Проснулся утром от студящей и щекочущей кожу прохлады. За окном туманно - серо, первый снег внезапными приступами неровно и рвано запорошил озябшие дороги и тротуары. Листья, что были позеленее, разом обвалились и легли на снег обреченно и скукоженно, а те, что поопытнее и гламурнее, желто-багряные задержались, трепыхаясь и шурша на ветру, цепко держась стебельками за ветки, но пейзаж уже не украшали. Снег стал главным. Зима идет, зиме дорогу.
Маленькая пичуга прилетела, села на карниз окна и смотрит на меня зернышками - бусинками глаз с влажным блеском жизни, которую вдохнул в теплое тельце неведомый Создатель. Вот ведь странный какой, придумал пичугу, дал ей верткую головку с трогательным клювиком, снабдив всем необходимым для того, чтобы бороться за жизнь этому маленькому тельцу в перьях. Лапки - веточки вцепились коготками-колючками в карниз и оторвать их мгновенно способен только испуг, который запускает страх, как искра зажигания запускает двигатель, страх, заложенный всему живому для сохранения собственной жизни. Для чего ты ему, пичуга? Может быть просто, забавы ради. А тебе всю зиму мучиться, выискивая зернышко, замерзать, нахохлившись от мороза на ветках, спать в пол глаза, потому как твое маленькое тельце под хитроумной одежкой - пуховичком желанно и вкусно еще для кого-то, тоже созданного для забавы. А может быть для чего-то еще более важного, если уж ценой своей жизни способно подкормить и дать тепло тому, тоже бедолаге. Или для того, чтобы по весне звонко щебетать и посвистывать в кроне листвы, заходясь и трепеща от любви, подманивая ее, что желанно сердцу не только Создателя. Может быть в твоей короткой и опасной жизни от тебя требуется только прожить ее, ничего не боясь, и тогда в новой жизни Создатель одарит твою душу телом сокола.
Ну вот, чего сидишь, смотришь на меня. Ты, наверное, думаешь, что я в этой жизни чего-нибудь смыслю. Погоди, я лучше принесу тебе хлебных крошек, да только ты не улетай и не пугайся моих движений. Ах, нет, испугалась, вспорхнула, улетела дуреха, или для нее вид мой с утра уж совсем невмоготу. Страх сильнее, и в свою очередь, является искрой зажигания для многих глупостей. Глупая пичуга, клевала бы сейчас, подскакивая на пружинках-ножках, хлеб-то на кухне свежий и мягкий, на теплом канализационном люке такой не отыщешь, но куда тебе сообразить своей «бестолковкой» с клювом. Для чего тогда смотрела на меня своими бусинками, сворачивая голову на неправдоподобно крутые углы? Нет ответа, одни вопросы. И чем дальше, тем больше.
Пойду, лучше побалую себя сладострастным ароматом горячего кофе с густой кремовой пенкой, и непременно с бутербродом из свежего хлеба с маслом и сыром, запашистым и чуть соленым. А уж потом засяду за рисунок. Буду смешивать мастихином масляные краски, вдыхая аромат льняного масла и дамарного лака, набрасывать краски на холст, пытаясь отдать ему задуманное и прочувствованное, буду мучиться искать цвет, свет и лепить форму до тех пор, пока холст не начнет отдавать мне обратно нежное тепло и свет портретов, ностальгию по родным и близким сердцу пейзажам.
Может быть, мои работы когда-нибудь кому-то отдадут и мое тепло, и в тайне буду надеяться, что Создатель, вдохнувший в меня жизнь, сделал это не просто забавы для.
Октябрь 2016