Рассказ по картинкам (по фотографиям)
В Москве на улице Юных Ленинцев живёт Агата-девочка. Незнакомые люди, которым недостаёт внимательности, иногда называют её мальчиком, а также малышом или малышкой, зайкой, рыбкой и другими неподходящими словами. Агата яростно протестует. По несколько раз в день она заглядывает в большое зеркало и точно знает, что Агата – девочка и никто больше.
У Агаты-девочки, как водится, есть мама, папа, шнауцер Уго и много других родственников. С мамой-папой и шнауцером Агата любит пасть на пол и дрыгать ногами. Возможно, другим родственникам это занятие тоже понравилось бы, но где это видано, чтобы дяди-тёти и бабушки-дедушки дрыгали ногами?
Временами папа уходит на работу. Тогда шнауцеру строго приказывают: «Уго, в коридор! Я кому сказала?!» Нехотя, кося чёрным глазом, шнауцер отправляется, куда велено. А в это время Агата-девочка с мамой расстилают на полу соломенный коврик и делают йогу. Поза героя удаётся Агате лучше всего. Уго в коридоре пытается повторить, но куда ему!
Папа равнодушен к йоге, ему нравится хоккей. Хоккеист должен очень хорошо кататься на коньках. И все его близкие должны хорошо кататься на коньках. Поэтому, постояв пять минут в позе героя, Агата-девочка и мама убирают соломенный коврик в шкаф и вслед за папой идут на каток. Чёрные коньки Агате очень к лицу. Маме подходят белые. Однажды на катке папа сломал ногу.
Недалеко от дома, где живёт Агата-девочка, есть большой парк. Иногда Агате удаётся въехать в парк на белой лошади. Только не говорите, что на белой лошади она совсем как настоящая принцесса. Агата – девочка! А не какая-то там принцесса.
В парке всегда есть чем поразвлечься. Агата-девочка, например, любит погонять голубей. Идёт она мелкими шажками по дорожке, трясёт мешочком с жёлтым. Голуби думают: «Жёлтое в мешочке – это что? Уж не пшено ли? Надо держаться поближе к этой девочке!» Агата потрясёт-потрясёт мешочком, а потом сыплет из него жёлтое на землю. Голуби тут как тут. Думают: «Точно, пшено» – и давай клевать. Но и Агата тут как тут, не зевает. Давай бегать и размахивать ногами. Голуби крыльями – швыр, швыр. Агата смеётся.
Если с главной аллеи парка свернуть на боковую дорожку, то скоро попадёшь на площадку, где собрано много разных железных снарядов. Там мужчины с могучими бицепсами, трицепсами и квадрицепсами делают упражнения, чтобы их бицепсы, трицепсы и квадрицепсы стали ещё могучее. Агату-девочку больше волнуют мышцы живота. Должны быть покрепче.
Можно никуда не сворачивать, идти прямо-прямо, и тогда выйдешь к пруду. С весны до осени в нём плавают утки, лодки и заводные корабли. Зимой весь пруд во льду, и в нём никто не плавает. Зато над ним летают вороны, вертолёты и самолётики на радиоуправлении. Однажды Агата-девочка увидела такой самолётик. Он – вжжж! вжжж! – выписывал кренделя в небе, а Агата с места не могла сдвинуться от восхищения. Когда самолётик приземлился, они познакомились. «Привет, меня зовут Агата. А ты кто?» – «Я Шмель, очень приятно».
Если Агата-девочка въехала в парк не на белой лошади, а на беговеле, она углубляется в дебри. Среди дикой природы в ней просыпаются первобытные инстинкты. Тогда Агата бросает беговел, хватает палку и, вытаращив глаза, рычит рыком медведя, которого разбудили и выгнали из берлоги. Медведь из Агаты-девочки получается очень сердитый. Всем страшно.
Чтобы страху поубавилось, мама или бабушка ведут Агату-девочку в театр кукол. Там у Агаты просыпается любовь к искусству. Она с удовольствием смотрит спектакли про солнечных зайчиков и других зверей, а после бродит среди дорических колонн, переживая увиденное.
Агата-девочка не пропускает ни одного вернисажа в Третьяковке на Крымском валу. На выставке Валентина Серова, о которой так много кругом говорили, Агата побывала. Особенно ей понравилась картина «Девочка с персиками». Пятнадцать минут Агата стояла перед картиной, не в силах отвести глаз.
Однажды Агата-девочка с мамой, папой и бабушкой поехала в горы и стала там чемпионкой по восхождению на пьедестал почёта. Снега в горах выпало очень много, поэтому восхождение оказалось непростым.
Агата-девочка так полюбила восхождения, что, вернувшись домой, готова их совершать почаще. Снега не надо и пьедестал почёта не нужен, сойдёт и камень. Главное, чтобы он был повыше.
Когда Агата-девочка попадает в паутину, она не вопит на всю округу, как Муха-Цокотуха: «Дорогие гости, помогите!» «Справлюсь и без маленького комарика, – думает Агата. – Все спасители требуют потом, чтобы за них замуж выходили. На сегодня у меня другие планы».
Часто случается, что мама с папой слишком заняты кто чем. Агата-девочка остаётся на хозяйстве. Пол помыть или в магазин сходить за продуктами – всё приходится делать самой.
Лето Агата-девочка провела в другом доме. Он назывался дача. Есть среди людей бездельники, которые на даче отдыхают – пьют чай или жгут костёр. Агата не такая. На даче у неё полно дел. Первое дело – выпустить в мир как можно больше мыльных пузырей, маленьких, больших, зелёных, оранжевых, сиреневых. Мир станет веселее. Инструмент: дуни-дуни.
Второе дело – построить замок из песка по всем законам высокой архитектуры. Дело непростое, и Агата-девочка серьёзна как никогда. Инструмент: лопата.
Третье дело – постричь Уго. Агате-девочке он нравится и лохматый, но мама говорит, что в нём завелись блохи. А папа говорит: «На кого ты похож?!» И люди на дачной улице с прищуром спрашивают: «Какая порода?» Намекают на то, что Уго – беспородный пёс из подворотни, а не на цверг-шнауцер голубых кровей. «Будет вам цверг», – Агата решительно приступает к работе. Инструменты: электрическая машинка для стрижки шнауцеров и папа.
Четвёртое дело – навтыкать в голову песочному человеку разноцветных шпажек. Вдруг гости придут, а он лысый. Неловко получится.
Как-то на даче Агата-девочка услышала из-за общего с соседями забора приятные звуки: динь-динь-динь, как будто звенели маленькие колокольчики. Агата провела расследование и выяснила, что это играл на металлофоне соседский мальчик. С тех пор Агата не расставалась с ксилофоном.
Агата-девочка не любит отвечать на вопросы о творческих планах и о главных идеях её произведений. «Всё, что я хотела сказать, есть в моих картинах. Мне нечего добавить. Смотрите, думайте, восхищайтесь».
Искусствоведы не унимаются: «Ну ответьте хотя бы, что, на ваш взгляд, самое главное в живописи». «Вот зануды, – вздыхает Агата-девочка. – Хорошо. Записывайте: самое главное в живописи – давать свободу кисти и не забывать о перспективе». «Так просто?» – удивляются искусствоведы. «Так сложно!» – отрезает Агата. Она знает, о чём говорит.
Агата-девочка прочитала книжку про себя и говорит: «Ну и фантазия у бабы Сани! Сколько всякой ерунды навыдумывала! Надо брать дело в свои руки и сочинять романы самой».