Мы по телефону приветствовали друг друга, а потом обменялись традиционными «как дела?».
На вопрос Виктора Ивановича в мой адрес я вкратце «отчитался», рассказав о перипетиях жизни моей и моих домочадцев. А потом пришел черед и Виктору ответить, как у него обстоят дела.
- Да ничего, - отвечает он мне. Дочка закончила вуз, сейчас еще в одном вузе учится, изучает режиссуру. Она у меня дивчина очень многосторонняя. Есть у меня от нее внук, который нас с Ниной очень радует и забавляет. Развелась, правда, с мужем, ну а так-то у нее все нормально.
По такой реплике Виктора я понял, что факт развода дочери с мужем не сильно его расстраивает. Жизнь идет своим чередом, жизнь продолжается.
ххх
Вообще-то, я заметил, многие, как правило, оправдывают своих детей или близких, независимо от того виноваты или нет эти дети или близкие в каких-то изломах своей судьбы. Ну, это, наверное, естественно, особенно когда это касается детей. Но бывает и зятьев защищают.
Одна моя знакомая забавно отбивалась от всякого рода публики, когда ей говорили, что ее зять - бандит.
А он, действительно, был бандитом, потому что в 90-е промышлял тем, что со своими друганами занимался извозом людей на легковых автомобилях из аэропорта «Внуково» до Москвы.
- За сколько довезете до Москвы? – спрашивал только что прилетевший в Москву человек.
- За сто, - отвечал зятек моей знакомой.
Когда приезжали на место и пассажир расплачивался, вручая зятьку 100 рублей, тот таращил на него глаза и говорил: «Какие сто рублей? Сто долларов. Какой идиот за сто рублей вас повезет в Москву? Вы должны мне сто долларов!
Вид у зятька был угрожающий: здоровый бычара. И на подхвате у него всегда были его отмороженные хлопцы.
Но рано или поздно менты взяли его за жабры.
Просидел он в КПЗ какое-то время. Должны его были судить, дать срок.
Пришлось моей знакомой выкупать зятя … Ушла сумма, равная по тем времена новым «Жигулям». Для того времени это была сумма!
По этому поводу моя знакомая часто сетовала: «Целые «Жигули» ушли на этого паразита!»
Но этот паразит был мужем ее дочери и у них рос девятилетний сын, внучек моей знакомой. Отсюда логика: паразит – но это наш паразит! Сукин сын, но это наш сукин сын!
И поэтому, когда ее прижимали с нелицеприятными разговорами о ее зяте, она отшучивалась: «Ну что поделаешь, такого нам по почте прислали…»
ххх
Мой разговор с Виктором продолжался:
- Ну а что с сыном, как он?
- А с сыном у меня беда… Он закончил вуз, выучился на программиста. Днем на работе за компьютером, дома вечером за компьютером, а иногда и ночью сидит в интернете.
Ему уже 35, женат не был. Девкам не звонит, и они ему тоже не звонят.
- Странно, - подумал я. В наше время еще в подростковом возрасте нас, пацанов эта тема, связанная с противоположным полом, жутко волновала. Доходило иногда до того, что подростки подглядывали в окошко женского отделения городской бани, чтобы увидеть там нечто заветное и пока еще недоступное… Кажется, эта тема рвалась наружу из всех пор их существа…
- Странно, - подумал я еще раз, и грешным делом мелькнула мысль: «Уж не голубой ли у Виктора сын, а Виктор об этом и не догадывается…».
- Тут у них, - добавил Виктор, имея в виду молодое «продвинутое» поколение, - в наше время может быть и виртуальный секс. Только от этого дети не рождаются и у меня новые внуки не появятся…
ххх
В последующие после этого разговора годы мои пути с Виктором изредка пересекались.
Дело в том, что мы из одного вуза, только я на два курса постарше его. У нас в Москве много однокашников, сформировалось в Москве землячество горьковских инъязовцев. Да плюс еще мы «кучковались» по языковому принципу. Виктор и я - испанисты, и общих друзей испанистов, выпускников конца 70-х – начала 80-х у нас у нас также было немало. Выручали друг друга переводами или помогали устроиться на работу. Особенно нас это выручало в 90-е годы…
Такая вот своеобразная корпоративная солидарность…
Где-то года через три я «пересекаюсь» с Виктором и его женой Ниной в гостях у нашей общей знакомой Валентины, вдовы нашего товарища по учебе.
Нину я, как и Виктора, хорошо знал еще со студенческих лет, поэтому по многим вопросам мы были достаточно откровенны друг с другом.
- Ну как там ваш сынуля, ваш Никита? Не женился еще? – спрашиваю я.
- Женился, женился… - отвечает Нина
Вообще-то она была крутой бабанькой по всем параметрам. Пополнела за последние годы, внешне выглядела круто... По характеру и социальному статусу тоже крутая. Работала в каком-то НИИ, где руководила научным коллективом, работающим в области спортивной диетологии и медицины. Остепененная, кандидат наук. Много научных разработок, патентов… Ее ценили…
И вот Нина весело рассказывает мне:
- Наконец-то мой «ботаник» - сын, помешанный на компьютерах и интернете, заявил, что хочет жениться и приводит к нам с Виктором свою невесту для знакомства.
Мы с Виктором сразу же напряглись… Ведь, если что-то серьезное, то придется о многом подумать. У Никиты ни кола, ни двора… Всё привязан к нам был.
У дочери, слава Богу, уже был угол. Мы о ней в прошедшие годы как-то позаботились… Ну, в общем, с ней жилищный вопрос был как-то уже решен.
А с Никитой сложнее.
Сам он не смог за это время приобрести себе жилье…
Об этом нужно было подумать нам…
Да и на невесту нужно было посмотреть, что за птица.
До этого Никита нам сказал, что невеста его, Лида откуда-то с Урала. У нее ребенок - 9-ти летняя девочка.
В душе, конечно, я и Виктор, понимали, что Никите уже давно пора жениться, оторваться от виртуального мира и зажить нормальной жизнью миллионов людей.
Ну, в общем, надо на нее посмотреть.
Увидеть ее следовало.
Никита ее представил мне. Мы познакомились. Она обычная молодая женщина, лет на пять моложе Никиты.
- Ну что? Замуж хочется? – спрашиваю ее я.
- Да, замуж хочу, - отвечает Лида, не смущаясь столь прямого вопроса, заданного в лоб.
- В Москву хочется?
- Да, в Москву хочется.
- Но ты же видишь – мой сын – одержимый компьютерный придурок. Зачем тебе это нужно?
- Я такой же придурок как и он, - отвечает Лида.
Позднее мы узнали, что она, как и мой сын, не вылезает из-за компьютера и также «зависает» целыми днями в интернете.
ххх
Во время этой встречи с Виктором и Ниной в доме Валентины, бросилось мне в глаза, что Виктор слишком много курил.
В принципе он и раньше немало курил, но на этот момент чрезмерно. Промежутки между сигаретами были непродолжительными. Из-за этой пагубной привычки много кашлял.
Я его ругал, хотя в прошлом и сам курил. Да и сейчас иногда покуриваю, изредка позорно «стреляю» при общении с друзьями, особенно, если мы «поддаем».
Но у Виктора был явный перебор.
Обращаюсь к Нине: «Но ведь ты сама почти врач, микробиолог, как ты ему позволяешь это делать!»
- Ну а что я могу сделать, - парирует мои нападки Нина. – Ты ведь его знаешь, он хохол упрямый!
Тут я смею заметить, что Виктор и Нина были украинцами из Гуляйполе, что на Юго-Востоке Украины, в Запорожской области. Из Гуляйполе, вошедшего в историю благодаря батьке Махно.
Мы – однокашники Виктора и мужа Валентины Игоря, который был тоже из этих мест, часто добродушно «подкалывали» их земляческим родством с батькой. Кстати, все почему-то думали, что Виктор и Игорь родственники. Что-то вроде двоюродных братьев.
Они эту версию как бы поддерживали, хотя много лет спустя выяснилось, что родства у них не было никакого. Просто они были земляками и учились на одном факультете горьковского вуза.
К этому еще добавлю, что и Нина, жена Виктора была тоже из Гуляйполе. Учились в одной школе, Нина была младше Виктора года на два и со школьной скамьи была в него влюблена.
Виктор по окончанию школы уехал в Горький, поступил в институт, но связь с Ниной не терял, переписывался, встречался с ней, когда приезжал на каникулы на малую родину. В конце концов, женился на ней и привез ее в Горький.
В Горьком Нина поступила в университет на биологический факультет. Успешно его окончила.
ххх
Сын Виктора и Нины женился, какое-то время жил со своей семьей вместе с родителями в их трехкомнатной квартире.
А жизнь самого Виктора с Ниной вдруг изменила свой курс в неожиданную сторону. Виктор приобрел себе земельный участок в садовом товариществе где-то на окраине Московской области и занялся строительством дома. Он оказался рукастым парнем и фактически все умел делать сам. Только изредка нанимал людей, чтобы ускорить строительство.
И как только строение было освоено настолько, чтобы в нем можно было жить круглогодично, Виктор с Ниной переселился в эту сельскую обитель, созданную им своими руками фактически самостоятельно.
После этого он полностью предоставил свою московскую квартиру в распоряжение сына с семейством. Мои контакты с Виктором стали редкими, потому что он редко выбирался в столицу.
По телефону, когда мы общались, он приглашал меня с семьей к себе в гости и разъяснял, как можно добраться до него.
Но это было так далеко, пожалуй, в самом дальнем уголке Московской области, в Серебряно-Прудском районе, недалеко от Тульской области. Порой во Владимирскую или Калужскую область быстрее доедешь, чем до Виктора.
Почему он забрался так далеко?
Виктор был уже на пенсии, поэтому мог сидеть безвылазно в любой глуши. Он был одним из наших выпускников, кто после вуза связал свою жизнь с армией. Но пришло время, и он ушел на гражданку в звании полковника. Пенсия у него была не плохая.
В своем «поместье» он не сидел без дела: вначале строил дом, потом осваивал участок, параллельно занимался переводами. Его в Москве во многих ведомствах знали, и он был востребован, потому что качественно переводил техническую литературу, особенно военного профиля.
Из-за различных превратностей судьбы мои контакты с Виктором стали редкими.
А в последние несколько лет мы совсем потеряли друг друга из виду.
ххх
И вот по прошествии этих лет, вдруг 3 июля 2012 года приходит неожиданная весть о смерти Виктора и сообщается дата и место похорон.
Из московских друзей Виктора, кто учился с ним в Горьком, смогли поехать на похороны только я и Анатолий Волгин. Мы с Толиком были из одной учебной группы. Судьба Толика, как и моя, неоднократно пересекалась с ушедшим из жизни другом.
Похороны должны были состояться на следующий день.
На старенькой «Волге» Толика выезжаем в полдень по направлению той деревни, с которой слилось садовое товарищество, где Виктор построил себе дом. Надеялись часа за три добраться туда. Но получилось больше. В то время у нас еще не было навигаторов. Была карта области, ну а там, где были сомнения в правильности избранного пути, приходилось останавливаться и кого-либо спрашивать, правильно ли мы едем.
Конечно, добирались не так быстро, как хотелось, потому что машина была старенькой и не быстрой. А потом и направление в сторону Серебрянных Прудов (поселение городского типа), недалеко от которого находилась деревня Куребино и садовое товарищество, было каким-то безлюдным. Встречных машин было мало, населенных пунктов по пути немного.
Порой и спросить было некого. Какое-то странное безмолвие.
Если едешь из Москвы в сторону Калуги или Владимира, трасса заполнена, населенные пункты расположены недалеко друг от друга. А здесь совершенно другая картина.
- Ну и забрался Виктор в глухомань, - комментирует Анатолий, пытаясь сориентироваться на местности.
- Не гадай, лучше кого-то спросить, чем заехать куда-нибудь километров на десять в сторону, - реагирую я.
На одной развилке, поодаль видна какая-то одиноко-пустынная автозаправочная. Я советую Виктору направиться туда, чтобы что-то узнать.
Приближаемся. Не доехав до заправочной, попадается какой-то мужик. Спрашиваем его, но обнаруживаем, что он пьян, и узнать у него что-то бесполезно.
Доезжаем до самой заправочной и там Толику с трудом удается что-то выяснить.
Вот так и добирались до дер. Куребино. Повернули наконец-то в сторону деревни. Она же и товарищество. Но не огорожена, как это обычно бывает с товариществами.
Дом Виктора на краю у проселочной дороги.
С трудом нашли. К нам кого-то выслали навстречу и мы окончательно оказались во дворе «фазенды» Виктора.
ххх
Первое общение с Ниной, ставшей вдовой. Это как-то странно осознается. Мозг как бы противится такому осознанию. Высказываем ей свое соболезнование.
Держится крепко. У нее сейчас забот много. Люди понемногу подъезжают. Многие уже приехали. В двухэтажном, добротном доме Виктора достаточно просторно, но если будет тесно, можно остановиться рядом у соседей - хороших людей, которые дружат с семьей Виктора.
Многие помогают Нине. Ближе к ней дети, сын с невесткой, дочь с другом. Валентина, жена Игоря, уже упомянутого мной. Она тоже вдова. Соседи по дачному поселку (садовому товариществу), местные люди, которые живут здесь с покон веков, когда здесь еще только была деревня Куребино. Завтра поедем все в Серебряные Пруды, заберем Виктора из морга, поедем в главный храм поселка. Там обряд отпевания, после чего со священнослужителем отправимся на местное сельское кладбище рядом с Куребино, где состоится погребение.
ххх
Вечером продолжали подъезжать люди. На следующий день, в день похорон так оно все и происходило, как было намечено.
Утром поехали в Серебряные Пруды. Поселок произвел на меня впечатление. Видно было, что когда-то в дореволюционные годы (до большевистской революции) это был большой административный и торговый центр, где жизнь кипела по законам того времени, где жило достаточно много народу. Что и говорить, если храмов, очень величественных, было три или четыре…
На новом витке развития, в советские годы жизнь здесь не замирала, а в чем-то даже благополучие этого поселения приумножалось.
Но потом постепенно, с началом индустриализации советской страны население постепенно стало устремляться в города. Особенно молодежь. Она тянулась к прогрессу, науке и культуре, урбанистическим прелестям жизни.
К уменьшению численности населения привела также и война, которая для нас была Великой Отечественной, а не просто II-й мировой.
Конечно, депопуляция затронула эти края и в провальные 90-е годы ельцинско-гайдаровских реформ. Да и сельское производство существенно упало.
Но, несмотря на это было ощущение, что поезд еще не ушел окончательно и бесповоротно, что не все еще потеряно.
ххх
Среди людей, приехавших на панихиду, я обратил внимание на молодую красивую девушку, всю в черном саване. Вчера я ее не видел, оказывается она приехала в дом Виктора ночью, когда многие из нас уже спали.
Мне пояснила это Валя, родственница Виктора из Гуляйполе. Судя по возрасту, она ему могла доводиться племянницей, но вероятнее всего какой-нибудь внучатой племянницей, потому что уж очень молоденькой была.
В ней проглядывала порода Виктора. Стройность, даже худоба, жгучие черные волосы, темно-карие очи. Южнославянский типаж.
Нина мне позже рассказывала, что Виктор происходил из рода запорожских казаков и у них, как правило, все были такие: очень чернявые и с карими глазами.
У самого Виктора брови были черные и сросшиеся на переносице. Прямо-таки брежневские брови. Нина мне говорила, что он гордился своим происхождением.
В испаноязычном мире, где-нибудь в Испании или Латинской Америки его легко могли принять за своего. Во-первых, ярко выраженная брюнетистость, во- вторых, испанский язык без славянского акцента.
Его запросто можно было принять за носителя испанского языка, хотя нельзя было определить из какой он страны. Он не проглатывал окончаний как это делают многие кубинцы, не использовал типичных для той или иной страны словечек, не произносил межзубное «z» , что делают практически чуть ли не половина испанцев. Но он четко по-испански говорил так, что не оставалось сомнений: он не славянин и не англо-сакс, не немец и не скандинав. И даже не итальянец, не француз и не португалец.
Король Испании как-то обмолвился лукаво и с улыбкой, когда Виктор оказался рядом с ним на одной из международных выставок вооружений: «Я знаю кто Вы». Король явно намекал на принадлежность Виктора к российским спецслужбам.
- «Я не тот за кого Вы меня принимаете, ваше Величество, - вежливо и с учтивой улыбкой парировал Виктор испанскому монарху.
ххх
В храме все было чинно, согласно канонам, которые многие из нас уже позабыли. Опять я обратил внимание на девушку из Гуляйполе, которая часто не могла сдержать своих слез.
Когда отпевание закончилось, вместе со священником все направились проводить Виктора в последний путь на сельское кладбище. Там все еще раз с ним попрощались.
Сельское кладбище находилось ближе к Куребино, чем к Серебрянным Прудам. Подошли попрощаться еще несколько жителей деревни.
За кладбищем простирались поля, обрамленные лесами и перелесками, в которых преобладали лиственные породы деревьев, что делало местный пейзаж не типичным для Подмосковья.
К северу и востоку от Москвы леса более темные за счет хвойных пород. Здесь же больше лиственных, да и полей с пастбищами больше. Сама земля другая, менее суглинистая.
Позже я спросил Нину: «Как вас угораздило попасть так далеко от Москвы?» И Нина мне рассказала, что она с Виктором вынуждена была переехать в сельскую местность, потому что Виктор стал болеть астмой. Может быть, и курение в этом случае усугубило проблему.
Лучше было переехать поближе к природе, чистому воздуху и родниковой воде.
Ничто в принципе не держало их в городе. Виктор был пенсионер, Нина тоже пенсионного возраста, хотя и работала.
Они вначале стали искать дом по направлению к Ярославской или Владимирской области. Но Виктору там ничто не приглянулось.
А вот в противоположной стороне, в Куребино ему понравилось. Что-то напоминало ему малороссийские просторы. Здесь он и обосновался. Нина окончательно ради мужа бросила работу.
Виктор построил добротный, кирпичный двухэтажный дом. После похорон мне удалось бегло осмотреть все его хозяйство: и паровое отопление, и два колодца с подкачкой воды и подачей в дом. Сад, ягодные кустарники, газоны, цветы, чайная беседка. На краю участка сохранились сараи для кур и цесарок. Он их когда-то держал, но потом отказался от этой затеи. К одному из краев участка примыкали две сотки просто ничейной земли, для которых Виктор купил специальный культиватор, чтобы обрабатывать землю под картофель.
- Боже мой! – подумал я, - Разве может представить себе какой-нибудь отставной полковник в Чили или Испании, что на пенсии он будет разводить кур и возделывать картофель.
Когда-то я слышал об отставных полковниках в Чили при Пиночете. Им после выхода на пенсию пожизненно выделялся денщик и каждый год на замену предоставлялась новая автомашина.
ххх
На поминках я услышал много нового о Викторе. Люди были разные: знакомые по садовому товариществу, которые работали в разных ведомствах, местные жители, сослуживцы по армии.
Кстати, девушки из Гуляйполе я не видел на поминках. Она сразу же после погребения уехала.
Все в своих поминальных речах многое вспоминали о нем. И многое мне ранее было неизвестно.
Удивительно, но некоторые из них знали обо мне и Толике. Значит, Виктор им о нас рассказывал.
Но что меня еще удивило - о нас хорошо знали дочь и сын Виктора. Это нам льстило и радовало.
Дочь Виктора была со своим чадом и молодым другом, за которого она готовилась выйти замуж.
Сын Никита был со своей женой Лидой. При них был дочка Лиды и маленький трехлетний сыночек, их общие чадо.
Я впервые видел Никиту. Мне раньше он представлялся худым и замученным компьютерным фанатиком. Оказалось, что он рослый, немного полноватый мужчина, очень брюнетистый, как и Виктор. Общение с ним и Лидой было непринужденным и легким.
- Слава Богу! Жизнь продолжается, - подумал я.
Мы с Толиком собирались в дорогу. Нина уговаривала нас остаться еще на денек, но мы не могли – у Толика в Москве были дела, да и меня там тоже связывали некоторые обстоятельства.
Прощались.
Я спрашиваю Нину: «Что с домом будет?»
– Наверное, продам. Здесь жить нужно постоянно, а я одна круглый год здесь находиться не захочу.
Оставлять дом как дачу для меня и для детей тоже проблематично. Дом у дороги, за ним нужно следить… Наверное, продам…
Перееду в Москву, к сыну.
К Виктору буду приезжать. Здесь, в Куребино у меня всегда есть у кого остановиться.
- Жизнь продолжается, подумал я.
Москва октябрь 2016 года