НЕ ПО АДРЕСУ…
Из тридцати шести способов спастись
самый лучший – это бегство.
Корейская пословица.
Илья тщательно намылил лицо и, не открывая глаз, потянул руки к умывальнику…
…И тут что-то врезалось ему в шею, на долю секунды опередив болезненный укол.
Ойкнув от неожиданности, Илья цапнул мыльной рукой за больное место, сразу почувствовав под пальцами живое и копошащееся. Он брезгливо сбросил его наземь и быстро стал умываться.
- « Пчела…» - догадался она по всё усиливающемуся жжению в шее. Илья открыл промытые глаза и глянул себе под ноги.
По вытоптанной траве, вяло шевеля крылышками, действительно ползала пчела.
- Чучело! – зло сплюнул Илья, целясь в обречённое насекомое. – Чего я тебе сделал?! Стою, морду мою, и никого не трогаю! До твоей пасеки – как до Луны! Наверное, съела чего-нибудь…
Илья не успел как следует огорчиться: в левую щёку, под самый глаз, истерично вляпалась ещё одна пчел, прилетевшая из пространства, разрядив в него весь свой боезапас яда.
Илья снова послушно ойкнул, и, смахнув с полуумытого лица новую агрессоршу, ринулся в дом, к месту подумав, что Бог, как известно, любит троицу… Пчёлы били прямой наводкой, без предварительной жужжалки и пристрелки, значит, кто-то их основательно разозлил. А со злым пчелиным роем шутки плохи – это Илья прежде слегка знал понаслышке, но теперь – уже неплохо - и практически.
Втянув голову в плечи и прикрывая лицо руками, он влетел в сарай - сенцы, и, уже миновав дверной проём, услышал вой промахнувшейся в него пчелы, прилетевшей для ровного счёта. Звук показался Илье странным – как у пролетевшего мимо снаряда…
Он ввалился в избу и сразу подошёл к зеркалу на её стене. Укус в шею был сзади и Илья мог судить о степени первого ранения только на ощупь, а под левым глазом уже красовалась светлая бляшка с торчащим из её центра чёрной занозой.
Морщась от боли, он вытянул это жало, а потом разобрался и с тем, которое торчало из шеи. Голова на ней поворачивалась уже с лёгким скрипом; глаз при движении тоже испытывал некоторые неудобства…
- « Окосею… - невесело подумал Илья. – Через час буду кривой, как Верлиока…»
Он зажмурил ещё функционирующий глаз.
- « Эх, мне бы осенью такое, когда охота откроется… - мечтательно подумал он. – Стрелять легче »…
- Ты чего это, Илюха?.. – обратил на него внимание Витька Кузин. – Никак, к нам дамы пожаловали?.. Неспроста ты прихорашиваешься! Только своей небритой рожей ты их всех просто распугаешь!
- Да уж… - сердито буркнул Илья. – Там такие дамы, что вы все сегодня будете занимать за мной очередь к зеркалу…
Витька подошёл к Илье и посмотрел на его отражение.
- Ого! – восторженно сказал он. – Я вижу, тебя уже крепко облобызали! Пчёлы?
- Угу… - мрачно выдавил Илья. – Они самые…
- Мёду захотел, что ли?..
Илья окончательно разозлился.
- Да пропади он пропадом, этот их мёд! Делать мне больше в жизни нечего, как только башку в улей с пчёлами совать!
- Так за что ж тебя так осчастливили? Приглянулся ты им, что ли?
- А хрен их знает, с чего они на меня взъелись, редьки! Вот взяли и обстреляли без предупреждения!
- Это потому, что ты красивый. А теперь будешь ещё обаятельнее…
Контингент гостей охотхозяйства, уже прислушивавшийся к словесной перепалке, дружно грохнул.
- Веселитесь?.. – Илья повернулся к Кузину, сочтя его первопричиной коллективных насмешек. – А ты вот сам выйди на улицу! Я тебя тут подожду… У зеркала…
Ребята снова дружно грохнули.
Илья встал на середину избы.
- И вы тоже… - сказал он, оглядывая всех своими уже полуторами глаз. – Давайте! Давайте! Посмотрим, на что вы годитесь!
В избе засмеялись, но уже как-то вразнобой.
- Мы сейчас, сейчас… - застёгивая на ходу одежду, ребята шли к выходу. – Мы им щас таких фингалов под глазами наставим! Будут знать, как нашего Илюху обижать!
Илья вышел последним.
Парни сгрудились у выхода из сеней и, высунув наружу головы, насторожённо озирались.
- Ну что же вы?.. – насмешливо поинтересовался Илья, стоя за их спинами. – Оробели?..
- А что дураками лезть под обстрел? Надо сначала осмотреться, чтобы потом не подорваться…
Витька Кузин на цыпочках вышел во двор и встал столбом.
- Вроде, тихо… - сказал он, расправляя плечи, и, тут же присев, прыгнул обратно в сени, врезавшись головой в перекрывших двери парней.
- Попала?.. – заинтересованно спросил Илья, когда Витьку поставили на ноги.
Кузин пощупал свой лоб.
- Да, вроде, нет… Рикошетом прошла…
Илья был разочарован. Он пока монопольно потрогал свой основательно заплывший глаз.
- Кто у нас следующий?... – спросил он, глядя на всех адмиралом Нельсоном.
- Не-е-е… - протянул кто-то из ребят. – У меня двое детей, зачем оставлять их сиротами…
Все опять заржали. Ситуация парней забавляла, никто ещё не задумывался над тем, что впереди целый день, и у них есть множество дел вне избы, поэтому выходить всё-таки придётся.
- Мужики! – сказал Сергей Игонин, поправляя на носу очки. – А воды-то у нас и нет! Кому-то надо идти на речку!..
- У-у-у-у-у… - загудела толпа.
- Что – у-у-у-у?! – возмутился Сергей. – Жрать вы сегодня собираетесь?! А чай и всё прочее без воды не получится!..
Воцарилась напряжённая тишина.
- Жребий! – надумал кто-то.
- Жребий!!! – ухватились все за компромиссную идею. Витька Кузин достал коробок со спичками и уединился в углу. Оттуда он вышел, держа в пальцах семь спичек со спрятанными в ладонях концами.
- А почему семь? – удивился Игонин. – Нас же девять!..
- Илюха уже не в счёт! Он теперь и так раненый!
- Всё равно, должно быть восемь, а не семь! – настаивал Игонин.
- Как так? – озадаченно спросил Витька. – Я же, вроде, сосчитал. Восемь нас всего!
Он снова пересчитал стоящих в сенях.
- Восемь!
- Нет, мужики, тут что-то не совсем так, - помотал Игонин очкастой головой. – Вчера шестеро уехали на телеге с ночевой в заказник. Нас было всего пятнадцать, значит, девятеро должны иметься в наличии!
- Становись!!! – зычным голосом скомандовал Кузине. – Будем выяснять, кого из нас здесь нет!
Хохоча, ребята выстроились.
- Пачаму не па ранжиру?! – деликатно рявкнул Кузин.
- Абайдошься! – передразнил его Игонин.
- Будем рассуждать логически, - важно сказал Витька, расхаживая перед строем. – Методом дундукции.
Он ткнул себя пальцем в грудь.
- Я здесь, значит, меня искать не надо. Кто ещё тут?
- Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я!.. – с хохотом шла перекличка.
- Все здесь! – подвёл итог проверки Витька. – А кого же тогда нет?.. Ну-ка, признавайтесь!..
- А Бог его знает… - Игонин поправил на носу очки. – Ты мне сначала пофамильно и поимённо скажи, кто вчера уехал, а кто остался, вот тогда я, может быть, и соображу, кого мы сейчас не можем найти.
На это вопрос никто ответить не смог. Персональный учёт не вёлся.
- Хрюря!!! – вдруг оживился Илья. – Точно – Мишка Хрюнин!
- С чего ты взял? – Кузин недоверчиво покачал головой. – Он же, вроде, уехал на лошади одним из шести.
- Да нет же, точно – Хрюря! – настаивал на своём Илья. - Он ещё ночью несколько раз на двор выбегал! У меня сон чуткий, поэтому я просыпался и обратил внимание.
- Значит, сидит с утра в сортире и не может выйти… Обложили…
Опять все заржали.
- Ничего, зато далеко бегать не надо, если у него травма пищеварения. Всё под рукой… И под этой самой…
Молодой, жизнерадостный хохот заполнил сени.
Витька Кузин высунулся наружу.
- Мишуля!!! – заорал он благим матом. – Ты там живой ещё?!! Держись за штаны, Хрюря!!! Отстреливайся до последнего патрона!!. Враг к вечеру истощится!...
Он переждал хохот и прислушался.
Туалет, стоявший за домом, безмолвствовал.
- Да убёг он… - уверенно сказал кто-то. – Отсиживается где-нибудь в кустах…
- Мужики! – заговорил раненный Илья. – Мы бездарно теряем время! Уже давно пора завтракать!
- Ах, да, жребий, - вспомнил Витька Кузин. Он вытянул руку с заждавшимися спичками.
Короткая досталась Толику Серых, худенькому, неразговорчивому пареньку с по-мальчишески узкими плечами и деревенским лицом, усеянным веснушками. Он задумчиво повертел судьбоносную спичку в руке и тяжко вздохнул.
- Не боись, Толян, - похлопал его по плечу Кузин. – Они кости не кусают… Только обгладывают…
Удачно выбравшиеся из жеребьёвки окружили неудачника.
- Не трусь, Толик, мы будем тебя прикрывать. Два ружья у нас есть. И патронов навалом…
Из избы, гремя пустыми вёдрами, выскочил Игонин.
- На! - сказал он, давая Толику в руки два из них и надевая третье ему на голову.
- Рыцарь печальной образины… - изрёк Витька.
Он щёлкнул пальцами по ведру на голове у Толика.
- Не прошибут?..
Все стали щёлкать по ведру.
- Могёт быть, и нет… - тоном знатока сказал толстяк Рыжов. – Ежели только все не набросятся…
Толик в ведре затравленно вздохнул от нехороших предчувствий.
- Тебя надо было вместо него послать, - подал идею Витька, оглядывая Рыжова с ног до головы. – Тебя не только пчела – акула не проймёт!
- Ну уж нет! – сделал ему Олег ручкой. – Жребий брошен!
Он опасливо выглянул наружу.
- Вроде, тихо пока…
Олег взял отрешенного Толика за холодную руку.
- Ну, с богом! Только ты туда бегом! И не споткнись. Гляди себе под ноги и ориентируйся по тропе…
Толик под ведром гулко вздохнул и обречённо шагнул через высокий порог…
Метров пятьдесят он шёл не очень быстро, приноравливаясь к ходьбе с ведром на голове, потом включил другую скорость, и, наконец расхрабрившись, припустился бегом.
- Слопают они его… - жалостливо сказал кто-то в темноте сарая. – Как пить дать, слопают без тостов и выпивки! Он у нас хоть не женатый?
- Там и есть-то особо нечего… - возразил Витька. – Из всех нас он – самый несъедобный. Может, и проскочит…
Все напряжённо смотрели на странную, убегавшую от них вприпрыжку фигуру, и ждали, что будет дальше.
…Толик благополучно добежал до речки, но на её берегу его всё-таки перехватили.
Он вдруг резко остановился и, уронив вёдра из рук, принялся яростно колотить ими по своему импровизированному шлему. Потом он поднял брошенные вёдра и замахал ими в воздухе, крутясь на месте. До избы долетел жестяной грохот.
- Всё… - резюмировал уже основательно кривой Илья. – Хана Толику… Он уже не вернётся…
…Толик на берегу отчаянно расшвырял свои гремящие палицы, и с ведром на голове, прямо в одежде, сиганул с берега солдатиком.
- Кончено… - сказал Витька. – Двоих мы уже в бою потеряли, один раненый и контуженный. - Он бросил короткий взгляд на то место, где у Ильи когда-то очень давно был глаз. – Надо снова тянуть жребий…
Ребята понуро молчали.
Снаружи перед дверью с воем проносились озверевшие пчёлы. Иногда одна или сразу несколько из них влетали в дверь сарая – сеней, и тут же шарахались назад, подальше от его темноты, прохлады и сырости.
Из избы выскочил Олег Рыжов с полевым биноклем в руках. Он несколько минут внимательно изучал в него речку.
- Сидит?.. – спросил Илья. – Или утонул уже?..
- Сидит…
Витька взял у него бинокль.
…Толик сидел в ведре, как в кессоне. Он периодически опускал его кромку ниже уровня воды и дышал, пока в нём не кончался воздух. Начиная задыхаться, он приподнимался над водой и запасался воздухом до следующего погружения. Очевидно, пчёлы взялись за него основательно…
- Так он долго не продержится, – озабоченно сказал Витька, возвращая Олегу бинокль. – Через полчаса замёрзнет, и тогда – или грудь в крестах, или голова – в кустиках…
- Угробили непьющего парня за понюшку табака, который он тоже не курит, – с сожалением проговорил Илья. – Через полчаса он своей хилой грудью пойдёт хоть на амбразуру! Тоже нашли, кого послать…
- Ладно! – сказал Витька. – Чего уж теперь верещать! Война всё спишет подчистую!
Он нервно походил по сеням.
- Кто видел пчёл вблизи?.. – спросил он вдруг.
- Я! – тут же ответил Олег. – На картинке. А что?..
- А то, что надо идти на пасеку и посмотреть, что там делается. Пчёлы озверели не сами по себе. Надо узнать, кто их довёл до этого жуткого для нас всех состояния. Смотритель избы и наш штатный пчеловод уехал в заказник, где останется до завтра, поэтому всё сегодня придётся делать нам самим. С пчёлами тоже разбираться нам.
- И уговаривать их не кусаться… - угрюмо добавил Сергей, поправляя на носу неугомонные очки. – Персонально с каждой…
Он оглядел оставшихся.
- Среди нас есть квалифицированные камикадзе?..
- Кто подал хорошую идею, тот пусть её хоть как-то и реализует, - мрачно изрёк Илья.
Витька попятился вглубь сеней.
- Вопрос с повестки дня снимается, - попытался он отбрыкаться.
- То-то… - мрачно сказал Илья.
- Всё… - вдруг тихо сказал Олег, напряжённо торчавший с биноклем около косяка двери. – Толик пошёл на абордаж… И пятнадцати минут не продержался…
Все прилипли к дверному проёму.
…Толик бежал от берега реки гигантскими прыжками, размахивая руками, как две сколоченные вместе ветряные мельницы. Несколько раз он с грохотом падал на землю, теряя с головы шлем, но тут же вскакивал, и, нацепив его обратно, бежал по тропинке дальше.
Осаждённые криками и свистом поддерживали его спринт, и когда он в очередной раз упал, уже посреди двора, трое добровольцев, пригнувшись, рискованно выскочили наружу, подхватили его под мокрые руки, и внесли в сени. Ведро – шлем так и осталось валяться на траве. Над ним звеньями проносились пчелиные асы, жаждущие крови.
К всеобщему изумлению и даже огорчению, Толик оказался девственно невредимым. Он стоял в тёмном и прохладном помещении, с журчанием подтекал речной водой, и громко трясся от холода или страха. Его затащили в избу, забыв на какое-то время о насущных проблемах, раздели, уложили на кровать, и принялись растирать – река текла с северных гор и не теплела даже в самое жаркое лето.
Толик лязгал зубами и в резонанс с ними дребезжал всеми своим многочисленными костями.
- Что же этот ты, братец, - разочарованно спросил его Витька, стоя в стороне и наблюдая за тем, как Толика доводят до нужной для жизни температуры. – Такой кордебалет и всё – только с перепугу? На тебе ж нет ни одной занозы!
Толик моргал мокрыми ресницами и что-то нечленораздельно мычал в своё оправдание.
- Холодный он, как лягушка после ледохода, - объяснил растиравший пупырчатую от гусиной кожи грудь Толика Олег. – Пчёлы, наверное, не очень любят холодных и синих…
- Кто ж таких любит?.. – язвительно спросил Сергей Игонин, гоняя по носу очки. – Он же сейчас ничем не отличается от окружающей среды. Холодильник изнутри теплее, чем Толик – снаружи.
Криогенный Толик молча сносил словесные издевательства. Он уже слегка порозовел и перестал жутко и заразительно трястись.
- Баста! – сказал через пять минут Сергей, вставая с колен и машинально вспоминая про очки. – Теперь не помрёт!..
Все стали наперебой расспрашивать Толика о его кошмарных приключениях, но того пока хватало лишь на то, чтобы не скрежетать панцирной сеткой своей койки.
- Оставьте вы его в покое! – заступился наконец за парня Витька Кузин. – Пусть человек теплом запасается, может, ему опять придётся делать вылазку. Своей боевой задачи-то он так и не выполнил…
Толик замычал, выпучил глаза, и снова задребезжал, очевидно, вспомнив недавние ужасы из своей биографии.
Сергей пошёл на Витьку грудью.
- Не доводи человека, - набычившись, сказал он. – Он и так, может быть, уже на всю жизнь останется заикой…
В избу вбежал Костя Мякишев, оставленный в сарае в качестве наблюдателя.
- Атас, братва! – радостно крикнул он. – Работнички из заказника возвращаются!
Бросив многострадального Толика приходить в себя уже самостоятельно, все высыпали почти наружу.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ