Комната с низким потолком

Ольга Васильева 7
Весна бывает разной. Когда она только-только вступает в свои права, снег начинает оттаивать, с деревьев и крыш стекают крупные, как спелая смородина, но прозрачные капли, в воздухе ещё чувствуется сырость, но в ней уже заметна теплота, предвещающая позднюю весну. А поздняя весна уже совсем похожа на лето, разве что не так жарко. Но в садах, в парках и на бульварах уже пышно цветут деревья, воздух полон ароматных запахов, а вся природа – ярких красок. Именно такой прекрасный день и стоял в небольшом городке. Впрочем, прекрасным этот день был не для всех. В маленьком пустынном дворике лежал прямо на земле молодой паренёк, а другой юноша вместе со своими приятелями пинал несчастного ногами. Надо заметить, что руки и ноги у жертвы были крепко завязаны тугими верёвками, потому парнишка и не мог сопротивляться. Рот его был затянут шарфом, чтобы никто не услышал крик и не прибежал на помощь. Лишь глаза его умоляли о пощаде. Многие говорят, что молить о пощаде унизительно, но когда человеку очень больно, он не думает об этом, он думает лишь о том, чтобы избавиться от мучительных побоев, от жестоких ударов, похожих на раскалённое железо, когда их становится слишком много. Телесная боль бывает не менее сильная, чем душевная, просто это другая боль. Несчастный юноша теперь убедился в этом, хотя всегда больше думал о душе. Но теперь ему было не до души. Ему становилось ещё невыносимее оттого, что он не мог закричать, чтобы облегчить мучение. А мучители злобно ударяли его и приговаривали:
– Так тебе! Так тебе!
Что сделал им этот парнишка? Ничего. Просто у избивавших его юношей было странное развлечение: ловить в пустынном переулке или во дворе человека, который казался им более слабым, и избивать до полусмерти. Главарём шайки был Артур Палочников.
– Будешь знать! – ядовито усмехался Артур, одаривая невинного человека очередной порцией тумаков.
И вдруг весь двор покрылся огромной чёрной тенью. Вся шайка пустилась бежать, Артур хотел броситься за остальными, но чья-то стальная рука схватила его за запястье и удержала. В страхе Артур посмотрел наверх и увидел великана огромных размеров.
– Кто ты такой? – дрожа, спросил Палочников.
– Я – волшебник Дусоварп. Я не добрый и не злой. Эти понятия выдуманы людьми, которые только и ищут, как бы оправдать свои поступки или погордиться какими-то своими качествами. Я же далёк от этого всего. Я хожу по земле не для того, чтобы водиться с вами, с людьми, но я страшно не люблю таких, как ты. Что тебе сделал этот несчастный? – Дусоварп указал огромной рукой в чёрной перчатке на валявшегося на земле избитого юношу.
Артур замялся. Он понял, что Дусоварпа не удовлетворит его ответ: «Он слаб. Мы мучаем слабых».
– Развязать! – приказал Дусоварп, и Палочников бросился развязывать того, кого так жестоко бил ещё несколько минут назад.
– Ты свободен! – произнёс волшебник, пропуская освобождённого юношу, который побрёл прочь.
Артур с надеждой посмотрел на волшебника, надеясь, что тот отпустит и его, но проход был преграждён огромной грудью. Интересно, а какое сердце билось в этой груди?
– Ты будешь наказан! – с ледяным хладнокровием проговорил Дусоварп.
– Наказан? Как?
– Ты будешь наказан таким наказанием, которое заслужил. Ты бил лежачего. Неужели родители не учили тебя, что этого делать нельзя?
– Нет… – грустно проговорил Артур. – Более того: отец сам укладывал меня и хлестал плётками.
– Мне нет дела до твоего детства. Ты не должен был никому мстить за деяния твоего отца. Отныне ты будешь вечно лежать.
– Как?! – в ужасе воскликнул Артур Палочников.
– Ты будешь жить в комнате с низким потолком. Она похожа на гроб, только гораздо длиннее. Она станет твоей норой, ты сможешь ползать в ней, а вставать – только когда тебе потребуется еда.
Дусоварп взмахнул огромной рукой, и в тот же миг Артур очутился именно в такой комнате, как описал волшебник, если только жуткий тёмный склеп, подходящий разве что для мумий, можно назвать комнатой. Вдоль стен порой пробегали мыши и пауки, но не обращали никакого внимания на пленника, который в ужасе приподнимался, но лишь ударялся головой о потолок. Несколько минут он в чудовищном страхе смотрел во тьму, которая даже не разверзалась перед ним, а лишь тянулась в неизвестность узким коридором. Потом Артур принялся ползти, надеясь отыскать выход или хотя бы более светлые участки, но тщетно: чем дальше он полз, тем темнее становилось перед его глазами, хотя казалось, что темнее уже быть не могло. Через несколько часов юноша проголодался и моментально оказался на ногах в помещении, не менее тёмном, но в котором он мог по крайней мере стоять на ногах. В его руках оказалась еда и кружка с каким-то напитком. Артур подумал, что это, наверное, какие-нибудь чёрствые сухари и плесневая вода, но каково же было его изумление, когда он отведал сладчайшие пряники, свежайшие плоды и ягоды, восхитительный козий сыр и запил это всё нектаром с божественным вкусом. Артур немного ободрился, но стоило ему доесть последний кусок и допить последнюю каплю, как он тут же вновь очутился лежащим на животе в прежней комнате. Артур впился ногтями в каменный пол и заплакал. Ему стало так страшно, как никогда ещё ни разу не было в жизни. Перед ним чётко вырисовалась истина, как картинка, хотя это была всего лишь мысль: он навсегда останется здесь. И если даже несколько часов показались ему бесконечными, то как он выдержит долгие годы? У него была здесь лишь одна радость: вкусная еда, но он понял, что этот подарок был дан ему не для утешения, а, наоборот, для усиления его кары, потому что после стояния на ногах и восхитительной трапезы ещё большей пыткой казалось возвращение в комнату с низким потолком. Палочников долго думал, его мысли путались в ужасном беспорядке, превращаясь в сплошной хаос, но сводились к одному: он начал мечтать о смерти. Он надеялся, что умрёт здесь от тоски. Причём тосковала не только его душа, но и тело, и эти две тоски сливались в единое бесконечное страдание. Душа тосковала по родному дому, по солнечному свету, по людям вокруг, а телу очень хотелось хотя бы приподняться, изменить это ужасное положение, найти хоть какой-то простор. Только теперь Артур понял, как неразделимы друг от друга душа и тело. Пожалуй, только те, кого жестоко бьют, способны думать в этот миг лишь о теле, вернее, даже не думать, а просто чувствовать побои. Лишь потом, когда пытка кончается, к телесной боли добавляется ещё и обида. Артур вспомнил всех, кого избивал со своими приятелями. Они все пронеслись перед его глазами сплошным потоком, но чётче всех он увидел того юношу, которого бил, когда явился Дусоварп.
– Дусоварп! – вдруг слабо застонал Артур.
– Я здесь! – тут же прогремел в ответ голос. – Заметь, твоя кара не так уж и страшна, ведь я мог завязать тебе рот шарфом, как сделал ты с тем несчастным. Я же дал тебе возможность стонать и говорить со мной!
– Дусоварп! – радостно воскликнул Палочников. – Скажи, ты наказал так же моих друзей?
– Друзей? Разве у тебя есть друзья? Разве достойны называться друзьями те, кто сообща творят зло? Нет, я не наказал их, потому что они лишь выполняли твои прихоти, ты склонил их на свою сторону, научил своим забавам. Настоящее зло исходило только от тебя. Ты – зачинщик.
– Дусоварп, я не хочу, чтобы они продолжали творить беззаконие!
– Беззаконие? Вот как ты заговорил! Кажется, раньше ты даже не подозревал о существовании такого слова. Разве беззаконно бить более слабых и немощных? Это закон природы. Так поступают животные. Они терзают добычу и обедают ею, а животные гораздо умнее людей.
– Сжалься надо мной, Дусоварп! – зарыдал Артур.
– Пожалуй, ты прав, – услышал он в ответ голос волшебника. – Тебе пора подкрепиться.
И Артур Палочников снова оказался в высокой комнате, которая теперь ему казалась ещё выше, чем была на самом деле, и вновь насытился прекрасной пищей. Затем всё произошло, как и в тот раз: снова чёрный склеп и невыносимая удушливая теснота, от которой хотелось кричать, кричать что есть мочи. Артур так и сделал. Он кричал, пока не содрал горло.
– Тише! – раздался голос Дусоварпа.
– Но ведь ты сам оставил мне возможность кричать. Неужели я не воспользуюсь этой возможностью? Если ты не хочешь этого, завяжи мне рот! Я всё стерплю, потому что у меня нет другого выбора!
– Ты можешь кричать сколько хочешь, – ответил ледяной голос.
– Скажи, Дусоварп, могу ли я поговорить с родными?
– Невозможно.
– Но я хочу, чтобы они хотя бы знали о моей участи! Ведь меня, наверное, ищут! Сколько лет я здесь уже нахожусь?
– Всего лишь четыре часа, – раздался спокойный голос волшебника.
Артур до боли сжал зубы и застонал.
– Твои родные уже предупреждены, – прибавил Дусоварп.
– И что? Что они сказали? – оживился Палочников.
– Плачут, – коротко ответил волшебник.
– Кто же меня спасёт от моих слёз? – воскликнул Артур.
– Разве что какая-нибудь гусеница, – отозвался волшебник, заковавший Артура в комнату, которая была хуже кандалов.
А между тем Дусоварп отправился к юноше, которого избивал Артур и его друзья. Этого юношу звали Гришей.
– Я принёс тебе мазь, – произнёс волшебник, встретив на улице хромающего паренька. – Помажь свои язвы, Гриша!
– Благодарю вас! – с улыбкой ответил Гриша, принимая из гигантских рук маленькую скляночку с изумрудной тягучей жидкостью. – Скажите мне, что с тем человеком, который бил меня? Где он сейчас?
Дусоварп рассказал всё Грише, надеясь, что тот порадуется, что был отмщён. Но Гриша страшно побледнел и прошептал:
– Да разве можно так? Ему гораздо хуже, чем мне. Он всего лишь бил меня, но теперь я свободен, хожу по улицам, дышу свежим воздухом, могу работать и приносить людям пользу. Сейчас я шёл на базар, чтобы купить на свои честно заработанные гроши яблоки для сестрёнки. Нет большей радости, чем жить на воле и иметь честность постоянной и верной спутницей. Отпустите его, милостивый Дусоварп!
– Невозможно! – прогремел страшный голос. – Дусоварп не может быть милостивым. Дусоварп может быть лишь справедливым.
– В таком случае поместите меня в такую же комнату, чтобы я хотя бы почувствовал долю Артура.
– Пусть будет как ты хочешь!
И Гриша очутился в точно такой же комнате, в которой томился его обидчик.
– Это ужасно! – воскликнул через несколько часов Гриша. – Умоляю тебя, добрейший Дусоварп, выпусти Артура! Я простил его!
– Невозможно!
– В таком случае я тоже останусь здесь навеки! – решил Гриша. – Родители позаботятся о моей сестрёнке, они ещё молоды и полны сил. А когда сестрёнка подрастёт, она станет заботиться о них.
– Ты не должен карать себя за чужую вину, – произнёс волшебник. – Ты ни в чём не виноват, поэтому прошу тебя оставить эту комнату. Она только для таких, как Артур.
– Невозможно! – на этот раз это слово было произнесено Гришей. – Я виноват в том, что Артур теперь мучается. Ведь он из-за меня попал в темницу!
Долго Дусоварп уговаривал Гришу изменить решение, но юноша был непреклонен.
Шли годы. Артур совершенно не привык к своему положению. В том-то и заключался весь ужас его кары. Единственное, что поменялось, так это то, что он стал реже кричать и перестал мечтать о смерти. Он понял, что крик не поможет ему. Он понял также, что не умрёт. Но однажды произошло небольшое событие, которое перевернуло жизнь Артура, если можно назвать жизнью то, как он жил. Как уже говорилось выше, порой мимо него пробегали мыши и пауки, но не обращали на него никакого внимания. В первый год Артур пытался с ними заговаривать, но быстро понял, что это бессмысленно. И вот в один прекрасный весенний день, так похожий на летний, мимо Артура проползла крохотная гусеница. «Может быть, она ответит мне, если я заговорю с ней? – подумал Артур. – Ведь она не мышь и не паук». Так и случилось. Гусеница ответила на приветствие пленника и даже спросила:
– Как живётся тебе, Артур?
Артур не знал, что ответить, и только глубоко вздохнул, а гусеница всё поняла без слов. Она стала навещать его и вскоре стала ему верным другом.
– Скоро  ты станешь  бабочкой  и улетишь, совсем забудешь про меня… – задумчиво произнёс однажды Артур, которому уже шёл сороковой год и волосы которого сделались полностью седыми.
– Плохо ты меня знаешь, – ответила гусеница. – Я не забываю друзей, особенно тех, кому так несладко живётся. Я ползаю, такая комната как раз по мне. Но ты человек, потому и страдаешь так же, как страдала бы я, если бы меня заставляли вставать на хвост, как вы, люди, встаёте на ноги.
Артур хотел ответить, что уже забыл, что это значит – стоять на ногах, но промолчал, потому что это была неправда. Он всё помнил.
– Поплачь, Артур! – предложила вдруг гусеница. – Я соберу твои слёзы в свои лапки, выползу наружу и смочу слезами стены твоей комнаты. Вдруг она рассыплется и ты освободишься?
– Вряд ли… – произнёс Артур. – Дусоварп никогда не выпустит меня отсюда.
– А это мы посмотрим. Знаешь, люди говорят, что капля камень точит, так неужели не способны слёзы сотворить чудо с простым камнем? Ведь слёзы сильнее воды.
Артур пытался заплакать, но не мог, и тогда гусеница прыгнула ему прямо на глаза и стала щекотать их, и несчастный расплакался против своей воли. Гусеница коснулась лапками его слёз и проворно уползла наружу. Через какое-то время она вернулась, став уже красивой бабочкой, и с грустью произнесла:
– Твоя тюрьма лишь немного пошатнулась, но не рухнула. Ты был прав, Артур. Слёз тут недостаточно, – и бабочка порхнула ему на лоб и разодрала его с неимоверной мощью, которая не у каждого силача найдётся.
Кровь закапала на пол, бабочка собрала её в свои лапки и улетела. Долго ждал её Артур и уже начал думать, что она больше не вернётся, как вдруг яркий свет застелил его глаза. Стены рухнули. Артур стоял на ногах. Он плакал и смеялся одновременно, а красивая бабочка сидела у него на плече. И вдруг к ним подошёл Дусоварп.
– А ты думал, я совсем злодей? – с улыбкой произнёс великан. – Если бы я был так уж жесток и чужд всему человеческому, то не посмотрел бы на бабочку, которая сжалилась над тобой и так сильно захотела тебя освободить. Вы, люди, такие: вам порой нужна одна лишь бабочка, один лишь цветок, одна лишь упавшая звезда, чтобы вспомнить, что вы люди. В этом я на вас похож.
– Добрейший Дусоварп! – воскликнул Артур. – Что стало с тем юношей, которого я бил?
Дусоварп молча повёл куда-то освобождённого пленника. Долго они шли, а бабочка порхала за ними. И вот они пришли к комнате с низким потолком, точно такой же, в которой столько лет томился Артур. Впервые он увидел страшную комнату снаружи и ужаснулся, видя, насколько она походила на водосточную трубу и была совершенно непригодна для жилья.
– Как я не умер?.. – прошептал Артур, вытирая испарину со лба.
Дусоварп взмахнул рукой, и стены комнаты разрушились. Перед глазами Артура, волшебника и бабочки предстал лежащий скелет.
– Вот что стало с Гришей, – вздохнул Дусоварп и рассказал о его судьбе Артуру, который стал рвать на себе волосы от отчаяния.
– Почему, почему он так пострадал из-за меня? – кричал седой человек, так похожий на старика.
– Когда ты бил его, ты не думал о том, что он страдал из-за тебя. Но утешься, Артур, ты своё наказание отбыл, – ответил Дусоварп.
С этого дня Артур стал ходить по тюрьмам и рассказывать узникам историю своей жизни, описывать в красках комнату с низким потолком, в которой он провёл столько лет, и узники утешались, видя, что их существование не так уж печально, как им казалось. Во всяком случае, они могли стоять на ногах и передвигаться как люди, а не как гусеницы. А бабочка всегда летала вместе с Артуром и утешала узников своей красотой. В городе скоро разнеслись слухи о неком седовласом Артуре, который целыми днями ходит по тюрьмам, и люди жали плечами:
– Зачем он это делает? Узники заслужили наказание, пусть и несут его сами. Вот ещё, вздумал утешать их!
А Артур слышал все эти толки и отвечал толпе:
– Я хожу к ним, потому что сам такой же, как они. Я никогда не забуду комнату с низким потолком.
Но люди не слышали его, продолжали судачить о чудаке Артуре, а потом расходились каждый в свою сторону.