(Наше фэнтези)
Стою, значит, на балконе, курю. Пепел стряхиваю за перила и наблюдаю, как он неторопливо залетает на балкон соседям снизу. Вообще-то обычно не любят соседей сверху. Но мы с Клавой не любим снизу. Они любят громкий рэп, а мы за это не любим их.
На дворе осень. В этом году ранняя, но пока тёплая. Листья жёлтые, трава жухлая, мухи сонные, собаки озабоченные.
Мне грустно. Во-первых, надо идти к зубному лечить левый коренной. А во-вторых, Клава только что в очередной раз оставила меня. Мне грустно оттого, что я не знаю, с чего начать? То ли с зуба, то ли с Клавы.
Тревожит меня Клава. В последнее время часто стала оставаться после работы. Говорит, занимается с двоечниками. Это по физкультуре-то! Врать не умеет, глаза отводит. Как добыть из женщины правду, если у неё нет мозгов? Решена ли человечеством эта задача?
Обычно Клава говорит, что уходит от меня за непробудную лень. А ведь я ничуть не ленивый. Просто я часто мыслить люблю. Сегодня есть о чём помыслить. Проснулся и нашёл от Клавы записку на переполненном мусорном ведре: «Василий! Я ушла навсегда. Ты никогда, никогда не увидишь меня в своей жизни, пока не вынесешь мусор».
Однажды в такой вот момент размышлений мною был выведен очередной закон природы: во всякое переполненное мусорное ведро всегда можно пристроить ещё одну вещь, если она принадлежит противоположному супругу.
Я подумал и приписал: «Клава, прости меня, я больше не буду», скомкал и пристроил записку в это же ведро. Подумал и всё же решил его вынести. Но прежде зашёл на балкон покурить и еще раз подумать – выносить или не выносить. То есть, возвращать Клаву или не возвращать.
Продолжаю курить и оглядывать двор. Всё то же. Трава жухлая, мухи сонные.
Вдруг возле балкона взбудоражилось какое-то марево, проснулись ближайшие деревья. Но тут же всё утихло, а прямо у перил обнаружилось нечто, мне незнакомое. Батюшки! Прилетела летающая тарелка! И прямо мне на балкон. Небольшая, размером с колесо от моего трактора «Беларусь».
Ну, как на балкон… Зависла в воздухе рядом с балконом и даже не трепещет. Из неё протянулся какой-то щупалец и ухватился за перила.
Не показываю, что удивился, курю дальше. Понимаю, что исторический момент для всей планеты. Сейчас за мной наблюдают неземные цивилизации, и я должен соответствовать. Но чувствую, что к желанию вынести ведро прибавилось еще и желание забежать по пути в туалет.
Из тарелки вылез зеленый гуманоид. Небольшой, мне по пояс. Небольшой-то небольшой, но я так прикинул - в этой его тарелке, на мой взгляд, ему тесновато.
«Как он, интересно, справляет там естественные надобности? Летел, небось, тысячи световых лет, преодолевал парсеки. А выйти не моги», - подумал я. Вслух же сказал, как читал в книгах моего детства:
- Приветствую тебя, о, неопознанный посетитель моей планеты Земля! Меня зовут Василий, тракторист. Имею три грамоты - за трудовые успехи и моральное поведение в быту!..
«Взаимно, - отвечает инопланетянин, - я из созвездия Андромеда, с планеты Тетлан, маркитант. По-вашему, коммивояжёр. За трудовые успехи имею проблемы».
«Как же он разговаривает? – подумал я, - если рта совсем не раскрывает?»
«С тобой разговаривает мой мыслепереводчик. А зовут меня Йохомнененужномакаронычлучшененаливат».
«Имя чем-то знакомое. Не из наших ли гаражей?» - подумал я. У нас в гаражах по вечерам, если задержаться на часок - с машиной или, там, с моим корешом Крапоглазовым, и не такого гуманоида можно встретить.– А всё же, почему я его слышу, если у него и рта совсем нет?»
«А зачем нам рот, если можно общаться мыслеформами. Это легко, попробуй пошевелить мозгами».
«Резонно», - подумал я и выплюнул окурок. Тот почему-то не полетел вниз, а завис на уровне перил, рядом с тарелкой. Впрочем, что тут удивительного: тарелка вон висит, почему бы не висеть окурку.
Я попробовал пошевелить головой, где, как знал, до этого были мозги. В голове зашумело, забулькало и зазвякало. Оказалось, шевелить мозгами легко. Мы с Крапоглазовым в его гараже примерно так и общаемся.
«Послушай, о, землянин тракторист Василий. У меня такая проблема. За мной гонятся злобные Гончие Псы из одноименного созвездия. И хотя только за сегодня я преодолел тысячи световых лет, но оторваться так и не смог. Ты должен меня… как это по-русски… скрыть. Можно, я пройду в туалет?»
«Вон, оказывается, как они справляют. К соседям просятся. Справится ли мой унитаз с ихней тысячесветолетней нуждой? - подумал я, а вслух сказал:
- У нас, о, неопознанный Йохомнененужномакаронычлучшененаливат, если правильно по-русски сказать, «скрыть» будет означать - заначить. Связано немножко с денежками, а лучше, с чем-нибудь ещё. Я понятно объясняю? От жены от Клавы за-на-чить. От тёщи Аввакумовны, ейной мамы, тоже заначить. От Гончих Псов, получается, крепко заначить. Балалайка-жвачка-заначка… Ладно, проходите, неопознанный. И учтите, там цепочки, извиняюсь, нет. Проржавела, я шнурок от ботинка привязал, дергайте за шнурок. А смывать дважды надо, ибо унитаз покачивается.
Я порадовался за себя, как достойно и вежливо держу марку землянина. «Ибо» я хорошо ввернул. Для достоинства это плюс. Пусть попробует вспомнить, что эта мыслеформа значит.
«Хорошо, заначь меня побыстрее. Но учти, о, землянин Василий, со мной мой верный бластер. Не дури, ибо… Я правильно сказал про «ибо»?.. Ибо, если что не так, то смотри…»
Инопланетянин навел оружие на окурок, и тот исчез. Я вспомнил слово «аннигиляция», тоже из детских книжек, хороших книжек эпохи наших героических космических полетов.
«Ишь, какой попался… Гуманоид. Быстро он с этим «ибо» справился. И с окурком. Угрожает… А я ещё к нему с приветом…»
По щупальцу инопланетянин перебрался в квартиру. Он прекрасно в ней ориентировался, так как сразу прошел в туалет. Я пока решил потерпеть.
Но не тут-то было.
Вдруг на уровне балкона, чуть подальше от тарелки, зависло какое-то огромное серое сооружение, что-то вроде вагона электрички. Из сооружения неслась ритмичная внеземная музыка (прямо в мозг, разумеется), похожая на тот неприятный рэп, что любили наши соседи снизу и гнали нам с Клавой его прямо в мозги.
Из окна вагона высунулись некие чудища с пёсьими головами. Одно было очень грозное, похожее на бульдога в черном шлеме. Рядом с ним на меня смотрела лисья морда в рыжем платочке. На шее бульдога висел бластер знакомой мне конструкции. Наверно, в космосе был свой Калашников, штампующий бластеры для всех цивилизаций.
В одной руке бульдог держал потрепанный черный флаг, а в другой была толстая книжка. Книжка сама перелистывалась и подсказывала бульдогу нужные слова и мысли, в смысле, мыслеформы. На черном фоне рваного флага была зеленая мордочка моего знакомого гуманоида Йохомнененужномакаронычлучшененаливата.
Рэп рэпом - неприятно, конечно… Но и гости есть гости.
- Приветствую вас, о, неопознанные посетители моей планеты Земля. Меня зовут Василий, тракторист… - обратился я, уже по привычке и от себя всё-таки добавил, не удержался, парочку мыслеформ, частично противоречащих искреннему звуковому приветствию.
«Послушай-ка, ты, - обратился бульдог с флагом, - мы прилетели издалека…»
«…И эти сейчас на унитаз будут проситься …» - забеспокоился я.
«…Здесь где-то должен был пролетать поганый тетланин. Ты видел его?»
Я шкурой почувствовал, как за дверью туалета Йохомнененужномакаронычлучшененаливат повёл бластером в мою сторону. В голове что-то неприятно звякнуло, как будто мелькнула и разбилась какая-то важная мыслеформа. Так у меня всегда бывало при беседе с нашим участковым. Я почувствовал себя в привычной тарелке, когда надо всё отрицать.
- Нет, о, неопознанный, не видел. А что за тетланин?
«Зелёный такой. Вот его флаг, на флаге его морда».
«А не ты ли это сам, тетланин, но в чужом обличьи?.. - перебила рыжая и стала сравнивать меня с флагом. – Если уши подрезать… Подрежь-ка ему, Чёрный (так перевел мне их мыслепереводчик)… Или ладно, пока не надо: глаза не те. Жаль…»
«Этот тетланин подсунул нам в корабль один прибор… Он нам мешает лететь».
- Компас, что ли, глючит? Возьмите мой, он ещё школьный, недорого…
«Да не лететь, жить он нам мешает! – перебила нас лисья морда. – Этот негодяй, морда тетланская, продал нам прибор и сказал, что прибор называется «принудитель-к-правде» (мыслепереводчик перевёл мне «отнудитель-от-брехни»).
Чёрный терпеливо продолжил:
«Тетланин сказал, что у совравшего мозги в мусор превращаются. Мы, конечно, проверили на одном предателе. То ли прибор сработал, то ли мы перестарались. Ну, в общем, стали мы остерегаться (мыслепереводчик перевёл «предохраняться»)… А надо сказать тебе, абориген Василий, что в космосе мы по праву известны как самые рьяные борцы за правду. Нам правда во как нужна! Возьмешь, бывает, купца на абордаж, привяжешь к стулу… И вот тут уж мы, землянин, не терпим вранья! Ни малейшего. Вплоть до паяльников... »
«Многие упрямцы сначала не соглашаются, - вступила рыжая, - жалко их, недалёких: не понимают, что всё в мире на правде построено. Ведь всё равно скажут, где у них что спрятано по тайничкам (мыслепереводчик перевёл «по заначкам»)».
«Помолчи, пожалуйста, Амбра… Да, землянин, с прибором полегче стало. Купец как увидит что-то незнакомое, сразу штаны у него сами собой заполняются, и правду всю нам выкладывает, как на духу. И ему, и нам облегчение. Мы сначала радовались».
Рыжая опять перебила:
«…Да, радовались. Не знали, какая это зараза – правду-матку резать…»
«А в нашем пиратском деле правда не всегда нужна. – продолжил Чёрный. – Дошло до того, что мы уже и добычу правильно разделить не можем, друг другу норовим подарить. И при встречах с королевским крейсером притвориться купцами не умеем. А те и рады, палят без предупреждения. Позавчера еле ноги унесли. Наш корабль-то уж две недели как без горючки... В общем, где этот Йохомнененужномакаронычлучшененаливат, пусть выйдет и выключит».
«А я тебе говорила, Чёрный, не верь этому тетланину. Охмурил он тебя этим прибором».
«Вся команда переругалась. Я с женой поссорился, когда узнал, что она обо мне думает…»
«Не ври, Чёрный, ты обо мне еще хуже думаешь!..»
«Не начинай, Амбра… Ну вот, видишь, землянин, не получается диалога семейного, отовсюду правду слышишь».
- Я вас, уважаемый, во как понимаю. Как никто на нашей планете Земля понимаю. Но помочь не могу. От меня самого Клава вот ушла. Насовсем.
«И правильно сделала!» - мстительно сказала рыжая морда. – Я бы тоже ушла, да некуда.
«Я тебе уйду!» – пригрозил бульдог.
- А выбросьте вы этот «принудитель» к чертям собачьим!
«К чертям нельзя. Они назад его приносят», - сказала рыжая.
«Да, землянин. Возвращается. Не раз пробовали. Кому только ни подбрасывали. Закольцовывается как-то, что ли».
Я вспомнил такой же случай, как Крапоглазовы подарили нам открывалку для пива, которую мы когда-то подарили им, ещё на Новый Год. Или вот ещё коробки конфет ко дням рождения гуляют, закольцовываются…
«Тетланин сказал, его только добровольно подарить можно на день рождения на радость имениннику. Или поменять на равноценное».
- Ну, извините, дорогие псы, днюха у меня в апреле, а равноценного ничего нет. Сожалею. Утюг разве вот от Клавы остался. В вашем правдивом пиратском деле неплохая помощь паяльнику. Но Клава им гвозди забивала в вешалку, теперь не греется. Как починю – приезжайте, гости дорогие…
«Ты, землянин, с огнем не играй! Нам нужно поменять «принудитель» у Йохомнененужномакаронычлучшененаливата. Ты должен знать, туземец, где он».
«Да. Где эта сволочь?» - воспрянула рыжая и здорово напомнила мне мою тёщу Аввакумовну, когда я, бывает, немного задерживаюсь в гаражах.
«Отвечай, туземец, не тяни. «Принудитель-к-правде» пока у нас. Так что не вздумай соврать, не то твои мозги уйдут в мусор…»
«…Мусор так и не выбросил! – мелькнуло у меня в голове. – Вдруг, Клава вернется, а я аннигилированный, и даже мусор не выбросил? Что подумает?..»
Рыжая морда совсем перестала сдерживаться, отчего стала ну совсем уже похожа на Аввакумовну, когда та узнала, что чашку из сервиза, её свадебного подарка нам, аннигилировал с балкона Крапоглазов:
«Да точно, знает он! Что ты с ним нянчишься, Чёрный? Полосни его легонечко бластером по ушам, и мы правду сразу услышим. Или батарейки кончились?»
Я задумался. В детстве я часто мечтал о встрече с неземными цивилизациями. Однако, как оказалось, нелёгкое это дело - пребывать на перекрёстках Вселенной. Сзади на тебя бластер нацелен, спереди - тоже бластер, да в придачу с неуёмной женщиной.
- Окститесь, граждане Псы! У нас, на планете Земля, и без «принудителя» никто не врёт, - соврал я, придерживаясь проверенной годами линии защиты.
«Рассказывай, - не поверил бульдог в шлеме. – Последний раз спрашиваю: где ты прячешь поганого тетланина?
- Да нету тут никаких ваших тетланинов! Возьмите вот утюг, я бесплатно починю.
«А это чей диск?» – показал на тарелку Чёрный.
- Это колесо. От моего трактора.
«Трактора? Что есть трактора?» - лисья голова в рыжем платочке забрала из рук бульдога книгу и сама стала листать её. Наверно, искала на букву «Т».
- Обыкновенный трактор, «Беларус-500». Спустило колесо, вот что. Чинить надо. Мусор сейчас выброшу, и займусь… А вас, граждане Псы, я убедительно прошу, вы, пожалуйста, назад. Назад, назад, туда подальше, к созвездиям... Давно, поди, на родине не были? Дались вам эти купцы... Детки дома плачут, ждут, не дождутся, а? «Где наши папка с мамкой, где?» «У-у-у…» - я и сам был готов заплакать. - Выросли, поди, деточки? Уже и не скулят, а тявкают, небось?..
Рыжая перестала листать, задумчиво подняла морду к небу.
«Слышь, Чёрный, ты видишь, что и землянин этот уже под прибором? Он правду говорит. Ты, Чёрный, знаешь, что правду, знаешь! Сколько я просила, умоляла: пора домой, а? Обрыдло!... Я же вижу, я всё вижу: и ты по нашему щеночку скучаешь… А… Будь всё проклято! Улыбнись-ка землянин! Радуйся, что цел!
Я от удивления растерянно улыбнулся.
«Считай, ты сегодня заново родился. Благодари. У тебя День рождения, удачливый землянин! Держи! Дарю!..»
Рыжая вдруг вытащила из-за пазухи маленькую голубую коробочку и бросила в меня. Вообще-то у меня плохая реакция, но тут я поймал. Чёрный не успел и бластером повести, как их корабль растворился в воздухе.
Из туалета вышел тетланин. Усмехнувшись, он взял у меня полученный подарок.
«Тупые ублюдки! Я успел рассказать им лишь то, что врать, мол, нельзя ни в коем случае, иначе будут стёрты мозги у совравшего. Между прочим, прибор и вправду превращает мозги в мусор, если что. А они взяли прибор, якобы посмотреть, и сбежали, не заплатив! Дебилы! Не заплатить мне за мой несравненный «принудитель-к-правде» (переводчик мыслеформ опять перевёл мне: «отнудитель-от-брехни») ни сольдо! Бежали, хохоча, и ещё корчили мне рожи! Думали, что теперь на их бандитском корабле воцарится порядок. У пиратов - и порядок! Ха-ха-ха! Знай, землянин Василий, я всегда хохочу последним. Посмотри: эти идиоты не догадались даже включить мой «принудитель»! Так и резали правду-матку друг другу в глаза, дураки, пока болтались в космосе, живодёры. Боялись за свои драные мозги! Как будто у них могут быть мозги! Жалкие ничтожества!»
«Смотри, показываю тебе, землянин Василий, - он повернулся ко мне. – Вот «правда», вот «ложь». «Правда» - «ложь. «Правда – «ложь…» - он пощелкал туда-сюда красненьким шпенёчком на крышке коробочки.
«Оставляю тебе. Твой же подарок».
- А общий «Выкл»?
Тетланин вздохнул:
«Пока не придумал, времени только на бега хватает».
Я пощёлкал шпеньком. Но ничего не произошло.
«А ничего и не произойдёт: у вас же на Земле, как ты сказал, "не принято лгать", - хитро усмехнулся зеленый гуманоид и перекинул бластер за спину. - Что ж, бывай, землянин Василий! Спасибо за приют, за то, что потерпел. Я там, в туалете твоём кое-что поправил, не обессудь, если что не так… Ты молодец, не подвёл. Вот тебе за это».
Он поводил над мусорным ведром бластером. Мусор бесшумно аннигилировался.
«Теперь у тебя никогда не будет мусора, - пообещал мне Йохомнененужномакаронычлучшененаливат.
- Спасибо. Клава будет рада. Если будет.
«Прощай, гостеприимный землянин Василий, может, ещё свидимся. Очень удобный у тебя перекрёсток. С туалетом».
- Прощай, Макароныч, - помахал я в ответ, а сам подумал: «о каком перекрестке он говорил?»
Не знаю, успел ли Йохомнененужномакаронычлучшененаливат заметить мой вежливый жест, уж очень быстро его тарелка растворилась в воздухе.
Признаться, я уже как-то и перехотел, просто зелёный гуманоид заинтриговал, что он там, в туалете, наделал. И только я, было, туда направился, как вдруг возле балкона ниоткуда появилось туманное облачко, и из него материализовался очередной космический корабль.
Я не испугался, так как уже привык к участи станционного смотрителя. Но ноги мои приросли к полу, и почему-то я не мог ими двигать.
«Замуровали, демоны», - понял я и стал обреченно ждать продолжения.
Корабль представлял собой нечто похожее на кисть винограда. Нагромождение маленьких ягод-кубиков сводилось в «кисть» размером с паровоз.
Как по команде, в каждой «ягодке» открылись окошки, оттуда вылезли сначала какие-то рога, а за ними и головы, принадлежащие этим рогам. Рога и головы были самых разных размеров, цветов и форм. Большие и маленькие, розовые и фиолетовые… Те головы, что поменьше, тут же стали показывать друг другу языки, корчить рожицы и обзываться.
- Приветствую вас, о, неопознанные рогатые посетители моей планеты Земля. Меня зовут… - затянул я заунывным голосом. Обездвиженному человеку трудно наскрести в себе достаточную порцию гостеприимства, чтобы выказывать задор и весёлость.
Голова из самой большой «ягоды» перебила меня:
- «Это Третья улица Строителей, дом 25 квартира 12?»
- Да, - удивился я. – Как вы так быстро меня нашли?
«Вы Василий или Клава?»
- Я зять Аввакумовны, - осторожно сообщаю ему. А кто вам, собственно нужен?
«Нам нужен Йохомнененужномакаронычлучшененаливат, и лучше, если живой», - сказала голова.
- А вашего Йохомнененужномакаронычлучшененаливата нету-с.
«Не может быть, товарищ, мой навигатор никогда не ошибается…»
- Опоздали-с, - ехидно сказал я. – Только что укатили-с.
Все неопознанные в окошках понурили свои цветные рога и перестали ругаться. Это выглядело еще более уныло, чем мои недвижимые ноги.
«Понимаете… Э, как вас?..»
- Василий, тракторист. Три грамоты за трудовые успехи и мораль.
«Очень приятно. А я Эйфус. Мы, собственно, теперь не знаем, что делать. Но надо рассказать вам нашу историю».
- Это долго? Я… Как бы сказать… Чувствую себя не очень комфортно. Вы не могли бы меня отпустить?
«По правилам вежливости нашей планеты у нас принято обездвиживать собеседника».
- Я не сбегу! Только отлучусь на две минуты и всё.
«Понимаете, мы не имеем возможности вам поверить. Пусть уж останется всё как есть».
- Почему бы и не поверить постороннему человеку – землянину, честному трактористу?
Голова перебралась ко мне на балкон. Ножки у неё были удивительно маленькие, а туловища почти не было - так, огурец какой-то. Конечно же, на шее у головы висел такой же бластер, как у всех у них там, в пространстве.
«Вот об этом и хочу вам рассказать, а вы всё куда-то стремитесь, не хотите слушать. Порядочные цивилизации так не поступают».
- Чёрт с вами, валяйте.
«Мы глубоко несчастны, Василий. Мы разучились верить кому бы то ни было!
Да, Василий, какое-то просто наваждение. Я сейчас объясню. Мы из созвездия Козерога, с планеты Платон. Торгуем с другими созвездиями… Ну, по мелочам. Собираемся несколько семей, нанимаем судно и – в дорогу. Прямо семьями и летим. В этот раз летели себе мирно, жили спокойно. Наставляли друг другу рога – платонически, конечно. И прекрасно себя чувствовали.
И вот на одной планете, в каком-то захолустье, повстречали этого космического маркитанта Йохомнененужномакаронычлучшененаливата, чтоб ему пусто было. Нет, товар у него неплохой, спору нет. Мусорные порталы, например, очень нравятся нашим жёнам. Скороварки из ничего, самогладящиеся простыни, незримые отпугиватели порчи… А когда мы рассказали ему о трудностях деловых переговоров с другими цивилизациями, он подарил нам одну штуку. Сказал –должно помочь, вот, мол, вам мой патентованный «научитель-лукавству» (мыслепереводчик перевел как «принудитель-к-брехне»).
«Сначала всё шло очень хорошо. Мы тут же заключили несколько выгодных контрактов. Радовались. Но со временем в нас самих что-то разладилось…»
- Стоп, чужеземец Эйфус! Я сейчас догадаюсь, что было дальше. Вы стали врать друг другу!
«Да! О, мудрый туземец Василий!.. Так и есть. Мы научились виртуозно лгать! Друг не верит другу. Мужья не верят женам, а жены мужьям. Дети родителям - даже составили график, кому считаться их родителями. Потому что не верят официальным метрикам…»
- Ну, с детьми и у нас на Земле морока. Клава из школы, она у меня по физкультуре, после двоечников просто выжатая приходит, совсем без мозгов - даже меня не узнаёт…
«Самое скверное, мудрый Василий - у нас пропала Общая вера! Мы все перестали верить в самогО Великого Козерога! По секрету вам, Василий, скажу: нам кажется – только между нами - и сам Великий Козерог с наших икон тоже стал нам как-то недоверчиво и даже презрительно улыбаться!
- Эгей! Смотрите! Так недолго докатиться и до революции!
«Вот-вот! И как это вы, Василий, всё схватываете быстро!»
- Три грамоты за мораль плюс большой исторический опыт… Много думаю тут у себя на балконе… Жаль, Клава ворчит…
«Клава будет гордиться тем, что именно её муж представляет всю вашу планету! Так о чём это я?»
- …Докатиться до революции.
«Ах, да… Молодежь уже тайно учится писать прокламации. Хорошо, что пока ещё доносят друг на друга …»
- Я вам сочувствую, Эйфус. У нас на Земле такое же положение. Прокламаций ещё нет пока, но уже доносят. Дети всё хуже. Иконам тоже мало верят. В последнее время, правда, динамика малость поворачивается в положительную сторону.
«Нам не сочувствие, Василий, нам помощь нужна. Пока планируем у вас остановиться, уж не обессудьте. Наши новую трассу проложили, и как раз через ваш балкон. Теперь очень удобно стало – все дороги заметно короче, особенно, к нам на Платон. И не трясёт. У вас, Василий, здесь главный перекресток космических телепортаций. Что ж, будем дожидаться этого Йохомнененужномакаронычлучшененаливата на вашей жилплощади. Мимо не протелепортирует».
- Перекрёсток, говорите? Да уж, наверно, очень удобно… Особенно нам с Клавой… И сколько там всех вас?
«С детьми или без?»
- Ну как же без? Они ж, наверно, тоже какают. Вижу, много. Давно пересчитывали?
«Увы, даже если я смогу всех пересчитать, я себе не поверю».
- Почему же это?
«Научитель», забыли? Действует: я и себя подозреваю в лукавстве».
- Но пардон, господа козерожи! Так нельзя. Нужно хоть какое-то планирование. У нас, на нашей планете, по нормам, например, пионерских лагерей на шестнадцать пионеров положено одно очко. У вас, я смотрю, голов с полсотни наберется, а у меня унитаз всего один…
«Наши порталы для мусора избавят вас от всяких бытовых нужд. Кстати, я вижу один у ваших ног. Не могли бы вы нам его продать?»
- С какой стати? Это моё ведро. Уже давно моё, ещё до вашей эры. Я его в магазине покупал, за 23 рубля по тем ещё ценам.
«Понимаете, ваш мусор из этого портала по неведомым путям прилетает почему-то к нам в корабль и прямо в мою каюту. Моя уборщица Наурия грозится подать на расчёт… («Мыслепереводчик перевел «Наурия задолбалась за вами убирать). «Клава, прости меня, я больше не буду» - это вы писали?» - козерог протянул мне мятую бумажку. – Вы спрашивали, как мы вас нашли. Наш навигатор нашёл вас по почерку».
- Здорово, однако! Кстати, тут два почерка, мой и Клавы. Не мог бы ваш навигатор сказать, где сейчас моя Клава?
«Скоро придет. Я дам за ваш мусоропортал 25 рублей».
- Тридцатку - меньше не могу. Клава придет - не поймёт меня.
«Поймите, Василий, 25 – это очень много. Очень! На наши деньги это целых 5 сольдо!»
- Ищите дураков на поле чудес!
«Василий! Это же НЕРАЗМЕННЫЕ пять сольдо!».
Я вспомнил всё, что знал по этому вопросу и о чем мы с мужиками мечтали в гаражах. Неразменные деньги – это те, что никогда не кончаются. Такие в наших гаражах только у Виктора Тихоновича, торгующего газом и ездящего на джипе без номеров, зато с охраной.
- То есть, мы с Клавой идём в магазин и покупаем там всё, что хотим? А в кармане у меня так и останется 25 рублей? А как же закон сохранения энергии? Или на деньги он не распространяется?
«Ещё как распространяется! У нас на планете на эти ваши 25 рублей будет работать полгорода: мы знаем женские аппетиты. А если оставить у вас ещё и ваш портал, то будет занято ещё полгорода! Ибо в него ваша Клава наверняка пригласит сыпать мусор всех соседей».
- «Ибо» - тут вы верно сказали. Кроме, конечно, снизу.
«Но остальных-то соседей пригласит! Потом позовёт весь дом, потом город… Ваша планета удивительно МУСОРОЛЮБИВА».
- Ну, если деньги НЕРАЗМЕННЫЕ – это другое дело, по рукам.
Я представил, как небрежно скажу в гаражах Крапоглазову: сгоняй-ка за пивком, дружище, сдачи не надо. И подарю ему неразменный рубль. Сколько бутылок, интересно, принесёт и отдаст ли сдачу?
Я передал козерогу ведро и принял монеты, очень похожие на рубли, 25 штук. И вот тут-то, в момент передачи, я заметил на шее пришельца знакомую голубую коробочку!
Мне стало всё ясно.
- А знаете, уважаемый Эйфус, - обратился я к козерогу, - кажется, вам можно помочь.
«Да? И как же?»
- Вот что это такое у вас?
«О, это и есть наш «научитель-лукавству».
- Отдайте мне его.
«Невозможно. Во-первых, мы не можем рисковать нашими контрактами...».
- Ну, тут уж, конечно, как хотите. Но надо выбирать: или семья, или работа.
«...А во-вторых, по правилам вежливости нашей планеты мы ничего не дарим, только продаём».
- Разрешите-ка, хотя бы только попробовать.
Не снимая «научитель», знакомый мне ранее как «принудитель» с шеи козерога, я передвинул на нем шпенёк из положения «ложь» в положение «правда».
Ох, что тут началось!
«Папа! Папа!» - закричали маленькие козерожки из своих окон. Они узнали своих родителей.
«Дети мои! Мой Кнедлик! Моя Пряничка! Вы нашли меня!»
«О, мой дорогой! Я так виновата перед тобой! – задрожала одна голова из ближайшего к нам кубика. - Этот козёл ВалерА из третьей каюты…»
Правда растеклась по кораблю…
Мой собеседник обратил ко мне свои рога и пал на колени.
«О, Великий Тракторист Василий!
- …С тремя грамотами…
«…О, великий тракторист Василий-три-грамоты! Пока светлая, чистая жизнь будет журчать на нашем корабле, имя Твоё… Я готов весь мусор вашей семьи…»
Я поднял его с колен и похлопал по плечу.
- Ну, будет тебе, друг Эйфус, будет…
Что-то мешало мне радоваться содеянному. Наверно, теперь моя очередь была не верить ничему. Я опасливо оглянулся на корабль. И действительно, издержки правдолюбия проявились на корабле довольно быстро.
Один из больших люков с грохотом открылся, и из него показалось похожее на Эйфуса чудище, такое же рогатое, но только волосатое и с таким же бластером.
«А ну-ка ты, Эйфус! Грязный отнуйбек (мыслепереводчик не справился с этим словом, и я услышал его в натуральном виде), положи бластер и медленно-медленно вернись-ка, миленький, на судно! – потребовало чудище, и даже мыслепереводчик донес до меня всю грозность его рыка.
«Это совсем не то, что ты подумал, Орро! – забеспокоился мой собеседник, и осторожно положил свой бластер на перила балкона. – мы с ней только разговаривали…»
«Это я не то подумал? Нашёл рогатого дурака! Я покажу тебе, как приставать к моей несравненной Наурии (мыслепереводчик уточнил мне, что это имя, но я и так всё понял)! Ну? Или я размозжу кое-что твоему гостеприимному туземцу!»
Это беспокоило меня и без переводчика, так как я проследил направление бластера.
- Э-э-э… Дорогие друзья! – быстро залепетал я, - Мои рогатые коллеги! Не ссорьтесь, умоляю вас. Сейчас всё уладим. Я покупаю у вас этот «научитель-лукавству»! Вот вам моё ведро.
«Ни за что!» - произнес «отнуйбек» Эйфус.
- А если в придачу ещё ваши сольдо? Друзья! Мои козерожистые друзья, поймите, Вам нужен баланс!
«С чего бы это каким-то туземцам была знакома космическая бухгалтерия? Это нонсенс!» – с дружным удивлением воскликнули хором чудище Орро и мой собеседник Эйфус.
- Это не бухгалтерия, коллеги! Нет-нет, это жизнь! Поймите, друзья, всё в жизни – планеты и светила, дороги и перекрестки, разумные козлы и неразумные черви, люди и деревья – всё-всё, а даже и сама эта штука жизнь – всё состоит из компромиссов! Ибо во всём нужен баланс. Баланс правды и лукавства, выдумки и реалий. В каждом движении! В намерениях, даже тайных. В стремлениях, даже дерзких. И особенно, в любви! В любви – как нигде!
И тогда добро и зло сами, без нашего вмешательства, найдут золотую середину!
Эх, как бы это по-вашему, по-торговому… Вот: дебет-кредит, А? Сальдо-бульдо!
Я не знаю, откуда я взял так вовремя эти необычные для меня слова. Так умно я излагал свои мысли только когда ухаживал за Клавой, да и то лишь до конца медового месяца. А потом, когда заметил, что слова мои как-то зависают в воздухе невостребованными, они и сами куда-то подевались и лишь иногда проскальзывали в гаражах.
Но сейчас, в эту минуту, непривычные слова без запинки вытекали из меня и тут же оформлялись в мыслеформы, доступные любому пришельцу. Про сальдо-бульдо, например, инопланетяне сразу поняли.
– Ну вот, как-то так… Вроде бы всё…– закончил я и поёрзал коленями.
«Слышь, отнуйбек, чудно как-то землянин сказал. Ты веришь?».
«Похоже на правду, даже непривычно».
- Да, и ещё... Попробуйте перестать обездвиживать незнакомых собеседников. Уверяю, к вам сразу потянутся покупатели.
«Предлагает без обездвиживания переговоры вести. А отдай-ка ты ему этот проклятый «научитель», не то этот парень ещё и не тому нас научит».
«Перестань звать меня отнуйбеком, Орро. Сам ты отнуйбек», - мой козерог снял голубую коробочку с шеи и передал мне. Я отдал ему его 5 сольдо, но пощупав украдкой карман, заметил, что 25 рублей остались у меня неразмененными. Похоже, волшебство уже работало.
«Ладно, Эйфус, мир. Хотя, постой… Что ты туземцу ещё наобещал про мусор? Выходит, что? Мусор его землянский (мыслепереводчик перевёл «ихний») опять моей жене, несравненной Наурии, придётся убирать? Ну, нет, я ликвидирую его портал! – прорычал Орро и выпустил шуршащую струю из бластера. Ведро наполнилось чем-то знакомым. Сверху содержимого лежала бумажка с какими-то буквами. Я прочёл: «Василий! Я ушла навсегда. Ты никогда, никогда не увидишь меня…» Это был мой мусор.
«О, нет, Орро, - твёрдо сказал Эйфус. - Позволь мне не согласиться с тобой. Честные маркитанты так не делают. Я обещал… Ты разрешишь мне снова обрести бластер?».
Волосатый Орро немного подумало известными и на Земле мыслеформами, но потом нехотя кивнуло головой. Эйфус навёл свой бластер на моё ведро. Мусор снова исчез. Вместе с запиской.
«Мы благодарим тебя за науку, Василий. Мы дарим тебе назад твой мусоропортал. Котлы нашего гравилёта справятся с твоей порцией. Но только никому больше! Обещай. Мы верим, что ты не будешь злоупотреблять. Ведь верим, а? Орро?»
Козерогий платонец промолчал. Видно было, что пока ему ещё непривычно было верить первому встречному на перекрестке миров.
Но я растрогался. До того разволновался, что потерял лицо и в качестве платы за портал насильно всучил им один наш, землянский рубль. Он тоже был неразменный. Неразменный потому, что Крапоглазов на спор мне его на станке выточил и подарил. А когда мы с ним тут же пошли попить пивка на этот рубль, то получили по шеям.
Ну и пусть, что не сильно разменный. Зато я достойно и адекватно ответил разумным существам с далёких краёв. На планете Земля принято уважать чужие правила вежливости.
Кстати, после этого мои ноги обрели подвижность.
Когда это НЛО растворялось в воздухе, мне махала цветными рогами из окон вся команда. Зрелище было похоже на бразильский карнавал, только без пляшущих красавиц.
А я, наконец-то, поспешил в туалет. Уже было как-то не удивительно, что унитаз в туалете не качался, и вместо шнурка висела цепочка, по виду даже из настоящего золота. Хотелось попробовать её на зуб, но сначала надо было закончить дела с аннигиляцией в унитаз собственных накопленных в теле биологических отходов.
В двери заскрипел ключ, и я услышал, как вошла моя Клава. Она сразу догадалась, где я, и пока снимала сапоги, тут же принялась рассказывать, где она была и что видела. Говорила она быстрым слогом.
- Сижу у Нинки, а Колька ей духи подарил. Сидим, нюхаем… Говорит, настоящий Париж, а воняет – трава травой. На нашей даче и то пахучести больше. И что там в том Париже? Вот Нинка и говорит… - Когда Клава лжёт, то перебивает сама себя, так спешит.
Сидя на унитазе, я щёлкнул красным шпенёчком на голубой коробочке от Гончих Псов.
Голос Клавы стал плавным и доверительным. Так делятся тайнами с подругами:
-… Химик наш и говорит мне: моя прекрасная Клава, Клавдия Петровна, говорит, большая перемена кончается! Скорее, говорит, вы наша прелесть, хоть и физручка … А сам, смотрю, уже аж трепещет... И какого чёрта, говорит, ты, Клава, такая женщина, в этом своём Ваське нашла? Вечно, говорит, сонный, неопрятный, в мазуте… Да снимай ты, говорит, быстрее, эту кофточку дурацкую, я её уже почти расстегнул…
Я переключил шпенёк.
-… А Эйфелева башня Нинке не понравилась. Она попёрлась туда, плюнуть хотела с высоты, а там стекло, ей как-то неудобно перед людьми-то стало, расстроилась…
Я вернул шпенёк назад.
- …Я, конечно, кофточку хотела бы снять, так из любопытства… Но все-таки за тебя, Вася, мне почему-то так обидно стало. «А вот Василия моего, - говорю, вы, Арсений Мышьякович, лучше не трогайте. Да, руки у него не такие нежные, как у вас. Да, я от тебя, Арсений, конечно, млею, но… Но зато они у него растут откуда надо. Обещал мне под Новый год унитаз починить – и починит, ага? А вам, дорогой Арсений Мышьякович, небось, слабо что-нибудь починить? Только колбочки и пробирочки свои знаете, химик, да чужих жён лапаете…»
Я переключил шпенёк.
- …А Нинка говорит: вот в Париже, говорит, там всё, буквально весь Париж точно так же и пахнет, как эти духи. Даже автомобили духами дымят…
В голове копошились взъерошенные мысли. Заманчиво, конечно, было бы принести «принудитель» к Клаве на работу и поговорить с химиком. Или нет, сначала к себе и поговорить с хозяином, что он думает о прибавке трактористам, особенно, тем, кто с тремя грамотами. Или в гараже поговорить с тем же Крапоглазовым: когда отдаст тысячу, что в прошлом году занимал… Или отошлю-ка я лучше этот проклятый «принудитель» на наше телевидение. «Дорогая редакция! Проясните мне про экономическое положение нашего города, а лучше, всей планеты или хотя бы моей семьи…» Или про то же НЛО. «Дорогая редакция! Расскажите о бытующих в народе суевериях про неопознанные летающие объекты…» Или про экологию...
Ну а химик... А что химик? Клава говорит, что ничего не было, значит, не было. Не убивать же его за невинные тактильные ощущения... Хотя ручки шаловливые придется превентивно обломать. А с другой стороны, и химик тоже человек. Всяк на Клаву заглядится... Конечно, далеко ему до мыслительных способностей простого тракториста...
Я переключил шпенёк снова на «ложь». В голове тревожно звякнуло. Я немного подумал. Потом ещё лучше подумал. Потом совсем хорошо подумал…
Знаю ли я сам тот баланс правды и лукавства, выдумки и реалий? Как смогу я отличить то, что мне скажут под действием «принудителя»? Или «научителя». Куда ни поверни шпенёк, как узнать - правда это будет или ложь? А если я не буду точно знать, тогда кто я такой, чтобы судить людей за их лукавые фантазии? Тем более, за их маленькие, невинные грешки?
Я ещё чуть-чуть подумал. Конечно, надо было посоветоваться с Крапоглазовым, но лучше я ему после расскажу.
Я опустил обе голубые коробочки в унитаз, и они радостно булькнули. Я аккуратно спустил воду. Починенный тетланином, он проглотил их, не подавившись. Даже дважды смывать не пришлось.
Перед тем, как открыть дверь, я попробовал на зуб цепочку. Забылся и попал на левый коренной – нет, пора к зубному. Действительно, золото.
Я вышел и пошел навстречу Клаве.
- Зашла вот, ночнушку забыла. А ты мусор, оказывается, вынес, - смущённо сказала Клава. Она и не догадывалась, что побывала под гипнозом «принудителя».
- А то, - ответил я. – Подумаешь, мусор. Что я у тебя, без рук, без ног, что ли?
Мы раскрыли объятья…
…Тут по телевизору недавно передали, что где-то (не успел расслышать, где) - в какой-то незначительной стране - недавно вдруг перессорились между собой все люди. Супруги разучились разговаривать друг с другом, дети - с родителями. Политики все подали в отставку, потому что забыли, как нужно вести дипломатические переговоры с соседями.
Всплыла, видать, где-то голубая коробочка. Интересно, какая именно. Хотя, какая разница...
И распространяется потихоньку эта зараза по другим странам и континентам: я в телевизоре всё это наблюдаю.
У нас с Клавой пока баланс. Всё хорошо. Любовь и семейное благополучие. И хоть зарплата теперь неразменная, Клава пока о наших сольдо не знает, ибо я на работу исправно хожу, чтобы профессию не забыть.
Слова опять из меня свободно текут, как тогда, при медовом месяце. Любимое, конечно,– «ибо».
Клава ещё больше похорошела, ибо ждём прибавления в семействе.
Мусора в доме никакого. Всё, что кинем в ведро, исчезает через минуту. Были бы у Клавы мои мозги, то непременно заметила, что я давно ведро не выносил.
Но всемирная брехня вот-вот накроет и нас. Не знаю, что и делать.
Ещё и ванна прохудилась - возле сливной воронки чуть проржавела. Пока, конечно, терпимо, но соседи снизу уже ворчат, когда мы купаемся. Прибегают, ищут протечку. Я пообещал сам найти, если рэп выключат.
А пока решил ждать второго пришествия Йохомнененужномакаронычлучшененаливата. Мимо не протелепортирует . Что он посоветует: ванну латать или всю планету чинить?