В.Агошков.
Солнечные блики моей жизни
часть-3.
К 70-летию.
Да, тяжёлая судьба выпала на долю моих родителей. У матери рано умер отец. Только-только вышла замуж в ноябре 1937 года, как отца забрали органы НКВД по доносу соседа. Разлука с мужем, моим отцом, на целых 4 года войны с фашистами. Потеря трёх детей, строительство дома собственными силами. Мой батя потерял своего отца в 4-5- летнем возрасте, рос и воспитывался с матерью Ольгой.
И, хотя он не был маменькиным сынком, всё же на себе крепкой отцовской руки не почувствовал. А потому и по отношению ко мне и сестре моей не проявлял должных отцовских чувств. Тем не менее, отец был мастеровым человеком: всё, что нужно для деревенского дома, умел делать. Что и говорить: сам, один, выстроил дом из шпал, когда меня забрали на 3 года в армию.
Мать ушла из жизни 6 апреля 1983 года. Отец пережил её на 20 с лишним лет – скончался 16 декабря 2003 года. Оба покоятся на кладбище в селе Калинино. Райвоенком Орловского района помог мне с племянником Сергеем установить здесь памятник. Жаль, что до сих пор не сделаю на нём дополнительную памятную надпись по поводу детей – Ольги, Нины, Николая. Никак не побываю на кладбище села Хотетово и не навещу прах своих старших сестёр. Могилы их теперь не найти, но хотя бы сфотографировать общий вид кладбища.
Я не помню, а навещали ли мои родители хотетовское кладбище?! Этого, к сожалению, не было, как не было и совместных с детьми, т.е. с нами, вечеринок по поводу своих дней рождений. Мать училась в школе всего два «коридора», т.е. ходила в первый и второй класс по два-три месяца. Зимой сидела дома, так как надеть на ноги было нечего – нищета. Моя учительница географии Анатонина Сергеевна Белохвостова, жившая когда-то на посёлке Наборный Станово- Колодезьского сельского совета Орловского района Орловской области, напротив дома моей матери, вспоминала, что моя мать часто батрачила у богатых, или, как говорят в деревне, справных людей.
– «Нам нужна помощь! – спрашивали имущие. – Кто бы смог помочь посадить картофель?!»
– «Да обратитесь к Анфисе Верижникой – она хорошая работница!» – советовали соседи. И моя мать шла на заработки. Читала плохо.
Отец окончил начальную школу. Умел писать, но к старости освоить учебники по новым мотовозам уже не мог. И поэтому обрадовался, когда его досрочно за два-три года до 60-летнего возраста отправили на пенсию. Оказалось, что помощники мотовозов имели льготы. Я в семье первый, кто получил высшее образование. Мой сын Александр имеет два высших образования. С высшими образованиями – жена моя, невестка. Некоторые скажут: «Ну, вот, видите, как много Вам дала Советская власть! Все с высшим образованием. И причём – бесплатно!»
Не спорю: есть у Советов и свои положительные стороны. Однако не будем забывать о том, что в начале ХХ века Пётр Столыпин предлагал царю сделать начальное образование всеобщим и бесплатным в России. Училище для мальчиков в том же городе Кромы открыто в 1807 году.
Революция 1917 года и гражданская война отбросила Россию далеко назад. Мой прадед перед 1917 годом владел конной маслобойней и паровой мельницей. Выращивал коноплю. Его сын – Пётр Владимирович – воевал на Первой мировой войне, был ранен, попал к немцам в плен. Когда вернулся домой, то рано скончался, то ли в 1917 году (помогло, скорее всего, известие о революции), то ли в 1918 году.
В любом случае, моему отцу было в то время всего-то ничего: 4 или 5 годов. Если бы не было Первой мировой войны, революции, то был бы я, как теперь называют, фермером, работал бы на земле, выращивал зерновые и другие культуры. А чтобы получать высокие урожаи, то пришлось бы мне окончить сельхозинститут. Независимо от формы собственности, жизнь идёт вперёд и требует грамотных людей. В средней школе я получил корочку «полевод- механизатор широкого профиля», но на тракторе ездил всего-то один или два раза, по 2-3 минуты. И какой бы из меня получился механизатор и полевод?! Горе одно…
А вот отец учил бы меня полеводческому и механизаторскому делу с самого раннего детства. Сам он чинил австрийские мотовозы без всяких учебников, по стуку поршней и с помощью пальцев рук.
В деревне Редькино, на том месте, где стояла маслобойня моего деда, теперь вырос бурьян, а рядом, подальше к реке Стижь, стоит дом фермера Степановича, со старшим братом которого я учился в начальной школе. Всё возвращается на круги своя?!
Нет, не всё: дважды в одну и ту же реку не входят.
Разорвать связи времён очень легко, а выстроить цепочку жизни многих поколений очень трудно…
5 марта 1953 года приказал всем долго жить Иосиф Виссарионович Сталин. Врезалась в память большая газета с фотографией усопшего вождя во всю полосу. Было мне в ту пору 6 с половиной лет, но я помню испуганные лица родителей – что ещё ждать от советской власти?! Если Сталин по поводу ареста отца сказал: «Агошков Иван Петрович – не виновен!» - то, что следовало ожидать от новых правителей. Вдруг, да всё перевернут с ног на голову.
До 1956 года, когда Хрущёв осудил культ личности Сталина, было далеко. И всё могло пойти по-другому... Поймал себя на мысли о том, что газету с траурным портретом Сталина я видел дома, на столе. Значит, отец читал её, выписывал или принесли соседи?! Советская власть правильно делала, что стремилась своевременно вести среди населения свою пропаганду.
В старших классах я выписывал – за деньги родителей – журнал «Юность». Мать меня робко укорила: «Деньги нужны на стройку, может быть, не нужен этот журнал?!» Я настоял: «Нужен!» Готовлюсь в институт. Но «Юность» мне не пригодилась: не добрал полбалла и отправился служить в армию. Сейчас этот журнал «Юность» лежит в подвале, в шкафу. Давно, кстати, не видел его номера’…
1 сентября 1954 года я пошёл в школу. В ней работали две учительницы: одна постарше – Вера Васильевна (за точность имени не ручаюсь), вторая – моложе – Ольга Иосифовна. Очередь набирать первоклашек была у Ольги Иосифовны. Но она, сославшись на перебор, меня в школу не взяла. Отец в эти дела не вникал, а мать меня поджаливала, решив, что так оно и к лучшему: окрепну физически, да и ей меньше забот обо мне, по собиранию в школу, с одеванием и завтраками. Поэтому на следующий год я переступил порог начальной школы почти в 8 лет. Жаль, что год был утерян. Правда, я учился вместе со своим троюродным братом Виктором Николаевичем Агошковым, мать которого Мария Ивановна отдала его на воспитание в семью своего бездетного брата Василия Ивановича и его супруги Евдокии.
А сама Мария Ивановна жила где-то на Камчатке, и редко появлялась в Редькино.
Виктор ходил в начальную школу, часто заходил ко мне и пока-зывал свои учебники, из которых я переписывал школьные задания. Поэтому за этот год «дополнительного образования» я научился сносно писать, считать, писать и читать. Помогали и родители. К тому же отец продолжал обучать меня игре на гармони, или, как говорят в деревне, на гармошке. В это же время стал я писать и стишки, которые не сохранились. Я иногда спрашиваю себя: «А кто был тот человек, который сказал: «Делай, как я!» Пиши стихи, как я! Отец, который подпевал себе частушки, играя на гармошке? Но пел он не часто, к тому же, частушки эти были одни и те же. Что-то про «петрушку с маком».
Возможно, какой-то первоначальный опыт и был связан именно с отцом. Но я вспоминаю в этом русле один наш поход с матерью в магазин села Становой Колодезь. Промтовары находились рядом со станцией железной дороги. Был он построен ещё из старого красного кирпича. И работала в нём мать Владимира Мохова, взявшего себе в жёны мою однокласснику Валентину Бакину. Мать моя любила ходить в этот магазин, как и всякая женщина. Я тоже любил с нею сюда приходить, так как в правом углу, у выхода находились полки с книгами. В селе редко кто их брал, но если завозили книги, то они всё же разбирались.
И вот однажды мне дали в руки книгу большого альбомного формата. Были напечатаны в ней стихи и выполненные акварелью рисунки, а вернее, картины о природе по временам года. И так мне понравились эти божественные акварели, что я решил тоже дома сделать такой же цветной альбом со стихами, но со своими, собственными! Не помню, сделал ли я такой альбом, но что-то, наверное, пытался осуществить. Потому что потом, и во время службы в армии, я напечатал и сшил два томика своих и чужих стихотворений и прочих любопытных для юношей рассказов, перемешанных с полуэротическими рисунками и картинами. Теперь же я наловчился сам печатать на принтере целые большие книги, обложки к которым делают в переплётных цехах. Всё это оттуда, из детства.
*