И кушать будешь у Любочки. Максим один капризничает, ему нужна компания. Иногда Любочка уезжает на несколько дней, так вот за эти дни - отдельная плата будет. По пять долларов. Уезжает она, минимум, раз в месяц, и минимум на три дня, так что, считай, ещё пятнадцать долларов дополнительно.
- Так, что, мамочка, с завтрашнего дня я тоже работаю!
- Но мы с папой ещё не дали своё согласие.
- Мам, извини, но я просто Раисе Степановне сказала, что мне нужно ваше согласие. Чтобы ваш, родительский, авторитет, поддержать. На самом же деле, я не собираюсь отказываться. Послушай, мамочка, не перебивай, пожалуйста. – Увидев, что Сева –ханум собирается что-то сказать, Лейла обняла маму за шею и приложила палец к её губам. Целуя маму в щёки, она затараторила:
- Мамочка, родная, любимая, я же вижу - ты зашиваешься!! Это папе на тебя плевать, а мне - нет!! Ты посмотри, как ты похудела!! Нет, ты, конечно, красавица у меня, вообще как девочка, у меня даже ребята спрашивали - что за девушка с тобой в магазине была, клянусь, мам, так и спрашивают, но ты совсем худенькая, и бледная очень! Ты же выматываешься!! Если даже не брать в расчет те дни, когда Люба будет уезжать и платить дополнительно, пятьдесят долларов!! Ты за пятнадцать долларов с каждым учеником занимаешься! Это - сорок пять долларов в месяц. И тебе приходится тащиться, чёрт знает, куда!! Господи, мамочка, я же с ума схожу, пока ты домой придёшь! В жару, в снег, в дождь!! Ты же себя не видишь, когда домой приходишь! А я - вижу!! Я в глаза твои смотреть не могу! Они же… они как… - Она не могла подобрать нужное слово, чтобы не обидеть маму..Но, не могла. – Прости, но как у загнанной лошади!
Сева- ханум смотрела на неё, а в глазах, постепенно, набирались слёзы и, когда их уже стало слишком много, они, крупными горошинами, побежали по щекам.. Лейла ещё крепче обняла маму - такую хрупкую и беззащитную, напомнившую ей, почему-то, котёнка. И, хотя Лейлу саму тоже душили слёзы, она не проронила ни единой. Лишь сглотнула железный ком, появившийся в горле, и сказала голосом, не терпящим возражения:
- В общем, мамочка, я своё слово сказала.Это деньги только для тебя и меня, чтобы покупать тебе и мне то, что нам необходимо. На первые же куплю нам сапоги. Твои, скоро, на ногах у тебя развалятся! Мам, ну, разве папе не стыдно? Ты, такая красивая, молодая, должна одевать всё самое красивое, лучшее, а ты только и делаешь, что перевязываешь, перешиваешь. - Лейла кивнула на вязание, валявшееся в кресле. – Знаешь, мам, вот, когда я стану богатой - а я стану!! - я куплю тебе ателье! Будет у тебя своё, модное, ателье!! И ещё салон красоты там будет!
*********************************
Лейла, действительно, открыла ателье мод, при котором был ещё и салон красоты.. Она выполнила своё обещание, данное маме.. Но, к сожалению, задолго до того, как Лейла смогла позволить себе сделать такой подарок, мама умерла…
********************************
В Любу Лейла влюбилась с первого взгляда. Эта высокая, стройная девушка, с короткой стрижкой, казалось, сошла со страниц журнала мод. Одевалась она очень стильно. Все вещи были дорогими, импортными. Целая комната была отведена под гардероб. Максим был послушным, жизнерадостным ребёнком и Лейла сразу привязалась к нему. Она была единственным ребёнком, но всегда мечтала о младшем брате или сестре. И вот, в лице Максима, она приобрела брата, а Люба стала ей как старшая сестра. В первый же день Люба сказала Лейле, чтобы та обращалась к ней на «ты».
- И, знаешь что, ты тоже будешь заниматься плаванием и дзюдо. Я уже договорилась и всё оплатила. Ты же всё-равно будешь торчать там, пока Максим занимается? Зачем попусту терять время? Вот и будешь тоже заниматься. А, вдруг, пригодится тебе умение плавать и драться? Жизнь большая и непредсказуемая..
Люба, словно, в воду глядела. Много лет спустя, Лейла, отдыхая на Средиземном море, чуть не утонула и только то, что она до сих пор ходила на плавание, спасло её.
А приёмы дзюдо понадобились ей гораздо раньше..
У Любы была своя машина, а женщина за рулём, да ещё и иномарки, в те, девяностые годы, было явлением довольно редким. И именно Люба научила Лейлу водить машину..
Раз в неделю Раиса Степановна приходила к дочери, готовила еду на неделю, прибиралась, хотя Люба постоянно говорила, что еду она может заказывать в ресторане, а для уборки приглашать раз в неделю какую –нибудь женщину. Но Раиса Степановна и слышать об этом не хотела.
- Ещё чего!! Неизвестно, что там тебе из ресторана принесут, а чужой человек всё-равно не уберётся так, как положено! – Говорила она, гремя кастрюлями или протирая пыль по всем углам. – Пока я в состоянии, хоть чем-то тебе помогу. Ты и так, вот сколько для нас с папой делаешь! И продукты, и лекарства..
- Ма, прекрати! – Говорила Люба, нанося перед зеркалом макияж, собираясь куда-то по делам.
В конце месяца Люба протянула Лейле двести долларов. Та уставилась на неё с обалдевшим видом.
- Люба, этого много.
- Много - не мало. – Сказала Люба.
- Но Раисстепанна говорила, что..
- Я знаю, что Раисстепанна тебе говорила. - Люба с улыбкой взъерошила волосы Лейлы. – Я сама решаю сколько, кому и за что платить. Понимаешь, Лейлуш, по - любому, ты мне обходишься, образно говоря, гораздо дешевле. Потому, что мне пришлось бы нанимать няню и отдельно педагога, чтобы делать с Максимом уроки, водить его на спорт. Так, что, держи, на здоровье.
- Спасибо.. – Лейла благодарно посмотрела на Любу и, с каким-то доселе неизвестным ей чувством восторга и гордости, взяла две хрустящие купюры.
Домой она буквально влетела. Отца, к счастью, дома не было. А мама готовила гречку. С мясной подливой! Ах, как же Лейла обожала именно эту подливу! С прожаренным до состояния соуса луком, с томатом, который мама готовила сама…
- Мамочка! Вот!!
Лейла, держа в каждой руке по хрустящей купюре, исполнила какой-то дикий танец, затем, схватив маму на руки - такую тонкую и лёгкую - закружилась с ней по кухне.
- Лейла! Отпусти! Надорвёшься!! - Смеялась Сева –ханум.
- Что сделаю? Надорвусь? Да ты вместе с кроватью полкило весишь!
Лейла передала маме весь разговор с Любой. Сева- ханум, внимательно выслушав, сказала:
- Ну, дай ей Бог здоровья! Знаешь, по обычаю, с первой зарплаты положено раздавать щиринлик * (сладость) - чтобы деньги во благо шли и бережливыми были. Так, что, я сейчас испеку торт, а завтра ты отнесёшь его Любе.
- Вееесь? - Ужаснулась Лейла – она была жуткой сладкоежкой.
- Да. – Сева –ханум показала ей язык.
- Ну, мааам.. –
- Ладно, я испеку два небольших. Один - нам, другой - отнесёшь.
- А, ну это совсем другое дело. Что будем печь? Я помогу! - Лейла с готовностью открыла дверь холодильника и стала доставать яйца.
Они, вдвоём с мамой, испекли два небольших торта, мама - параллельно - закончила готовить ужин. Потом искупались, по очереди, накрыли на стол, а отца всё ещё не было дома. Был десятый час, когда Сева- ханум сказала Лейле, чтобы та нарезала хлеб, а сама стала разогревать подливку. Гречка «доходила» в пузатой, чугунной кастрюле, доставшейся Севе –ханум в наследство от её мамы. Кастрюлю Сева- ханум завернула в старенькое одеяло, предварительно обложив кастрюлю старыми газетами.
За ужином, Лейла сказала :
- Мам, я не хочу, чтобы ты ходила к ученикам. Или ходи только к одному,к тому, кто близко живёт.
После долгих, настоятельных просьб, Сева – ханум уступила.
- До конца этого, учебного года, похожу к ним, потому что, если я уйду сейчас, это будет непорядочно с моей стороны. А потом только к Анечке буду ходить. Они и живут близко, да и девочка, действительно, талантливая. Уверена, что из неё выйдет толк.
На этом и порешили..
- И ещё кое -что, мам..Я не хочу, чтобы твой муж знал, что Люба заплатила мне двести долларов. Единственный на свете человек, который будет всегда и всё обо мне знать - это ты.
Лейла смотрела на маму твёрдым взглядом таких же зелёных, обрамлённых густыми, длинными чёрными ресницами, глаз. Но, если взгляд Севы -ханум был неуловимо похож на взгляд котёнка - мягкий, чуть растерянный и по- детски наивный, то взгляд Лейлы можно было сравнить со взглядом пантеры перед атакой. Лейла уже давно, говоря об отце с мамой, называла его, не иначе, как «твой муж». Общение с отцом она тоже свела к минимуму. В тех случаях, когда она была вынуждена к нему обращаться, Лейла, так же, не называла его папой. Она просто говорила:
- Тебя к телефону.
- Чай будешь?
Сева –ханум, конечно же, сразу обратила на это внимание. Её удручало такое охлаждение дочери к собственному отцу. Но виновен в этом был только он сам..
Сева –ханум помолчала, внимательно глядя на дочь. Затем, чуть улыбнувшись, сказала:
- Это - твои деньги. Ты их заработала честным трудом. И только ты имеешь право распоряжаться по своему усмотрению.
- И ты тоже, мам. Ты можешь делать с этими деньгами всё, что хочешь, но только - для себя.
Сева- ханум, ласково, провела рукой по лицу Лейлы.
- Как жаль, что ты так рано повзрослела.. - Сказала Сева -ханум, печально вздохнув..
Поздние приходы отца уже давно вошли в норму. Но, несмотря на это, Сева –ханум, до последнего момента старалась оттянуть время ужина.
- Мам, зачем мы его ждём? – Спросила Лейла однажды, когда они, поужинав, стали убирать со стола.
- Потому, что семья должна собираться за столом, хотя бы один раз в день, за ужином.
- Судя по - всему, это только ты так считаешь. Он и ужинает –то не всегда, между прочим.
Лейла не понимала, что режет по живому. Откуда ей, шестнадцатилетней девчонке, было ведомо –что чувствует её мама? Какие мысли одолевают её..
- Ну, это моё отношение, милая. – Только и сказала она.
В первом часу ночи раздался звук ключа, поворачиваемого в замочной скважине.. Лейла и Сева –ханум уже давно легли спать.Но ни одной из них не спалось. Двери спальни и комнаты Лейлы были открыты и они обе слышали, как каждая из них ворочается в постели. Каждую из них одолевали тяжёлые мысли. Радость Лейлы от сознания того, что она принесла в дом такую большую сумму, омрачалась мыслями о том, что мама, как- всегда, пожалеет потратить что-то лично для себя. «Завтра же отведу её в магазин и заставлю купить сапоги и какое –нибудь красивое платье. Если станет отказываться, пригрожу ей, что куплю сама, на своё усмотрение. Тогда, она никуда не денется.» - Твёрдо решила Лейла.
А Сева –ханум думала о том, почему её муж так себя ведёт. Мало того, что он полностью освободил себя от проблем семьи - начиная с финансовых вопросов, заканчивая элементарными бытовыми - он ещё и к ней охладел совершенно. Они были ещё довольно молоды. Что такое для женщины тридцать шесть лет? Лейла находилась в самом лучшем для женщины, тем более, восточной, возрасте. Несмотря на невзгоды, физическую и моральную усталость, Сева –ханум была щедро одарена природой. У неё было прекрасное тело, красивое лицо, нежная кожа и роскошные волосы. Да и Акиф был довольно интересным мужчиной, ему недавно исполнилось сорок два года, и он находился в прекрасной физической форме. А, благодаря тому образу жизни, который он вёл, ничем себя не обременяя, он поправился, цвет лица был здоровым и свежим, даже небольшой живот не портил его, наоборот, придавал какую –то солидность. Одет он был всегда с иголочки, и это была её, Севы –ханум, заслуга. Сорочки всегда идеально выстираны, выглажены. Несколько костюмов и галстуков, приобретённые в былые, хорошие времена, отличного качества, благодаря тому, что были выдержаны в классическом стиле, не потеряли свою актуальность даже на сегодняшний день. И, глядя на этого, солидно одетого, довольно интересного мужчину, создавалось впечатление, что перед вами человек, как –минимум, среднего материального достатка. И никому бы в голову не пришло, как всё обстоит на самом деле. Что этот, «солидный», мужчина полностью находится на иждивении жены, которая, из последних сил, старается выжить в эти, тяжёлые, «лихие девяностые». Ох, не зря они получили своё название .. «Лихие» - вернее и не скажешь.. Лихо гуляло вовсю, танцуя на развалинах огромной державы, крах которой разрушил и сломал сотни тысяч, да что там?! - миллионы человеческих судеб. Вот и их семью эта участь не обошла стороной. Жили себе, поживали, муж - кандидат, жена - учительница музыки и умница дочка.. Интеллигентная семья. Дружная, надёжная.. Жили, как все - размеренно и спокойно, звёзд с неба не хватали и были уверены в завтрашнем дне. Всё было так хорошо, так спокойно. И вдруг всё это пропало.. Муж оказался на поверку бесхребетным, безвольным человеком. Не сумевшим, вернее, не пожелавшим хоть что-то делать для семьи. А вот жена - хрупкая, воздушная, родившаяся в семье потомственных педагогов - музыкантов - оказалась с таким стальным стержнем, что её, не то, что сломить, и согнуть – то не удалось.. И материально, и морально, и физически они не пропали только благодаря ей, её стараниям, умению экономить и правильно распоряжаться той крохотной суммой денег, которые оказывались у неё на рука. Это она, не гнушаясь, ходила на «ахшам - базары»* (вечерний базар) и тащить огромные, тяжёлые сумки с продуктами, купленными в несколько раз дешевле, чем на том же базаре, но в дневное время. А потом она сидела часами и перебирала овощи, фрукты, зелень, тщательно, скрупулёзно, стараясь свести к минимуму «отход». Затем, именно ей нужно было всё это жарить, парить, мариновать, варить, солить, закатывать банки и баллоны,до глубокой ночи, а потом - вставать, ни свет ни заря, для того, чтобы успеть на другой конец города на частный урок.. Главное, не позволять себе думать о том, почему же ей, блестяще окончившей музыкальное училище, а затем и консерваторию, имея мужа, приходится, ради копеек, давать частные уроки в домах зажравшихся представителей новоявленных хозяев жизни. Все эти люди были грубы, невежественны, неимоверно амбициозны и уверенны в своей исключительности. А на таких, как она смотрели - в лучшем случае - просто свысока. Но, увы, гораздо чаще - не скрывая презрения. К счастью, Сева -ханум была настолько выше всех их духовно, морально, что сама смотрела на них со снисходительностью человека, знающего истинную ценность того, что важно на самом деле, а не то, чего стоит вся эта мишура, выставленная напоказ, кричащая о безвкусице и духовном убожестве. Она добросовестно выполняла свою работу, получала за неё копейки и благодарила Бога за то, что ОН дал ей возможность и здоровье заработать хотя бы эти гроши. И просила ЕГО о том, чтобы эти копейки оказались бережливыми, чтобы их хватило, чтобы никогда не пришлось брать в долг.. И Бог, словно, слышал её. И той, малой суммы, оказывалось вполне достаточно для того, чтобы вовремя оплачивать все коммунальные услуги, покупать продукты и …давать мужу на сигареты и карманные расходы..
.. «Может, у него кто-то появился? » - Думала Сева –ханум. И эти мысли терзали её. Не то, чтобы она безумно любила своего мужа. Нет, той страсти, которую она испытывала к нему, когда они только познакомились, а потом поженились, уже давно не было. Она любила его, как человека, и, конечно же, желала его, как женщина очень долго. Даже рождение ребёнка не отдалило и не охладило их, как это, к сожалению, очень часто происходит. Но последние несколько лет они стали совершенно чужими. Где-то, в глубине души, она прекрасно понимала, что одной, и, возможно, главной, из причин её охлаждения к мужу, стало его, вот такое, поведение. Ведь он же мужчина! И это он должен был в трудную минуту взять на себя заботу о них - о своей жене и дочери. А он струсил.. Банально струсил.. И, как оказалось, он, в принципе, ничего из себя не представлял! Ну, да, знает он физику и математику, на том уровне, которого было достаточно для того, чтобы устроиться на работу в НИИ, которое потом ликвидировали за полной ненадобностью – так решили те, кто теперь взял бразды правления в свои руки. И всё, на что он был способен, это - вымученная и, кое –как, защищённая диссертация! Без НИИ, без лаборатории, в которой он, как и многие его коллеги, просиживал штаны, нетерпеливо глядя на стрелки часов, чтобы ровно в пять часов пулей вылететь из кабинета, а два раза в месяц торчать у окошка кассы, чтобы получить «аванс -получку», он, в принципе, ни на что не годен!
«Лейла права.. Почему он не хочет заниматься с учениками? Или устроиться педагогом на курсах? Если ничего другого не может, то хотя бы так зарабатывать мог. Но он не хочет.. Просто тупо не хочет ничего делать. Его всё устраивает.. И, как говорит Лейла, считая унижением давать уроки, он, кандидат наук, совершенно спокойно относится к тому, что полностью находится на моём иждивении.. И она права, что не хочет, чтобы её деньги тратились на него. Она тысячу раз права. Ведь она их заработала честным трудом! Это со стороны только кажется - а что тут такого, подумаешь? А то, что её, самой, фактически, ещё ребёнку, нужно нести ответственность за чужого ребёнка? Что ей приходится вставать утром на полчаса раньше, забирать Максима в школу, а потом - вести его домой? И весь она день занимается им: делает уроки, кормит, водит на спорт. А ведь она и сама к экзаменам готовится, самостоятельно, причём, без всяких там репетиторов. Хотя, отец мог бы, и помочь ей - по физике, математике. Так, что, деньги ей не на голову свалились. А Акиф – взрослый мужчина - палец об палец не хочет ударить. Конечно, я ни копейки из её денег не потрачу. Буду собирать для неё, только в случае, не дай Бог, какой –нибудь, крайней необходимости, я возьму из её денег. Но и то - обязательно с возвратом! Не хватало ещё того, чтобы она в свои шестнадцать лет, деньги в дом зарабатывала, когда отец, здоровый бугай, сидит, сложа, ручки.»
Её мысли прервал звук ключей, поворачиваемых в замочной скважине входной двери. Сева-ханум услышала, как Лейла закрыла дверь своей комнаты.
Сева -ханум встала, надела халат и вышла в коридор. Акиф, нисколько не заботясь о том, что уже очень поздно и, скорее всего, жена и дочь, которым, в отличии от него, как –обычно, нужно было вставать рано утром, швырнул связку ключей на шкаф, стоявший в коридоре. Связка, с грохотом, стукнулась о столешницу, скользнув, упала на пол, как- назло, не на ту часть, которая была покрыта ковром, а на кафельные плиты. Затем, он открыл дверь стенного шкафа, уронил железную вешалку, на которую собирался повесить пальто. Повесив вешалку на место, Акиф с громким стуком закрыл дверь шкафа. Не снимая обуви, он прошёл на кухню. За ним потянулись мокрые, грязные следы. Акифа шатало из стороны в сторону, и Сева -ханум услышала резкий запах спиртного. Она смотрела на мужа, прислонившись к косяку двери и скрестив руки на груди. В её взгляде читались, одновременно, и грусть, и обида, и осуждение, и жалость. Тяжело вздохнув, она, вернулась в спальню. Сняв халат, легла и, как ни странно, мгновенно уснула.. Проснулась она от того, что почувствовала, как руки мужа лихорадочно сдирают с неё нижнее бельё. Мерзкий запах спиртного ударил ей в лицо. Акиф тяжело дышал. Она, вдруг, почувствовала дикое отвращение.. Резко вырвавшись из пьяных объятий мужа, она вскочила с кровати и, прикрываясь одеялом, посмотрела на Акифа с ненавистью.. Впервые в жизни он был ей противен!
- Ты что? С ума сошла?! – Громко спросил Акиф.
- Не ори! – Тихо сказала Сева. Но Акиф, словно, с цепи сорвался. Он бросился к жене и схватил её за волосы. Она оттолкнула его. Тогда Акиф ударил жену по лицу. Впервые в жизни он поднял на неё руку.. И впервые взял её силой.. Когда он уснул, Сева –ханум встала с постели и вышла из спальни, притворив за собой дверь. Она долго стояла под горячим душем. Слёзы, смешиваясь со струйками воды, текли по лицу.. Выйдя из ванной комнаты, она не вернулась в спальню, а прошла в комнату Лейлы..
Когда Лейла услышала, как мама вошла к ней в комнату, то, почему-то, решила притвориться спящей.
Мама тихонько легла рядом, обняла её со спины. И через несколько минут Лейла крепко уснула.
Утром, проснувшись от звонка будильника, Лейла увидела, что мамы рядом нет. Лейла, прибрав постель, вышла из комнаты и увидела, что мама уже на кухне. По квартире плыл аромат блинчиков, которые аппетитной горкой дымились на блюде.
Умывшись, Лейла зашла на кухню, поцеловала маму.
- Доброе утро, мамуль.
- Доброе. – Мама улыбнулась и поцеловала её в ответ. Но мамина улыбка была такой вымученной, что у Лейлы сжалось сердце.
- Он вчера поздно пришёл? – Лейла решила не говорить маме о том, что не спала, когда та зашла к ней в комнату ночью.
- Да.. А ты ничего не слышала?
- Нет. – Твёрдо ответила Лейла, прямо глядя маме в глаза.
- А я ночью к тебе спать пришла.
- Серьёзно? – Лейла изобразила искреннее удивление.
- Да.
- А почему? Что-то случилось?
- Нет-нет, ничего такого. Просто, папа пришёл выпивший, а ты же знаешь, что я не переношу запах спиртного. – Сказала Сева-ханум, стараясь не глядеть на Лейлу.
- Ясно. Это уже что-то новое.
- Ну, мужчинам нужно иногда расслабляться. – Мама говорила, всё так же, не глядя на Лейлу.
- Да, я смотрю, твой муж слишком напрягается.
- Лейла. – Укоризненно сказала Сева –ханум.
- Ладно, мам, всё, проехали. – Сказала Лейла. Она налила себе и маме чай. Они быстро молча позавтракали, затем, одевшись, вместе вышли из квартиры.
Около блока Сева- ханум крепко обняла Лейлу, поцеловала её в щёки. Лейла тоже обняла маму, прижалась на несколько секунд к ней, потом, поцеловав, побежала в навстречу Максиму, который появился из-за угла здания.. Он, радостно улыбаясь, помахал рукой и крикнул:
- Здрасьте, тёть Сева!
- Здравствуй, милый.
- И пока!!
- Пока –пока!
Сева –ханум безумно переживала из-за произошедшего. А Акиф не только не раскаивался и даже не пытался извиниться, а, наоборот, каждый раз, оставаясь с женой наедине, изводил её своими обвинениями. И, если Лейле случалось застать маму удручённой или с заплаканными глазами, на все её расспросы, Сева –ханум отвечала, что она просто огорчена из- за обстановки в семье.
- Нет семьи, мам. Пойми ты это! С того момента, как он всё взвалил на твои плечи, как стал нахлебником – семьи нет.. На твоём месте я бы давно развелась, послала бы его к чёрту и жила бы для себя. Ты же такая красивая, молодая!! Ты ещё замуж за достойного тебя мужчину выйти сможешь! Брата или сестру мне родишь! Можно даже двоих! Я буду только рада!
- Ох, Лейлуш, ну, о чём ты говоришь? – Улыбаясь сквозь слёзы говорила Сева -ханум.
В тот день, вернее, уже вечером, когда Лейла пришла домой от Любы, благополучно «сдав» ей Максима, отец был дома один. Лейла посмотрела на часы - был десятый час вечера. Была среда, значит, мама придёт к одиннадцати часам. Зима в том году выдалась очень холодная и ранняя. С середины ноября постоянно шёл то снег, то дождь, то мокрый снег. А ветер, сумасшедший бакинский ветер, срывал всё на своём пути. В феврале, словно чувствуя, что её правлению скоро придёт конец, зима, будто, решила обрушить на город весь свой гнев. Уже неделю мело, по-настоящему. Снег, то валил крупными хлопьями, то мелкими, острыми колючками впивался в лица прохожих, тщетно пытавшихся закутаться в шарфы или натягивать капюшоны. Гололед был ужасный, ходить можно было лишь мелкими шажками, но даже это не спасало - люди спотыкались и падали, потому что было невозможно устоять под дикими порывами ветра, словно, сорвавшегося с цепи.. В квартирах было холодно - свет и газ постоянно отключали, а отопление не работало уже очень давно.
Лейла, зябко кутаясь в плед, стояла у окна, тщетно, пытаясь разглядеть улицу. В щели рам огромных окон они, вдвоём с мамой, ещё в начале ноября запихнули куски газет, забив сверху маленькими гвоздями двойным слоем толстой клеёнки. Но, несмотря на это, ветер умудрялся пробиваться, противно, тонко завывая и свистя. Лейла уже привыкла к этим звукам, почти не замечала и, даже, иногда, это завывание и свист помогали ей уснуть.. А в тот вечер в завывающих звуках ветра, Лейле слышалось что-то такое зловещее, что мороз, непрестанно, мурашками, пробегал по её телу. Холод, пронзительный, от которого сердце, будто сжималось, был не от того, что панельные стены квартиры не удавалось прогреть слабым огнём горевших конфорок печки. Не согревали ни толстые носки, из чистой шерсти, связанные мамой и надетые поверх плотных колготок; ни свитер, тоже шерстяной и тоже связанный мамой; ни плед из верблюжьей шерсти. Этот старый плед Лейла помнила с детства, он принадлежал ещё её покойной бабушке, маминой мамы. Лейла, в каждом, еле просматриваемом из заметённого снегом окна, силуэте одинокого, редкого прохожего, пыталась узнать родные и знакомые черты мамы..
А отец смотрел какую-то юмористическую передачу, врубив звук на полную мощь и, периодически, громко смеялся. Каждый раз, услышав его смех, Лейла крепко сжимала кулаки, еле сдерживаясь от того, чтобы не ворваться в комнату и не прибить отца. Она ненавидела его до смерти. «Лежит, нажрался, зад свой греет.. А бедная мама в такую погоду, в этот гололёд едет чёрт знает откуда.. И автобусы от метро не ходят.. Ей столько пешком идти.. И пальто у неё тоненькое!!»
Ожидание становилось просто невыносимым. Не выдержав, Лейла выскочила из кухни, оделась и выбежала из квартиры, прихватив с собой плед, сунув его в большой кулёк, и громко, со всего размаха, хлопнув дверью.
Гололёд был таким, что идти по тротуару Лейла просто не смогла. Она сошла с тротуара и стала идти по заснеженной земле, цепляясь за деревья и кусты. Ноги, то натыкались на обмёрзшие куски почвы, то проваливались в сугроб, но она шла, не обращая внимания ни на ветер, сбивавший её с ног, ни на мелкий, колючий снег, который этот, сумасшедший, ветер пригоршнями швырял ей в лицо. В редких прохожих - некоторые скользили по тротуару, некоторые, так же, как и она, проваливались в сугробы по краям дороги – попадавшихся ей навстречу, она пыталась узнать маму. Лейла прошла уже больше половины дороги, а мамы всё не было.. По её расчётам, они должны были уже давно встретиться.. Сердце бешено билось где-то в горле. Ей было уже жарко, настолько, что Лейла даже расстегнула «молнию» пуховика..
- Мама!! – Крикнула она, узнав свою маму в одной из двух женщин, шедших,крепко держась друг за дружку. Лейла бросилась к ним навстречу, споткнулась, упала, и те несколько метров, которые их разделяли, она буквально прокатилась по скользкому, как зеркало, тротуару.
- Лейла? – Удивлённо сказала мама, помогая ей подняться.
- Мамочка.. мама… - Шептала Лейла. Слёзы, не успев скатиться из глаз, замерзали, обжигая лицо.
Страх и тоска, обуявшие её дома, когда она стояла у окна, исчезли, как-только она увидела маму, почувствовала прикосновение её рук к своему лицу - мама сняла перчатки и тонкие, холодные пальцы, нежно утирали слёзы с лица Лейлы.
- Ты почему здесь, Лейла?
- Я.. я ..
Она не смогла сказать маме о том, что её обуял дикий страх. Что тоска, внезапно нахлынувшая на неё, была так невыносима, что она просто не могла больше стоять и всматриваться в заснеженное окно, тщетно пытаясь угадать в размытых силуэтах редких прохожих, родные черты.. Поэтому, Лейла протянула маме кулёк, который крепко сжимала в руке, и сказала :
- Я тебе плед принесла…
Глаза Севы -ханум наполнились слезами. Она, крепко обняв, поцеловала Лейлу.
- Спасибо, родная..
Женщина, которая шла с ней, оказалась их соседкой, тетей Афой, которая жила в их доме, только в последнем блоке..Женщины взяли Лейлу под руки, с обеих сторон. И так, втроём, накрывшись пледом, они и дошли до дома. Лейла с мамой проводили тётю Афу до её блока и только потом пошли к себе домой.
Они шли, молча, крепко держа друг друга под руки и, иногда, сжимали пальцы друг друга. Им не нужны были слова.. Они понимали друг друга и так..
Открыв двери, Лейла услышала смех отца, и её затрясло, словно, в лихорадке.
- Козёл.. – Процедила она сквозь зубы, снимая сапоги.
Лейла решила, что будет встречать маму сама, каждый вечер, хотя бы до тех пор, пока погода не наладится. Но маме об этом она, естественно, ничего не сказала.
На следующий день, зная, что мама будет дома с двух до пяти, Лейла, взяв с собой Максима, пришла домой и сказала маме, чтобы та одевалась.
- Куда это, Лейла? У меня в половине шестого урок, я в пять должна уже выйти из дома, чтобы не опоздать.
- Успеешь. Где деньги?
- Твои?
- Наши, мама.
- Общие в золотистом кошелке, в полке буфета, в гостиной. А твои я отдельно положила. Они в деревянной шкатулке, на верхней полке, позади постельного белья.
Лейла взяла двести долларов и положила их во внутренний карман пуховика.
- Лейла, может, ты объяснишь?
- Некогда, мам. Давай, побыстрее. Мы с Максимом тебя внизу подождём.
- Мы сейчас поедем на 28- ое мая, там, внутри перехода - торговый центр. И ты купишь себе пальто, сапоги тёплые и платье какое- нибудь красивое.- Сказала Лейла, когда они уже сидели в вагоне метро.
- Лейла!
- Мам, это не обсуждается, ясно? Или ты выбираешь сама то, что тебе по душе, или я завтра куплю всё на свой вкус..Я тебе уже сколько раз говорила? Иди и купи! А ты придумываешь отмазки всякие! Всё!
Сева –ханум знала, что спорить с дочкой бесполезно…
- Мам, какая ты у меня красивая.. - С восхищением смотрела Лейла на маму. Та, в новом шерстяном платье, облегающем тоненькую, по -девичьи стройную фигуру, в тёплом пальто, рукава и край капюшона которого были оторочены лисьим мехом, в высоких, утеплённых сапогах на крепком каблуке, выглядела просто потрясающе. Лейла заставила маму купить ещё и сумку, подходящую к сапогам, и перчатки, тоже отороченные мехом, и цветной, кашемировый шарф..
- Вот так и пойдёшь! – сказала Лейла, не разрешив маме переодеться в свои, старые вещи.
Сева –ханум смотрела на дочь глазами, полными любви и благодарности. Не сумев сдержать слёзы, Сева- ханум, всё-таки, расплакалась. Продавщица - молодая женщина - протянув Лейле кулёк, куда сложила по просьбе Лейлы одежду в которой Сева–ханум пришла, сказала:
- Храни Всевышний Вашу дочь, ханум. Какая умница!! Сейчас молодёжь, по большей части, очень эгоистичная, думает только о себе. Умница, девочка. Дай Бог тебе всех благ!
- Спасибо. – сказала Лейла.
- Аминь. – Прошептала Сева -ханум дрожащими губами.
- Знаете, если честно, пока она Вас не назвала мамой, я думала, что вы - сёстры, а мальчик - ваш брат.
- Причём, она - моя младшая сестра, правда? - Сказала Лейла, обняв маму.
- Точно! – Улыбнулась продавщица.
- А Максим - мой названный брат!
Они вышли из магазина, сопровождаемые задумчивым взглядом продавщицы..
- Всё, мам, разбегаемся. У нас с Максимкой сегодня дзюдо. – Сказала Лейла:- Мы сейчас тебя проводим и побежим.
- Да я сама дойду.
- Заблудишься, мам, здесь - куча переходов.
Сева -ханум согласилась. Потому, что она, действительно, запросто могла бы запутаться на этой станции метро. Лейла, взяв их за руки, пошла быстрым шагом..Сева -ханум думала о том, насколько же взрослая, самостоятельная и уверенная у неё дочь.. А ещё - добрая, заботливая, ласковая и внимательная.. "Мне так с тобой повезло, доченька.." - Думала она.
Они подошли к перрону как-раз в тот момент, когда подъехала электричка, следующая по нужной Севе -ханум ветке. Поцеловав Лейлу и Максима, Сева –ханум села в вагон. Поезд тронулся, Сева –ханум послала им воздушный поцелуй, стоя у двери вагона. Максим и Лейла помахали ей в ответ.
Когда поезд скрылся в тоннеле, Лейла, сказала, взъерошив волосы Максима:
- Ну, что, погнали? - Взъерошив непослушные волосы Максима, спросила Лейла.
- Погнали! - С готовностью отозвался Максим и, крепко держась за руки, они побежали в сторону перехода - им нужна была другая ветка..
Вечером Лейла опять почувствовала тот самый приступ страха, тоски и паники, который обуял её вчера.. Она еле дождалась девяти часов. Потом, оделась и вышла из квартиры. Отец лежал, по своему обыкновению, на диване. Сегодня он смотрел какой-то боевик. Но не по телевизору, а на видео-приставке – это Люба отдала Лейле сегодня свою старую видео - приставку и кучу видеокассет. Для Лейлы, впрочем, как и для многих простых смертных, это была невиданная роскошь. Видео -приставка была в идеальном состоянии. Даже наклейки не стёрлись ещё. Любе подарили её несколько месяцев назад. А на днях она привезла себе из Японии, куда летала по делам компании, в которой продолжала успешно шагать вверх по карьерной лестнице, более современную модель.
Придя домой, Лейла установила видео- приставку. Отец, восторженно, читал названия фильмов на кассетах и, естественно, тут же попросил Лейлу поставить ему какой-то боевик.
Как обычно, звук был на максимуме. Гнусавый голос переводчика, грохот перестрелки, крики героев оглашали квартиру.
Лейла готова была придушить его.. «Как же он так может?? Спокойно пожрал, лёг на диван, смотрит видео, и, совершенно, не думает о том, что на улице - метель, гололёд!Что уже темно и мама возвращается совсем одна.. Как же он так может?? Почему мама не разводится с ним? Зачем он ей нужен вообще? Любит? А за что?? За что его любить?! Не понимаю..»
Думала Лейла, идя в сторону метро.. Как и вчера, она шла по той части дороги, где росли деревья, то проваливаясь в сугроб, то спотыкаясь об мёрзлые куски земли. Лейла цеплялась за ветки деревьев, и вдобавок к снегу, бившему в лицо, на неё падал ещё и снег с веток. Но Лейла, погружённая в свои мысли, почти не замечала ни леденящего ветра, ни колючих снежинок, обжигавших лицо, которое мгновенно заледенело, стоило ей только выйти из блока.. Но не столько эти, невесёлые, мысли тревожили её, сколько те самые чувства, вновь, как вчера, обуявшие её. Почему ей было так тоскливо, тревожно и страшно? Она не могла понять. Нет, она не боялась ни темноты, ни редких прохожих. Этот страх был каким-то другим..
Потом, вспоминая то, что творилось у неё на душе, она понимала, что её подсознание или интуиция, назовите это как хотите, не важно, предчувствовали беду. Просто, она тогда этого ещё не знала…
«А, если бы знала? Что бы тогда изменилось?» - Миллионы раз задавала она себе эти вопросы.. Увы, ответов на них не было..
Она простояла в переходе метро до тех пор, пока работник метрополитена не сказал ей, что посторонним находиться на территории станции нельзя.. Последние несколько человек вышли уже минут двадцать назад..
«Неужели, мы с мамой разошлись? Но я не могла не увидеть её? А, вдруг, она пошла другой дорогой? Но, какой? Дорога от метро до дома - только одна. Разве, что она перешла на другую сторону улицы? Но зачем? И, потом, если мы с ней разошлись, то мама, придя домой, сразу поняла бы, что я пошла встречать её , и она вернулась бы, обязательно вернулась!! По самым грубым расчётам, она должна была бы быть здесь не позже одиннадцати!»
Лейла старалась идти настолько быстро, насколько это было возможно. Ветер, к счастью, дул ей в спину и подгонял. На улице не было ни души. Фонари тускло горели, да и то, не все - через три –четыре столба - и слабо освещали часть дороги. По краям трассы тянулись девятиэтажки, одинаково серые, длинные. Лейла шла и смотрела на дома… В редких окнах горел свет..
« Если до тех пор, пока я дойду до дома, свет погаснет в десяти.. ннет.. в двадцати окнах, значит, мама будет дома!» - Вдруг, невесть почему, подумала она..
«А, если больше??» - Словно шепнул ей кто-то в самый мозг, минуя ухо.. И леденящий холод, появившийся откуда-то изнутри, словно, сковал её. Ноги стали деревянными и ватными одновременно.. Горло охватил железный обруч.. Лейла, словно рыба, брошенная на берег, широко открывала рот, но не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. В глазах потемнело.. В ушах появился шум, будто она приложила к обеим ушам большие, морские раковины, как те, что стояли у них дома, в буфете, в гостиной.. Эти раковины родители привезли с Чёрного моря, куда они ездили в те,такие счастливые, времена.. Казалось, что это было вечность тому назад.. Хотя, прошло всего каких-то пять –шесть лет..
Лёгкие, казалось, готовы были разорваться. В груди нестерпимо жгло. Наконец, Лейла смогла сделать вдох..Он получился каким-то хриплым.. Холодный воздух дошёл до лёгких через горло, словно нож с зазубренными, тупыми краями.
Нажав, онемевшими от холода пальцами, на кнопку дверного замка, Лейла, пытаясь заглушить стук сердца, бешено колотившегося одновременно в груди, в ушах, в висках и в горле, прислушивалась к шуму, доносившемуся из-за тяжёлой, железной двери, обитой дерматином с двух сторон.. Ей, с трудом, удалось расслышать звуки грохота выстрелов и гнусавый голос переводчика.. Она поняла уже, ещё до того, как протянула руку к звонку, что мамы дома нет..
Дверь не открывали.. Лейла стала яростно колотить в дверь ногами и свободной рукой - другую она не отнимала от кнопки звонка..
Когда дверь распахнулась и она увидела раздражённо - заспанное лицо отца, силы оставили её. Лейла сползла по стене блока.
- Ты??! Ты где была? А мать твоя где??
Оттолкнув его рукой, Лейла, не ответив, вошла в квартиру.
- Лейла!! Я с тобой! Ты что, оглохла? Или онемела??
Лейла повернулась к нему.. Видимо, в её взгляде было что-то такое, что заставило отца сделать шаг назад.
- Я?! Я, дорогой папочка, сделала то, что должен был сделать ты! Ходила встречать твою жену, которая одна, в такое время, в такую погоду, возвращается с работы, с другого конца города!! А ты, в это время, греешься на диване!! Смотришь по телевизору очередную фигню!! А, пардон, берите выше - смотришь по видаку супер – крутой боевик! Жрёшь, пьёшь, отдыхаешь, живёшь на всём готовом!! Твое кандидатское величество это никак не унижает?!!
Она говорила всё это , не повышая голоса, вернее, почти шёпотом, медленно стягивая с себя обувь и пуховик, не отрывая ненавидящего взгляда с его обрюзгшего, опухшего и разрумянившегося со сна, лица..
Отец, бросился к ней и размахнулся.. . Но реакция Лейлы была непредсказуема. Она не только увернулась от его кулака.. Лейла ударила отца. Месяц занятий по дзюдо не прошёл даром…
Только увидев отца, который рухнул, как подкошенный, она осознала - что именно сделала. Но никаких угрызений совести или раскаяния, Лейла не чувствовала. Наоборот, её душила ярость..
- Если ты посмеешь хотя бы попытаться поднять на меня руку, я тебя забью до смерти. Можешь в этом не сомневаться. – Сказала она, пригнувшись к нему и глядя ненавидящим взглядом в его глаза..
- Сучье отродье.. – Прохрипел отец..
- От такого и слышу. – Чётко, разделяя слова на слоги, ответила Лейла. Затем, добавила: – Мама не пришла с работы, если ты заметил..
Она прошла на кухню. Страх и тоска, заставлявшие её, уже второй день, выбегать навстречу маме, куда-то исчезли, уступив место пустоте. Лейла посмотрела на часы, висевшие на кухне, над столом. Они были в форме котёнка, играющего с клубочком ниток. Глаза котёнка бегали туда- сюда, отсчитывая время на пару с усиками – стрелками. Хвост тоже двигался..
Лейла смотрела на котёнка и шептала онемевшими губами: «Господи, прошу тебя… прошу тебя, Господи..» Кроме этих слов, она не могла произнести ничего..
До утра Лейла не сомкнула глаз. Она сидела на кухне, сцепив пальцы рук .. Отец на кухню не заходил. Она слышала, как он ходил то в гостиной, то по коридору, то заходил в спальню.. Фильм на кассете давно уже закончился и умная, японская, техника, пискнув, сама отключилась.. Тишину нарушали лишь шорох двигающихся глаз котёнка- часов, завывание и свист ветра, пробивавшегося сквозь невидимые щели рамы..
В шесть утра тишину разорвал звонок телефона.. Лейла была не в силах встать с места.. Вернее, она не хотела вставать. Не хотела подходить к телефону.. Не хотела услышать то, что и так уже знала..
Мамы больше не было……………
****************************
Всё, что было потом, Лейла помнила чётко, поминутно, каждую деталь.. Но вспоминать это было невыносимо больно…
********************
Маму сбила машина.. Недалеко от дома, куда она ходила на частные уроки.. Её нашли только рано утром, когда за одним из жителей того, престижного, района с частными домами, приехал водитель.
Естественно, виновника найти не смогли..
Все хлопоты и расходы, связанные с похоронами, взяла на себя Люба. И она настояла на том, чтобы Лейла жила у неё.
- Я даже представить себе не могу, конечно, что с тобой происходит.. Я только попытаюсь понять.. И я понимаю, что тебе, наверняка, не хочется оставаться там с отцом..
- Не хочется.. – Повторила бесцветным голосом Лейла.
- Вот, именно поэтому, я хочу, чтобы ты перенесла все свои вещи к нам с Максимом.
- Спасибо..
- Не нужно меня благодарить. Я не люблю этого, ты знаешь. И ещё… Возможно, сейчас мои слова покажутся тебе кощунственными, но потом ты поймёшь, что по –другому быть не может.. Жизнь - продолжается. Твоя мама хотела видеть тебя счастливой, сильной, независимой. Счастье я тебе не обещаю - этого никто не может гарантировать, к тому же, понятие о счастье у каждого - своё. Сил тебе не занимать, это - факт. А вот то, что ты сможешь стать независимой - это я тебе обещаю. У нас с Максимом, по сути, тоже никого, кроме моих родителей нет. Дай Бог им долгих лет и здоровья. Но, когда- нибудь их не станет. Конечно, неизвестно, кто из нас уйдёт раньше, и я хочу, чтобы ты знала - у тебя на этом свете есть я, Максим и мои родители, конечно.
С того дня Лейла переселилась к Любе. С отцом она не обмолвилась ни словом. Увидев его во дворе, она проходила мимо. Через полгода после смерти мамы она увидела отца, проходившего через двор под руку с какой-то миловидной женщиной. У Лейлы потемнело перед глазами..
Вечером Лейла позвонила в дверь квартиры, которую когда -то считала своим домом. Дверь открыла та самая женщина. Она была в халате, поверх которого повязала фартук. Это был мамин фартук.. Лейла посмотрела на женщину так, что та, словно кролик под взглядом удава, не моргая, сделала шаг назад и, не в силах отвести взгляд, заведя руки за спину стала, лихорадочно развязывать ленты фартука. Лейле, вдруг, стало жаль эту, в принципе, совершено ни в чём не виноватую женщину.
- Оставьте.. Не снимайте. Где он?
- А.. . Он.. он поехал к моему брату.. Он порезал барана и Акиф поехал, чтобы забрать мясо, которое мой брат отложили для нас..
- Ясно. – Сказала Лейла.
- Лейла, давайте, я Вас чаем напою? – Сказала женщина, глядя на неё с мольбой в глазах цвета янтаря…
Лейла, сняв обувь, прошла на кухню.. Сердце её, предательски. сжалось.. Горло сковал железный обруч. Глазам стало горячо..
- Вы, плачьте, плачьте, не стесняйтесь.. Я и сама очень рано осталась без матери.. А отца не видела вообще. Он умер ещё до моего рождения. Меня вырастил брат - он старше меня на пятнадцать лет. И он заменил мне и папу, и маму.
Голос у женщины был очень приятным, убаюкивающим. Лейла заметила, что в квартире царит идеальный порядок. Правда, некоторые вещи стояли уже не там, где они были при маме.. Кое-чего не было вообще, кое- что появилось..
- Простите, а как Вас зовут?
- Эльмира.
- Эльмира –ханум. - Начала было Лейла, но та её перебила:
- Пожалуйста, просто Эльмира, или - Эля, если хотите. Меня все, обычно, так и зовут.
- Лучше, Эльмира. – Согласно кивнула Лейла. – Я не знаю, что он там Вам рассказал - Лейла ни за что не смогла бы ни произнести его имя, ни назвать отцом - хочу, чтобы Вы знали. Мне нет до него дела. Даже, когда он будет умирать, если вдруг, что маловероятно, учитывая то, как сложились наши с ним отношения, но, мало ли? так вот, если даже умирая, он попросит глоток воды – я её ему не дам. Я даже не приду. Живите с ним миром. Вы, лично, мне ничего плохого не сделали. У меня к Вам нет, и не может быть, никаких претензий. Просто, передайте ему мои слова. Его для меня нет. Так же, как и меня для него. Единственное, что я требую - пусть займётся квартирным вопросом. У него есть ровно полгода - до годовщины мамы - решить этот вопрос. Годовщину мамы я хочу провести у себя дома, отдельно. Без него.. Или пусть разменивает на две равноценные, или пусть купит мне отдельно двухкомнатную - здесь ведь четыре комнаты. Так что, всё справедливо. Если он будет тянуть, то, поверьте, я найду способ решить этот вопрос иначе. Пожалуйста, передайте мои слова в точности.. В записной книжке есть номер Любы. Пожалуйста, позвоните мне и сообщите, когда он начнёт решать квартирный вопрос..
Эльмира -ханум слушала Лейлу внимательно, не отводя взгляда, в котором Лейла читала сочувствие и понимание..
- Не переживайте. Я всё передам в точности. И, со своей стороны, обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы быстрее решить этот вопрос.. Я не хочу сейчас ничего заранее говорить, но есть один вариант, который, я надеюсь, устроит всех.. А, теперь, Лейла, выпейте, пожалуйста, чаю. И попробуйте мои блинчики. Не хочу показаться нескромной, но все от них без ума..Не переживайте, Акиф только ушёл и вернётся не раньше, чем часа через три. – Добавила она..
Лейла, оценив её тактичность, с благодарностью посмотрела на Эльмиру –ханум, и протянула руку к блинчикам.. Да, они были, действительно, очень хороши.. Но таких, которые пекла её мама, она не сможет поесть больше никогда в жизни.. Так думала Лейла, отпивая горячий, ароматный чай..
Она просидела с Эльмирой больше часа.. Незаметно для себя, Лейла рассказала Эльмире о своей маме.. О том кошмаре, который пережила накануне вечером, до её смерти, и в тот вечер, когда мама умерла.. Она, не скрывая, рассказала Эльмире о том, каким был он, мужчина, которого её язык не поворачивался называть отцом. Как тяжело было её маме. Как она умудрялась экономить и …какая она была красивая в новых нарядах…
- Лейла, милая, твоя мама – была счастливой женщиной. Потому, что у неё была такая дочь.. У меня нет детей - Бог не дал. Я была замужем, через три года, когда муж узнал, что причина во мне - он подал на развод. И я была одна, совершенно одна, долгих десять лет. С.. - Лейла поняла, по секундной заминке, что Эльмира чуть не сказала «с твоим отцом», но вовремя спохватилась - с Акифом мы познакомились полтора года назад… На похоронах моего двоюродного брата. Оказалось, что они давно знакомы. Не на самих похоронах, а на сороковой день. Вернее, уже возвращаясь с поминок.. Я села в автобус, а он, узнав меня, позвал - рядом с ним было свободное место. Но тогда наше знакомство ограничилось только этой поездкой в автобусе. Потом, где-то год назад, мы снова встретились - на улице. В тот день он пригласил меня в кафе. Я приняла приглашение. Мы посидели, поговорили, он сказал, что женат, что очень любит свою жену, но в последнее время между ними нет взаимопонимания. Я не стала вдаваться в подробности, постаралась замять тему. Он спросил, может ли рассчитывать на продолжение общения.. Скажу честно, Лейла, я уже немолода, детей, даже, если и могла бы физически, рожать уже поздно. Тем более, что десять лет я была совершенно одна. Вокруг ведь такое творится, что все мысли и усилия прикладываются лишь к тому, чтобы хоть как-то выжить. Поэтому, было не до мужчин вообще. А Акиф мне понравился. Он эрудированный, воспитанный. Сейчас, среди этой огромной массы, извини, быдла, вообще редко можно встретить того, с кем можно, хотя бы просто, поговорить. Поэтому, я сказала, что готова к общению, но ни на что большее не рассчитываю и ему не советую. Я дала ему свой номер телефона, его номер я даже просить не стала, потому что понимала - он человек семейный, поэтому, позвонив, я могу поставить его в неловкое положение.. Так мы и стали иногда встречаться. Мы не были любовниками. И это правда - мы взрослые люди и я не собираюсь врать тебе, потому что не вижу в этом смысла. Он звонил иногда, мы говорили по телефону, пару раз ходили в ресторан, в театре были.. А потом.. Он позвонил однажды и сказал, что случилось такое несчастье.. Сорок дней уже прошло.. Он попросил меня приехать к нему. Я удивилась, потому что знала о тебе. Тогда он сказал, что ты после смерти мамы живёшь у своей подруги.. И ещё он сказал, что ты с ним не разговариваешь, потому что винишь его в смерти мамы.
Лейла слушала Эльмиру так же, не перебивая.. Когда та замолчала, Лейла сказала:
- Я уже говорила - к Вам, лично, у меня нет никаких претензий. Винить Вас мне не в чем. Просто, хочу, чтобы Вы знали. В рестораны и кафе, театры и кино он водил Вас на деньги, которые брал у мамы.. А я Вам рассказала, как с каким трудом эти деньги моя мама зарабатывала. И машина сбила маму в ту ночь, когда она возвращалась от ученика. Да, я, действительно, виню его в смерти мамы. Потому, что если бы он взял на себя заботы о семье, маме не пришлось ходить на дом к ученикам.. Я понимаю - судьба, рок и так далее, и тому подобное.. Просто, я никогда его не прощу за то, что, если бы он был настоящим мужчиной, мужем, отцом - таким, каким должен быть - то и маме не пришлось бы давать частные уроки. Если бы он заботился о ней, обо мне, о семье - мне не в чем было бы винить и его, естественно. А он.. он просто впился в неё, как пиявка.. Разросся паразитом и..
************************** *
Через неделю Эльмира позвонила и спросила, как будет удобнее Лейле - прийти домой, чтобы обсудить вопрос с квартирой, или она предпочитает, чтобы Эльмира пришла к Любе и рассказала о варианте, который , возможно, устроит Лейлу.
- Я сейчас посоветуюсь с Любой и перезвоню. Если не трудно, подойдите сами к телефону.
Люба была дома. Лейла передала ей слова Эльмиры.
- Если ты не против, конечно, пусть она придёт сюда, мы выслушаем её предложение и посмотрим что к чему.
- Конечно, не против, Люб.
Полчаса спустя Эльмира пришла к Любе. Она принесла мясной пирог, он был ещё горячий и от него исходил умопомрачающий аромат.
- Я подумала, что за чашкой чая будет гораздо приятнее обсудить этот вопрос. – Сказала она, робко улыбаясь.
- Конечно! Вы совершенно правильно подумали. – Сказала Люба, принимая пирог из её рук.
Сначала они съели по куску пирога, запивая его горячим, свежезаваренным
чаем. Затем, Эльмира рассказала им о варианте, который хотела предложить.
- У меня есть дача. Дом небольшой, в неплохом состоянии. Но ценность не в самом доме, а в участке. Дача находится в Мярдакянах, до моря - десять минут пешком. Участок – огромный, весь в деревьях. Но ни я, ни брат не в состоянии ухаживать за садом, да и жить постоянно не даче мы не можем. Если хочешь, Лейла, то можем оформить дачу на твоё имя.
Лейла посмотрела на Любу. Та, побарабанив пальцами по столешнице, сказала:
- Когда можно будет поехать и посмотреть дачу?
- Да, хоть сейчас. Ключи у меня. – Сказала Эльмира.
- Хорошо. Через полчаса выезжаем..
Лейла влюбилась в этот небольшой, правда, нуждающийся в ремонте, дом с первого взгляда. А огромный участок, засаженный фруктовыми деревьями, с пышно цветущими кустами роз, с виноградом, обвивающем беседку, и огромным деревом хар –тут (тутовник особого сорта) просто очаровали её. И, если бы Люба не предупредила Лейлу дома, чтобы та ни в коем случае не высказывала сразу ни восторга, ни, наоборот, разочарования, Лейла не смогла бы скрыть свои чувства. А так, помня о наставлении Любы, она, всего лишь, пожимая плечами, сказала:
- Я в этом ничего не понимаю. Пусть решает Люба.
А Люба сказала, что ей нужно тоже проконсультироваться со знающими людьми.
- Даже не задумывайся. – Сказала ей Люба, когда они уже были дома, одни. – Через пару лет этому участку цены не будет. Вернее, будет, но такая, что ты три квартиры в центре города купить сможешь.
- Я не хочу продавать дачу, Люб. – Сказала Лейла.
- Так, не продавай. Это я просто к тому говорю, чтобы ты знала.
- Люб, я перееду жить туда.
- С ума сошла? А мы с Максимом как же? Нет. На даче мы поселим знакомых людей – пусть живут, ухаживают за садом, приводят дом в порядок. А мы будем ездить туда отдыхать. Устраивает?
- Вполне!! – Радостно закивала Лейла, но тут же улыбка померкла на её лице.
- Что такое? – Спросила Люба.
- Мама всегда мечтала о даче..
- Ну, считай, что ты исполнила её мечту.
- Но ведь она же этого не видит..
- Кто тебе сказал? - Люба обняла Лейлу и, притянув к себе, поцеловала в щёку. – Знаешь, я как-то прочитала стихи. Автор - какая-то молодая девушка, совсем неизвестная. Так вот, там были такие слова. «Мы живы до тех пор, пока нас помнят те, кем мы любимы были..» Понимаешь? Пока мы помним тех, кого мы любили - они живы.. И мы будем жить до тех пор, пока нас будут помнить те, кто любил нас.. Да, я понимаю, что это – слабое утешение.. Но, надо жить, милая.. И жить так, чтобы те, кто нас любил, но ушёл, будь они рядом, могли бы радоваться за нас..