Лето потихоньку добегало своего конца. Скоро завершится и моя летная работа, практика ведь уже на исходе. Но в свою летную деятельность я втянулся основательно. Азарт не уходил, и кто знает, может, было бы неплохо полетать еще и еще, а потом вообще забросить свою будущую инженерную профессию...
Как в дальнейшем показала жизнь – в деньгах не проиграл бы наверняка. Уж очень ответственной, но малооплачиваемой работой была инженерная стезя. А зачем учились столько? Именно для того, чтобы мало зарабатывать?..
Вот я сейчас - одинокий волк, человек без диплома, но получаю очень прилично. Вдобавок, работа чистая, «интэлехэнтная». Мало ли что полеты на самолете штука небезопасная, если их рассматривать как дело всей жизни. Профессией то есть. С другой стороны, мы ведь все под Богом ходим. И чтобы с тобой не случилось – одному Богу известно, как и когда это произойдет. Поэтому не будем сами себе каркать, а будем просто летать и зарабатывать.
К концу лета некоторые рейсы превратились в поездки с одним концом. В том смысле, что в Москву самолеты летели, забитые под завязку, а в Крым возвращались иногда с десятком пассажиров. Бывало и такое, когда «заботливые» летные начальники просто-напросто перегоняли в Симферополь вообще пустые самолеты. И только для того, чтобы вывезти москвичей.
Вот однажды и я попал в такой дополнительный рейс, когда мы собирались вылетать из Москвы, но без единого пассажира на борту. Причем, рейс из Внуково выполнялся глубокой ночью, чтобы на утро наш самолет был готов принять пассажиров уже в Крыму. Что ж, надо так надо. Хорошо, что хоть пассажиров не будет, поэтому вздремнем спокойно с Таней, моей главной бортпроводницей. А не тут-то было.
- Шурик, а к нам кого-то ведут. Похоже, что троих…
И точно: в салон зашло трое симпатичных парней. Скорее всего, их посадили на наш борт с помощью каких-то влиятельных знакомых. Коррупции, охватывающей все и вся, тогда еще не было, но статус «по блату» действовал. Впрочем, парни вели себя пристойно, в том смысле, что скромно, и в то же время компанейски.
Не успели мы взлететь, как нас эти трое пригласили «за свой столик». Именно так, ибо на откидной подставке под подносы с питанием, что имелась на спинке каждого кресла, уже красовался типичный набор джентльмена семидесятых: бутылка армянского коньяку, бутерброды с копченой колбасой, хорошие шоколадные конфеты. Прочие напитки были за нами.
Нас долго упрашивать не пришлось и, захватив с собой наш ответ Кока-Коле напиток «Байкал» и какую-то обычную минералку, мы с удовольствием присоединились к компании. А что? За иллюминатором непроглядная тьма, в салоне кроме нас - никого, а по прилету мы со спокойной душой пойдем отдыхать в профилакторий.
Погасив основное освещение, поскольку оно было никому не нужно, мы в уютном полумраке да под успокаивающее гудение турбин с удовольствием угощались в веселой компании. Как водится, после живительной рюмочки зашел разговор о жизни.
Выяснилось, что эти трое ребят студенты института международных отношений и едут отдыхать в Мисхор. Они каждый год ездили в Крым, но отдыхали в разных местах. Ну, а куда должны ехать такие козырные парни? Тут нам стало понятно, как они смогли попасть на этот рейс, которого в расписании официально не было. Значит, были у этих скромных студентов «специальные» люди, кто мог это устроить.
А я продолжал им внимать дальше: Форос, Курпаты, Мисхор, и снова о МИМО... Конечно, эти названия были на слуху. Но мне тогдашнему представлялось, что все эти места связаны чуть ли не с небожителями какими-то. Простому смертному добраться до них было ох как непросто. Да, и в довершение своих возможностей ребята достали сигареты, и не просто сигареты, а невиданное в свободной продаже «Мальборо», после чего мы с Танькой окончательно были подавлены их величием. Закурили. Дружелюбно помолчали. Как вдруг:
- Саша, а ты где-то учишься? – это меня спрашивает один из парней, Игорем его звали.
- Да, в Киеве, в институте инженеров гражданской авиации… - скромно поведал я.
- Здорово! – восхитился, а затем вздохнул Игорь, – Как это интересно - работать в авиации, а, может, еще и летать по всему миру... И вообще, изучать самолеты так занятно!.. Завидно даже…
Я опешил и, в свою очередь, тоже вздохнул, но совсем по другой причине: разные у нас понятия про «здорово». Но скрывать не стал и признался, что летать мне не придется, а буду обслуживать самолеты на земле. Но восхищение Игоря мне польстило. Оказывается, мы тоже не лыком шиты.
На том наши посиделки и закончились. Оставалось еще около часа полета, но все разбрелись среди пустующих рядов кресел, благо, что их было хоть завались, и устроились на ночлег. Час пролетел просто мигом, и вот мы уже на стоянке в Симферополе, спускаемся по трапу. С нашими попутчиками мы мило распрощались и они исчезли, чтобы больше никогда с нами не встретиться.
Такая работа у любых извозчиков, хоть воздушных, хоть морских или железнодорожных – встречаться с людьми, знакомиться в дороге с ними и даже сходиться, а потом через какое-то время расставаться навсегда... Но некоторые люди тебе все-таки запоминаются и оставляют свой след в памяти. Стоит поразмышлять - ведь для чего-то они тебе попадаются на пути?.. А если их тысячи, десятки или даже сотни тысяч?
С тех пор, как я включился в свои воздушные приключения, я стал чаще задумываться о своей временной работе. Тем более что мысль о скором завершении моей летной карьеры, нет-нет, да проскакивала у меня. Воздушная жизнь – это не рутина. И, вспоминая свою недолгую работу, я представляю ее игрушкой из детства, а именно калейдоскопом.
Кто его не помнит? Трубочка, в которой при вращении цветные стекляшки внутри нее складываются в разнообразные и неповторимые узоры. А ты за этим сказочным явлением наблюдаешь в специальный глазок и оторваться от зрелища не можешь. Вот приблизительно так я и вспоминаю свои полеты.
Конечно, мне повезло, что летал я в благословенное летнее время, когда нет затяжных туманных дней, что бывают поздней осенью, когда нет обледенелых взлетных полос и таких же самолетов, отчего рейсы переносят на неопределенный срок, мучая экипажи и пассажиров, когда полеты в плохих погодных условиях заставляют нервничать всех присутствующих на борту и приходится даже садиться на запасных аэродромах и томительно долго ожидать разрешения на вылет...
Да много чего есть такого, за что авиаторам платят приличные деньги и отправляют на пенсию намного раньше, чем остальной трудовой люд. Но меня эти беды почти не коснулись. А остались со мной на всю жизнь только картинки, как из того приснопамятного калейдоскопа.
Рейс Ленинград – Одесса. Середина лета, и даже в российской северной столице стоит невообразимая духота. Разнесли напитки, которые просто испарились в иссушенных глотках пассажиров, но желающих испить не убавляется. Однако работает кондиционер, народ постепенно охлаждается и затихает. Только мы перевели дух, как вдруг в наш отсек бортпроводников заходит громадный капитан третьего ранга, и по его облику можно невооруженным глазом заметить, что он по-прежнему очень страдает от жажды. Моряк был вежлив, улыбчив и непритязателен.
- Вам что-то нужно? – предупредительно спрашивает Лена, моя нынешняя начальница.
Капитан немного помялся, но потом все-таки вымолвил:
- А можно еще вашего «Байкала» попросить? Я вам покажу, как надо пить по-испански. Знаете, как это делается?
Конечно, мы бы ему и так не отказали, но ведь его за язык никто не тянул.
- А, попробуйте! – сказал я, и откупорил лично для него напиток.
Моряк взял из моих рук пол-литровую бутылку, задумчиво на нее посмотрел, а потом запрокинул голову и, не глотая, вылил в один присест оный «Байкал» себе в горло. Будто в пустое ведро. Разве только плеска из желудка не слышали. Мы притихли: такой техники исполнения нам видеть не доводилось. Окончив свое представление, капитан нас поблагодарил, а на мой вопрос:
- Вы так и вино с водкой можете в себя влить? – только подмигнул и вышел восвояси.
- А что им еще делать на службе своей, как не глотку тренировать, - нелестно для капитана резюмировала Лена, у которой был свой счет с военными моряками.
Но я так критически к нашему герою не отнесся. Этакий добродушный мужчина... Дай бог, чтобы ему хватило здоровья и дальше тренироваться подобным образом.
В другой раз мне пришлось сходить в несколько рейсов с бортпроводницей Надеждой. Она была миниатюрна, улыбчива и вежлива. А еще любила порядок и была очень хозяйственная. Как выяснилось позже из наших разговоров, Надя вышла из многодетной семьи, в которой было десять или даже одиннадцать детей.
До этого времени я никогда не встречал людей, которые жили в непривычно многочисленных семьях. И то, что я познакомился с такой особой, меня удивляло в немалой степени. Хотя – что тут удивительного? Вполне нормальное дело. Возможно, все свои положительные качества Надька приобрела именно благодаря этому обстоятельству. Попробуй в такой семье не любить порядок и не заниматься домашними делами.
И вот к нам на борт в Симферополе поднимается генерал-полковник авиации, который, естественно, летит в Москву. А куда он еще может лететь, не в Крыжополь же. Генерал весьма небольшого роста, да вообще, просто шкет какой-то, как раз под стать моей Надежде. Сидел он в обыкновенном салоне наравне со всеми, бизнес-класса в те времена не было. Но был очень непоседлив. Будто шило у него в одном месте. За эти два часа, что мы шли до Москвы, он нас измучил непреходящими просьбами и излишней активностью. Мы к нему бегали чуть ли не каждые пятнадцать минут. А то он мог и сам зайти к нам в отсек и что-то попросить. Но мы терпели – положение обязывает.
Когда, наконец-то, мы прибыли во Внуково и ожидали автобус для пассажиров, наш генерал заметался. Он начал пробираться к открытой входной двери и что-то высматривать на перроне, чуть ли не приложив ко лбу козырьком руку. Ни дать ни взять – солдат со сторожевой башни. А мы его аккуратно пытаемся усадить на свое место. Вежливо уговариваем. Помните про «положение обязывает»? Он нехотя соглашается, ибо никого на перроне так и не высмотрел.
Автобус что-то запаздывает, но пассажиры сидят смирно. В самолете, как и на перроне, сегодня не жарко, поэтому никто не обливается потом, значит, можно спокойно ждать. А нашему генералу не сидится. Может быть, он рассчитывал, что под трап ему «Чайку» подгонят? Но нет ни «Чайки», ни чего другого, приличествующее его генеральскому чину.
Наконец, он не выдерживает, и, несмотря на наши уговоры, решительно шагает на трап, спускается вниз и вприпрыжку топает по перрону, петляя между самолетами. Мы провожаем взглядом его комическую фигурку с некоторым раздражением, но одновременно и с облегчением. А в довершение всего Надька, которая больше меня настрадалась от его активности, сопроводила это зрелище комментарием, мало совместимым с ее нежными устами:
- Ты только посмотри на него, пи..юк какой...
Вот тут-то я и ахнул от восхищения: как образно!!! Хоть и нецензурно... Но ведь наш герой это заслужил. Слава советским генералам…
Через какое-то время мы с Надеждой снова попадаем в один экипаж на самый длинный рейс: в Алма-Ату. Для меня этот рейс новым уже не был, поэтому никаких планов на осмотр местных достопримечательностей или других городских развлечений, которые можно было осуществить за время отдыха, я не строил. И мы с Надькой свое свободное время решили провести на небольшом озерце, что располагалось недалеко от аэропорта. К нам присоединился и радист, который тоже был из нашего экипажа.
Конец лета в Алма-Ате совершенно не чувствовался, потому что стояла такая жара, какой мы у себя и в самые пиковые летние дни никогда не ощущали. А на озере было хорошо!.. Небольшой пляж людьми переполнен не был. Только отдельные головы, торчащие по пляжу там и сям. Белый песочек, теплая и на удивление чистая вода, расслабленная болтовня да несколько бутербродов с не надоевшим нам лимонадом для перекуса... Чем не отдых?
Озеро располагалось прямо в створе взлетной полосы, поэтому мы могли видеть или заходящие на посадку самолеты, или наоборот – взлетающие. В зависимости от курса взлета и посадки. Сегодняшний день выдался таким, что самолеты взлетали в нашу сторону и с ревом проносились прямо над нами.
Алма-атинский аэропорт маленьким не был, и движение самолетов было приличное. Мы только то и делали, что при очередном рокоте поднимали с песка свои головы и глазели вверх: а кого это там к нам занесло?
Радист был человек многоопытный и старше нас, поэтому рассказывал всякие любопытные истории про разные типы самолетов, что порхали над нами, да про случаи из своей авиационной и не только жизни. Как во флоте говорят – просто травил.
Как вдруг он настороженно, как чуткий охотничий пес, поднял голову:
- А что это такое? Звук необычный…
Я тоже заинтересованно встрепенулся. И тут из-за деревьев с басовитым гулом показалась невиданная мною прежде рукотворная птичка. Ба!.. Так это же легендарный Ту-144!.. Единственный маршрут, по которому летала гордость Советского Союза, а именно сверхзвуковой пассажирский самолет Ту-144, был как раз сюда, в Алма-Ату из Москвы. Надьке-то было все равно, что там ползет по небу, а я все глаза проглядел, рассматривая это чудо техники.
Самолет действительно не быстро перемещался в воздухе. Понятно, что он не может сразу стартовать на сверхзвуке, но все равно скорость у него была совсем не приличествующая гордому званию сверхзвукового самолета. Я тогда мало что знал о нем. А тем более, об его аналоге, именно о проигравшем в сроках изготовления англо-французском «Конкорде». Но представлял, что наш бесспорно лучше. Так тогда нас убеждали лукавые средства массовой информации. И много позже узнал, что «Конкорд» по всем показателям превосходил нашу «тушку». А если учесть, сколько лет пролетал «Конкорд» и сколько перевез пассажиров, то нам надо вести себя тихо и скромно.
Но самолет был. Пусть даже и несовершенный. А, по моему убеждению, любой самолет - это явление почти божественное. И не потому, что я очень люблю авиацию, а просто из уважения к людям, создающих самолеты. Поэтому всегда помяну добрым словом тех, кто связал свою жизнь с авиацией. И всю жизнь буду вспоминать эту удивительную картину: медленно проплывающий надо мной летательный аппарат, который из-за своих воздухозаборников чем-то смахивал на воздушный коробчатый змей... Сверхзвуковой Змей-горыныч…
А еще были у меня рейсы на «ячке», то бишь, на Як-40. Самолет маленький, пассажиров в зависимости от модификации чуть меньше или чуть больше тридцати, рейсы короткие, и бортпроводник в единственном числе. Вот именно здесь я заучил на века приветственный текст для пассажиров, который, не особенно напрягаясь, и сейчас могу проговорить. А рейсы были по всей Украине. Чернигов, Киев, Северодонецк, Черновцы, Симферополь, Хмельницкий... Как говорится, вдоль и поперек.
Еще были совершенно краткие рейсы, чуть ли не по тридцать минут, в такие странные городки, как Измаил и Болград. Я даже представить себе не мог, что некогда известная из истории крепость, которую когда-то штурмовал Суворов, превратится в заурядный городок районного масштаба. А от знаменитых укреплений ничего не останется. Впрочем, крепость развалили по настоянию англичан еще в девятнадцатом веке.
Зато был небольшой аэродром с твердым покрытием. Город Болград, который вообще числился райцентром, не имел даже бетонки, и самолетик садился на грунтовую полосу.
Тем не менее, рейсы в эти захолустья выполнялись каждый день. Такая жизнь тогда была: хотели, чтобы каждый человек, даже из небольшого города, имел возможность добраться до других городов не только поездом или на автобусе. Прекраснодушные времена, только этого ведь никто не ценил?
И мой заключительный рейс на самолетах Одесского авиаотряда пришелся именно на «ячок». При том, что в этом рейсе мне не пришлось рассказывать пассажирам о том, что он «будет проходить на высоте четыре тысячи восемьсот метров, со скоростью пятьсот километров в час…»
Я летел в Одессу из Киева, чтобы рассчитаться с практикой и летным отрядом, получить обходной, собрать свои вещички и вернуться назад. И, учитывая, что я формально еще принадлежу к летно-подъемному составу, то смог без помех пройти к самолету и найти знакомый экипаж.
- Анатолий Петрович, возьмите до Одессы! – пристаю я к командиру по-дружески, памятуя наше недавнее сидение в «веселом» резерве.
- Да иди к самолету, Шурик, скажешь бортпроводнику, что я разрешил. Кстати, он из ваших, - даровал мне бесплатный полет командир.
И действительно, бортпроводником летел Игорь, мой коллега-студент, только не с нашего факультета.
- Привет, Игорек! Принимай зайца. Я с командиром поговорил.
- Оп-па, Шура! Откуда взялся? Лады, прячься, сам знаешь где... Потом поболтаем.
Я ненадолго затаился в кабине пилотов. Пассажиров быстро разместили в салоне, и провожающая удалилась. Подняли трап. Я вышел из укрытия и уселся на свободное место в конце салона. Игорь «рассказал» пассажирам обязательный текст и устроился возле меня.
Смеркалось. Мы докатились до торца полосы, развернулись носом в сторону взлета и замерли. Экипаж отчитал карту перед взлетом, и командир запросил у диспетчера разрешение на взлет. «Разрешили!» Взвыли три движка, и мы с ускорением покатились по полосе. Самолет стучал своим шасси о стыки бетонки все громче, за иллюминаторами мелькали огоньки вдоль полосы, наконец, самолет оторвался и поплыл, набирая высоту...
До Одессы лететь минут пятьдесят, тут толком и поговорить не успеешь, как надо будет готовиться к посадке. Мы с Игорем «перетирали» наши студенческие новости. Я сидел по правому борту возле иллюминатора и посматривал, что там внизу творится. А там было темно, но под нами уже засветились огоньки Одессы. «Ячок» огибал город и заходил на посадку со стороны моря. Игорь попросил пассажиров застегнуть привязные ремни и снова вернулся ко мне. Мы тоже щелкнули замками. Все было спокойно и привычно.
Как вдруг я себя обнаруживаю лежащим прямо на иллюминаторе, а на меня навалился Игорь!.. Я не сразу соображаю, что это самолет заложил такой запредельный вираж или просто накренился почти на немыслимые девяносто градусов!
Но в следующие несколько секунд самолет швырнуло в другую сторону, и уже я навалился на Игоря, который повис над проходом между креслами... На этот раз экипаж выровнял машину быстрее и, после нескольких затухающих покачиваний, самолет продолжил обычный полет.
Все эти сумасшедшие события продолжались секунд пять-шесть, но именно в тот момент мы ничего не поняли. Мы даже не успели испугаться... И только после того, как «ячок» успокоился, до нас дошло понимание критической ситуации, из которой мы только что выскочили. И оба покрылись холодным потом… Что же могло произойти такого необычного в этот теплый осенний вечер? Впрочем, мы уже прилетели, расспрошу-ка я экипаж.
- Петрович, что сейчас с нами случилось?
- Думал, что вообще на спину ляжем… - почесал голову Анатолий, - Перед нами "тушка" заходила на посадку. Видно, что командир «тушки» решил подтянуть перед посадкой, ну, и дал газку... Может, даже до взлетного. А мы в спутную струю попали, вот и покувыркались немного.
Вот таким был мой последний рейс в качестве действующего работника из летно-подъемного состава. На следующий день я сдал свое летное удостоверение и был отпущен на все четыре стороны. Пока я собирал вещи и обходил инстанции, рассчитываясь и с работой, и с практикой, то мыслей особых о том, что в моей жизни закончился некий интересный этап, не было. А вот когда я погрузился с заполненной сумкой в поезд, что увозил меня из «жемчужины у моря», тут-то и призадумался. «Мы приземлимся за столом, поговорим о том, о сем…» Говорить было не с кем, но мысли мелькали.
Хорошее время я пережил!.. Хорошее приключение... И, наверное, от того, что я всегда любил дальнюю дорогу и посещение новых мест, мне моя работа была в радость.
Я смутно понимал, что мне все равно, на каком транспорте преодолевать мили или километры. Тогда я только догадывался об этом. Сейчас это был самолет, а был бы теплоход или автомобиль, то тоже радовался бы. Почему человек любит путешествовать? Наверное, есть много причин, объясняющих эту привязанность. И каждый склонен по-своему это увлечение истолковать. А у меня понимание этого сложилось много позже, когда прочитал у Аксакова его знаменитое:
«Дорога удивительное дело! Ее могущество непреодолимо, успокоительно и целительно. Отрывая вдруг человека от окружающей его среды, … она сосредотачивает его мысли и чувства в тесный мир дорожного экипажа, устремляет его внимание сначала на самого себя, потом на воспоминание прошедшего и, наконец, на мечты и надежды – в будущем…»
Неважно, что Аксаков говорил о древнем экипаже. Это ведь, по большому счету, метафора. Главное, это дорога и ты, который остается наедине с самим собой. Плюс посещение городов и мест, о которых ты много слышал и читал. И именно здесь ты можешь включить свое воображение и представить, что и как здесь происходило невообразимое количество веков назад.
Людей, которых не охватывала бы страсть к перемене мест, хотя бы на непродолжительное время, на земле подавляющее большинство. Но я точно не в их числе. И пока живу и в силах, то не оставлю сие дело, приятное душе и сердцу. Это когда я погружаюсь в какой-нибудь современный «дорожный экипаж» и окунаюсь в свои мысли…
«Пора в путь-дорогу, дорогу дальнюю, дальнюю идем. Над милым порогом качну серебряным тебе крылом…»