АДОЛЬФ
(записано со слов моей мамы Надежды Михайловны)
Днепродзержинскую ГРЭС только после войны построили, а до этого Днепр в половодье так разливался, что вода доходила чуть ли не до наших домов. А ведь мы жили километрах в трёх от обычного русла. В тех домах, которые постоянно подтапливало, даже после постройки ГРЭС многие годы ощущалась сырость, несмотря на то, что летом у нас бывает очень тепло.
Мы «под немцами» более двух лет жили. Сначала они нас не трогали, а вот когда Красная Армия подступила к городу, немцы выгнали нас из города. Пришлось за городской чертой рыть землянки и там жить. Так и жили почти месяц в землянках, пока наши немцев из города не выбили. Честно говоря, мы немцев видели редко, больше итальянцы и румыны на глаза попадались. Ну и, конечно, полицаи, куда же без них!
Во время разливов многие деревья под воду полностью уходили, а многие только частично. Конечно же, после этого такие деревья годились только на дрова, потому что начинали болеть и засыхать.
Война войной, а я ведь совсем девчушкой была, и шестнадцати не исполнилось. Что летом делать детворе и подросткам? Всех на Днепр тянуло купаться. Родители ругались, боясь за нас. Никто ведь не знал, что немцы ещё могут придумать — а вдруг решат детей в Германию отправлять? С другой стороны, печки нечем было топить, а усохшие деревья росли вдоль днепровского берега в изобилии. Вот и отпускали нас родители после строгих наставлений не попадаться немчуре на глаза, а на обратном пути набирать веток сухих как можно больше.
У нас верёвочки и шпагаты в большом дефиците были, не дай Бог потеряешь — получишь от мамы такой нагоняй, что мало не покажется! Зачем верёвочки? Затем, чтобы вязанки вязать. Мы столько веток собирали и связывали, что одной поднять вязанку с земли было просто невозможно, поэтому ходили только вдвоём или даже больше.
В тот день я еле маму уговорила отпустить меня на Днепр за хворостом. Мама, как чувствовала, не хотела меня отпускать. И моя подруга Галинка тоже свою маму долго уговаривала! Всё-же уговорили, и мы, радостные, поспешили прочь с родительских глаз, чтобы те не передумали.
С нами пошла и соседка тётя Василина. Тётя! Ей и тридцати не было, но в наших глазах она была почти старухой. Правда, с огромным животом, наверное на последнем месяце беременности.
Мы вдоволь накупались, а тётя Василина всё это время отдыхала в тенёчке под крутым берегом. Накупавшись, мы набрали хвороста и сделали огромные вязанки. Потом ещё раз искупались и, согнувшись под тяжёлой ношей, побрели домой, останавливаясь и отдыхая через каждые пару сотен шагов.
Пройдя уже полпути, мы остановились в очередной раз передохнуть и, тяжело дыша, уселись на вязанках. Было жарко, хотелось пить и...купаться! Да куда же от вязанок уйдёшь? И тётю Василину не оставишь, чтобы их посторожила. Видим, что тяжеловато ей, хуже, чем нам. Хоть и подростками были, но подростками женского пола, понимали, что и нам когда-то придётся в таком положении побывать, да и не один раз.
Вдруг откуда-то из кустов вышли два немца с автоматами наперевес и пошли прямиком в нашу сторону. Мы обмерли. Немцы подошли к нам и начали что-то громко выговаривать, показывая руками на вязанки. Мы поднялись с вязанок и немцы, увидев огромный живот тёти Василины, начали на неё кричать, да так громко, что у нас отнялись голоса от испуга! А немцы орали, не переставая!
Вдруг у тёти Василины прорезался, наконец, голос и она, погладив себя по животу, улыбнулась и сказала:
– Адольф! Адольф! - и стала тыкать себя пальцем в живот, - Адольф!
Немцы, оторопев, вдруг замолчали, уставились на тётку Василину, а потом начали хохотать. Хохотали долго и при этом повторяли «Адольф». Отсмеявшись, один из них что-то строго сказал тётке Василине и оба немца ушли куда-то в кусты, оживлённо переговариваясь и часто повторяя имя «Адольф».
А что мы? Мы все дружно разревелись, заново переживая наш страх. Женщины ведь...
10.10.2016 г. Днепропетровск