В конце семидесятых, Пятигорское Управление Разведочного Бурения проводило работы на нефть/газ в степях Ставропольского края.
Как-то, Ливченко Николай Потапович, начальник участка, говорит мне:
- Обрати внимание, как грамотно и чётко работает бурильщик, кстати, немец из Новопавловки, побольше бы нам таких людей, проблем с планом не было бы.
- В ставропольских станицах живут немцы? - переспросил я.
- Да, жили здесь большими общинами, но с началом войны всех разом вывезли. Короче, толком историю не знаю, но скажу тебе откровенно, если приходит устраиваться на работу мужик с немецкой фамилией, беру, и не думаю. И тебе советую так поступать, как начальником станешь.
Вот так бывает, под грохот бурового станка и лязг металла, случайный разговор запомнился на всю жизнь. Интернета не было, а в книжках по истории Ставропольского края больше о крепостях, заложенных русским полководцем Суворовым, да «Ипатовский метод»*, как высочайшее достижение мировой революции.
С «горбачёвской перестройкой» буровые работы свернули, а специалистам Управления предложили ремонтировать нефтяные скважины в Западной Сибири, где простаивали тысячи пробуренных скважин в ожидании реанимации.
Мы обустроились, втянулись в работу, деньги потекли и, почти не заметили, как драматично сменился государственный строй в стране. Россия бурлила алчными страстями. Обогащение любым способом стало будничным делом, а самой популярной профессией в телесериалах профессия киллера или честного мента.
Как-то Максим, который проходил в городе Тюмени медицинскую интернатуру, позвонил и сказал:
- Здесь можно подготовить документы на ПМЖ* в Германию. Давай, прилетай, сделаем переводы документов на немецкий, оформим заяву в Консульстве Новосибирска, а там решим, ехать или нет. Я организую термин*.
Это был перспективный вариант.Российская повседневность устойчиво девальвировала, а время неумолимо поджимало. Не долго думая взял под расписку Трудовую Книжку, документы и, ближайшим рейсом улетел в Тюмень.
Следующим утром мы приехали в Центр немецкой культуры. Общину совсем недавно разместили в старинном, красивом особняке. По скрипящим деревянным половицам, рассохшимся более чем за сто лет, поднялись в большую комнату-зал. Изразцовый камин, а чуть подалее массивный концертный рояль «BEKKER».
Максим, в предвкушении маленького удовольствия, трепетно, поднял крышку клавиатуры, сел и взял несколько аккордов. Рояль издал такое ужасное звучание, что мы переглянулись.
- Мда.., звуки явно соответствуют состоянию особняка, здесь всё нуждается в дорогостоящем капитальном ремонте, поэтому хитрые городские чиновники явно нацелились на щедрые инвестиции из ФРГ.
Переводчица, услышав наши голоса, вышла из небольшого кабинета и с немецкой пунктуальностью уже посматривала на часы. Наше время-деньги пошло. Обговорили объём работ, стоимость и переводчица удалилась работать.
Работала, можно сказать, не поднимая головы и только один раз подошла:
- Извините, я уже сломала голову. Не уверена, что правильно перевожу на немецкий запись в Трудовой Книжке «Понижен в должности, в связи со всеобщем повышении зарплаты». Это как?
Я и сам такой записью был удивлён не меньше. Ловко кинула нас администрация «Ставропольнефтегаза», легко так положили себе в карман мои деньги и деньги таких как я. Но, дело прошлое. Уже нет СССР и пакости мелких трестовских аферистов никому уже не интересны, улыбнуться переводчице:
- Переведите, как получается, не думаю, что это важно для ФРГ.
С того момента, как президент М.Горбачёв, под давлением западных стран подписал свободный выезд из страны у народа появились другие заботы. Повалили кто куда, но больше челночничать.
Я сидел в продавленном кресле с детективом о похождениях крутых русских парней в Мюнхене и посматривал на входивших и выходивших пожилых людей. Их изможденные лица, заношенная, видавшая виды одежда на худых, деформированных фигурах вызывали сострадание. Люди, приучено-робко, переговаривались с работниками, получив ответ, так же тихо исчезали. Весь их вид, как мне казалось, выражал единственную надежду наконец-то вырваться из холодной Сибири, пожить в комфорте и умереть на своей земле...
Во второй половине дня переводы моих документов были закончены, напечатаны, подписаны и заверены печатью. Расплатившись за услуги «смешной» для меня суммой, я поинтересовался у Officfrau о ближайшем магазине. Быстро сходил, купил всякого-разного съедобного, вина и традиционный тортик к чаю.
Те, кто не ушёл, с удовольствием составили компанию. Накрыли массивный дубовый стол, из такого же массивного серванта извлекли всё необходимое для небольшого застолья.
Стало весело, пили вино за успех нашего туманного мероприятия, закусывали. В разговорах я узнал, что приходят люди прошедших через Трудовую Армию. В Труд-Армию во время войны на принудительные работы направлялись мужчины и подростки немецкой национальности.
Со слов собеседников, условия нахождения людей в труд-армии были ужасающими. Назад вернулся лишь каждый четвертый, пятый немец, или из десяти, - двое или трое.
Тех же, кого насильственно переселили в Сибирь, Казахстан, Киргизию раскидали по колхозам. Там они в полной мере испытали унижения и в быту и на рабочих местах. Для местных ура-патриотов переселенцы были "немецкими шпионами", которых давно надо расстрелять как бешеных собак.
Такая вот судьба за "пятый пункт" советского паспорта, за национальность – немец. За бредни вождей СССР по предотвращению "возможного сотрудничества" с армией Гитлера.
С того эпизода прошло почти семь лет, честно говоря, и забыли уже, но нежданно-негаданно пришёл почтовый пакет из Германии с разрешением на ПМЖ.
*****
В курортной местности Земли Баден-Вюртемберга я подружился с русскоговорящими немцами из Казахстана, Киргизии, Сибири. Мы встречались в городском сквере поиграть в теннис, а главное, пообщаться по русски, обсудить новости и конечно же футбол.
Как-то к нам подкатила пара пожилых людей, лет за восемьдесят, женщина в инвалидной коляске и, пожилой, но ещё крепкий дедушка. Оба весело шутили на русском и, казалось бы, совершенно не унывают, что уже стало сложно передвигаться на больных ногах.
Мои друзья давно знали эту пару и я тоже подошёл познакомиться. Женщину звали Грета, а дедушку Матиас. Я с интересом узнал, что они со Ставрополья, с тех самых степей, где когда-то наше Управление бурило поисковые скважины.
Стоял солнечный осенний день и мы разговорились.
Грета родилась до войны в селе Ольгинау, современное - Ольгинка, Степновского района, Ставропольского края. Когда-то село было фактически немецким и его история уходила к временам царствования русской царицы Екатерины Второй.
Царица, расширяя территории Российской Империи, приглашала своих соотечественников заселять благодатные земли окраин Империи. Читатель может задать вопрос, а почему немцами, почему такая привилегия от царицы?
Почему...? Не могу знать.
Но, думаю, русское крестьянство, находясь в крепостной неволе, просто не имело возможности заселять обширные территории. А беглые не решали проблему.
В селе Ольгинау была большая община, говорили на своём диалекте, соблюдали традиции и обычаи.
С приходом советской власти всё изменилось. Фермеров объединили в колхоз, говорили только по русски, немецкие дети пошли в русские школы.
Но и традиции не забывали, переступил порог дома, – будь добр, говори на родном, на немецком.
Семья Греты, как и большая часть крестьян, жила в своём добротном доме. Отец, Николай, уважаемый в колхозе передовик-механизатор, комбайнёр, активист и член партии. Мама, Мария, была домохозяйкой, всё на ней, и дети, и домашнее хозяйство, и работы по сбору колхозного урожая.
Сама девочка Грета в мае 1941 года перешла во второй класс русской школы. Во всём помогала маме, и по хозяйству, и присматривать за младшими сестрёнкой с братиком. Пока мама занята, надо было младших накормить и смотреть чтоб у животных вода была.
С водой на Ставрополье всегда проблемы. Здесь, на окраине села питьевую воду брали из артезианской скважины. Бочками развозили по дворам. Грета хорошо помнит во дворе ёмкость из бетона, куда сливали питьевую воду.
Колхозники Ольгинау работали на полях выращивая подсолнечник, пшеницу, арбузы, виноград. Виноград, особая традиционная статья немецкого крестьянина, его сдавали на небольшой вин-завод, где традиционно работали так же немецкие виноделы. Возможно, и ныне знаменитому "Прасковейскому" Вин-Заводу начало также положили немецкие колонисты.
Но особое внимание колхоз уделял выращиванию хлопка. В степях, благодаря солнечной активности всего периода вегетации, получали высокие урожаи хлопка.
- Когда шел сбор хлопка, мамы фактически не было дома,- рассказывала Грета. Сбор трудоемкий, всё вручную. С поля домой никого не отпускали, работали, работали и работали. И только во время короткого отдыха женщинам удавалось сбегать до дома, детям приготовить, корову подоить и назад, на стан бежать. Опаздывать нельзя, бригадир обматерит при всех и трудодни скостит.
И после уборки основного урожая, работа по хлопку не прекращалась. На полях добирали нераскрытые коробочки хлопка. Эти коробочки так же в обязательном порядке собирались и развозились кучками по крестьянским дворам, вручную надо было извлечь вату и сдать по весу. Как правило, этим делом занимались дети и старики.
Извлекать вату из нераскрытых, трудных коробочек было не легко. Вначале небольшими кучки раскладывали на печи, где под влиянием температуры большая часть раскрывалась и можно было вытаскивать эту, проклятую вату. А бывало коробочки не раскрывались и после прогрева, тогда дети долго ходили с поколотыми до крови пальцами. Но и хитрили то же, самые трудные просто бросали в печку, в огонь. Но так, чтоб мама не видела, иначе взбучку устроит, поручили, значит надо выполнять работу до конца.
Так воспитывалось с детства трудолюбие, исполнительность, а главное черта характера доводить всё до конца.
****
В сентябре 1941 года в село Ольгенау вошли солдаты внутренних, конвойных войск. Всё население вывели в поле и держали под оцеплением пока урожай не собрали. А когда людей отпустили с поля по домам, солдаты окружили часть села, в котором компактно проживала немецкая община. К каждой хате на постой приставили солдата, присматривать за "немецкими шпионами". С этого дня уже никого за пределы оцепления не выпускали.
От солдат, крестьяне-немцы узнали, что всех вывезут в Среднюю Азию, осваивать новые территории.
Поначалу солдаты ещё по доброму относились к своим «арестантам», разговаривали с ними, давали советы, что и как лучше брать с собой. Объясняли, что назад, в свои домам никто, никогда уже не вернётся. Всё имущество, дома и животные, отойдёт колхозу.
Предупредили, как объявят выселение, если что забыли, то уже вернуться не позволят, так что, граждане немцы, готовьтесь заранее, берите побольше спичек, соли и мыла. Еды побольше.
Второклассница Грета первым делом сложила в свой портфель книжки, тетрадки, карандаши и ручку. Мама сквозь слёзы посмотрела на всё это, подошла, обняла дочку и попросила школьные принадлежности все оставить. Побольше тёплых вещей, продуктов, сколько на руках унесём. Как долго будут в пути, никто не знал, а там и зима недалече.
Грета хорошо помнит это время, её беременная мама всё время плакала.Всё нажитое трудом не одного поколения придётся бросить, куда повезут и как жить с детьми на чужбине было страшно подумать.
За что, нас, за что?
Мы же простые крестьяне, мы политикой не занимаемся, мы не шпионы. Весь день на полях и фермах, дома с детьми и скотиной, а утром опять спозаранку в поле.
Вместе с ней ревели и младшие сестрёнка и братик.
Объявили: «Выселение. Утром всем собраться на площади».
Ночью мама вместе с русской соседкой вдвоём зарезали во дворе свинью. Тихая была свинка, почти не визжала, как бы всё понимала. Обработали мясо на костре, сколько смогла унести завернула в мешок. Остальную часть тушки забрала себе русская соседка и ушла огородами.
Конечно, тем у кого были отцы, было легче, мужик многое мог взвалить на свои трудовые плечи. Но Николай был далеко, колхоз командировал его в Новосибирскую область на сбор урожая. Мужика отправили, а его беременная жена с тремя малыми детьми никакой помощи не дождалась.
Утром спозаранку народ собрался на площади. Подходили одна за другой подводы, на них укладывали вещи, одеяла, продукты питания, а сами пешком шли следом.
Марии досталась подвода запряженная быками. Так и шли за ними не спеша, большую часть пути босиком. Иногда на подводе позволяли ехать маленькому братику, который уже просто падал от усталости и засыпал на ходу.
В степи на ж.д. разъезде ждали пока подойдут все подводы. Как всегда подали меньше вагонов чем требовалось,людей уплотнили да так, что не встать не лечь. С последней подводой эшелон медленно покатил к Поволжью. В пути больше стояли на разъездах в открытом поле, чем ехал.
Конвоиры поначалу вели себя по доброму, разрешали выйти из вагонов, и даже помогали женщинам с детьми. Люди кучковались, разжигали костры. Бабы готовили простое тесто из воды и муки, пекли лепёшки на кострах. Бывало и не успевали, конвоиры приказывали быстро затушить костры и бегом по своим вагоном.
Через трое суток показался силуэт большого города, солдат объявил, ну всё, кажись приехали, это Сталинград. Дальше по Волге к Каспийскому морю.
Сталинград готовился к обороне, всем приказали разместиться в свеже-копанных окопах и блиндажах. Сидели под открытым осенним небом, было очень холодно, дул сырой ветер. Спали на соломенных подстилках, что притащили в окопы. Сколько дней они провели в этих холодных окопах, Грета не помнит. Всё слилось в один очень длинный день и одну ночь.
На вопросы, скоко ещё ехать? Никто толком ответить не мог. А надо было думать, как растянуть продукты, и чтоб зазря на протухли, и чтоб не мучатся от голода.
Но вот, по реке подошли баржи. Одна за другой подходили к причалу, загружались и уходили вниз по течению. Семье Греты досталась старая проржавевшая баржа. По ночам металлическая палуба быстро остывала, ноги девочки стыли до боли. Когда совсем становилось не невмоготу, подпускали к тёплой трубе погреться. Тепло шло по трубе от буржуйки, из кубрика, где на дежурстве находилось несколько матросов.
Почти 24 суток они провели на барже. То их везли по течению к Каспийскому морю, то вновь возвращались к Сталинграду. Почему так, никто не знал, но, видимо, это как-то было связано с текущим положением на фронтах.
Конечно, никакого организованного питания на баржах не было. Только раз в день на семью выдавали литр кипятка. В кипяток забалтывали муку, и такой "болтанкой" кормились.
Наконец-то после изнурительного мытарства взад-вперёд, баржи подошли к Астрахани, и отсюда не задерживаясь потащили в Каспийское море. В море проблема с пресной питьевой водой вызывала большие мучения. На каких-то баржах ещё давали понемногу воды, на других и не побеспокоились наполнить баки. Люди, впервые увидев море, черпали морскую воду, пытаясь утолить жажду, но солёная морская вода только усиливала жажду.
В открытом море старая, проржавевшая железная посудина, на которой плыли Грета с мамой и детьми, стала набирать морскую воду. Над переселенцами нависала реальная угроза затопления. Буксир откинул канат, оставив аварийную баржу болтаться на волнах.
Офицер сопровождения в рубке буксира вел переговоры по рации с берегом:
- Какие будут указания...???? Затопить баржу вместе с людьми, или будут другие указания?!
Когда до народа дошёл смысл происходящего, все развернулись лицом к буксиру, вытянулись, слушая переговоры.
Все со страхом в сердце ждали худшего, внутри что-то сдавило, перехватив дыхание. Одна мысль, что очень скоро всех утопят в морской пучине парализовала волю.
Наконец "Берег" ответил:
- Слушай Приказ. Люди нужны на работах. Баржу держать на плаву. Воду откачать и двигаться на Красноводск.
Ещё пару суток под жарким солнцем Каспия плыли без пресной воды и провизии, с остановками для откачки морской воды.
Повезло ещё, море почему-то не штормило в это время года, старая плоскодонная баржа шторма долго не выдержала бы.
В тумане горизонта появилось очертание Красноводской бухты.
Пришвартовались.
Всем приказали сойти и обустроиться на песчаном берегу пляжа. Ждать и не выходить за пределы оцепления. Выход будет приравниваться к побегу.
Сколько ждать, не знал никто.
Грета плохо помнит сколько дней и ночей сидели без воды и пищи. На счастье, случилось редкое явление для прибрежной туркменской пустыни, пошёл дождь. Все натянули свои одеяла и таким способом собирали себе воду для питья.
Наконец-то приказали собрать вещи и идти грузиться в подошедший товарняк, в нём только привезли животных из Казахстана и в вагонах ещё сохранялось тепло с терпким запахом свежего навоза. Где-то выкинули мокрую от мочи солому, а где-те уже не успевали заменить, просто отмахнулись, небось не сахарные, доедете. Вагоны задраили, эшелон дёрнулся и на предельной скорости застучал на стыках в направлении Казахстана.
*****
В Кокчетавском районе переселенцев уже ждала вереница крестьянских подвод, на которых всех развезли по деревням Кокчетавского района Казахстана.
Когда Герту с мамой и двумя младшими подвезли к неказистой хатке, «хозяйка-хохлушка» на крыльцо не вышла, вся в слезах спряталась где-то в комнатах.
Накануне, солдаты поделились с ней «тайною»:
- Тебе, мать, у хату «немцив» на постой привезуть. Ты знаишь кто такие немци? Нет... ?! Ну так слухай, мы те шас всю правду расскажем.
Солдатики балагурили и развлекались:
– Это, мать, такие полу-люди, полу-звери. На голове рога, а на спине хвост. Русского не понимають, токо рычат, –давай жрать, иль тебя сожрём, коль не дашь.
От таких рассказов хозяйку просто трясло от страха. Никак не могла сообразить, как же жить в одной хате с рогатыми и хвостатыми немцами, её же ночью сожрут живьём да на косточках поваляются.
Первой в хату вошла Грета и на чистом русском языке поздоровалась, назвала своё имя. Хозяйка, как глянула на девочку, и ещё раз испытала шок. Немцы-то обычные люди и даже свободно говорят по русски.
Местные простые люди приютили, обогрели, накормили переселенцев. Делились хлебом, учили местным премудростям, лечили народными методами. Низкий поклон всем, кто проявил человеческое сострадание!
Как-то запрягли быка, и все поехали в лес за дровами. Наломали сухих веток для печи, загрузили телегу. Сидят, ждут, когда бык отдохнёт. Ослаб бык без должного питания, до леса дошёл, а обратно сил нет, лёг и не встаёт.
А Мария всё ноет да ноет:
-Подымайте быка, предчувствие у меня, муж вернулся, в хате сидит, дожидается.
Смеётся хозяйка: - Тебе, Мария, токо и мерещится, как муж твой вернувся. И не надейся на ето. Коль сбежал с дома, уж не вертаешь. Мужика крепко при себе держать надо.
Поздно вечером наконец-то подкатили к хате, а на пороге живой, невредимый стоит Николай, муж Марии, отец детей. Добрался сам от Ставрополья до Кокчетавского района. Нашёл, где поселили жену и его детей. Всю ночь просидели, наговориться не могли.
Рассказывал, как возвращался из Новосибирска, весело шёл с котомкой, в которой подарки детям и платочек пуховой для беременной жены.
У самого села встретил свою русскую знакомую. Женщина всё прям и выложила:
– Никола, а ты куды собственно-то идёшь? Дома твого уже нет, и семьи нет. Все на выселках.
Ошарашенный такими словами Николай побежал к дому. Зашёл в двор, из хлева запах падали.
Как ушла Мария, так и осталась скотина на привязи. Никто не побеспокоился, не удосужился воды налить животным. Так и сдохли коровы на жаре, на привязи.
А скорее боялись зайти в двор, ждали указаний сверху, что делать с имуществом переселенцев.
Колхозу не до того было, хозяйство разом лишилось добросовестных рабочих рук, а план корректировать никто не позволил.
Николай побегал по конторам, разузнал куда отправили семью и на перекладных, помчался догонять.
Мария и Николая вместе побыли совсем недолго, всего-то одну-то неделю. Хмурым холодным утром за ним пришёл конвоир.
Собирайся, немец, в труд-армию поедешь. И повезли Николая, как преступника, по статье «За возможное сотрудничество....»
*****
Мария родила девочку и немного оправившись, принялась копать землянку. Ходила с детьми по деревенским свалкам собирать битые кирпичи, дерево, металл, мятые кастрюльки, ложки и миски. Обложили стены землянки, люди помогли «буржуйку» притащить. Распрощались со своей доброй хозяйкой, поблагодарили и, ушли жить с новорожденным в землянку.
Малая прожила недолго, умерла от рахита. Самой Марии шел 33-й год от рождения.
В июне 1946 года Указом Правительства труд-армия была ликвидирована, а все спец-поселенцы из тех кто выжил были переданы на учет спец-комендатур.
Николай не вернулся.
Передовик производства комбайнёр, коммунист просто исчез, как его никогда и не было. На все запросы приходил один ответ – «Нет сведений». Безответственные офицеры конвойных войск не удосужились составить протокол по факту гибели человека, где и при каких обстоятельствах. Те,кто с ним был, так же не вернулись.
Грета Николаевна замолчала. Казалось она глубоко погрузилась в прошлое своего детства, застряла где-то там, в степях Северного Казахстане.
Я тоже замолчал, не стал более беспокоить расспросами. Вспомнился давнишний разговор на буровой в ставропольской степи.
Посмотрел на её мужа. Матиас кивнул, подтверждая, что всё так оно и было. Сам испытал поболее Греты, но в разговоре больше молчал, старался не перебивать. Он поднялся с лавки и мягко толкая инвалидную коляску, покатил по своему привычному маршруту.
Трудолюбие и честность, чистота и аккуратность, понимание дисциплины,планирование в делах позволили этим людям выжить. Народ не сломался, не запил с горя, не опустились до обоссаных подъездов.
Проявили себя в труде и в организованности. А через годы, когда жизнь в Кокчетавском районе наладилась, их дома и дворики смотрелись уже лучше многих.
И вновь волны национальных движений, реальные угрозы расправы смели всё, созданное руками этих людей.
Продавали дома, имущество и уезжали в ФРГ с надеждой на будущее своих детей и внуков. Вслед за всеми в ФРГ уехала и семья Греты, им засчитали трудовой стаж, получили денежное пособие, жильё, страховку на квалифицированную медицинскую помощь. Сегодня они окружены взрослыми детьми и внуками, а с ними и жизнь потекла по спокойному руслу.
А что касается обвинения о "возможном" сотрудничестве с захватчиками, то сегодня уже ни для кого не секрет, что население Украины, Юга России и других областей в период оккупации массово сотрудничало с Вермахтом, но, несмотря на это так и остались в статусе братских народов.
Для государства делёж населения на своих и чужих по национальным и прочим клановым признакам путь в тупик мракобесия, с неизбежной утратой территорий. И если государство желает своим гражданам путь прогресса и благополучия, оно обязано прежде всего содействовать тем, кто способен созидать и добросовестно трудиться, и нивелировать тех, кто поборами и "откатами" на рабочих местах разрушает основы экономики и морали. Другого пути к независимости у многонационального государства просто нет.
2016. Rheinfelden-Baden, Deutschland
------------------------
*Ипатовский метод - уборка урожая зерна в колхозах и совхозах Ставропольского края комплексными уборочно-транспортными отрядами.
* Термин/Termin - время встречи с официальным лицом, обязательное условие немецких чиновников.
* ПМЖ - постоянное место жительства
Иллюстрация автора: Мой друг W.Weber. В СССР главный агроном крупного колхоза советской Киргизии.
Рекомендация для чтения по теме рассказа от Евгения Белкина: http://www.proza.ru/2014/09/07/1939