Счастье каждый понимает по-своему. Для кого-то это любовь, для другого хорошая работа, достаток, для третьего – вкусная еда, вино , а кто-то счастлив просто потому, что живет.
Иван Петрович сегодня был абсолютно, невероятно, безгранично счастлив. Ему удалось улизнуть незамеченным из гостиницы от двух своих любимых женщин– жены и маменьки, был еще, правда, и папенька, но кто ж его берет в расчет, коли дамы на месте. Еще вчера радостное семейство прибыло на морское побережье и теперь еще не проснулось. Только Ивану Петровичу , мужчине сорока пяти лет от роду, не спалось. Уж очень сильно переволновался он с тех самых пор, как жена Людмила Егоровна заявила, что пора уже им отдохнуть где –нибудь в хорошем месте, ибо уже все выезжают , а ей даже у себя на работе и похвастаться нечем, они ведь дальше дачи и не путешествуют совсем. Она и путевки присмотрела уже и решила, что поедут они на море.
Ох и обрадовался тогда Иван Петрович. Но тут из-за двери высунулась маменька Ираида Трофимовна. Как же без нее? Они с папашей Петром Кузьмичем жили в соседнем подъезде. Вернее, ночевали в той квартире, а все свое время проводили у них с Люсенькой.
–Ой, как замечательно!– молвила маменька, оторвавшись от просмотра сериала. И как только ухитрилась услышать.– На море…,– она закатила глаза,–ох, а собраться-то успеем?
–Мамаша, а вы-то куда?– всплеснула руками Людмила Егоровна.– Едем мы с Ваней, а вы на хозяйстве остаетесь.
–Ах, надо еще прическу навертеть, маску сделать… и платье новое… , непременно новое надо купить,– не слушая причитала пожилая дама,– Петюша, мы на море едем,- она вернулась в комнату и толкнула дремавшего перед телевизором мужа,–ты слышишь?
–Мамаша,– следуя за ней, твердила Людмила Егоровна,– едем только мы с мужем.
Была очень, ну очень маленькая надежда, что им удастся наконец отвертеться от родителей и поехать вдвоем. Уж сильно она устала от их постоянного присутствия, но не тут-то было. Ираида Трофимовна, будто не слыша , продолжала вещать свое, одновременно принимаясь резать огурцы и накладывать на лицо. Предстояло важное событие, и она должна быть во всей красе.
Людмила Егоровна повернулась к мужу, молча призывая сказать свое веское мужское слово, но он только пожал плечами, по опыту зная, что дело это дохлое. Его маменька в нужные моменты глохнет, а разговаривать с глухими он не умел. И Людмила Егоровна махнула рукой.
–Люська, ну что ты, как курица, крыльями машешь?! Ты мне сметанку приготовь для маски-то.
–Мамаша, ну о чем вы?! Вы и раньше-то красотой не отличались, а теперь-то чего? Никакие маски не спасут…
Но Ираиду Трофимовну не так –то просто было сбить с намеченного пути.
–Я,наверное, у вас и ночевать сегодня останусь...
–Да мы не завтра едем, а через неделю еще,– вразумляла свекровь Людмила Егоровна. Предотпускная суета выбила ее из сил окончательно, и хотелось залезть в ванную, а потом выпить чаю с конфетами , сидя перед телевизором в одиночестве.
Иван Петрович наслаждался , подставляя свое хилое тельце под ласковые, утренние лучи и любовался морем, девушками, которых тут оказалось видимо-невидимо. Стройные, длинные ноги ходили туда-сюда, а его глаза, без устали сновали следом. Он так увлекся, что вздрогнул от резкого звонка. Звонила жена, которая , пробудившись, не обнаружила своего суженого и, как всегда, не вовремя. Иван Петрович, хоть жена и не могла видеть, сделал вид, что не слышит, продолжая наблюдать за длинными ногами.
–Дяденька, телефон звонит,– юная девушка остановилась рядом.
–Дяденька… Ну, какой я тебе дяденька!- мысленно возмутился Иван Петрович, но ответить ничего не успел.
–Что к человеку пристаешь?- раздалось рядом.– Вот коза! Не отвечает человек, значит, не хочет. Он на отдыхе ведь… Имеет право?
Иван Петрович скосил глаза. Рядом, на лежаке сидела молодящаяся дама . Было заметно, что она изо всех сил старается ухватить убегающие годы за шлейф, но то ли из-за некоторой рыхловатости, то ли из-за излишних стараний выглядела она на свои пятьдесят с небольшим хвостиком лет. Расстелив салфетку, дама со вкусом уминала куриную ножку. Та была с хрустящей , золотистой корочкой. Тут же лежали свежие огурчики, помидорчики, вареные яйца. Смачно пахло свежим хлебом и крепким кофе. Иван Петрович даже слюну проглотил, он вспомнил, что сегодня еще ничего не ел, ведь убегал в спешке, да и нЕчего наверняка было. Ни жена, ни матушка не успели позаботиться, чтобы накормить своих мужчин, да и не стали бы с утра пораньше заморачиваться на эту тему.
– Хотите кушать?– поинтересовалась незнакомка.– И, развернув еще одну ножку, протянула Ивану Петровичу. Сразу же рядом возникла кружечка с дымящимся кофе и ароматной сдобной булочкой. Мужчина не стал себя долго упрашивать, вкусно захрустел огурчиком. Завязалась легкая беседа. Выяснилось, что Алиса Юрьевна возглавляет небольшой магазинчик в своей деревне, в которой и мужчин-то никаких, не говоря уже о порядочных, нет. Имеет тридцатилетнюю, незамужнюю и любимую дочь. И, конечно, ей, как и всякой женщине, хочется устроить свою судьбу, а потом можно подумать и о судьбе дочери.
– Вы такой интересный мужчина и без присмотра.
Иван Петрович приосанился. Он уже как-то стал забывать о своей мужской сущности, привык, что с ним не считаются, помыкают, никто никогда и не говорил, будто он интересный мужчина, а это , как оказалось, так приятно слышать.
–Вы мне нравитесь,– откровенничала Алиса Юрьевна.– Да вы кушайте, кушайте,– она не забывала при этом заботливо угощать нового знакомого,– вкусно?– она подсунула ему яблоко,– смотрите, какое наливное,– при этом дама с каким –то тайным значением ( или так показалось?) взглянула на него.
Иван Петрович блаженствовал. О чем еще мечтать? Ленивое солнышко, вкусная еда, милая женщина рядом. Правда, нет-нет, да и начинали ворочаться вредные мысли .Вот почему одним, которые даже оценить не могут, не могут понять своего счастья, достаются такие внимательные , заботливые жены, а ему… Нет , конечно, Люся по-своему любит его, носки покупает…иногда, иногда в магазин забегает, но чаще туда ему самому приходится наведываться, ужин готовит тоже он …. Да и маманя никогда не понимала мужскую душу. Э-эх, уж если судьба взбесилась один раз, то ее никак уже не остановишь… Иван Петрович честно пытался отбрыкаться от назойливых мыслей, но они никак не хотели покидать его, начинающую лысеть голову.
–Вы только посмотрите, мамаша!– совсем близко прозвучало ласково. И от этого сладкого, медового голоса у Ивана Петровича мурашки принялись играть в салки, и свело скулы. Он больше не мог ни жевать, ни глотать, а, молча, втягивая голову, наблюдал за приближением всего семейства. Вот уж точно судьба- злодейка необъезженная ему досталась…
– Его и кормят уже! –Людмила Егоровна ураганом подлетела к кайфующей парочке и, вырвав почти обглоданную ножку из рук провинившегося супруга, сунула ее прямо в приоткрывшийся рот Алисы Юрьевны.
–Ты ч-чего?– голос вдруг вернулся к Ивану Петровичу.
–Мамаша, – хватая мужа под локоть, распорядилась она,–идете вперед, за вами мужчины, а я замыкаю…Вот ведь оставить нельзя, уже какая –то карасиха пытается мужа заграбастать. Своего надо вырастить. Поняла?– она топнула по песку.
–Женщина! Вы что себе позволяете?!– взвизгнула Алиса Юрьевна, выплевывая те косточки, которые не сумела прожевать, –Да я…да я…
-Ну что ты?– подбоченилась и Ираида Трофимовна.
–А это что за колибри тут выискалась?– Алиса Юрьевна уже успела оседлать своего коня, но внезапно решила притормозить. Она повернулась к Ивану Петровичу и, сложив губки куриной попкой, прошептала,– буду ждать…здесь… всегда…
Иван Петрович воспрял духом, даже подмигнуть ухитрился сразу обоими глазами, но так аккуратно ,что жена не успела заметить эту пантомиму. Он пытался удержать улыбку, но она, точно воробей, так и рвалась на свободу. Его счастье было рядом и, кто знает, может быть, все-таки удастся его придержать. А и правда, кто же запретит надеяться и верить.
Людмила Егоровна считала свою миссию почти выполненной, а потому не обращала больше внимания на собственного мужа. Вытряхивая песок из обуви, она командовала своим маленьким отрядом, направлявшимся на другой конец пляжа, за утес, туда, где было пусто, а, следовательно, отсутствовали всякие соблазны.
Лежать стало скучно, солнце больше не радовало, легкий бриз , пытаясь поиграть, шевелил редкие волосы, и отчего-то раздражал, да и наблюдать тоже уже было не за кем, разве что за неспешно катившимися волнами. Ничто не отвлекало от грустных мыслей, разве что крики резвящихся чаек, которым совсем не было дела до людских переживаний. Страдания Ивана Петровича еще более усилились от того, что он среди близких людей почувствовал себя одиноко. Только что была рядом тонкая, понимающая женщина и вот он снова один. А та … хоть и близко, но они не вместе. Он повздыхал, поворочался, припоминая события сегодняшнего дня ,но, вдруг вспыхнувшая ярким угольком мысль о возможной встрече успокоила и обнадежила запечалившегося было о своей неудавшейся судьбе , мужчину. А кто мешает ему снова завтра сбежать пораньше? Они встретятся и … она угостит опять вкусной курочкой, пирогом каким-нибудь , а потом они будут говорить-говорить… И нет уж важно , о чем будет та беседа, главное, ведь чувствовать родственную душу. Он не думал ни о каких плотских утехах. Мысли его были чисты и невинны, аки роса поутру. Иван Петрович не мог изменить свой Люсеньке даже мысленно, ведь вместе они уже так много лет. Сын вырос, женился. Правда, не захотел сопровождать семейство на отдых.
Утомленный солнцем и событиями дня, успокоенный и полный надежд, Иван Петрович неожиданно уснул и спал до самого вечера, свернувшись червячком на жестком лежаке. Какая-то добрая душа, то ли маменькина, то ли Люсина сжалилась и накрыла его полотенцем.
Весь вечер с ним никто не разговаривал. Людмила Егоровна дулась из-за его утреннего побега, Ираиде Трофимовне было уж совсем не до любимого сыночка. Обилие свежего воздуха утомило ее чрезвычайно, и она мирно посапывала в своем номере. И только Петр Кузьмич предложил сыну сходить в ближайший бар и побаловаться пивком, и, конечно же, Иван Петрович не устоял, хорошо понимая, что Люсенька может разгневаться еще сильнее. Уж очень велик был соблазн. Он даже на время забыл, что совсем недавно чувствовал себя безумно одиноким, никому не нужным. Единственное, что грело душу, так это воспоминания о заботливой незнакомке. Хотя какой уже незнакомке?! Они же успели(!) познакомиться.
Ночью снилась новая знакомая. Она нежно улыбалась и ,дергая за рукав, манила его за собой … Пробуждение было быстрым. Небо слегка посветлело. Ночь отступала, утренняя прохлада проникала через открытое окно, слышался шум прибоя, где-то далеко лаяли собаки. Мирно посапывала жена, за стеной похрюкивали на разные голоса маменька с папашей. Можно было еще поваляться, но Иван Петрович решил не рисковать. Нащупав тапочки и стараясь не шуметь, он направился в ванную. Но или старания были уж слишком сильными, или закон подлости решил проявить себя, он неожиданно споткнулся и споткнулся на ровном месте. Пытаясь удержаться, Иван Петрович ухватился за подвернувшийся стул …
–Ты куда это?– жена приоткрыла один глаз и сладко зевнула.
–Ну всё… ,–Иван Петрович чуть не заплакал от досады,– это надо же такому случится, судьба что ли сопротивляется и не дает мне встретиться с моей Алисочкой,– мысленно он позволял себе некоторую вольность и называл новую знакомую именно так,– в туалет,– буркнул и нарочито зашаркал тапочками. Ему было и совестно обманывать жену, и в то же время где-то под ложечкой сладко щемило от смелости, ведь он решился на, страшно подумать, а не только произнести вслух, отважнейший, не свойственный ему поступок, он решился удрать и не просто удрать, а встретиться с чужой женщиной. Но он успокаивал себя, что только пообщается и вкусно покушает…,и, может быть, даже успеет к пробуждению своих женщин– Люсеньки и маменьки вернуться.
–А-а…Ну иди. Только не шуми, а я пока посплю. Рано еще,–и Людмила Егоровна повернулась на другой бок. И не ведала она, что не только муженек пытается вырваться на свободу, но и есть другая, более страшная сила, которая уже задумала покуситься на ее сокровище и взять его в полон пока временно. Людмила Егоровна считала, что Иван Петрович только ей и нужен, и это именно ее удел, даже ее крест быть с ним рядом, ибо, по ее мнению, он просто пропадет , оказавшись вдали от собственной жены.
Очутившись на улице, Иван Петрович совсем расстроился. Накрапывающий теплый дождик собирался окончательно спутать все планы. Какой же пляж в сырую погоду. Вот что делать, если судьба постоянно взбрыкивает, как норовистая, необъезженная лошадка. Почесав затылок, он собрался вернуться и устроиться под горячий бочок жены, будто и не уходил никуда, и будто и не собирался даже.
-Ну, наконец-то!– тепло защекотало в ухе.
От неожиданности и испуга Иван Петрович сиганул было в открытую дверь, но был удержан чьей-то властной, слегка рыхловатой рукой. Маленькая головка его завертелась флюгером на тонкой шее с такой скоростью, что казалось, еще немного, и она просто-напросто отвалится.
–Алиса Юрьевна!– радостно вырвалось из заходившей ходуном груди.
-Ах,– дама кокетливо потупила взор,- ну какая я вам Юрьевна… Зовите просто Алиса.
–Алиса…,– впервые произнес он это имя вслух,– как вы здесь…?
–Оказалась? Случайно…Вижу, вы стоите… , такой грустный и…такой хороший,– не говорить же ему, что она уже почти целый час караулит его. Хорошо, хоть зонтик взяла, а то бы вымокла вся,– пойдемте, прогуляемся? Я знаю одно маленькое кафе неподалеку. Оно очень рано открывается…,– предложила она, ласково касаясь плеча и, по-хозяйски взяв его под руку.
Приятная истома разлилась по всему телу Ивана Петровича. Давно уже, очень давно никто с ним так ласково не разговаривал. Так хотелось пойти с Алисой в это кафе. Да и что тут такого? Покушают только и всего. Когда это еще дорогие родственники встанут, а он уже так проголодался. Не зная, как поступить, Иван Петрович замялся, переступая с ноги на ногу, искоса посматривая на Алису. Он принялся ждать озарения, но оно, как всегда, задерживалось, а принять решение требовалось незамедлительно, тем более, что Алиса уже нетерпеливо тянула его за рукав. И Иван Петрович сдался.
Слезами исходившие тучи внезапно рассеялись. Алмазные капли повисли на деревьях. Выглянувшее солнышко, как показалось, насмешливо усмехнулось, как бы говоря : « э-эх, Ваня, как же ты можешь, так коварно поступать с женой и маменькой. Они ведь опять будут искать». В душу снова закралось сомнение. Будь оно неладно! Но Алиса…Такая добрая, мягкая, приветливая Алиса была рядом и тянула его всё дальше от родной гостиницы. Кафе было небольшое и очень уютное. Легкие занавески, чистые скатерти, живые цветы, вкусно пахло сдобой . Иван Петрович направился было к столику у окна, но Алиса Юрьевна его остановила.
–Я вот о чем подумала, может быть, нам пойти ко мне? Дочка Риточка на экскурсию уехала, хозяйки квартиры, которую мы сняли на время отпуска, тоже так рано не бывает. Мы будем вдвоем. А? Там нам никто не помешает поговорить, сейчас затаримся всякими вкусностями и… Соглашайся.
Иван Петрович опять засомневался, но было еще очень рано, а пахло невероятно соблазнительно…
Всё произошло так быстро, что Иван Петрович не успел ничего осознать, даже не успел ничего почувствовать. Взмахивая ручонками точно крыльями, он оказался в постели. Потом было тепло, мягко, влажно… и почему-то хотелось плакать, то ли от досады на самого себя, то ли от того, что надежды на приятное безобидное утро рухнули, то ли просто потому, что в животе противно уркало.
–Ах, как хорошо,– шептала тем временем Алиса,– теперь ты мой, мой и только мой… Ты ведь разведешься?
Иван Петрович даже вздрогнул. Так далеко он не заглядывал, да и как он без своей Люсеньки, да и маменька рассердится, а сын с невесткой так и вовсе не поймут и осудят. Он с тоской посмотрел на окно. Яркие, пестрые, просто кричащие занавески надувались парусом, сидящий на подоконнике рыжий, жирный кот повернулся лениво и ехидно посмотрел на Ивана Петровича.
–Что, брат, попался?– как бы говорил его взгляд.
Иван Петрович пошевелился.
–Что? Что, дорогой? Хочешь водочки? У меня есть…
–Заботливая…,– в очередной раз подумал Иван Петрович и сделал попытку подняться.
–Куда? Никуда не пущу,– властно уложила его Алиса Юрьевна, наваливаясь опять разгоряченным телом.
И неизвестно , сколько бы продолжалась эта пытка, если бы не послышался топот и тут же женский голос позвал:
–Мама…
–Дочка… Вставай быстро.
Никогда не был Иван Петрович солдатом, но ухитрился уложиться быстрее , чем в сорок пять секунд.
Дверь без стука распахнулась и на пороге появилась рослая девица довольно плотного телосложения с маленькой головой и крошечными, часто мигающими глазками. Увидев Ивана Петровича, она зарделась, жеманно протянула ручку и тут же, схватив мать за рукав, вытащила ее на кухню.
–Мамочка, я знаю, ты для меня его пригласила… Ах, какая ты скрытная!- не давала она вставит слово.– Хорошо, что я не поехала на экскурсию. И правда, что я там забыла?– лихорадочно лепетала она.–Я согласна! Согласна!
–Согласна? Куда? Зачем?- слегка опешила Алиса Юрьевна, никак не ожидавшая от своей флегматичной дочери такого подъема.
–Замуж на него….
–Замуж? Но…,– Алиса Юрьевна уже хотела было сказать, что она этого покладистого тетеху присмотрела для себя, но вовремя прикусила язык. Дочь она любила беззаветно. Да и что такого в конце концов. Пусть выйдет замуж дочь, а уж о себе она позже позаботится,–он ведь пока женат…
–Ну, мама!– Риточка капризно выпятила губки и от этого они стали похожи на два огромных сочных помидора.
–А и правда!– всплеснула руками Алиса Юрьевна.–Разведем, а пока иди ,надень новое платьице, то, желтенькое. Ты в нем такая милая,–подтолкнула она дочь, намереваясь объявить незадачливому жениху, что она поменяла решение, но пусть он не переживает, без присмотра не останется.
Иван Петрович же тем временем размышлял, как бы удобнее и отсюда ускользнуть. Благо, опыт имелся. Жаль, конечно, что водочки так и не довелось испробовать, да и позавтракать не получилось. Но уж очень не понравились ему планы Алисы Юрьевны. Он повертел головой, прислушиваясь. Глухие голоса раздавались совсем рядом и то, что удалось подслушать , понравилось ему еще меньше. Сомнения пропали окончательно. Надо было уходить , уходить быстро и незаметно. Через дверь невозможно, увидят…, а вот окно… Дом был частный, одноэтажный. Он осторожно выглянул на улицу. Прямо под окном рос огромный розовый куст. Иван Петрович поежился, представляя себе неприятные минуты, проведенные в объятиях этого прекрасного создания. Но выбора не было, и он решился. Шипы будто только и ждали его, вцепившись намертво в руки, одежду, они какое –то время не хотели выпускать свою жертву. Иван Петрович изворачивался, ругался, постанывая, наконец, ему удалось оторваться и он, подпрыгивая, на ходу выдергивая колючки, помчался к калитке, но судьба и на этот раз решила подставить ему ножку. На дорожке, ведущей к дому, он столкнулся с высокой худой женщиной, которая с изумлением уставилась на него.
–И что ты, мил человек, делаешь в моем дворе?– возмутилась она, когда он, зацепив ненароком ее сумку, попытался пронестись мимо,– грабитель,– ахнула она,– караул! В собственном дворе грабят!
–Тихо вы,– испугался Иван Петрович, воровато оглянувшись на окно,– я не грабитель…
–А кто же?
–Я…,– потом, все потом,– успевая подумать, что судьба его, настоящая злыдня, совершенно взбесилась и потому ему так не везет.
–Э, нет! – дама прихватила его за карман.–Рассказывай, а не то полицию вызову… Признавайся, вор? Что украл? Выворачивай карманы. Ну! Живо!
–Да, тихо вы…
–Еще и тихо…Люди добрые, посмотрите на него,– обращаясь неизвестно к кому, заголосила незнакомка.
–Меня…Меня хотели украсть…
–Тебя?– от изумления женщина потеряла дар речи, выронив сумку, из которой посыпалась крупа. Хихикнув в кулачок, она поинтересовалась,– да кому ты нужен?! Смотреть не на что, а туда же…
–Почему это не на что?– обиделся было Иван Петрович, но, вспомнив, что его сейчас могут хватиться и выловить, ринулся к калитке, оставив в руках растерянной хозяйки кусок ткани.
–И где ты был?- встретила родная жена Ивана Петровича.–А это что такое?!– возмутилась она, заметив оторванный карман и царапины на лице,– тебя собаки драли?! Мамаша, посмотрите на своего сыночка,– отбросив полотенце, которое держала в руках, Людмила Егоровна обратилась к свекрови,– кого вы воспитали? Шляется где-то, возвращается весь оборванный, поцарапанный… А жена должна зашивать?! Не бывать этому! Вы воспитали , вам и работать…
-Люсенька, так я же на отдыхе…
–А я где?–Людмила Егоровна забегала по комнате. Все присутствующие терпеливо ждали, когда она успокоится.–Это еще что такое?!– вдруг рявкнула она, остановившись у окна.-Что это, я спрашиваю?–Она ткнула пальцем в стекло.
Иван Петрович бочком подобрался поближе и выглянул. Его словно кипятком окатили. Жар разлился по всему телу, он как-то скукожился и стал похож на перезревшую клюкву. Отпрянув, он спрятался за спину жены. За окном маячила Алиса Юрьевна с дочерью.
–Опять эта прохиндейка! А-а… Я поняла, это ты ее привел… Сознавайся, ты с ней провел время? Или…,–Людмила Егоровна больно ущипнула мужа за ухо,– или с двумя сразу?
–Больно же,– взвизгнул Иван Петрович, делая попытку высвободиться и это было совершенно напрасно, стало еще больнее. Он перестал дергаться и затих, надеясь, что жена ослабит хватку, но не тут-то было.
–И как только догадалась? Признаться? Убьет…,– мысли скакали в голове точно подкованные блохи.–Э-эх, судьба-судьбинушка…,– в который раз ругал Иван Петрович свою долю.– Но она не может ничего знать наверняка,– спасительная мысль осветила вдруг затуманившийся мозг. –Буду отпираться …
–Мамаша!– верещала тем временем Люсенька.– Вы будете наконец заниматься собственным сыном?! Он уже любовниц сюда водит,– и уху стало еще больнее.
–Разве это мое дело, воспитывать твоего мужа?- засомневалась Ираида Трофимовна.
–Ну ладно,– ясные очи Люсеньки полыхнули сердитым огнем, не предвещая радостного исхода.
–Нет! Нет же! У меня ничего с ней не было…
Рука ослабла, полыхающее ухо оказалось на свободе, но приобрело свекольный оттенок.
–Ну вот почему такая несправедливость,– размышлял Иван Петрович , потирая больное место,– кому –то и внимание, и покушать, и водочки испить предложат, а тут…. Не ценят, нет, совсем не ценят… ,– спавшая гордость неожиданно зашипела и начала поднимать голову,– может быть, плюнуть на всё и уйти к Алисе? –И тут же ,вспомнив, что услышал, убегая, засомневался.
–А почему она здесь?– продолжала допрос Людмила Егоровна, тыча пальцем в окно.
Иван Петрович отвел глаза. Трусость опять , вильнув хвостиком, поджала его. Нет, не боец он, совсем не боец. Понимая, что не в силах противостоять жене, а маменька его не поддержит, ибо собственное спокойствие и красота для нее важнее, про папашу и вообще речи нет, Иван Петрович буркнул,–а я откуда знаю?
–Смотри у меня,– Люсенька погрозила пальчиком и приказала,– собирайся, на пляж пойдем…
–А как же кушать?
–Тебе бы только брюхо набить… По пути купим помидорчиков.
–И хлеба,– засиял Иван Петрович,– и колбаски…,– внезапно глаза его затуманились. Выходить, пока Алиса Юрьевна торчит под окнами, было неразумно. И он повесил голову,–а знаешь, солнышко мое, я, наверное, дома останусь, что-то притомился…
–Та-ак? Отчего это, интересно знать?- Людмила Егоровна уперлась руками в свои крутые бока.
–Да так… Не выспался , наверное…
–Надо спать ночами, а не шастать по… Ладно, не забудь плавки…
Остаться в номере не было никакой возможности, и тогда Иван Петрович скрючился, сложился пополам и застонал, так жалобно, что даже маменька перестала снимать маску с лица.
–Ты чего это?–Людмила Егоровна с подозрением уставилась на мужа.
–Да что-то живот прихватило,– Иван Петрович сморщился так , будто проглотил таракана.
–Хм, только что было всё в порядке…. Ну и как знаешь, сиди, а мы пойдем…,– прихватив пакет, Людмила Егоровна направилась к выходу. Следом засеменили Ираида Трофимовна и Петр Кузьмич.
–Мамаша, ну куда вы с маской на лице?!– оглянувшись, Людмила замерла.–И так-то никакого удовольствия смотреть на нас, а тут еще….
–Ох ты! Ой-ой-еюшки,– схватилась за лицо Ираида Трофимовна ,– это всё из-за тебя,– накинулась было она на сына, но невестка с раздражением топнула ногой,– вы идете или мы целый день здесь просидим? Стоило ли тогда ехать на море,– сердилась Людмила Егоровна.
–Я сейчас, я быстро!– спохватилась Ираида Трофимовна и кинулась в ванную. И правда, отсутствовала она не очень долго, всего –то и не было ее каких-нибудь минут тридцать. И все это время Людмила ворчала на мужа, Иван Петрович старательно изображал больного, говоря, что вот ему плохо, а сочувствия от дорогих родственников не дождешься и только Петр Кузьмич сохранял спокойствие. Он привык и понимал, что молчание действительно золото.
А в это время Алиса Юрьевна маялась на улице. В ожидании жертвы она маршировала вокруг клумбы перед дверью гостиницы, дочь, точно приклеенная следовала по пятам. Она устала, но остановиться боялась, ибо маменька в ярости бывает хуже любого цунами, а сейчас она гневалась, ведь такая, казалось бы, легкая добыча уже бывшая в руках, вдруг выскользнула, словно рыба из дырявого невода. Конечно, можно было бы попытать счастья и поискать еще кого-то, но Алиса Юрьевна была бойцом и сдаваться вот так просто не желала, ибо Иван Петрович, как человек покладистый, очень даже пригодился бы в их семье и, если уж не для нее самой, то Риточке однозначно подходил, ведь , чего греха таить, дочь была не первой молодости и далеко не красавица, к тому же особа флегматичная, совершенно не активная. Первый раз в жизни она изъявила желание заполучить мужа и потому, Алиса, как хорошая мать, должна сделать всё. Ее абсолютно не заботило, что избранник был обременен семьей, да и сбежал к тому же, но цель была поставлена. Она поглядывала на окна, пытаясь определить , за каким из них находится беглец и чуть не прозевала выход честного семейства, направляющегося на пляж. Ивана Петровича среди них не было.
–Похитили,– губы Алисы Юрьевны пересохли от волнения,– спрятали…,– шевелила она сочными устами и вдруг бросилась наперерез.
–Где он?!– схватив за руку Людмилу Егоровну, вскрикнула она, мгновенно забыв, что перед ней законная жена их с дочерью избранника.–Где вы его прячете?!
–Дамочка, вы чего это?– оторопела Людмила Егоровна и узнав ту, с которой застала вчера мужа на пляже.
–Где Ванечка?– Алиса Юрьевна крепче сжала руку.
–Оставьте мою руку в покое. Всякие будут хватать, никаких рук не хватит,– возмутилась Людмила Егоровна, освобождаясь,– вот теперь синяки будут.
–Где Ванечка наш?!- не отставала Алиса Юрьевна.–Куда вы его дели?!
–Что значит ваш?– изумленно вылупилась Людмила Егоровна.
–А то и значит, что он наш жених…
–Жених? Позвольте, дорогуша, но он мой муж . И чей это наш?
–Мой и моей дочери…
–Как это? Вы обе собираетесь выйти за него?
–Да… ,– кивнула Алиса Юрьевна , но, спохватившись поправила,– у нас с ним все было, а женится, как порядочный человек, он должен на моей дочери…
–Что-то вы меня совсем запутали… Ничего не понимаю. Было у вас, а женится он на дочери?
–И что тут такого?– пришла очередь Алисы Юрьевны удивляться .– Я попробовала, а дочь захотела взять себе…
–Ну, вы даёте,– неожиданно восхитилась Людмила Егоровна.
– Даём?! Ничего мы не даём, – непонятливость жены избранника начинала выводить Алису из себя,– это вы в городе все избалованные, и развлечения вам, и мужья, и женихи, а пожили бы в нашей деревне, где из мужиков только два пьяницы, да дед Степан, который хоть и непьющий, да больно старый уже. Правда и его бабка Нюра для себя приглядела, а с ней ссориться нельзя.
–Это почему же?- весело поинтересовалась Людмила Егоровна.
–Нечего зубы скалить,– топнула слоновьей ножкой Алиса Егоровна,– она у нас знатная колдунья… Еще порчу наведет… Так выпустишь его?
–А кто его держит?–пожала плечами Людмила Егоровна,– он в номере. Лежит, болеет…
–Болеет?– задумалась Алиса Юрьевна.- А чего это с ним?
–Живот скрутило. В туалете сидит,– и , повернувшись к терпеливо дожидающимся родственникам, скомандовала,– вперед! А то уже и солнце скоро сядет. Пусть сам разбирается.
–А Ванечка?– Ираида Трофимовна не знала, как поступить, или идти с невесткой, а этого ей хотелось больше всего, или бежать и охранять сыночка от посягательств.
–Ах, мамаша, да куда он денется,– Людмила Егоровна раздраженно махнула рукой.
-Не скажи,– качнула седыми буклями Ираида Трофимовна,– эта особа настроена решительно. Ведь уведет же…
–Ну, если хотите, ступайте к своему Ванечке, а я на берег…
Ираида Трофимовна потопталась секунду и двинулась следом. Да и правда, она была в новом сарафане, а его непременно надо выгулять. И потом, разве годится невестку – даму в расцвете лет отпускать одну, ведь здесь столько соблазнов.
– Вроде здоров был…,– Алиса Юрьевна в раздумье оглянулась на дочь, которая с неподдельным интересом наблюдала за сорокой,–а нужен нам такой, Ритуля?
–Ну, мама же!
-Ну ладно… Значит берем…
Иван Петрович наблюдал из-занавески происходившее за окном и не находил себе места. Он то краснел, то бледнел, вдруг да и расскажет эта странная Алиска о том, что было. Еще и женить меня на своей дочке хочет. Ох- охохоюшки! И что же он старый дурак наделал? Вот точно бес попутал, а всё она, жена виновата, относилась бы с должным уважением, кормила бы лучше, да и водочки иногда хоть подносила, и не пошел бы тогда он никуда. Он видел, как жена махнула рукой, как Алиска потопталась и ринулась к двери. Тут Иван Петрович совсем перетрусил. Кто их знает этих деревенских, возьмет и насильно в ЗАГС потащит. На миг он забыл, что еще не свободен, а потому сразу жениться никак не получится. Хотелось окликнуть жену и спрятаться за ее спиной, но ее светлое платье мелькнуло уже за поворотом и исчезло. Иван Петрович заметался по номеру. Ах, черт, даже спрятаться нЕкуда. Раздался стук в дверь и сладкий голос пропел:
–Ванечка, дружочек, это мы…
Иван Петрович выскользнул на балкон. Всего-то второй этаж, но всё равно страшновато. Он втянул голову в плечи и смело полез через перегородку на соседний балкон. Споткнувшись, он с грохотом упал и замер, боясь, что хозяева сейчас поднимут шум, но никто не появился. Осторожно, ползком , стараясь не шуметь Иван Петрович проник в комнату. Этот день, безусловно, был не его. И тонкие занавески, болтавшиеся на окне, были тому подтверждением. Запутавшись, Иван Петрович какое-то время, пытался высвободиться из этих объятий. Он пыхтел, ругался шепотом и, наконец, ему это удалось. Он поднялся, отряхивая пыль, и превратился в соляной столб. Две пары глаз с любопытством наблюдали за ним. Они не ужасались, не удивлялись, но были полны искреннего интереса. Самое обидное, что эти глаза были женскими. Две прелестные молодые незнакомки, судя по всему собиравшиеся идти на море, разглядывали его , как какое-то невиданное насекомое.
–Маришка, смотри, к нам мужчинку ветром занесло!– восхитилась та, что стояла поближе и была похожа на сказочную колдунью. Рыжие волосы ее вольготно расположились на белоснежных, еще не тронутых загаром, плечах, а в зеленоватых с рыжими точками глазах резвились бесенята,– интересно, которая из нас ему приглянулась?
–А мы сейчас спросим,– черноглазая цыганка ( так мысленно окрестил ее Иван Петрович, приходя в себя) весело хихикнула,– ну, добрый человек, сознавайся, зачем пожаловал?
Иван Петрович закивал головой, как будто его дергали за веревочку. Слов почему-то не находилось или он после всех своих приключений разучился разговаривать. Он открыл рот и издал нечленораздельный звук.
–Ба! Да он немой! Тогда все понятно, его нам просто подбросили!– веселилась рыжая, прелестно складывая губки.
–Наверное, он обыкновенный вор. Надо полицию вызвать, Наташа,– посерьезнела вдруг брюнетка.
–Т-тихо вы…,– просипел Иван Петрович.
–Смотри, Маришка, он говорить умеет. Давай рассказывай,– рыжая ткнула пальцем Ивану Петровичу в грудь.
–Что рассказывать?
–Всё. И почему это мы в своей комнате должны сидеть тихо.
–Меня хотят женить… Вот!– он вдруг засмущался и принялся изучать рисунок обоев на стене.–А я не могу жениться, у меня жена, сын, невестка, скоро внук родится…
–Это кто ж такой смелый?– фыркнула Маришка.– Неужели еще и такие кому-то нужны?!– продолжала удивляться она.
–Какие это «такие»? – обиделся Иван Петрович, выпячивая цыплячью грудь.
–Да вы же ста-арый,- пропела Наташа.
–Не старый, а в полном расцвете сил,– поправил Иван Петрович, обиженно раздувая ноздри.
–Ну да, ну да,– девчонки расхохотались,– а к нам зачем?
–Так она за мной пришла…, а жена с маменькой и батей на пляж отправились…,– неожиданно он горестно вздохнул и добавил,– а я голодный.
-Можем только мороженным угостить. У нас есть,– Наташа вопросительно взглянула на неожиданного гостя.
В Ивана Петровича точно жизнь вдохнули. Обрадовался, что, похоже, всё заканчивается благополучно, еще и мороженым угостят. Между тем шум в коридоре затих. Путь был свободен.
Людмила Егоровна радовалась жизни. Море было ласковым, теплым, солнечная дорожка убегала далеко-далеко, хотелось плыть и плыть, и она плыла. Внезапно рядом с ней вынырнула голова. Отплевываясь, человек властно обхватив ее талию, потащил к берегу. Она попыталась сопротивляться, но болючий щипок мгновенно отрезвил.
–Дамочка, вы с ума сошли,– пробулькало рядом.
На берегу он уронил ее на песок и улегся рядом. Шевелиться не хотелось, появившееся еще в воде желание поругаться пропало. Легкий морской ветерок ласкал влажное, немного уставшее тело. Людмила Егоровна скосила глаза. Рядом , обсыхая, лежал светловолосый, атлетически сложенный мужчина лет сорока пяти. Ах, как ей нравились, всегда нравились вот такие фигуристые, да еще и блондинистые представители сильного пола . Она невольно сравнила его со своим Иваном Петровичем. И сравнение было явно не в пользу мужа. Она грустно вздохнула и отвернулась.
–Не вздыхайте, всё уже позади,– не правильно истолковал он ее реакцию,– вы спасены.
–А я разве тонула?– изумилась Людмила Егоровна.
–А как же! Вы так булькались!
–Я?! Я так плаваю.
–Вот как? Выходит, я зря старался?– расстроился спасатель.
– Зря,– кивнула Людмила Егоровна.
–А я думал, вытаскиваю свою рыбку…,–он улыбнулся.
–Какая я вам рыбка? Рыбку нашел…Тоже мне рыбак,– рассердилась Людмила Егоровна.
–А вы такая интересная дама… Особенно хороша, когда злитесь.
–Фу, какая банальность! Что я вам девочка какая , чтобы подобные глупости слушать. Я, к вашему сведению, скоро бабушкой стану.
–Да ну?! Не верю…
Людмила Егоровна с подозрением посмотрела на своего собеседника. В его фиалковых глазах скакали смешинки. Он откровенно радовался, только вот неизвестно чему.
–Я думал, только юные девы отдыхают под присмотром родителей, хотя …,– он помолчал,–современные барышни теперь не нуждаются в опеке.
–Это родители мужа… И это я их выгуливаю.
–То я и смотрю, ваша свекровь уже шею вывихнула,– он засмеялся,– а вот и уже идет к нам,– он что-то быстро написал на песке,– мой телефон… Позвоните…Я – Матвей.
Людмиле Егоровне вдруг стало грустно, что вот так уйдет он, но, наверное, она плохо разбиралась в людях. Ожидалось небольшое развлечение и отказать себе в удовольствии понаблюдать , Матвей не мог. Он просто прикрыл глаза.
–Людмила! Профурсетка ты этакая!– Ираида Трофимовна явно гневалась.– Муж дома болеет, а она тут с мужчинами,– и кокетливо поправила выбившуюся из-под шляпки прядь. Ничего не поделаешь, женщина всегда остается женщиной,– ступай к Петру Кузьмичу.
–Мамаша, вы себя слышите?– лениво потянулась Людмила Егоровна.- Сына не воспитали, так теперь меня хотите? Вы не забыли, что это он загулял, как мартовский кот?
–Ну что ты , Люсенька, мальчик просто ошибся…
–Ну и ладно. Значит и мне не грех ошибиться,– она подмигнула Матвею,– он невесту себе нашел, а я вот жениха… Так что в следующий раз пусть ваш Ванечка везет вас на море.
–Ну что ты?! Что ты сердишься, Люсенька?– заторопилась Ираида Трофимовна,– ты же знаешь, как мы тебя любим,– она растеряно оглянулась.
– Я с удовольствием женюсь на ней, раз уж ваш сын ее не ценит,– подхватил игру Матвей, кусая травинку.
Ираида Трофимовна как-то сразу утратила свою грозность, она вдруг сразу постарела, слезинки блеснули в уголках глаз, а руки зачем-то стянули с головы шляпку и принялись ее мять. Сердце Людмилы Егоровны дрогнуло. Ей стало жаль эту маленькую, хрупкую, далеко не молодую, хоть и желающую оставаться юной, женщину. Она легко поднялась, обняла ее за плечи и подтолкнула к Петру Кузьмичу:
–Мамаша, собирайтесь, пойдем уже домой, а то Ванечка там , наверное, уже совсем заскучал.
Слезы у Ираиды Трофимовны в один миг высохли. Она встрепенулась, плечи распрямились, будто тяжелый груз свалился.
–Я сейчас-сейчас,– и она заспешила к мужу,– Петенька, собирайся уже.
Вспомнив мужа, Людмила Егоровна запечалилась. Ей стало жалко, невыносимо жалко своего Ванечку.
–Наверное, сидит там голодный, страдает,– думала она,–еще и эти… вертихвостки пугают его, а он такой трепетный, такой ранимый, не то, что этот… спортсмен…,– она хмуро посмотрела на того, на которого еще минуту назад взирала с удовольствием,– ишь разлегся, сытый, довольный, как тюлень,– а Ванечка – бедненький, голодный , беречь его надо. Он ведь ждет ее, ждет. Она же что, она – женщина сильная, крепкая, и, подхватившись, даже не попрощавшись со своим новым знакомым, Людмила Егоровна поспешила к своему домашнему счастью.
Много ли человеку надо? Надо, чтобы дом был теплый и, чтобы в доме кто-то ждал.