Вервь

Василий Азоронок
ОРИЕНТАЦИЯ  -  ЗАПАД

Если прочертить прямую линию от Смоленска к Вильнюсу, то она ляжет строго на запад и пересечет озеро Турицкое, которое отделяет Лепельский район от Чашникского. Однако озеро славно не этим. И даже не тем, что имеет необычную форму – в виде сапога, носок которого вывернут в западном направлении. Прилегающая территория помечена настолько «седыми» терминами - урочище Старобино, речка Старобинка, что вызывает неподдельный интерес: какую же роль играли «архаичные» места в истории Беларуси?

Обратимся к фактам.

На трехверстке 1866-1869 гг. окрест Турицкого обозначен ряд селений, а между Кострицей и Деревней – «Госп. д.Болина», что расшифровывается как «Господский двор Болина». Еще один «Болинкъ» - фольварк – у вытянутой береговой линии.

Термин «болин» явно не местного значения, с иностранным «душком», и редко встречающийся. «Город» - так определил онлайн-переводчик его латинское значение, в приложении к греческому языку. Но откуда в сердцевине Европы балканский логос?

Ученые знают: старобинское Болино – одно из памятных мест на территории Беларуси. Здесь обнаружено древнее городище, а уникальная находка – боевой топор VIII века знаменует: разворачивались нешуточные баталии. Известность края соотнесена с судьбой западнорусского удела Лукомльское, который возник в границах Полоцкой земли еще в IX веке. Лукомль впервые упоминается  в «Поучении» Владимира Мономаха (1078 год). Почитаемый благоверный князь описывал свой поход от Смоленска к Логойску через эти земли. Ясно, что Мономаха интересовали не столько сами поселения, сколько свободный выход на запад, путь в богатые немецкие города. Русский географ Тянь-Шанский различал два периода в развитии торговых сношений Руси: «арабо-византийский, древнейший, и период немецкий, позднейший». Смоленск издавна играл ключевую роль в общении Византии со Скандинавией, ибо стоял на великом водном пути «из варяг в греки», с севера на юг. В Смоленске выделывались, «смолились» лодки, спускавшиеся затем, главным образом, в Днепр. Мономах же разворачивал вектор в другом направлении – восточно-западном, при нем немецкие города искали доступ к русскому рынку.


СОМКНУТЫЕ УСТА

За Лукомлем начиналась река Старобинка, которая текла строго на запад и занимала позицию в сердцевине смоленско-вильнюсской трассы. Длина реки – небольшая, всего 18 километров (к сожалению, часть уже канализована). Но профиль в самом начале -  это распахнутые ворота: глубокий и широкий распадок, или по-другому, - лагуна. Чтобы впустить мощный, стремительный поток? Можно предположить, что речка когда-то насыщалась из Турицкого озера, вытянутого, словно заполненный сосуд, в сторону Старобинки.

Спустимся по ее течению вниз. Она впадает в другую небольшую речушку - Свядицу, название которой говорит само за себя. Интересно, что восточнее, в Смоленском крае, есть еще одна река с подобным названием - Свадица, приток легендарной Каспли, обогатившей верховье Западной Двины.

Что же связывала наша Свядица?

В советское время на слуху было имя Берещи – географического анклава, примкнувшего к Березинскому биосферному заповеднику. Река Береща – одна из составляющих этого образования, вытекает из одноименного озера и катит (точнее будет сказать: «катила», так как наполовину пересохла) свои воды наоборот, навстречу Старобинке. Поразительно, насколько близки их точки соприкосновения! Устья двух рек – словно сомкнутые уста на «лице» третьей реки, Эссы, которая принимала оба потока. Можно представить географическую позицию в виде креста, так как к главной, юго-северной артерии, примыкают два рукава - западный и восточный, а место пересечения означено средневековым укреплением, с тремя оборонительными валами и недвусмысленным намеком на исключительность: Батарея. Близлежащая деревня, Вилы, тоже подчеркивает особенность позиции – можно плыть по разным направлениям.

Продолжим свой путь не сворачивая, пересечем Эссу и вплывем в Берещу. У нее  две судьбы. Одна связана со строительством Березинской водной системы в царствование Екатерины II и Павла I, о чем я скажу ниже. А вторая – малоисследованная, можно сказать: «доисторическая».

Есть основания полагать, что Береща в кои-то годы поменяла свой статус. Как это понимать? Ее поток направили в другую сторону – именно сюда, навстречу Старобинке, - где Свядица выполняла связующую роль.


ПЛОСКАЯ  ГОРА  И КНИГА  С  ПЛОСКОГО ОСТРОВА

Одно существенное обстоятельство выделяет Берещу в общем ряду голубых артерий. На ее берегу, причем недалеко от «сомкнувшихся губ», на расстоянии каких-то двух километров, располагается археологический объект, известный как Гора Плоская. Она занесена в охранный реестр белорусского государства и находится под наблюдением республиканских органов. Почему Плоская? Существует версия, что вершину разровняли примерно 2000 лет назад – когда селились люди. Однако не выдает ли название связь с варяжским следом? Свод исландских саг, которые были опубликованы в 1380-1394 годах, назывался в переводе «Книга с Плоского острова» и рассказывал, в частности, о воинственных варяжских дружинах, нанятых полоцким князем. В то время шла ожесточенная удельная борьба с южными соседями.

Гора Плоская стоит сразу за возвышенностью-грядой, которая опоясывает Берещу на всем протяжении. Высота гряды - 180-190 метров над уровнем моря, ширина небольшая. Место, где река пробилась сквозь «ограждение», - сразу за деревней Веребки местные жители нарекли Размылым. Оно настолько узкое, что берега, свисая, образуют настоящий каньон. Туда буквально втиснули, когда создавали, Березинскую водную систему - Веребский канал, разделив русла искусственной дамбой.

Вопрос в чем? Река сама промыла естественное препятствие или ей помогли люди в незапамятные времена?

Если исходить из последнего, то надо принять за основу вывод, что Береща относилась ранее не к северному, а к южному водному бассейну. Есть все основания так полагать. Во-первых, высота гряды практически одна и та же: что в начале, что в конце. То есть, теоретически можно предположить, что когда-то очень и очень давно Береща обильно разливалась, окаймленная цепочкой гор, и упиралась «хоботом» в неприступный кряж вблизи Плоской. 


ФАКТ  ПРИГОЖЕЙ  ВЕРЕТЕИ  И  БЫЛИННАЯ  МЕСТНОСТЬ

Местный археолог-любитель Василий Хацкевич нашел косвенные доказательства «моря разливанного» -  открыл уникальный объект в южной оконечности Берещи, именуемый в просторечии Пригожей Веретеей. По его следам минские археологи провели научное изучение пласта земли на Пригожей и были поражены - он насыщен артефактами, давность которых исчисляется примерно шестью тысячами лет!

- Раскопки разведывательные, - говорит начальник экспедиции, старший научный сотрудник Института истории НАН Беларуси М.Чернявский, - однако уже по ним можно судить о людях раннего неолита. Они жили на выспе, окруженной водным пространством, на «материк» добирались, используя лодки и плоты...

Что ж, открытие, помимо всего прочего, позволяет еще раз предположить: Береща когда-то вписывалась в единую сеть березинских водоемов. Кстати, на то же самое указывает также однородность почвы. Торфяные отложения одинаковы: что в начале Берещи, что в конце, пред кряжем и каньоном. За перевалом – уже другая среда, песок там сухой, малопригодный для посевов. В советское время моим родителям был выделен участок земли за каньоном, у Плоской горы, однако урожай ни разу не собрали – не произрастал. Это второй довод в искусственное происхождение Размылого.

Третий довод -  окрестности Плоской Горы. За грядой-перевалом они насыщены былинными топонимами (к сожалению, высохшее русло использовал после перестройки в коммерческих целях местный предприниматель и изувечил древний ландшафт). Поле, прилегавшее к подножию, до сих пор именуется Репищем, а черемуховый берег по направлению течения был покрыт густо растущей травой и назывался Великими Пожнями, область же при впадении в Эссу (навстречу Свядице, о чем мы говорили выше), - Курганистиками. Почему и зачем их так обрисовали, сегодня не скажет никто. Может, потому, что на другой стороне Эссы, помимо Батареи, обнаружено курганное захоронение? Как бы там ни было, а топонимы органично «вплетаются» в идею легендарного прошлого. Ширина перешейка, повторюсь, – небольшая, всего каких-то триста метров, и давным-давно, еще до строительства технических сооружений, люди могли его прокопать.

Но с какой целью? Надо учитывать, что шла ожесточенная борьба за важнейшие торговые маршруты, и каждая из сторон стремилась единолично распоряжаться выгодными курсами. Исторический «византийский период» - это южное направление, воздействие черноморско-средиземноморской мощи. Мать Мономаха, предположительно, была дочерью византийского императора из македонской династии, значит, в нем бурлила часть южной крови. В то же время Полоцк боролся за свою гегемонию в Северо-Западной Руси. «Отец» белорусской историографии Митрофан Довнар-Запольский в очерках о кривичской и дреговичской землях писал, что Владимир Мономах, одновременно смоленско-черниговский князь, призванный также на княжение в Киев, стремился «оттеснить полочан от великого водного пути, подорвать их торговлю и усилить таким образом торговлю своей области».

С поворотом Берещи на север образовался перевал в припойменной березинской полосе и отгородил южное направление. Странники могли теперь смело двигаться, не опасаясь нападений сбоку. Не этим ли объясняется наличие Кронштадта на озере Береща, при входе в Оконицу – как прикрытие с юга, чтобы далее следовать безопасным путем на запад? Если учитывать, что полоцкие князья нанимали варягов, чтобы отбиться от киевского нашествия, то вполне резонно поставить вопрос: поворот рек исходил из соображений защитных, оборонных. К этому следует добавить, что и Старобинка, и Береща неоднократно становились пограничными – по ним проходила разделительная черта между отдельными воеводствами.


РОЛЬ  ГАБСБУРГОВ 

Слово «Лукомль» тоже несет в себе отпечаток «транспортного узла», таит корень «лука», что означает «изменение», «поворот». Под ударами литовцев удельное образование пало. После смерти княжны Марии, первой жены великого князя Витольда, местностью овладели Саковичи (один из них был великокняжеским наместником в Смоленске, - авт.), пишет в статье «Лукомль и Лукомльская волость» Вячеслав Носевич, кандидат исторических наук Беларуси (книга “Памяць.Лепельскі раён”).

Образовались шляхетские наделы. Вкруг озера Турицкое раскинулось обширное Болинское имение. Оно засвидетельствовано московскими писцами в 1563 году (стрельцы Ивана Грозного пытались отбить край). Согласно свидетельствам, на западе имение граничило с Эссой, а на севере контролировало побережье Уллы и включало Межицу (что еще раз подчеркивает период межевания в истории южных и северных соседей). Но кто владел имением в то время?

Перенесемся в XYI век. Это времена Сигизмундов. Второй супругой великого князя литовского и короля польского Сигизмунда I была Бона Сфорца, миланская герцогиня. Ее сосватал польскому владыке Карл V Габсбург, император Священной Римской империи. «Особенное внимание она обратила на управление своими громадными имениями…», пишет авторитетное издание -  энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, изданный в Санкт-Петербурге в 1890—1907 годах. Имения Боны простирались аж до Себежа. По оценкам исследователей, состояние королевы исчислялось баснословными цифрами, стоило ей жизни и перетекло затем в «закрома» Габсбургов.

Бона была женщиной прогрессивного склада и знала, как извлечь выгоду. Считается, что она – автор земельной реформы в Великом княжестве Литовском и, несомненно, имела вес в обществе. Ее имя не могло не отразиться в названиях белорусской глубинки. Я попытался найти связь, и о, удача! На Могилевщине, в бывшем Мстиславском уезде, есть еще один Болин. А в книге Романа Афтанази «История резиденций на давних окраинах Речи Посполитой» описана тамошняя усадьба, в которой жили представители Ракус-Сущевских, они считали себя отпрысками балканских народов, прибывших в Беларусь в свите вышеназванной королевы. Скорее всего, старобинское Болино также входило в «именной» массив Сфорцы. И, наверное, называлось «Бонино», московские писцы попросту неправильно вставили одну букву. Можно назвать массу примеров, когда первоначальное название трансформировалось с течением времени. Скажем, фольварк под Бочейково ранее, в царское время, именовался Голландией, а в советское его переиначили в Галяндру.

Бона не могла не заинтересоваться старобинскими землями в центральной Европе по одной важной  причине: они составляли весомую часть ее наделов. Влекомая жаждой денег, она не могла не видеть, как снять навар: природа сама раскрывала объятия. Например, не надо было строить, как в древнем Риме, виадуки для орошения земель, достаточно было соединить русла рек. И она делала это. Недаром мелиоративный канал на Брестчине носит ее имя. А введение волочной померы? Само слово «волок» отражает значение: волочить, перетаскивать посуху.

Снимая доходы и превращая их в «неаполитанские суммы» - дукаты, Сфорца, конечно же, искала механизм стабильности, возможность надежно обезопасить достояние. И не могла упустить шанс расширить поток товарообмена на родину, в южном направлении, «приблизить» мир землячества и дать возможность генуэзским купцам беспрепятственно осваивать север.

О том, что королевская чета держала в поле зрения также отдаленные регионы, свидетельствует такой аргумент. Потеряв Смоленск, Сигизмунд I не покидал надежд закрепиться в Витебске: в 1541 году ряд имений, одним из которых было также Лепельское, подчинил Витебской плебании, а для содержания католического прихода ввел монополию на продажу спиртных напитков, которые, в свою очередь, выделывались из произраставшего на волоках зерна.

Возможно, продли Сфорца свое существование, она вложила бы дукаты в создание большой искусственной водной магистрали. Идея «прорубить» самый короткий водный путь через сердцевину Европы волновала сильных мира уже тогда. Русскими географами отмечалось, что  «существовал проект соединения бассейна Днепра с бассейном Немана», родившийся еще при династии Сигизмундов.

Реки активно использовалась для перемещения товаров. Уместно будет привести любопытное высказывание русского географа Семёнова - Тян-Шанского: что немецкие купцы, «сами предпочитали приезжать в Смоленск». «Приезжать», то есть приплывать, они могли не только со стороны Риги, используя Западную Двину, но также из Вильно, по Вилии, через Берещу. В «Описании Полоцкого наместничества 1780 года», сделанном  русско-белорусским историком и краеведом А.Сапуновым, есть фраза, что «пуд соли в отдаленных от рек областях продавался по рублю и более».


ЛЕПЕЛЬ – ЗНАЧИТ  «ЛЕПЕЙ»

Перенесемся во времена Екатерины Великой – русской императрицы, по воле которой была решительно изменена карта Западного края. Именно она явилась инициатором создания искусственной водной сети, чтобы восстановить общение между Причерноморьем и Прибалтикой. Это стало актуальным после того, как Россия утвердилась на Черном море, после потемкинских побед. По указу императрицы началась претворяться в жизнь идея соединения двух сторон света.

Но кто вложил в ее уши заманчивую идею?

Известно, что Варшавским сеймом 1631 г. назначены были комиссары для осмотра местности и составления сметы большого канала. Ясно, что в число комиссаров входили богатые землепользователи, чьи владения располагались в зоне соединения.

Зрела идея также в умах петровского окружения. Недаром Петр Первый воевал со Швецией – чтобы отобрать варяжский приоритет. Фаворитом у царя был Меншиков. А.С.Пушкин в «Истории Петра» подмечал такую особенность: «…Меншиков происходил от дворян белорусских. Он отыскивал около Орши своё родовое имение…». К сожалению, мы не знаем точно, как называлось его «родовое имение», однако доподлинно известно, что Меншиков выкупил за 30 тысяч талеров местечко Улла.

Улла располагалась в устье одноименной реки, впадавшей в Западную Двину, и занимала стратегически важный исходный рубеж. Именно оттуда начинался поход по белорусским рекам и озерам, чтобы проникнуть в Днепр. Там была создана крепость, и разворачивались неоднократно военные баталии.

Однако история снова перемещает нас в область Лукомля. Оказывается, была другая Улла. Где конкретно, пока не установлено. Известен только  предположительный адрес: это район Чашников.

И река Улла вилась по-другому. Скорее всего, она начиналась из-под Лукомля, и прямиком текла на север, прорезая междуречье. А в Чашниках к ней присоединялась Ульянка как приток. В большой польской энциклопедии – словаре всех географических названий Царства польского – находим основание. Автор статьи о Лукомле А.Хмара ссылается на подручник Эхарда, который был издан в 1782 году, то есть до второго раздела Речи Посполитой. Там сказано, что «Лукомль лежит на реке Улле». Да и другие географические исследователи упоминают «Лукомль на Улле».

О чем это говорит? Что существовала другая диспозиция, существовал другой вектор освоения пространств, и главную роль в междуречье играла область,  напрямую связывавшая восток с западом. Из Смоленска пролегал маршрут на Старобинку, в Болинское имение. Когда строили Березинскую систему, нашли обходной вариант. Канал пустили через Лепельское озеро, по реке Ульянке, а лукомльское направление осталось в стороне.

Но почему при строительстве системы был сделан акцент на Лепель и Ульянку, а не на Старобинку и Болино? Чрез них можно было также попасть в Двину.

Скорее всего, потому, что старобинское направление устарело, причем еще раньше, до великого поворота рек. Плыть через Лепельское озеро (а оно называлось раньше Белое), а не через Турицкое, становилось по каким-то причинам «лепей», то есть лучше – выгоднее или надежнее. Этим объясняется происхождение слова «Лепель».

Через озеро Турицкое тоже можно было выйти туда, но старобинское направление уже не рассматривалось как перспективное. Кроме того, Ульянка – река, связывающая Лепель с Уллой, течет в направлении, обратном Старобинке, и севернее. И гнать плоты в рижские порты самотеком, ясное дело, было притягательней и сподручней.


ПОТЕМКИНСКИЙ  АДЪЮТАНТ  И  ДРУГ АНГЛИЙСКОЙ  ГЕРЦОГИНИ 

Маршруты, конечно, были хорошо известны русским царям. Так как Березина и Западная Двина составляли важнейшие звено в торговых сношениях стран и частей света, то выходцы из междуречья охотно принимались на царскую службу. Можно привести массу примеров.

Показателен в этом отношении один из них. Фаворитом Екатерины Второй, как известно, был великорусский князь Г.А.Потемкин. Адъютантом у князя считался некто Гарновский (Горновский) Михаил Антонович. Происхождение Михаила Антоновича точно не установлено: по одним сведениям, «он был польский шляхтич», а по другим – его отец владел «землей в Стародубском уезде». Но уже «19-ти лет от роду... - свидетельствует «Русский биографический словарь», изданный на рубеже XIX и XX столетий, - в отсутствие князя (Потемкина, - авт.) … исполнял его поручения при дворе…» Пользуясь доверием, имел доступ даже к самой императрице, «был, кроме того, поверенным в делах английской герцогини Кингстон…». Элизабет Кингстон – авантюристка с Запада, нашедшая расположение у российских придворных особ.

Примечательно, что именно в бытность Потемкина засияла звезда молодого адъютанта, военного советника Гарновского (Горновского). Что же их сближало?

Родиной Потемкина, обратим внимание, был Смоленск, откуда, еще раз подчеркнем, тянулась прямая линия на Старобино. А там… Словарь Царства Польского указывает, что имение Болино («Bolin») в Лепельском повете – это собственность Горновских. Однако дает понять, что первоначальными владельцами были не они. А кто же?

Составитель словарной заметки поясняет, что часть Болино, выделенная, принадлежала Самюэлю и Юдите из Корсаков Лукомской, и в 1626 году в виде веси Szaraje и застенка Oligow продана Богдану Соколинскому, литовскому писарю. К сожалению, словарь, дозволенный дотошною «цензурою в Варшаве 28 ноября 1879 года», не раскрывает более ранний период. А там, наверняка, была «прописана» миланская Бона.

Вторую часть Болинского имения, «лежавшую в Полоцком воеводстве (Старобинка была пограничной линией между воеводствами, Полоцким и Витебским, - авт.), - пишет белорусский историк Вячеслав Носевич, - еще в 1653 году купил Антоний Стефан Горновский, выходец с  Брестчины…» Обратим внимание: Антоний Горновский происходил из мест, где был прорыт первый мелиоративный канал. Вообще, поясняет словарь Брокгауза и Ефрона, польский род Горновских герба Корчак «восходит к XVI в. и разделился на пять ветвей».

Дела на новом месте у Горновских не заладились. Их сын Адам Казимир в 1667 году судился с Лисовскими за посягательство на Замошье и Зеленый Остров (Старобино находится как раз между этими пунктами). А его жена с детьми в том же году, возвращаясь из костела в Лукомле, подверглась нападению со стороны князя Лукомского.

Но, что интересно, Горновские сумели закрепиться, и даже приумножили состояние. Их взлет приходится как раз на потемкинское время!

- В собрании Хрептовичей, которое хранится в Киеве, есть документы Лепельской парафии Полоцкого деканата за 1784 год. Изучая их, я узнал, - рассказывает далее В. Носевич, -  что Горновским принадлежали также дворы Лючицы (Людчицы, - авт.) и Окольник (Окольники, - авт.), фольварк Слашовщина (Сляшевщизна, - авт.), застенки Черцы, Долги, Клетище, Дворец, Гущин, Высокая Гора, а также деревня Жежлин...

Из перечня видно, насколько обширными стали владения шляхетского рода - по сути, весь старобинский край, почти до Лепельского озера (Жежлино в пяти километрах от него, на Улле). Так что вполне вероятно, что потемкинский адъютант, ставший известным российским военным советником, – отсюда, из местечка с «греческим акцентом». При господском дворе Болино, на карте 1866-69 гг.,  обозначена винокурня, которая могла быть следствием взаимоотношений Гарновского (Горновского) с герцогиней Кингстон. Как известно, она посещала Речь Посполитую и направляла свою деловую хватку на распространение винного промысла. Возможно, ей удалось убедить потемкинского адъютанта в устройстве доходного винокуренного предприятия на земле предков.


ПОСЛЕДНИЙ  ИЗ  МОГИКАН?

А теперь обратим внимание на последующий период. После смерти Потемкина (а это случилось в 1791 году) дела у Горновских разладились, их состояние «покатилось под откос». «В 1795 году Юрий Горновский, - отмечает Носевич, - заложил фольварк Окольники с деревней Замошье и частью Дворца Фадею Домбровскому, и ввиду невозврата закладной суммы они в 1821 г. перешли по судебному решению (эксдивизии) к сыновьям Домбровского. На левом берегу реки Старобинки фольварк Тадулин, или Юстинианово, был также отобран у Горновских по эксдивизии, и в 1824 г. перешел в руки Чеховичей, а имение и застенок Антоново в 1834 г. были куплены у Гилярия Фаддеева Горновского Антоном Домбровой. Фольварками Сляшевщизна и Антовиль, деревнями Бор, Зеленый Остров и Сергеевка завладел Антоний Рылевич, частично - по эксдивизии 1823 года».

Налицо несомненный факт: после смерти Екатерины «поверенный в вельможных делах» Михаил Гарновский (Горновский) впал в немилость. Что легко объяснимо: Павел ломал порядки, устроенные матерью, объявил амнистию полякам, участвовавшим в восстании. Возможно, и трасса будущего канала пролегла не там, где замышляла императрица. У Павла были другие советники и фавориты.

Род Горновских, размножившийся за несколько столетий и растерявший наследственность в период строительства искусственных водных магистралей, что говорит о вытеснении их в конкурентной борьбе за выгодные земли, снова «засиял», когда система сложилась. Было это уже в бытность других русских царей. При Николае I их фамилия снова всплывает в числе землевладельцев на Старобинке. Согласно инвентарю имений Витебской губернии за 1840 год (Национальный исторический архив Беларуси), Горновские по-прежнему наследовали несколько соседствующих друг с другом фольварков и деревень. А картину за 1891 год можно восстановить на основании документов, хранящихся в Государственном архиве Латвии. Отчет старосты Городчевичской волости о лепельских землевладельцах свидетельствует, что дворяне, наследники Иосифа Горновского, имели две сотни десятин (десятина – это примерно один гектар) всё в том же Старобино. А вот застенок Васьковщина, недалеко от имения, принадлежал уже другому дворянину, Семену Викентьевичу Кунцевичу. Он выкупил его у Сомы Горновского...


На снимках: 1;2. Из коллекции местного жителя Василя Шкиндера, собирателя старинных вещей. 3. Одна из бывших панских аллей. 4. Мост XIX века на Березинском канале в Лепеле (из фондов музея). 5. Западная Двина и современный Витебск; 6. В тенистой роще бывшего Болинского имения.

16.10/16